Само время обернулось вспять, чтобы это случилось.
— Никогда не спешите верить в чудо, — прожужжал в телефонной трубке голос Джоунза. — Проверьте, есть ли на открытке марка.
Сэр Джон уже перевернул открытку и смотрел на нее, не веря своим глазам. Почтовой марки не было. Похоже, со временем пока все в порядке.
— Ну что? — нетерпеливо поинтересовался Джоунз. Vekam, Adonai… Имя есть сущность…
— Марки нет. Значит, открытку отправили не вчера. По-моему, ее вообще не отправляли, а просто бросили в мой почтовый ящик, как только ушел почтальон.
Они все время нас опережают, с ужасом подумал сэр Джон.
— Теперь вы понимаете, почему я хочу передвинуть короля? Преимущество все время было на их стороне. Сейчас мы должны изменить стратегию и переломить ход игры. — Джоунз помолчал.
— Будем исходить из того, что поместье Бэбкоков находится под пристальным наблюдением. Наше единственное преимущество в том, что вы знаете местность лучше, чем они. Вы сражаетесь на своей территории. Подумайте, как вам с Вири незаметно выбраться из усадьбы. Вообще, возможно ли это?
Сэр Джон мрачно улыбнулся.
— В детстве мы часто играли здесь в прятки, и я знаю эти места как свои пять пальцев, — сказал он.
— Хорошо. Только один совет: ни в коем случае не приближайтесь к железной дороге.
— Я понял, — сказал сэр Джон. — Они, конечно же, будут наблюдать за станцией, на тот случай, если нам с Вири удастся выбраться из дома незамеченными. Чем пытали де Молэ? Дыба, тиски для пальцев, «испанский сапог»… Vekam, Adonai…
— Отлично. Вы начинаете мыслить стратегически. Следующий ход очевиден. Есть ли у кого-нибудь из ваших знакомых автомобиль?
— У виконта Грейстока, — сразу же ответил сэр Джон. — Поэтому лучше всего пробраться через лес в его имение.
— Прекрасно. Если я правильно помню, вы не умеете водить автомобиль. Сможет ли виконт Грейсток одолжить вам вместе с автомобилем своего шофера?
— Думаю, да, если я скажу ему, что так нужно.
Сэр Джон почему-то вспомнил обряд посвящения. Куда идешь? — На Восток. — Что ищешь? — Свет. Джоунз на минуту о чем-то задумался.
— Если все будет хорошо, вы доберетесь до Лондона часам к пяти вечера. Конечно, вы не должны приближаться к моему дому, ибо там вас будут искать в первую очередь. Отправляйтесь на Пол-стрит, дом 201. Вас примет один мой знакомый, которого зовут Кеннет Кэмпбелл. Он абсолютно надежный и в высшей степени порядочный человек. Я присоединюсь к вам позже.
— Пол-стрит, 201, — повторил сэр Джон. — По-моему, я знаю, где это. Недалеко от Тотенхем-корт-роуд, не так ли?
— Точно. Не самый примечательный и респектабельный район Лондона, но отличное место для того, чтобы на время спрятать нашего короля. Надеюсь, мы все окажемся в обществе мистера Кэмпбелла к шести или семи часам вечера. Будьте осторожны, сэр Джон. Не забывайте о том, что горб Вири очень бросается в глаза.
Объясняя план бегства преподобному Вири, сэр Джон постепенно пришел в себя и даже почувствовал некоторое возбуждением Все происходящее начало казаться ему захватывающим приключением. Это легкомысленное ощущение исчезло только когда он вспомнил, что трое человек — трое близких людей Вири — уже умерли ужасной смертью.
Сэру Джону пришла в голову неприятная мысль о том, что встречи со смертью и опасностью кажутся приключением только потом и только тому, кто уцелел, а пока что было неясно, кто из них уцелеет в этой ужасной истории. Но, черт возьми, он ведь молод и намеревается перехитрить сильного врага — чем не приключение!
Пепельно-серое лицо священника напомнило ему о том, что он находится не в романе Конан-Дойла или Райдера Хаггарда, а в реальной жизни, где мертвые не воскресают, а те, кто их любили, страдают по-настоящему.
Вири выслушал план сэра Джона безучастно и без единого возражения. Недавние события лишили его уверенности в себе и окружающем мире, и теперь в его взгляде читалась только слепая покорность судьбе.
Сэр Джон намеревался использовать потайной ход между винным погребом и заброшенным сараем, который был расположен у самой границы поместья. Этот сарай построил несколько веков назад один из предков сэра Джона, чтобы установить там винодельный пресс. Прессом не пользовались уже очень давно, и о его существовании мало кто помнил.
— Скорее всего, они наблюдают за домом через бинокль или даже мощный телескоп, — на ходу объяснял сэр Джон священнику. — Но, поскольку сарай окружен густым лесом, его практически не видно, пока не приблизишься к нему вплотную.
Священник мрачно кивал. Он не проронил ни слова до тех пор, пока они наконец не спустились в винный погреб.
— У вас тут слишком много горячительных напитков для христианина и здравомыслящего человека, — с подозрением заметил он.
Сэр Джон шел впереди, неся в вытянутой руке канделябр с тремя свечами.
— Все это досталось мне по наследству, — ответил он извиняющимся тоном. — Большинству бутылок уже лет пятьдесят или сто, если не больше. Я к ним практически не притрагиваюсь, разве что если собираются особые гости.
— Угу, — отозвалась нескладная тень преподобного Вири откуда-то сзади. — Вот так все обычно и начинается. Сначала бутылка для особых гостей, а потом пошло и поехало… Все алкоголики, которых я знаю, начинали именно так.
Сэр Джон позволил себе улыбнуться, зная, что в темноте Вири этого не заметит. Все-таки приятно было знать, что старик еще держится, несмотря на все передряги, которые выпали на его долю. До этого сэру Джону какое-то время казалось, что преподобный Вири совершенно сломлен и больше похож на автомат, чем на живого человека.
Сэр Джон с удивлением обнаружил, что винный погреб гораздо больше, чем он привык думать. Неудивительно, что он показался таким неприлично огромным шотландскому священнику-пресвитерианцу. Сэр Джон не спускался сюда уже много лет, с далекого детства, когда он частенько проводил здесь время в надежде найти пиратский клад или пещеры гномов. Проходя мимо бесконечных рядов бутылок, затянутых паутиной, сэр Джон начал видеть Бэбкоков такими, какими, по его мнению, их видел Вири: когортой алкоголиков и развратников.
В конце концов им удалось найти вход в туннель. Здесь было еще темнее, и свечи едва рассеивали этот влажный мрак. Сэр Джон пожалел, что не взял два канделябра, чтобы Вири тоже мог освещать себе путь. Увы, возвращаться было поздно, и им пришлось двигаться чуть ли не в обнимку и очень медленно.
Сообщник в доме. Сэр Джон вдруг вспомнил, как подозревал Бертрана, брата преподобного Вири, когда они пытались разгадать головоломку с осквернением церкви. А что, если в поместье Бэбкоков есть сообщник Кроули? И если он есть, что ждет их в этой адской тьме всего в нескольких шагах?
Немного подумав, он с облегчением улыбнулся. Все слуги в доме проверены и надежны, он знает их с детства. Эта проклятая история посеяла в его разуме семена паранойи. Подозревать Уайлдблада, Дорна или пожилую миссис Мэйпл в пособничестве черному магу так же смешно и нелепо, как подозревать в этом королевскую семью или Архиепископа Кентерберийского.
Сэру Джону послышался какой-то звук, который тотчас напомнил ему жужжание насекомых из его ночных кошмаров и фонографическую запись, присланную Вири. Может быть, здесь свили гнездо пчелы или осы? Сэр Джон с ужасом вспомнил, что некоторые фольклористы сравнивают голоса эльфов с жужжанием. Он постарался взять себя в руки, но почему-то также вспомнил, что пчела является символом баварских иллюминатов, самого атеистического и радикального из всех масонских обществ. Проклятье, возьми же себя в руки, не давай воли этим дурацким мыслям. Он постарался думать о чем-то другом, и вспомнил древнюю каббалистическую загадку: Вопрос: почему Библия начинается с буквы Бет, а не с буквы Алеф? Ответ: потому что Алеф означает Арар, или проклятие, а Бет — Берака, или благословение. Но почему иллюминаты избрали своим символом пчелу? И что за существа жужжат на фонографической записи Вири?
Страх — поражение и предвестник поражения… Он не станет жалкой полевой мышью, зажатой в руке существа, которое само не в состоянии понять себя. Он рыцарь Розы и Креста, который служит только Богу, а «ни один демон не справится с тем, кто закован в броню праведности».
Дядюшка Бентли как-то объяснял ему, что боязнь темноты является одной из самых древних эмоций у приматов и восходит еще к тем жестоким временам, когда наши немые и маленькие пушистые предки то и дело становились добычей всевозможных ночных хищников. Этот первобытный страх есть у каждого ребенка, а иногда, в минуты сильного душевного напряжения, может просыпаться и у взрослого человека. Сэр Джон избавился от подозрений в отношении слуг, но теперь ему не давала покоя мысль о рабочих, которыми кишело поместье Бэбкоков, когда в нем делали ремонт и проводили электричество. Если хотя бы один из них был агентом Кроули, он вполне мог установить хитрую ловушку в каком-нибудь темном месте, хотя бы в этом туннеле.
Страх — поражение и предвестник поражения, снова напомнил себе сэр Джон. Куда идешь? На Восток. Что ищешь? Свет.
Кстати, валлийцы верят, что «неутомимые труженики» живут под землей, в таких вот туннелях, как этот…
Сэр Джон почувствовал огромное облегчение, когда наконец увидел дверь в конце туннеля. Как глупо с его стороны было превращать в ужасное испытание прогулку по туннелю, которая в детстве всегда была для него лишь веселым приключением.
Что ж, истинное посвящение длится вечно, как сказал бы Джоунз. Это путешествие по Аиду, или подземному царству — в коде I.N.R.I. его символизировала буква N — стало для сэра Джона еще одним этапом посвящения, еще одним уроком мужества, которое необходимо любому оккультисту, чтобы не стать жертвой демонов, реальных или воображаемых. Он вспомнил слова из гимна американских негров, который однажды услышал на улице:
Я пройду по долине скорби,
Я пройду по ней сам,
Никто не пройдет по ней за меня,
Я пройду по ней сам
Сэр Джон вдруг понял, почему путешествие по Аиду символизирует буква Нун, «рыба». Мы появляемся на свет как рыбы, плавая в материнской утробе, и думаем о смерти как о символическом возвращении в лоно матери. Он также понял, почему следующему этапу I.N.R.I. соответствует буква Реш, или «голова». Символы этого этапа — боги Солнца Осирис и Аполлон, которые прошли через смерть и воскресение. «Царствие Божие внутрь вас есть»: в голове, в клетках мозга. Истинное посвящение длится вечно; мы снова и снова проживаем одни и те же ситуации, с каждым разом понимая их все глубже. Исида, Апоп. Осирис! ИАО… Дева, залы Смерти, Божественность… Свет во тьме светил, и тьма не знала его…
С торжествующим возгласом сэр Джон распахнул дверь, ведущую в сарай с винодельным прессом. «Человек неподвластен ни ангелам, ни Смерти, если только ему не изменит его Воля». Вспомнив эти строки из учебника «Золотой Зари», сэр Джон приободрился и воспрял духом.
Сарай стал еще более грязным и запущенным с тех пор, как сэр Джон был здесь в последний раз, но пресс по-прежнему выглядел исправным и мощным. Преподобный Вири уставился на него с нескрываемым изумлением.
— Бог мой! — воскликнул он, — А это еще что такое?
Он указал пальцем на необычное изображение на корпусе пресса — по-видимому, фамильный герб. Там была темно-синяя подвязка с золотой пряжкой, над ней колье, с которого свисали двадцать шесть золотых подвесок, внизу девиз: Honi soit qui mal y pense.
— Это орден святого Георгия, — пояснил сэр Джон, нервно покраснев. — Король наградил таким орденом моего прапрадеда за выполнение какого-то особо важного поручения.
Кошмар становится явью и нет никакого маскарада. Имя есть сущность.
— Да-да, я знаю, что только король может награждать орденом Подвязки, — нетерпеливо сказал Вири. — Но почему ваш прапрадед изобразил этот орден на винодельном;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
— Никогда не спешите верить в чудо, — прожужжал в телефонной трубке голос Джоунза. — Проверьте, есть ли на открытке марка.
Сэр Джон уже перевернул открытку и смотрел на нее, не веря своим глазам. Почтовой марки не было. Похоже, со временем пока все в порядке.
— Ну что? — нетерпеливо поинтересовался Джоунз. Vekam, Adonai… Имя есть сущность…
— Марки нет. Значит, открытку отправили не вчера. По-моему, ее вообще не отправляли, а просто бросили в мой почтовый ящик, как только ушел почтальон.
Они все время нас опережают, с ужасом подумал сэр Джон.
— Теперь вы понимаете, почему я хочу передвинуть короля? Преимущество все время было на их стороне. Сейчас мы должны изменить стратегию и переломить ход игры. — Джоунз помолчал.
— Будем исходить из того, что поместье Бэбкоков находится под пристальным наблюдением. Наше единственное преимущество в том, что вы знаете местность лучше, чем они. Вы сражаетесь на своей территории. Подумайте, как вам с Вири незаметно выбраться из усадьбы. Вообще, возможно ли это?
Сэр Джон мрачно улыбнулся.
— В детстве мы часто играли здесь в прятки, и я знаю эти места как свои пять пальцев, — сказал он.
— Хорошо. Только один совет: ни в коем случае не приближайтесь к железной дороге.
— Я понял, — сказал сэр Джон. — Они, конечно же, будут наблюдать за станцией, на тот случай, если нам с Вири удастся выбраться из дома незамеченными. Чем пытали де Молэ? Дыба, тиски для пальцев, «испанский сапог»… Vekam, Adonai…
— Отлично. Вы начинаете мыслить стратегически. Следующий ход очевиден. Есть ли у кого-нибудь из ваших знакомых автомобиль?
— У виконта Грейстока, — сразу же ответил сэр Джон. — Поэтому лучше всего пробраться через лес в его имение.
— Прекрасно. Если я правильно помню, вы не умеете водить автомобиль. Сможет ли виконт Грейсток одолжить вам вместе с автомобилем своего шофера?
— Думаю, да, если я скажу ему, что так нужно.
Сэр Джон почему-то вспомнил обряд посвящения. Куда идешь? — На Восток. — Что ищешь? — Свет. Джоунз на минуту о чем-то задумался.
— Если все будет хорошо, вы доберетесь до Лондона часам к пяти вечера. Конечно, вы не должны приближаться к моему дому, ибо там вас будут искать в первую очередь. Отправляйтесь на Пол-стрит, дом 201. Вас примет один мой знакомый, которого зовут Кеннет Кэмпбелл. Он абсолютно надежный и в высшей степени порядочный человек. Я присоединюсь к вам позже.
— Пол-стрит, 201, — повторил сэр Джон. — По-моему, я знаю, где это. Недалеко от Тотенхем-корт-роуд, не так ли?
— Точно. Не самый примечательный и респектабельный район Лондона, но отличное место для того, чтобы на время спрятать нашего короля. Надеюсь, мы все окажемся в обществе мистера Кэмпбелла к шести или семи часам вечера. Будьте осторожны, сэр Джон. Не забывайте о том, что горб Вири очень бросается в глаза.
Объясняя план бегства преподобному Вири, сэр Джон постепенно пришел в себя и даже почувствовал некоторое возбуждением Все происходящее начало казаться ему захватывающим приключением. Это легкомысленное ощущение исчезло только когда он вспомнил, что трое человек — трое близких людей Вири — уже умерли ужасной смертью.
Сэру Джону пришла в голову неприятная мысль о том, что встречи со смертью и опасностью кажутся приключением только потом и только тому, кто уцелел, а пока что было неясно, кто из них уцелеет в этой ужасной истории. Но, черт возьми, он ведь молод и намеревается перехитрить сильного врага — чем не приключение!
Пепельно-серое лицо священника напомнило ему о том, что он находится не в романе Конан-Дойла или Райдера Хаггарда, а в реальной жизни, где мертвые не воскресают, а те, кто их любили, страдают по-настоящему.
Вири выслушал план сэра Джона безучастно и без единого возражения. Недавние события лишили его уверенности в себе и окружающем мире, и теперь в его взгляде читалась только слепая покорность судьбе.
Сэр Джон намеревался использовать потайной ход между винным погребом и заброшенным сараем, который был расположен у самой границы поместья. Этот сарай построил несколько веков назад один из предков сэра Джона, чтобы установить там винодельный пресс. Прессом не пользовались уже очень давно, и о его существовании мало кто помнил.
— Скорее всего, они наблюдают за домом через бинокль или даже мощный телескоп, — на ходу объяснял сэр Джон священнику. — Но, поскольку сарай окружен густым лесом, его практически не видно, пока не приблизишься к нему вплотную.
Священник мрачно кивал. Он не проронил ни слова до тех пор, пока они наконец не спустились в винный погреб.
— У вас тут слишком много горячительных напитков для христианина и здравомыслящего человека, — с подозрением заметил он.
Сэр Джон шел впереди, неся в вытянутой руке канделябр с тремя свечами.
— Все это досталось мне по наследству, — ответил он извиняющимся тоном. — Большинству бутылок уже лет пятьдесят или сто, если не больше. Я к ним практически не притрагиваюсь, разве что если собираются особые гости.
— Угу, — отозвалась нескладная тень преподобного Вири откуда-то сзади. — Вот так все обычно и начинается. Сначала бутылка для особых гостей, а потом пошло и поехало… Все алкоголики, которых я знаю, начинали именно так.
Сэр Джон позволил себе улыбнуться, зная, что в темноте Вири этого не заметит. Все-таки приятно было знать, что старик еще держится, несмотря на все передряги, которые выпали на его долю. До этого сэру Джону какое-то время казалось, что преподобный Вири совершенно сломлен и больше похож на автомат, чем на живого человека.
Сэр Джон с удивлением обнаружил, что винный погреб гораздо больше, чем он привык думать. Неудивительно, что он показался таким неприлично огромным шотландскому священнику-пресвитерианцу. Сэр Джон не спускался сюда уже много лет, с далекого детства, когда он частенько проводил здесь время в надежде найти пиратский клад или пещеры гномов. Проходя мимо бесконечных рядов бутылок, затянутых паутиной, сэр Джон начал видеть Бэбкоков такими, какими, по его мнению, их видел Вири: когортой алкоголиков и развратников.
В конце концов им удалось найти вход в туннель. Здесь было еще темнее, и свечи едва рассеивали этот влажный мрак. Сэр Джон пожалел, что не взял два канделябра, чтобы Вири тоже мог освещать себе путь. Увы, возвращаться было поздно, и им пришлось двигаться чуть ли не в обнимку и очень медленно.
Сообщник в доме. Сэр Джон вдруг вспомнил, как подозревал Бертрана, брата преподобного Вири, когда они пытались разгадать головоломку с осквернением церкви. А что, если в поместье Бэбкоков есть сообщник Кроули? И если он есть, что ждет их в этой адской тьме всего в нескольких шагах?
Немного подумав, он с облегчением улыбнулся. Все слуги в доме проверены и надежны, он знает их с детства. Эта проклятая история посеяла в его разуме семена паранойи. Подозревать Уайлдблада, Дорна или пожилую миссис Мэйпл в пособничестве черному магу так же смешно и нелепо, как подозревать в этом королевскую семью или Архиепископа Кентерберийского.
Сэру Джону послышался какой-то звук, который тотчас напомнил ему жужжание насекомых из его ночных кошмаров и фонографическую запись, присланную Вири. Может быть, здесь свили гнездо пчелы или осы? Сэр Джон с ужасом вспомнил, что некоторые фольклористы сравнивают голоса эльфов с жужжанием. Он постарался взять себя в руки, но почему-то также вспомнил, что пчела является символом баварских иллюминатов, самого атеистического и радикального из всех масонских обществ. Проклятье, возьми же себя в руки, не давай воли этим дурацким мыслям. Он постарался думать о чем-то другом, и вспомнил древнюю каббалистическую загадку: Вопрос: почему Библия начинается с буквы Бет, а не с буквы Алеф? Ответ: потому что Алеф означает Арар, или проклятие, а Бет — Берака, или благословение. Но почему иллюминаты избрали своим символом пчелу? И что за существа жужжат на фонографической записи Вири?
Страх — поражение и предвестник поражения… Он не станет жалкой полевой мышью, зажатой в руке существа, которое само не в состоянии понять себя. Он рыцарь Розы и Креста, который служит только Богу, а «ни один демон не справится с тем, кто закован в броню праведности».
Дядюшка Бентли как-то объяснял ему, что боязнь темноты является одной из самых древних эмоций у приматов и восходит еще к тем жестоким временам, когда наши немые и маленькие пушистые предки то и дело становились добычей всевозможных ночных хищников. Этот первобытный страх есть у каждого ребенка, а иногда, в минуты сильного душевного напряжения, может просыпаться и у взрослого человека. Сэр Джон избавился от подозрений в отношении слуг, но теперь ему не давала покоя мысль о рабочих, которыми кишело поместье Бэбкоков, когда в нем делали ремонт и проводили электричество. Если хотя бы один из них был агентом Кроули, он вполне мог установить хитрую ловушку в каком-нибудь темном месте, хотя бы в этом туннеле.
Страх — поражение и предвестник поражения, снова напомнил себе сэр Джон. Куда идешь? На Восток. Что ищешь? Свет.
Кстати, валлийцы верят, что «неутомимые труженики» живут под землей, в таких вот туннелях, как этот…
Сэр Джон почувствовал огромное облегчение, когда наконец увидел дверь в конце туннеля. Как глупо с его стороны было превращать в ужасное испытание прогулку по туннелю, которая в детстве всегда была для него лишь веселым приключением.
Что ж, истинное посвящение длится вечно, как сказал бы Джоунз. Это путешествие по Аиду, или подземному царству — в коде I.N.R.I. его символизировала буква N — стало для сэра Джона еще одним этапом посвящения, еще одним уроком мужества, которое необходимо любому оккультисту, чтобы не стать жертвой демонов, реальных или воображаемых. Он вспомнил слова из гимна американских негров, который однажды услышал на улице:
Я пройду по долине скорби,
Я пройду по ней сам,
Никто не пройдет по ней за меня,
Я пройду по ней сам
Сэр Джон вдруг понял, почему путешествие по Аиду символизирует буква Нун, «рыба». Мы появляемся на свет как рыбы, плавая в материнской утробе, и думаем о смерти как о символическом возвращении в лоно матери. Он также понял, почему следующему этапу I.N.R.I. соответствует буква Реш, или «голова». Символы этого этапа — боги Солнца Осирис и Аполлон, которые прошли через смерть и воскресение. «Царствие Божие внутрь вас есть»: в голове, в клетках мозга. Истинное посвящение длится вечно; мы снова и снова проживаем одни и те же ситуации, с каждым разом понимая их все глубже. Исида, Апоп. Осирис! ИАО… Дева, залы Смерти, Божественность… Свет во тьме светил, и тьма не знала его…
С торжествующим возгласом сэр Джон распахнул дверь, ведущую в сарай с винодельным прессом. «Человек неподвластен ни ангелам, ни Смерти, если только ему не изменит его Воля». Вспомнив эти строки из учебника «Золотой Зари», сэр Джон приободрился и воспрял духом.
Сарай стал еще более грязным и запущенным с тех пор, как сэр Джон был здесь в последний раз, но пресс по-прежнему выглядел исправным и мощным. Преподобный Вири уставился на него с нескрываемым изумлением.
— Бог мой! — воскликнул он, — А это еще что такое?
Он указал пальцем на необычное изображение на корпусе пресса — по-видимому, фамильный герб. Там была темно-синяя подвязка с золотой пряжкой, над ней колье, с которого свисали двадцать шесть золотых подвесок, внизу девиз: Honi soit qui mal y pense.
— Это орден святого Георгия, — пояснил сэр Джон, нервно покраснев. — Король наградил таким орденом моего прапрадеда за выполнение какого-то особо важного поручения.
Кошмар становится явью и нет никакого маскарада. Имя есть сущность.
— Да-да, я знаю, что только король может награждать орденом Подвязки, — нетерпеливо сказал Вири. — Но почему ваш прапрадед изобразил этот орден на винодельном;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47