После чего коротко известил тех, кто еще мог скрываться внутри:
— Следующая очередь в бензобак.
Запыленное продолговатое оконце на корме «УАЗа» колыхнулось, правая задняя дверка медленно приоткрылась, и на землю спрыгнул подтянутый чеченец в темно-зеленой форме и высокой папахе на голове.
— Это он, — раздался голос подбегавшей сзади Северцевой.
— И как тебе удается все делать вовремя?.. — проворчал Извольский.
Она виновато потупила взор, чуть надув красивые губки, но тут же испуганно пробормотала:
— Ой!.. У вас на шее кровь…
— Ерунда, — побрился утром неудачно. Пошли за нашей добычей…
Арина вздохнула и покорно поплелась следом…
Георгий Павлович медленно повел пятнистый «уазик» в обратном направлении — на юг. Вскоре предстояло миновать злополучную ложбину с засевшими по склонам нависших над ней гор боевиками. Ради успешного преодоления заслона рядом с Жоржем сидел хмурый Умалатов. Руки его были свободны, зато Северцева, притаившаяся сзади, подпирала спинку правого кресла коротким стволом своего «Каштана». Слева от девушки находился Ярцев, бессильно уронивший голову ей на плечо. Парень был жив и даже изредка приходил в сознание, но малокалиберная пуля, прошившая тело по диагонали — от шеи до правого подреберья, шансов оставляла не много. Еще левее — у окна, покоилось тело мертвого Болотова.
— Ну-ка, нарисуйся — улыбнись, помаши им ручкой и скажи что у тебя все в порядке, — приказал подполковник на сносном чеченском языке, чем слегка удивил полевого командира и фээсбэшницу.
Авто уже неспешно подъезжало к ложбине. «Урал» освободил проезжую часть и теперь стоял справа от дороги, рядом — у кабины лежали два окровавленных трупа. Чуть поодаль — у скалы собралось около десятка вооруженных «приматов».
Улыбаться соплеменникам Умалатов не стал, как, впрочем, и махать. Но последнюю часть приказа русского офицера выполнил четко — никому из рядовых членов банды не пришло в голову организовать преследование автомобиля амира. И вскоре вдавив педаль газа до самого пола, сотрудник «Шторма» разогнал «УАЗ» до предельно возможной скорости…
Немного не доехав до развилки, откуда одно шоссе вело на восток — к Шарою, а другое дальше на юг — к Гомхою, серенький вездеход свернул вправо к пологому подножию горы, вознесшей остроконечную вершину к медленно плывущим облакам. Немного пропетляв по реденькому лесу, Извольский остановил машину…
— Товарищ подполковник… Георгий Павлович… — с трудом прошептал Ярцев, когда тот осторожно вынес его на руках из «уазика» и уложил на мягкую траву.
— Молчи, тебе нужно беречь силы, — ответил тот, покосившись на присевшую рядом Арину. Она едва закончила связывать чеченца, и с лица еще не успело сойти отвращение после кратковременного свидания с ним.
— Я только хотел попросить… — не то простонал, не то подал голос тяжело раненный. — Георгий Павлович, не называйте меня, пожалуйста, Кроликом…
— Не буду, Олег. Даю слово!.. — кивнул заместитель командира «Шторма». — Да и не Кролик ты вовсе. Ты — молодчина… На таких парнях как ты весь спецназ держится…
Тот удовлетворенно прикрыл глаза и даже попытался улыбнуться. Какое-то время он лежал неподвижно, затем по телу внезапно пошли судороги, лицо исказилось немыслимой болью. Северцева схватила его ладонь и, поглаживая ее, кусала от бессилия свои губы. Подполковник прямо через одежду ввел Олегу обезболивающее средство…
— А вообще, должен признаться… — растягивая слова, сказал подрывник, когда наркотик подействовал, и мучительные спазмы прекратились. Теперь он говорил, не обращаясь к кому-то конкретно, а скорее стараясь успеть сказать нечто очень важное в эту минуту: — Я бы не отказался и дальше воевать в таком же составе. И что б красавица Арина рядом была и все мужики наши погибшие… А командовал бы непременно Георгий Павлович… Он высочайший профи… От бога… С ним куда угодно… Хоть против самого Черта…
Молодой старлей улыбнулся, сильно сжал руку девушки, да так и застыл, устремив взгляд в бездонное ультрамариновое небо, чуть разбавленное белыми пятнами облаков…
Северцева долго не решалась отпустить холодеющую ладонь молодого человека. Рядом так же тихо, словно в забытьи стоял на коленях Извольский, припоминая каждый из тех дней, что довелось общаться с Сергеем и Олегом. Зубы его были крепко стиснуты, на скулах двигались шишки…
От воспоминаний отвлек странный жутковатый звук. Он посмотрел на девушку, сидящую с поникшей головой — длинные распущенные волосы закрывали ее лицо, но плечи изредка вздрагивали, и тогда доносился то ли всхлип, то ли резкий вздох. «Она никак не может привыкнуть к смерти. Никак… — сокрушенно подумал командир. — Я всегда водил в атаки мужиков и, наверное, избалован их быстрой адаптацией. А тут совсем другое… Как знать, сумеет ли она вообще когда-нибудь побороть в себе слабость?..»
Но скоро он понял, что дело обстоит гораздо хуже, чем предполагал…
Арина вдруг запрокинула голову вверх и громко засмеялась. Даже связанный Умалатов нервно поежился, когда этот страшный неестественный смех разнесся средь древесных стволов редколесья. С минуту Георгий смотрел на ее сухие — без слез глаза, на застывшие в какой-то демонической насмешке губы и осознавал необходимость скорейшего вывода девушки из этого дикого ступора — состояния, прямиком ведущего к помешательству. Он помнил из своей практики парочку схожих случаев с молодыми бойцами, «излечение» коих происходило довольно просто — резкий хук в челюсть и отсчет до десяти. После нокаута «пациенты» вставали на ноги с абсолютно здоровой и готовой к любым испытаниям психикой. Однако сейчас срочная помощь требовалась не соизмеримому с ним по габаритам спецназовцу, а хрупкой Северцевой…
Извольский несколько раз легонько хлопнул ладонью по нежной щеке, обнял ее за плечи и осторожно притянул к себе. Она ничему не противилась, наоборот, по мере того, как судорожный смех стихал — все плотнее прижималась к его груди…
Скоро все стало на свои места, и девушка самым обыкновенным образом рыдала, изрядно окропляя куртку командира слезами…
Он тихонько поглаживал ее голову и шептал:
— Ну, вот и молодец, девочка. Теперь нужно просто успокоиться… Ну?.. Ты же у нас умница…
Жорж неподвижно сидел на краю могилы, беспрестанно курил и тяжелым взглядом изучал главаря чеченской банды. С помощью саперной лопатки, оказавшейся в «уазике», тот углублял и расширял яму до приемлемых размеров. Умалатов был примерно одного с ним возраста, подтянутый, немногословный, с аккуратно подстриженной черной квадратной бородкой, обрамляющей приятное лицо. Отчасти Георгий симпатизировал сильным противникам — они никогда не ныли, не просили пощады, вели себя с достоинством. Но на сей раз, он едва сдержался от безумного желания пристрелить пленного сразу же после смерти Олега — последнего спецназовца из его группы. Остановило одно — вторая и наиважнейшая часть задания Болотова и Северцевой. Миссия, которую отныне надлежало выполнять ему и Арине…
Болотова и Ярцева они похоронили в одной, общей могиле. Последние пять дней своей жизни те провели рядом, выполняя единую задачу. Также вместе их и решено было уложить на ровное дно ямы…
Связанный кавказец снова сидел под деревом. Девушка до сего дня избегала участия в прощании с товарищами, посему подполковник полагал, что стоит у могилы в одиночестве. Он извлек из набедренного кармана плоскую фляжку, медленно отвинтил крышечку, прикурил сигарету, служившую традиционной «закуской»…
Вдруг кто-то осторожно тронул его за локоть. Извольский обернулся… Сзади неслышно подошла Арина и смотрела на него каким-то странным, незнакомым ему взглядом. Ранее в больших, выразительно блестевших глазах он мог прочесть что угодно: ненависть или подчеркнутую дерзость, насмешку или неповиновение, стремление что-то доказать или даже нечто похожее на злость. Теперь же теплый взор просил прощения, выражал беспредельное доверие и в то же время пытался утешить, как утешал ее часом раньше он сам…
«Впрочем, — мелькнула искорка сомнения, — возможно, все это мне только мерещится».
— И я хочу их помянуть, — кивнула она на фляжку со спиртом.
— Проглоти, не дыши и сразу закусывай, — посоветовал Жорж, протягивая вслед за плоским сосудом маленькую шоколадку из комплекта суточного рациона питания.
Собравшись с духом, девушка сделала глоток, затаив дыхание, откусила кусочек шоколада и только после этого закатила глаза от ужаса.
— Ну вот, теперь ты настоящий боец спецназа, — грустно улыбнулся он.
Говорить она пока не могла, потому лишь часто кивала, смахивая пальчиками выступившие то ли от крепости напитка, то ли из-за отвратительного настроения слезы…
— Значит, говорить ты с нами не собираешься… — подвел итог бесполезного получасового дознания подполковник.
Но и этот вывод не дал повода Умалатову раскрыть рот — он по-прежнему сидел вполоборота к русскому офицеру, спиной к девушке и надменно молчал. Безусловно, в арсенале Георгия имелись способы, наверняка бы заставившие упрямца ответить на интересующие их вопросы, но все они, к сожалению, предполагали некое членовредительство, а это никак не вписывалось в дальнейшие планы Извольского…
— Хорошо, тогда поступим так… — поднялся он на ноги, вынул из нагрудных ножен десантный кинжал и протянул Северцевой. — Не сочти за труд, пособи мужчине раздеться.
Та от неожиданности опешила. Тогда незаметно подмигнув ей, он с еще большей решительностью заявил:
— Да-да, не развязывая рук, режь его одежду и снимай, пока господин Умалатов не останется совершенно голым.
Полевой командир резко поднял голову и стрельнул в сторону спецназовца свирепым взглядом.
Арина, приняв игру, приступила…
— Сейчас мы тебя разденем, привяжем длинным фалом к заднему мосту твоего же «уазика» и потихоньку поедем по селам, — прохаживаясь рядом, рассуждал о самых ближайших перспективах подполковник, пока агент ФСБ беспощадно кромсала левый рукав новенькой пятнистой формы натовского образца.
С минуту пленник сидел смиренно, однако по мере осознания последствий прогулок нагишом по горным аулам, все большее волнение вкупе с негодованием охватывало его.
— Откуда он родом? — выводил свою роль Георгий.
— Село Кенхи, — с готовностью известила молодая девушка, переходя к другому рукаву.
— Отлично! Это ж рядышком! Просто рукой подать. Вот туда и поедем, а тебе, дорогой, предстоит бежать следом во всей первозданной красе…
Лицо того сделалось серым, колючие глаза неистово метались, выдавая крайнее беспокойство…
А Жорж продолжал психологическую обработку:
— Думаешь, нас кто-нибудь тормознет, помешает? Типа твои подельнички или родственники? Сомневаюсь… А коль найдутся герои — не страшно — отобьемся. В крайнем случае, тобой же и прикроемся.
Говоря все это, он с интересом наблюдал за реакцией «испытуемого». А тот, в какие-то моменты уже не сдерживаясь, пытался сопротивляться своему разоблачению. Арине с трудом удалось оторвать второй рукав, и, боясь случайно поранить дергавшегося кавказца, она никак не могла попасть лезвием под воротник куртки…
— …А после такого вселенского позора, тебя, уважаемый амир бригады, даже последняя деревенская собака не признает воином Аллаха. Даже женщины и дети будут посмеиваться и показывать пальцем вслед, когда тебе вздумается пройтись по селу…
В какой-то миг подполковнику даже стало жаль чеченца — настолько близким и реальным тот счел задуманное русскими мероприятие. Впрочем, именно такой реакции Георгий и добивался.
— Братья мусульмане будут бросать в тебя камни… — рисовал он картины одна страшней другой. — А когда ты умрешь, твое тело никто не поспешит похоронить до захода солнца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42