И не то чтобы я не мог колдовать совсем, а просто результат моего колдовства был абсолютно непредсказуем.
Нет, сейчас, когда я достиг пятой ступени посвящения, я могу колдануть и без рук, а вот тогда… Тогда случались всяческие накладки. Так вот именно здесь я решил щегольнуть пред боярышней (она в тот момент начинала мне уже нравиться) своим мастерством. Если мне не изменяет память, я хотел преподнести моей рыжей прелести букет полевых цветов. Цветов, конечно, не получилось, зато прямо из центра стола вырос замечательный, крепкий дубок, с чудной молодой листвой и весь усыпанный желудями. Из него-то ушлая Матрена и сделала изюминку своего заведения и за обед под сенью моего дубка стала брать тройную плату. Хорошо еще, что ко мне это не относится.
Мы расселись за столом, и я стал осматривать произведение моего дефектного колдовства. За три года дубок немного подрос, окреп… Стоп, а это еще что такое? На коре дуба имени меня ясно виднелась надпись: «Здесь пил Вася». Внимательно пробежавшись взглядом по деревцу, я обнаружил еще с десяток совершенно идиотских надписей вроде первой.
Не, ну что за хулиганье тут живет! Это ценный, можно сказать уникальный, реликтовый экземпляр, а они его царапать. Да этому Васе я при встрече руки оборву по самые уши, будет знать, как выставочный образец портить.
– Да-да, – заметив мое негодование, вздохнула Матрена. – Как за ним ни слежу, всё одно умудряются какую-нибудь похабщину написать. А еще желуди почти все оборвали. Это, видите ли, у них теперь сувениром обзывается.
Ну нет, такого отношения к родной природе я не допущу. Это как-никак первый, он же мой единственный, опыт в садоводстве. Ой, то есть в дубоводстве.
– Ничего, сейчас что-нибудь придумаем, – успокоил я Матрену.
Подобрав в уме подходящее заклинание, я проговорил его, щелкнул пальцем, и мой дубок на мгновение покрылся инеем. Когда иней растаял, все варварские надписи исчезли, а дуб покрыла молодая поросль и украсили гроздья желудей. Чуть подумав, я щелкнул пальцем и добавил еще одно малюсенькое противовандальное заклятие.
– Кто у нас больше всего желуди любит? – спросил я у Матрены.
– Свиньи.
– Точно, вот у этих умников вместо носа пятачок и вырастет.
– Слушай, а ты не слишком с ними круто? – осторожно поинтересовалась хозяйка.
– Так я что, без понятия, что ли? Всего на день. Правда, думаю, этот день надолго отобьет желание хулиганить.
В процессе борьбы за восстановление природных ресурсов я даже не заметил, что Фрол с Федором о чем-то оживленно совещаются. Насторожило меня то, что слишком уж часто упоминают они мое славное имя.
– Ну как, по «Даромировой закуске» или сразу по «Обеду Даромира»?
– Слушай, может, ради такого случая «Подвиг Даромира» возьмем?
– Я не против, тем более к нему прилагается три кувшина крепкой «Даромировки».
– Ну раз так, без вопросов, – согласился с братом Федор и обратился к Матрене: – Значит, нам «Подвиг Даромира», а пока приготовится, как обычно, «Даромиров перекус» и пару кувшинов медовухи.
– Лучше три, – поправил брата Фрол.
– Пожалуй, лучше, – не стал спорить Федор. – И на стол не чарки поставь, а ковши, с ними как-то сподручнее.
Я никак не пойму: у меня с ушами что-то не то или братья на солнышке перегрелись? Пока я хлопал глазами, первой догадалась мне объяснить смысл происходящего, конечно, Матрена:
– Даромирушка, ты не нервничай, я тут даже ни при чем, это как-то само собой получилось. Когда я трактир переименовала, нашлись некоторые простаки, которые о тебе и слыхом не слыхивали. Так я им про тебя подробно рассказывала. А так как лично у меня любой рассказ о твоих похождениях заканчивался перечислением твоих кулинарных пристрастий и похвалой твоему прекрасному аппетиту, то как-то все привыкли, что самое маленькое блюдо – это «Даромирова закуска», а самое большое «Подвиг Даромира». Было еще блюдо «Завтрак боярышни», но оно как-то не прижилось. Слишком мало ко мне ходит народу, который копченому телячьему боку предпочтет вареную морковку и свеклу.
Ну и ну, я даже немного оцепенел. Не каждый день, знаете ли, посещаешь питейное заведение имени меня, заказываешь блюдо имени меня же и запиваешь медовухой, опять-таки названной в мою честь. Хорошо еще я попался, а то окажись на моем месте какой-нибудь излишне скромный хлюпик – и окочурился бы от такого набора.
Ну да ладно, я, слава богам, скромностью не страдаю. Да разве мне жалко, если люди будут вкусно и обильно питаться, вспоминая славного парня Даромира? Ответ отрицательный – не жалко.
– Надеюсь, хуже твоя стряпня за это время не стала?
В ответ Матрена только повертела пальцем у виска:
– Сам, наверное, понял, какую глупость сморозил.
– Понял, – признался я.
– Ну раз понял, прощаю, – смилостивилась надо мной хозяюшка и вышла из кабинета.
Через несколько минут на столе оказалась холодная копченая телятина, головка сыра, соленья и хлеб. Судя по всему, это и есть «Даромиров перекус». Что ж, на разминку потянет. Фрол торопливо разлил по ковшам первую порцию медовухи, и два брата горящим глазом уставились на меня. Одичавший в глухих лесах, я вначале даже не понял, что они от меня хотят, но потом, глядя на нетерпеливое покачивание посуды, догадался. Конечно же тоста! Вообще-то тосты я говорить умею и очень даже люблю, но сейчас, глядя, как пенится и играет медовуха в ковше, мне почему-то захотелось быть кратким:
– За встречу!
Оказалось, что братья тоже не были сторонниками длинных разговоров. Их реакция была лаконичная:
– Ура!
Три посудины звякнули над столом, и богатырская доза пенного меда полилась в наши чресла. Божественное наслаждение – после трудного дня пропустить по чарочке с приятелями в уютном местечке. Но усугублять, конечно, не надо, я как-никак новую жизнь начал. Вот по второй пропустим, и я пойду.
– За дружбу! – подхватил эстафету Федор.
– Ура, – дружно ответили мы, и очередная порция медового наслаждения потекла по пищеводу.
Закусив небольшим кусочком телятинки, я решительно встал со скамьи:
– Всё, ребята, я пошел.
– Куда пошел?
– Как этот пошел?
– А поговорить?
– Мы же столько времени не виделись!
– Мы и сами засиживаться не собираемся, завтра же на службу!
– Не разбивай компанию, вместе пришли, вместе уйдем.
От трескотни ратников у меня даже голова загудела.
– Да не могу я сегодня! – попытался сопротивляться я.
– Ладно, не хочешь – не пей, но посидеть-то ты с нами можешь? – резонно заявил Фрол.
Аргументов против такого предложения я найти не смог, ведь никакого криминала тут нет. Пить я больше не буду, а посидеть – посижу. Приняв такое важное решение, я поставил в угол свой посох и поудобнее уселся в кресле.
– Молодец! – похвалили меня братья, и Фрол тут же наполнил посуду.
– Я не буду больше, – предупредил я.
– Ты не пей, просто пусть будет налито, – пояснил Федор.
Тут в дверях появилась первая партия «Подвига Даромира». С огромного подноса на стол перекочевала селедочка, присыпанная зеленым лучком, ароматная ветчина, грибочки, огурчики и гора жареных куриных крылышек. Именно за них и принялись первым делом братья. Я хотел было последовать их примеру, но, к своему дикому ужасу, обнаружил, что не хочу есть.
От такого открытия я даже тихонечко застонал. Да меня же Кузьминична накормила от пуза. Какая катастрофа – быть в трактире у Матрены и не иметь сил попробовать ее замечательной стряпни!
Ратники, не стесненные подобными моими обстоятельствами, лихо расправлялись с крылышками, не забывая при этом по очереди рассказывать городские новости. Новостей оказалось немного, точнее, всего одна – новая княгиня Сантана. Как ни странно, даже ночное происшествие не удостоилось такого обсуждения, как красота данной дамы. Ратники вели себя так, словно целыми днями только и делают, что шинкуют серебряными кинжалами всевозможную нечисть. Напротив, рассказ про Сантану был ярок и выразителен.
– Старик, ты бы видел эту женщину! Сказать, что она красива, – значит обидеть ее. Нет, она не красива, она божественна!
– А фигура? Чудо, а не фигура!
– А ноги? Да таких ног больше на всём свете не сыщешь!
– А бюст? Да такие формы надо перевести в разряд народного достояния!
– А…
– Хватит! – поспешил я остановить братьев, пока они не продвинулись слишком уж далеко, как-никак княгиня.
Ратники продолжали рассыпать комплименты правительнице Кипеж-града, но слушать это было уже неинтересно. Судя по восторгам братьев, боги красотой ее действительно не обидели. Но меня-то этим не удивишь, я, пока с моей Селистенкой не познакомился, столько красоток повидал, что этим охламонам и не снилось. Меня вообще удивить трудно. Ладно, напрошусь завтра с Антипом на какой-нибудь прием во дворце (вечно они там что-то или кого-то принимают) и составлю свое собственное мнение об этой дамочке.
Она, кстати, может оказаться, причастна к нападению на мою рыжую прелесть, а при таком раскладе от моего праведного гнева ее не спасет ни княжеское звание, ни красота.
– За княгиню! – провозгласил новый тост Федор.
– Ура, – тут же философски изрек Фрол, и братья гулко чокнулись ковшами.
Ох уж мне эти самые ковшики… Как стучат, проклятые. А между прочим, медовуха совсем даже не вкусная и уж тем более не полезная, и я себя веду так, что моя ненаглядная Селистена могла бы мною гордиться. Ну почему у братьев такие блаженные физиономии?!
Дверь опять открылась, и появилась вторая партия «Подвига», потом третья, а потом и четвертая. В конце концов мне стало ясно, почему комплекс блюд называется именно так. Да просто проглотить такое количество еды может только истинный герой. В общем, на столе оказалось… Хотя нет, замучаюсь перечислять всё, что там оказалось, проще сказать, чего там не было. А не было непонятных иностранных странностей и вареных овощей, столь некогда любимых моей уникальной невестой.
Между тем братья оказались настроены серьезно. Видимо, они твердо решили совершить сегодня подвиг и уничтожить всё, что принесла заботливая Матрена. О боги, с каким удовольствием я бы помог им! Но не могу, в моем животе категорически нет места. Хотя постойте, пока я переживал, похоже, оно появилось. Что ж, оно и к лучшему, вон тот кусок жареного барашка явно достоин того, чтобы заполнить высвободившееся место.
Барашек оказался просто великолепен (впрочем, как и вся Матренина стряпня), в меру прожарен и сильно проперчен. Однако, проглотив его, появилось жгучее желание чем-то залить пожар во рту, вызванный ароматным перцем. В поисках подходящего напитка моя рука принялась шарить по столу и абсолютно случайно наткнулась на мой ковш, полный медовухи.
– За прекрасную Селистену! – рявкнул Федор и поднял свою посудину.
– За невесту Даромира! – поддержал брата Фрол. Ну и как я после этого мог не поднять заветный ковш? Да если бы я это не сделал, я бы себя уважать перестал! Ну нет, уважение к себе я потерять никак не могу.
– За мою рыжую прелесть!
А дальше всё понеслось по накатанной… Тосты, медовуха, хохот, байки про то, как однажды боярин Никодим вернулся раньше времени из думы домой, а там… Надеюсь, хоть вы понимаете, что я до последнего сопротивлялся проискам коварных братьев?
Ковши не пустовали ни секунды, тосты неслись со скоростью бешеной белки, «Подвиг Даромира» исчезал со стола в наших желудках прямо на глазах. Интересно, а откуда, собственно, место для него появилось? Помнится, в начале нашего общения я даже смотреть на еду не мог. Вот что значит для мужчины слово «надо».
Вот сказали братья что-то типа: «Надо, Даромир, надо», и тут хоть умри, а просьбу друзей выполни. А как же иначе? Ведь мы с ними спина к спине кровь проливали! Причем не чью-нибудь кровь, а наших врагов. Так как же я после этого откажу им в такой малости?
– За князя!
– За княгиню!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
Нет, сейчас, когда я достиг пятой ступени посвящения, я могу колдануть и без рук, а вот тогда… Тогда случались всяческие накладки. Так вот именно здесь я решил щегольнуть пред боярышней (она в тот момент начинала мне уже нравиться) своим мастерством. Если мне не изменяет память, я хотел преподнести моей рыжей прелести букет полевых цветов. Цветов, конечно, не получилось, зато прямо из центра стола вырос замечательный, крепкий дубок, с чудной молодой листвой и весь усыпанный желудями. Из него-то ушлая Матрена и сделала изюминку своего заведения и за обед под сенью моего дубка стала брать тройную плату. Хорошо еще, что ко мне это не относится.
Мы расселись за столом, и я стал осматривать произведение моего дефектного колдовства. За три года дубок немного подрос, окреп… Стоп, а это еще что такое? На коре дуба имени меня ясно виднелась надпись: «Здесь пил Вася». Внимательно пробежавшись взглядом по деревцу, я обнаружил еще с десяток совершенно идиотских надписей вроде первой.
Не, ну что за хулиганье тут живет! Это ценный, можно сказать уникальный, реликтовый экземпляр, а они его царапать. Да этому Васе я при встрече руки оборву по самые уши, будет знать, как выставочный образец портить.
– Да-да, – заметив мое негодование, вздохнула Матрена. – Как за ним ни слежу, всё одно умудряются какую-нибудь похабщину написать. А еще желуди почти все оборвали. Это, видите ли, у них теперь сувениром обзывается.
Ну нет, такого отношения к родной природе я не допущу. Это как-никак первый, он же мой единственный, опыт в садоводстве. Ой, то есть в дубоводстве.
– Ничего, сейчас что-нибудь придумаем, – успокоил я Матрену.
Подобрав в уме подходящее заклинание, я проговорил его, щелкнул пальцем, и мой дубок на мгновение покрылся инеем. Когда иней растаял, все варварские надписи исчезли, а дуб покрыла молодая поросль и украсили гроздья желудей. Чуть подумав, я щелкнул пальцем и добавил еще одно малюсенькое противовандальное заклятие.
– Кто у нас больше всего желуди любит? – спросил я у Матрены.
– Свиньи.
– Точно, вот у этих умников вместо носа пятачок и вырастет.
– Слушай, а ты не слишком с ними круто? – осторожно поинтересовалась хозяйка.
– Так я что, без понятия, что ли? Всего на день. Правда, думаю, этот день надолго отобьет желание хулиганить.
В процессе борьбы за восстановление природных ресурсов я даже не заметил, что Фрол с Федором о чем-то оживленно совещаются. Насторожило меня то, что слишком уж часто упоминают они мое славное имя.
– Ну как, по «Даромировой закуске» или сразу по «Обеду Даромира»?
– Слушай, может, ради такого случая «Подвиг Даромира» возьмем?
– Я не против, тем более к нему прилагается три кувшина крепкой «Даромировки».
– Ну раз так, без вопросов, – согласился с братом Федор и обратился к Матрене: – Значит, нам «Подвиг Даромира», а пока приготовится, как обычно, «Даромиров перекус» и пару кувшинов медовухи.
– Лучше три, – поправил брата Фрол.
– Пожалуй, лучше, – не стал спорить Федор. – И на стол не чарки поставь, а ковши, с ними как-то сподручнее.
Я никак не пойму: у меня с ушами что-то не то или братья на солнышке перегрелись? Пока я хлопал глазами, первой догадалась мне объяснить смысл происходящего, конечно, Матрена:
– Даромирушка, ты не нервничай, я тут даже ни при чем, это как-то само собой получилось. Когда я трактир переименовала, нашлись некоторые простаки, которые о тебе и слыхом не слыхивали. Так я им про тебя подробно рассказывала. А так как лично у меня любой рассказ о твоих похождениях заканчивался перечислением твоих кулинарных пристрастий и похвалой твоему прекрасному аппетиту, то как-то все привыкли, что самое маленькое блюдо – это «Даромирова закуска», а самое большое «Подвиг Даромира». Было еще блюдо «Завтрак боярышни», но оно как-то не прижилось. Слишком мало ко мне ходит народу, который копченому телячьему боку предпочтет вареную морковку и свеклу.
Ну и ну, я даже немного оцепенел. Не каждый день, знаете ли, посещаешь питейное заведение имени меня, заказываешь блюдо имени меня же и запиваешь медовухой, опять-таки названной в мою честь. Хорошо еще я попался, а то окажись на моем месте какой-нибудь излишне скромный хлюпик – и окочурился бы от такого набора.
Ну да ладно, я, слава богам, скромностью не страдаю. Да разве мне жалко, если люди будут вкусно и обильно питаться, вспоминая славного парня Даромира? Ответ отрицательный – не жалко.
– Надеюсь, хуже твоя стряпня за это время не стала?
В ответ Матрена только повертела пальцем у виска:
– Сам, наверное, понял, какую глупость сморозил.
– Понял, – признался я.
– Ну раз понял, прощаю, – смилостивилась надо мной хозяюшка и вышла из кабинета.
Через несколько минут на столе оказалась холодная копченая телятина, головка сыра, соленья и хлеб. Судя по всему, это и есть «Даромиров перекус». Что ж, на разминку потянет. Фрол торопливо разлил по ковшам первую порцию медовухи, и два брата горящим глазом уставились на меня. Одичавший в глухих лесах, я вначале даже не понял, что они от меня хотят, но потом, глядя на нетерпеливое покачивание посуды, догадался. Конечно же тоста! Вообще-то тосты я говорить умею и очень даже люблю, но сейчас, глядя, как пенится и играет медовуха в ковше, мне почему-то захотелось быть кратким:
– За встречу!
Оказалось, что братья тоже не были сторонниками длинных разговоров. Их реакция была лаконичная:
– Ура!
Три посудины звякнули над столом, и богатырская доза пенного меда полилась в наши чресла. Божественное наслаждение – после трудного дня пропустить по чарочке с приятелями в уютном местечке. Но усугублять, конечно, не надо, я как-никак новую жизнь начал. Вот по второй пропустим, и я пойду.
– За дружбу! – подхватил эстафету Федор.
– Ура, – дружно ответили мы, и очередная порция медового наслаждения потекла по пищеводу.
Закусив небольшим кусочком телятинки, я решительно встал со скамьи:
– Всё, ребята, я пошел.
– Куда пошел?
– Как этот пошел?
– А поговорить?
– Мы же столько времени не виделись!
– Мы и сами засиживаться не собираемся, завтра же на службу!
– Не разбивай компанию, вместе пришли, вместе уйдем.
От трескотни ратников у меня даже голова загудела.
– Да не могу я сегодня! – попытался сопротивляться я.
– Ладно, не хочешь – не пей, но посидеть-то ты с нами можешь? – резонно заявил Фрол.
Аргументов против такого предложения я найти не смог, ведь никакого криминала тут нет. Пить я больше не буду, а посидеть – посижу. Приняв такое важное решение, я поставил в угол свой посох и поудобнее уселся в кресле.
– Молодец! – похвалили меня братья, и Фрол тут же наполнил посуду.
– Я не буду больше, – предупредил я.
– Ты не пей, просто пусть будет налито, – пояснил Федор.
Тут в дверях появилась первая партия «Подвига Даромира». С огромного подноса на стол перекочевала селедочка, присыпанная зеленым лучком, ароматная ветчина, грибочки, огурчики и гора жареных куриных крылышек. Именно за них и принялись первым делом братья. Я хотел было последовать их примеру, но, к своему дикому ужасу, обнаружил, что не хочу есть.
От такого открытия я даже тихонечко застонал. Да меня же Кузьминична накормила от пуза. Какая катастрофа – быть в трактире у Матрены и не иметь сил попробовать ее замечательной стряпни!
Ратники, не стесненные подобными моими обстоятельствами, лихо расправлялись с крылышками, не забывая при этом по очереди рассказывать городские новости. Новостей оказалось немного, точнее, всего одна – новая княгиня Сантана. Как ни странно, даже ночное происшествие не удостоилось такого обсуждения, как красота данной дамы. Ратники вели себя так, словно целыми днями только и делают, что шинкуют серебряными кинжалами всевозможную нечисть. Напротив, рассказ про Сантану был ярок и выразителен.
– Старик, ты бы видел эту женщину! Сказать, что она красива, – значит обидеть ее. Нет, она не красива, она божественна!
– А фигура? Чудо, а не фигура!
– А ноги? Да таких ног больше на всём свете не сыщешь!
– А бюст? Да такие формы надо перевести в разряд народного достояния!
– А…
– Хватит! – поспешил я остановить братьев, пока они не продвинулись слишком уж далеко, как-никак княгиня.
Ратники продолжали рассыпать комплименты правительнице Кипеж-града, но слушать это было уже неинтересно. Судя по восторгам братьев, боги красотой ее действительно не обидели. Но меня-то этим не удивишь, я, пока с моей Селистенкой не познакомился, столько красоток повидал, что этим охламонам и не снилось. Меня вообще удивить трудно. Ладно, напрошусь завтра с Антипом на какой-нибудь прием во дворце (вечно они там что-то или кого-то принимают) и составлю свое собственное мнение об этой дамочке.
Она, кстати, может оказаться, причастна к нападению на мою рыжую прелесть, а при таком раскладе от моего праведного гнева ее не спасет ни княжеское звание, ни красота.
– За княгиню! – провозгласил новый тост Федор.
– Ура, – тут же философски изрек Фрол, и братья гулко чокнулись ковшами.
Ох уж мне эти самые ковшики… Как стучат, проклятые. А между прочим, медовуха совсем даже не вкусная и уж тем более не полезная, и я себя веду так, что моя ненаглядная Селистена могла бы мною гордиться. Ну почему у братьев такие блаженные физиономии?!
Дверь опять открылась, и появилась вторая партия «Подвига», потом третья, а потом и четвертая. В конце концов мне стало ясно, почему комплекс блюд называется именно так. Да просто проглотить такое количество еды может только истинный герой. В общем, на столе оказалось… Хотя нет, замучаюсь перечислять всё, что там оказалось, проще сказать, чего там не было. А не было непонятных иностранных странностей и вареных овощей, столь некогда любимых моей уникальной невестой.
Между тем братья оказались настроены серьезно. Видимо, они твердо решили совершить сегодня подвиг и уничтожить всё, что принесла заботливая Матрена. О боги, с каким удовольствием я бы помог им! Но не могу, в моем животе категорически нет места. Хотя постойте, пока я переживал, похоже, оно появилось. Что ж, оно и к лучшему, вон тот кусок жареного барашка явно достоин того, чтобы заполнить высвободившееся место.
Барашек оказался просто великолепен (впрочем, как и вся Матренина стряпня), в меру прожарен и сильно проперчен. Однако, проглотив его, появилось жгучее желание чем-то залить пожар во рту, вызванный ароматным перцем. В поисках подходящего напитка моя рука принялась шарить по столу и абсолютно случайно наткнулась на мой ковш, полный медовухи.
– За прекрасную Селистену! – рявкнул Федор и поднял свою посудину.
– За невесту Даромира! – поддержал брата Фрол. Ну и как я после этого мог не поднять заветный ковш? Да если бы я это не сделал, я бы себя уважать перестал! Ну нет, уважение к себе я потерять никак не могу.
– За мою рыжую прелесть!
А дальше всё понеслось по накатанной… Тосты, медовуха, хохот, байки про то, как однажды боярин Никодим вернулся раньше времени из думы домой, а там… Надеюсь, хоть вы понимаете, что я до последнего сопротивлялся проискам коварных братьев?
Ковши не пустовали ни секунды, тосты неслись со скоростью бешеной белки, «Подвиг Даромира» исчезал со стола в наших желудках прямо на глазах. Интересно, а откуда, собственно, место для него появилось? Помнится, в начале нашего общения я даже смотреть на еду не мог. Вот что значит для мужчины слово «надо».
Вот сказали братья что-то типа: «Надо, Даромир, надо», и тут хоть умри, а просьбу друзей выполни. А как же иначе? Ведь мы с ними спина к спине кровь проливали! Причем не чью-нибудь кровь, а наших врагов. Так как же я после этого откажу им в такой малости?
– За князя!
– За княгиню!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52