Они все еще не исключали возможности покушения. Спустя несколько минут папка легла Президенту на колени.
Президент прочитал несколько страниц и кивнул в мою сторону.
Президент приглашал меня в салон. Охранники остались снаружи. Там, за пуленепробиваемым стеклом. Президент демонстрировал мне свое полное доверие.
— Вы уверены в предоставленном материале?
— Абсолютно.
— Вы понимаете, что сейчас, до проверки документов на подлинность, я отпустить вас не могу?
— Вполне.
— Вы согласны до принятия решения остаться под охраной моей службы Безопасности?
Я кивнул.
Как я, после того как Президент, игнорируя возможную опасность, допустил меня, минуя заслон телохранителей, напрямую к себе, мог ответить отказом? На доверие отвечают доверием.
— Обещаю не позднее чем завтра утром дать заключение по представленным вами материалам. Пока могу только поблагодарить вас за честно исполненную службу. И Президент крепко пожал мне руку. Утром меня провели в президентский кабинет.
— Я внимательно ознакомился с вашими материалами. Они внушают доверие. По крайней мере та часть, которую мы успели проверить. Я не могу сейчас говорить о конкретных выводах, которые мы сделаем по итогам начатого вами расследования. Но то, что сделаем, я вам обещаю.
До окончательного завершения расследования я хотел бы, чтобы вы оставались здесь. Вы можете понадобиться в любую минуту. Тем более это отвечает требованиям вашей безопасности. Вы не против?
Рядовые агенты главам государств не отказывают. Я согласился.
— По всем бытовым или иным вопросам вы будете обращаться к специальному, закрепленному за вами человеку. Квартиру, где вы будете находиться, вам покажут. Отдыхайте. Вы свою работу уже сделали. Теперь наша очередь. До встречи!
И он во второй раз за неполные сутки пожал мне руку. Уж не становлюсь ли я дружком-приятелем первых лиц земного шарика?
Один из уже знакомых мне телохранителей сопроводил меня до машины, где из рук в руки передал своему коллеге. Машина тронулась с места и остановилась только по другую сторону города, подле небольшого то ли пансионата, то ли дома отдыха, то ли дачи.
— Проходите, — пригласили меня.
Хорошо живут власти предержащие. Ковры под ногами. Приглушенного света бра. Цветочки. Как в вестибюле пред райскими вратами.
Хотел бы я пару месяцев отдохнуть в этом царстве неги и наслаждений. Честно говоря, я чертовски устал от всех этих слежек-погонялок. Честно говоря — хватило приключений. По горлышко! Теперь в самый раз поваляться на мягкой кроватке сытым пузом кверху. Что я, похоже, и буду делать и за что большое мерси отцу-Президенту, лично позаботившемуся о своем рядовом бойце.
— Направо, — подсказал сопровождающий. «А налево у них, поди, японский гидромассаж с японскими гейшами, — подумал я. — Надо будет потом непременно налево сходить»
— Прямо. Вот ваша комната. Душ внутри, белье, одежда — в шкафу. Еда на первое время в холодильнике. Если что-то понадобится еще — вызовите по телефону дежурную. Счастливо отдыхать.
Приятный молодой человек. Во всех отношениях.
Сейчас ванна, какие-нибудь закуски из холодильника и спать. Спать. Спать. До тошноты. До чувства ненависти к подушке!
Я открыл дверь и шагнул внутрь. Навстречу райскому блаженству.
Но в комнату я не вошел. Не успел.
В глаза мне ударил слепящий свет, в лицо брызнула какая-то парализующая сознание туманная взвесь. Я еще успел нырнуть головой к полу, успел достать правой рукой чье-то в маске респиратора лицо и больше не успел ничего. На мой затылок рухнула тонная тяжесть профессионально исполненного оглушающего удара, и я упал на чьи-то услужливо подставленные руки.
— Здоровый сучара! Я же предупреждал... Раз не получилось.
Глава 35
Координатор доложил об окончательном решении вопроса.
— Осложнений не возникло?
— Нет, все прошло в плановом порядке.
— Хорошо, — сказало облеченное властью Лицо. — Будем считать, вы с честью справились со своей работой. К вам замечаний нет. Все документы по законсервированным сценариям, низовым работникам, по формам связи с ними оставьте у меня.
— Что мне делать дальше?
— Ничего. Ждать. Мы подберем вам соответствующую работу.
— Спасибо.
Когда Координатор вышел из кабинета, облеченное властью Лицо вызвало своего помощника.
— Обеспечьте круглосуточный контроль за указанным человеком. На него завязана очень серьезная информация. Мы не можем позволить себе риска ее разглашения. Предложения по мерам, обеспечивающим гарантированность сохранения информации, доложите не позднее чем завтра.
«Указанным человеком» был Координатор.
Глава 36
Я очень медленно приходил в себя. Мне не имело смысла спешить. Мне надо было выгадать время. В переходном, из беспамятства в сознание, состоянии я надеялся хоть как-то осмыслить то, что со мной произошло.
— Больной в сознании, — сообщил голос. Ах, даже так! Медицину привлекли. Не дают собраться с мыслями. Вначале расколотили их в мелкие дребезги, шандарахнув чем-то тяжелым по голове, а теперь не позволяют склеить осколки.
— Как вы себя чувствуете?
— А как бы вы себя чувствовали на моем месте, доктор? Если вы, конечно, доктор. Я так же. Очень хорошо.
— Ну-с, мое вмешательство больше не требуется. Больной вполне адекватен. Я могу идти?
— Идите, доктор.
Помещение, кажется, другое. Оно и должно быть другое. Иначе зачем меня аэрозолями было травить и по затылку прикладывать?
Другое помещение. Вопрос — какое?
Окна без решеток. Но с бронированными, непрозрачными стеклами. Мебель обыкновенная и даже не без изящества. Воздух свежий, без затхлости. На камеру не похоже. По крайней мере на обычную камеру.
Напротив человек. Тоже по виду не следователь. Нормальный мужик. Глаза умные, морда ехидная.
— Вы можете отвечать на вопросы?
— Не хочу.
— А слушать?
— Слушать могу. Валяйте.
Так, поехали дальше. Дверь бронированная, хотя и отделана ореховым деревом. Замок с секретом. И еще наверняка задвижка с наружной стороны. За дверью полная неизвестность. То ли вторая дверь, то ли караулка со взводом отдыхающей охраны. В общем, глухая дверь. Просто так, без дополнительной информации, пытаться уходить этим путем бесполезно.
Что еще? Окно?..
А может, не играть в умные игры, может, по-простому шарахнуть своего собеседника табуреткой по голове, Пока они еще считают меня слабым, и, прикрываясь им как щитом, потребовать машину, оружие и зеленую дорогу?
Я попробовал пошевелиться.
Все понял. Не дурак. Не шарахнуть, не потребовать. И даже руки не приподнять. Чем же это таким они меня накачали, что каждый палец в пуд весом стал? Мало того, еще на всякий случай и наручники к правой руке и к спинке кровати пристегнули, Хорошие наручники. Необычные. Не ширпотреб. Я таких, честно говоря, еще и не видел. Эти гвоздем не расковыряешь.
Крепко засадили. Интересно, что это за удальцы такие?
— Вы, я так понимаю, раздумываете, как бежать? — подал голос сидящий напротив человек, — Сразу скажу — без толку. И дело даже не в этом, в общем-то, очень надежном помещении, не в наручниках. Дело в том, что вам просто некуда бежать. Откуда — да, есть. А вот куда... Вы таких дел успели наворотить, что принять вас никто не захочет. Опасны вы всем стали. Как холера. Разве только одни мы согласимся вам приют дать. Не бесплатно, конечно. За хорошее к нам отношение.
Ваша игра сыграна. Вы теперь — отходы производства. Зола. Раньше, когда в вас была вкраплена информация, цена ваша была поболе. Но информацию вы отдали. И цена вам стала бросовая. Никто теперь за вас воевать не будет. Смысла нет. Вы слишком мелки, чтобы ломать за вас копья. Так что думайте.
— Что вам от меня надо?
— Вас. Вы оказались отменным специалистом. Разбрасываться такими — непростительная роскошь.
— А в качестве вступительного взноса, конечно, информация? Это я уже знаю. Это мы уже проходили.
— Нет. Вы ошибаетесь. Информация нам не нужна. Все, что нам надо знать, мы знаем. Мы знаем даже больше, чем вы.
Ну тогда я вообще уже ничего не понимаю. Ничегошеньки! Зачем они меня повязали, если им безразличны заключенные в моей голове знания? И зачем тогда оставили в живых? Это противоречит всякой здравой логике. Если человек не нужен — его оставляют в покое. Если хотят избавиться — убивают. Если оставляют в живых, но не оставляют на свободе — хотят что-то узнать. Куда уж проще.
А здесь ни то, ни другое, ни третье?
Что-то четвертое? Но что?
Представить невозможно!
Может, меня так по голове припечатали, что я способность здраво мыслить утратил? Но тогда тем более не понятно, к чему я им такой дефективный.
— Не ломайте голову. Я сказал вам правду. Нам нужны вы.
— Урожай, что ли, с полей убирать по разнарядке, чтобы более ценных работников с рабочих мест не срывать?
Он только вздохнул в ответ.
— Ладно, давайте вскрывать карты.
Дальше он мне рассказал такое, что у меня уши в трубочку сворачиваться стали в знак протеста. Он рассказал мне все!
Вначале о понятном. О заговоре. О планах покушения. Об учебном лагере. О неудавшейся Акции. Он знал такие детали, о каких я даже не ведал. Впрочем, это меня не удивило. На то он и заговорщик, чтобы знать о заговоре все.
Но он рассказал о том, о чем не мог знать в принципе!
Он рассказал о Конторе, о которой в стране были осведомлены всего несколько человек! Он рассказал о расслоении внутри Конторы, о чем не догадывался даже я, ее непосредственный работник!! Он рассказал о гибели в метро моего Куратора. И о Кураторе Куратора (!), вышедшем на меня впоследствии.
Боюсь, он мог рассказать и о самом главном начальнике Конторы, если бы я его попросил! Только я просить не стал. Страшно. Такие сведения в голову запускать, все равно что серебряный рубль в медную копилку вталкивать. Лопнет копилка. Рассыплется на куски. Ну его.
Меньше знаешь — дольше живешь. Хоть даже лишний час.
Он действительно знал больше меня. Даже в той сфере, в которой я знал много больше других.
Он не лгал.
И я начал догадываться. Я начал постигать истину, которую, если говорить честно, мне бы постигать не хотелось.
Я задал ему вопрос. Один. Но самый главный для меня.
Он на него ответил! Исчерпывающе.
На этот вопрос мог ответить только человек, который читал мой рапорт. И больше никто.
Он читал мой рапорт!
Он читал рапорт, который я из рук в руки вручил Президенту!
Дальше была безнадежность! Дальше я мог только капитулировать.
— Что я должен делать?
— Служить нам и вместе с нами.
— Как?
— Честно.
Больше он не сказал ни слова.
— Думайте. Я приду завтра.
Я думал всю ночь. И не придумал ничего. Они были сильнее по всем пунктам. Вкруговую. Я попал в положение хорошо натасканной собаки, которую судьба вывела вдруг против тигра. Да, я умел лаять, наскакивать, рвать глотки. Я умел много больше других собак. Но я не умел побеждать в схватке с тигром! У нас были разные весовые категории. Единственное, что я мог, — это укусить полосатого великана за хвост и мгновенно погибнуть под ударом могучей лапы.
Лезть в подобную не сулящую ни славы, ни победы драку — себя не уважать. Я не сторонник колочения лбом по броне танка. Если, конечно, тот лоб не бронебойный. Я привык бросаться в драки, которые обещают хотя бы один шанс на победу из ста. Хотя бы полшанса. И еще я бросаюсь в драку, когда за моей спиной кто-то стоит. В этот раз за моей спиной была пустота.
Мне действительно некуда было бежать. И незачем. Президент предал меня. Он получил то, что желал, и отдал переставшую ему быть нужной пешку. Я не прошел в ферзи. Хотя и дошел до последнего ряда клеток. Меня просто сбросили с доски щелчком пальца.
Идейная борьба кончена. Идейная борьба оказалась фикцией. Мне некому больше служить. Мне бы теперь только жизнь спасти. Если ее еще имеет смысл спасать.
— Вы предложили вскрыть карты?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
Президент прочитал несколько страниц и кивнул в мою сторону.
Президент приглашал меня в салон. Охранники остались снаружи. Там, за пуленепробиваемым стеклом. Президент демонстрировал мне свое полное доверие.
— Вы уверены в предоставленном материале?
— Абсолютно.
— Вы понимаете, что сейчас, до проверки документов на подлинность, я отпустить вас не могу?
— Вполне.
— Вы согласны до принятия решения остаться под охраной моей службы Безопасности?
Я кивнул.
Как я, после того как Президент, игнорируя возможную опасность, допустил меня, минуя заслон телохранителей, напрямую к себе, мог ответить отказом? На доверие отвечают доверием.
— Обещаю не позднее чем завтра утром дать заключение по представленным вами материалам. Пока могу только поблагодарить вас за честно исполненную службу. И Президент крепко пожал мне руку. Утром меня провели в президентский кабинет.
— Я внимательно ознакомился с вашими материалами. Они внушают доверие. По крайней мере та часть, которую мы успели проверить. Я не могу сейчас говорить о конкретных выводах, которые мы сделаем по итогам начатого вами расследования. Но то, что сделаем, я вам обещаю.
До окончательного завершения расследования я хотел бы, чтобы вы оставались здесь. Вы можете понадобиться в любую минуту. Тем более это отвечает требованиям вашей безопасности. Вы не против?
Рядовые агенты главам государств не отказывают. Я согласился.
— По всем бытовым или иным вопросам вы будете обращаться к специальному, закрепленному за вами человеку. Квартиру, где вы будете находиться, вам покажут. Отдыхайте. Вы свою работу уже сделали. Теперь наша очередь. До встречи!
И он во второй раз за неполные сутки пожал мне руку. Уж не становлюсь ли я дружком-приятелем первых лиц земного шарика?
Один из уже знакомых мне телохранителей сопроводил меня до машины, где из рук в руки передал своему коллеге. Машина тронулась с места и остановилась только по другую сторону города, подле небольшого то ли пансионата, то ли дома отдыха, то ли дачи.
— Проходите, — пригласили меня.
Хорошо живут власти предержащие. Ковры под ногами. Приглушенного света бра. Цветочки. Как в вестибюле пред райскими вратами.
Хотел бы я пару месяцев отдохнуть в этом царстве неги и наслаждений. Честно говоря, я чертовски устал от всех этих слежек-погонялок. Честно говоря — хватило приключений. По горлышко! Теперь в самый раз поваляться на мягкой кроватке сытым пузом кверху. Что я, похоже, и буду делать и за что большое мерси отцу-Президенту, лично позаботившемуся о своем рядовом бойце.
— Направо, — подсказал сопровождающий. «А налево у них, поди, японский гидромассаж с японскими гейшами, — подумал я. — Надо будет потом непременно налево сходить»
— Прямо. Вот ваша комната. Душ внутри, белье, одежда — в шкафу. Еда на первое время в холодильнике. Если что-то понадобится еще — вызовите по телефону дежурную. Счастливо отдыхать.
Приятный молодой человек. Во всех отношениях.
Сейчас ванна, какие-нибудь закуски из холодильника и спать. Спать. Спать. До тошноты. До чувства ненависти к подушке!
Я открыл дверь и шагнул внутрь. Навстречу райскому блаженству.
Но в комнату я не вошел. Не успел.
В глаза мне ударил слепящий свет, в лицо брызнула какая-то парализующая сознание туманная взвесь. Я еще успел нырнуть головой к полу, успел достать правой рукой чье-то в маске респиратора лицо и больше не успел ничего. На мой затылок рухнула тонная тяжесть профессионально исполненного оглушающего удара, и я упал на чьи-то услужливо подставленные руки.
— Здоровый сучара! Я же предупреждал... Раз не получилось.
Глава 35
Координатор доложил об окончательном решении вопроса.
— Осложнений не возникло?
— Нет, все прошло в плановом порядке.
— Хорошо, — сказало облеченное властью Лицо. — Будем считать, вы с честью справились со своей работой. К вам замечаний нет. Все документы по законсервированным сценариям, низовым работникам, по формам связи с ними оставьте у меня.
— Что мне делать дальше?
— Ничего. Ждать. Мы подберем вам соответствующую работу.
— Спасибо.
Когда Координатор вышел из кабинета, облеченное властью Лицо вызвало своего помощника.
— Обеспечьте круглосуточный контроль за указанным человеком. На него завязана очень серьезная информация. Мы не можем позволить себе риска ее разглашения. Предложения по мерам, обеспечивающим гарантированность сохранения информации, доложите не позднее чем завтра.
«Указанным человеком» был Координатор.
Глава 36
Я очень медленно приходил в себя. Мне не имело смысла спешить. Мне надо было выгадать время. В переходном, из беспамятства в сознание, состоянии я надеялся хоть как-то осмыслить то, что со мной произошло.
— Больной в сознании, — сообщил голос. Ах, даже так! Медицину привлекли. Не дают собраться с мыслями. Вначале расколотили их в мелкие дребезги, шандарахнув чем-то тяжелым по голове, а теперь не позволяют склеить осколки.
— Как вы себя чувствуете?
— А как бы вы себя чувствовали на моем месте, доктор? Если вы, конечно, доктор. Я так же. Очень хорошо.
— Ну-с, мое вмешательство больше не требуется. Больной вполне адекватен. Я могу идти?
— Идите, доктор.
Помещение, кажется, другое. Оно и должно быть другое. Иначе зачем меня аэрозолями было травить и по затылку прикладывать?
Другое помещение. Вопрос — какое?
Окна без решеток. Но с бронированными, непрозрачными стеклами. Мебель обыкновенная и даже не без изящества. Воздух свежий, без затхлости. На камеру не похоже. По крайней мере на обычную камеру.
Напротив человек. Тоже по виду не следователь. Нормальный мужик. Глаза умные, морда ехидная.
— Вы можете отвечать на вопросы?
— Не хочу.
— А слушать?
— Слушать могу. Валяйте.
Так, поехали дальше. Дверь бронированная, хотя и отделана ореховым деревом. Замок с секретом. И еще наверняка задвижка с наружной стороны. За дверью полная неизвестность. То ли вторая дверь, то ли караулка со взводом отдыхающей охраны. В общем, глухая дверь. Просто так, без дополнительной информации, пытаться уходить этим путем бесполезно.
Что еще? Окно?..
А может, не играть в умные игры, может, по-простому шарахнуть своего собеседника табуреткой по голове, Пока они еще считают меня слабым, и, прикрываясь им как щитом, потребовать машину, оружие и зеленую дорогу?
Я попробовал пошевелиться.
Все понял. Не дурак. Не шарахнуть, не потребовать. И даже руки не приподнять. Чем же это таким они меня накачали, что каждый палец в пуд весом стал? Мало того, еще на всякий случай и наручники к правой руке и к спинке кровати пристегнули, Хорошие наручники. Необычные. Не ширпотреб. Я таких, честно говоря, еще и не видел. Эти гвоздем не расковыряешь.
Крепко засадили. Интересно, что это за удальцы такие?
— Вы, я так понимаю, раздумываете, как бежать? — подал голос сидящий напротив человек, — Сразу скажу — без толку. И дело даже не в этом, в общем-то, очень надежном помещении, не в наручниках. Дело в том, что вам просто некуда бежать. Откуда — да, есть. А вот куда... Вы таких дел успели наворотить, что принять вас никто не захочет. Опасны вы всем стали. Как холера. Разве только одни мы согласимся вам приют дать. Не бесплатно, конечно. За хорошее к нам отношение.
Ваша игра сыграна. Вы теперь — отходы производства. Зола. Раньше, когда в вас была вкраплена информация, цена ваша была поболе. Но информацию вы отдали. И цена вам стала бросовая. Никто теперь за вас воевать не будет. Смысла нет. Вы слишком мелки, чтобы ломать за вас копья. Так что думайте.
— Что вам от меня надо?
— Вас. Вы оказались отменным специалистом. Разбрасываться такими — непростительная роскошь.
— А в качестве вступительного взноса, конечно, информация? Это я уже знаю. Это мы уже проходили.
— Нет. Вы ошибаетесь. Информация нам не нужна. Все, что нам надо знать, мы знаем. Мы знаем даже больше, чем вы.
Ну тогда я вообще уже ничего не понимаю. Ничегошеньки! Зачем они меня повязали, если им безразличны заключенные в моей голове знания? И зачем тогда оставили в живых? Это противоречит всякой здравой логике. Если человек не нужен — его оставляют в покое. Если хотят избавиться — убивают. Если оставляют в живых, но не оставляют на свободе — хотят что-то узнать. Куда уж проще.
А здесь ни то, ни другое, ни третье?
Что-то четвертое? Но что?
Представить невозможно!
Может, меня так по голове припечатали, что я способность здраво мыслить утратил? Но тогда тем более не понятно, к чему я им такой дефективный.
— Не ломайте голову. Я сказал вам правду. Нам нужны вы.
— Урожай, что ли, с полей убирать по разнарядке, чтобы более ценных работников с рабочих мест не срывать?
Он только вздохнул в ответ.
— Ладно, давайте вскрывать карты.
Дальше он мне рассказал такое, что у меня уши в трубочку сворачиваться стали в знак протеста. Он рассказал мне все!
Вначале о понятном. О заговоре. О планах покушения. Об учебном лагере. О неудавшейся Акции. Он знал такие детали, о каких я даже не ведал. Впрочем, это меня не удивило. На то он и заговорщик, чтобы знать о заговоре все.
Но он рассказал о том, о чем не мог знать в принципе!
Он рассказал о Конторе, о которой в стране были осведомлены всего несколько человек! Он рассказал о расслоении внутри Конторы, о чем не догадывался даже я, ее непосредственный работник!! Он рассказал о гибели в метро моего Куратора. И о Кураторе Куратора (!), вышедшем на меня впоследствии.
Боюсь, он мог рассказать и о самом главном начальнике Конторы, если бы я его попросил! Только я просить не стал. Страшно. Такие сведения в голову запускать, все равно что серебряный рубль в медную копилку вталкивать. Лопнет копилка. Рассыплется на куски. Ну его.
Меньше знаешь — дольше живешь. Хоть даже лишний час.
Он действительно знал больше меня. Даже в той сфере, в которой я знал много больше других.
Он не лгал.
И я начал догадываться. Я начал постигать истину, которую, если говорить честно, мне бы постигать не хотелось.
Я задал ему вопрос. Один. Но самый главный для меня.
Он на него ответил! Исчерпывающе.
На этот вопрос мог ответить только человек, который читал мой рапорт. И больше никто.
Он читал мой рапорт!
Он читал рапорт, который я из рук в руки вручил Президенту!
Дальше была безнадежность! Дальше я мог только капитулировать.
— Что я должен делать?
— Служить нам и вместе с нами.
— Как?
— Честно.
Больше он не сказал ни слова.
— Думайте. Я приду завтра.
Я думал всю ночь. И не придумал ничего. Они были сильнее по всем пунктам. Вкруговую. Я попал в положение хорошо натасканной собаки, которую судьба вывела вдруг против тигра. Да, я умел лаять, наскакивать, рвать глотки. Я умел много больше других собак. Но я не умел побеждать в схватке с тигром! У нас были разные весовые категории. Единственное, что я мог, — это укусить полосатого великана за хвост и мгновенно погибнуть под ударом могучей лапы.
Лезть в подобную не сулящую ни славы, ни победы драку — себя не уважать. Я не сторонник колочения лбом по броне танка. Если, конечно, тот лоб не бронебойный. Я привык бросаться в драки, которые обещают хотя бы один шанс на победу из ста. Хотя бы полшанса. И еще я бросаюсь в драку, когда за моей спиной кто-то стоит. В этот раз за моей спиной была пустота.
Мне действительно некуда было бежать. И незачем. Президент предал меня. Он получил то, что желал, и отдал переставшую ему быть нужной пешку. Я не прошел в ферзи. Хотя и дошел до последнего ряда клеток. Меня просто сбросили с доски щелчком пальца.
Идейная борьба кончена. Идейная борьба оказалась фикцией. Мне некому больше служить. Мне бы теперь только жизнь спасти. Если ее еще имеет смысл спасать.
— Вы предложили вскрыть карты?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53