Она дала ему обручальное кольцо как подтверждение того, что она не простая нищенка, а потом впала в забытье.
Вызванный к ней доктор сказал, что она страдала от голода и истощения – и только. Поэтому для выздоровления достаточно хорошего отдыха и питания. По мере того как Сабина крепла, постигшее ее несчастье стало более ясно осознаваться ею, ее мучили кошмарные видения пожара и расправы с Мавис и Мари. После выздоровления она глубоко переживала, что не смогла похоронить Аллана, а вынуждена была оставить его несчастное тело лежать в доме.
Матт очень много времени проводил с ней, сидя у ее постели и вызывая ее на разговоры. Он держал Сабину за руку и поглаживал ее, когда бедную женщину охватывали приступы дрожи. Малышу Аллену, казалось, длинное путешествие совсем не повредило. Ему было хорошо в детской, где няньки ухаживали за ним с удивлением и благоговейным страхом. То, что он выжил, оказало на них сильное впечатление, и благодаря ему они стали свидетельницами романтической истории, о которой мечтали всю свою жизнь. Матт с тяжелым сердцем смотрел на Сабину, которую всегда знал сильной, решительной и полной жизни, а теперь превратившуюся в дрожащую больную женщину, бледную тень прежней Сабины. Он поклялся себе, что выходит ее. Эти заботы помогали ему забыть свои собственные тревоги.
Ему не пришлось долго переживать. Через неделю после удивительного возвращения Сабины на дороге к дому заметили мужчину и мальчика. Мужчина сильно прихрамывал, а мальчик шел в лохмотьях, а на ногах было привязано тряпье. Слуга закричал, к нему присоединились и другие. Через минуту Матт уже бежал через подъемный мост навстречу путникам. Джемми похудел и загорел после двухнедельного пути. Его одежда порвалась, и от него шел запах крестьянина, но Матт радостно обнял его и крепко прижал к себе.
«Какой я был дурак», – подумал он про себя.
– Отец, – волнуясь начал Джемми, думая, как ему все объяснить и извиниться. Матт отступил от него и взъерошил его спутанные волосы.
– Не сейчас, Джемми. Не надо. Я просто очень рад, что ты вернулся. Это все, что я сейчас могу сказать.
Тут он взглянул на хромого мужчину и побледнел. Он опустил руки с плеч Джемми. Все, казалось, утихло, примолкло, когда он смотрел в его карие глаза, глаза, в которых отражалась такая боль, что его собственные страдания побледнели.
– Дейви, неужели это ты? – с трудом произнес он. Его голос был глухим, почти как шепот.
Дейви кивнул.
– Я привел его назад к тебе, хозяин.
Дейви хотел сказать еще что-то, хотел выговориться, как желал и Джемми, но его упрямые губы не двигались. Он хотел молить о прощении, просить Матта принять эту услугу как плату за ту другую услугу, которая обернулась совсем не так, как надо, умолять Матта сказать, что все оплачено, что они квиты, чтобы он мог уйти и мирно умереть где-нибудь. Но чем дольше длилось молчание, тем труднее было его нарушить. А Матт смотрел и смотрел на старого друга, не в силах выразить то, что чувствовал, что было самым важным и что непременно нужно было сказать. Плечи Дейви опустились, и он собрался уходить.
– Я пойду теперь хозяин.
Матт был настолько потрясен, что позволил ему сделать пару шагов, прежде чем очнулся и выкрикнул:
– Нет, Дейви, не уходи!
Дейви колебался. Он не поворачивался к Матту, боясь поверить в то, во что хотел верить.
Матт не понял причину его колебаний и, протянув к нему руки, сказал:
– Пожалуйста, Дейви, прошу тебя! Не уходи. Я очень сожалею.
Дейви повернулся в удивлении.
– Ты сожалеешь? – спросил он охрипшим голосом.
Лицо Матта на мгновение стало значительно моложе в своей невинной тревоге.
– Я потерял очень много. Я не могу потерять и тебя. Опять.
Дейви не мог шевельнуться, даже взять предложенную руку, но выражение его глаз, когда он смотрел на Матта, было похоже на язык пламени в день Пятидесятницы.
Глава 19
Матт вошел в конюшню в Твелвтриз с робостью, более подходящей для слуги, чем для хозяина Морлэнда, и стоял мгновение незамеченным, наблюдая, как человек чистит самого молодого из жеребцов – Принца Хала. Большой, золотисто-рыжий жеребец стоял очень спокойно под ритмичной чисткой и почти дремал. Его нижняя губа отвисла, а уши хлопали, так, что на какой-то момент он показался больше похожим на послушного старого крестьянского мерина, чем на жеребца для скачек в Барбари. Дейви посвистывал сквозь зубы, держа в руках щетку, и проворно передвигался, несмотря на волочащуюся ногу. Он сообщил Матту, что сломал ногу при Падении с лошади, когда работал конюхом в конюшне недалеко от Ньюмаркета. Он был сдержан в рассказах о том, что с ним произошло после ухода из Морлэнда, и Матт проявлял особый такт в этих вопросах. Но что бы ни произошло с Дейви, события отразились на нем, и не только хромотой. Черты его лица обострились, волосы и борода поседели. «Пожалуй, – думал Матт, – он не исключение». Им обоим было по тридцать одному, но оба выглядели старше.
Дейви почувствовал его присутствие и быстро обернулся. Когда он увидел, кто это, он перестал чистить лошадь, выпрямился и ждал, что скажет Матт. В его молчании не было никакой враждебности, а только неопределенность. Прошло уже три недели с тех пор, как Дейви вернулся, и Матт попросил его остаться, а они все еще не привыкли друг к другу. Это походило на детскую застенчивость, но более трудно преодолимую. «Пройдет еще много времени, – думал Матт, – пока они достигнут прежней непринужденности в общении друг с другом». Дейви вскоре понял, где он более всего нужен, и предложил взять на себя работы в конюшне. Матт догадался, что он не хочет поначалу быть очень часто в Морлэнде, а управляющий конюшнями проживал в Твелвтриз, поэтому Матт охотно согласился на это.
– Как он? – наконец поинтересовался Матт.
Дейви прошелся рукой по массивной шее жеребца, который повернул голову и нежно дунул в ухо Дейви.
– В наилучшей форме, – быстро отозвался Дейви. – Он справится. Ему только надо больше упражняться.
– Он не сможет заменить Ландшафта, – скорбно заметил Матт, и Дейви кивнул.
– Утром было больше посыльных, – продолжал Матт.
Дейви ждал. Посыльные означали, что есть новости о восстании.
– Графа Челмсфорда повезли из Эдинбурга в Лондон, в Тауэр. Решено, раз он англичанин, предать его суду в Вестминстере вместе с лордами – Дервентвотером, Нитсдейлом и другими. Графиня хочет ехать в Лондон. Она полагает, что сможет убедить короля, я имею в виду курфюрста, освободить его.
– Будем надеться, – коротко ответил Дейви. Матт ждал более пространного ответа. Трудно вести разговор, когда один из собеседников так немногословен. Он перешел к причине своего появления.
– Я хочу, чтобы ты подобрал подходящую лошадь для моей кузины Сабины. Думаю, верховые прогулки ей будут весьма полезны, а свежий воздух ускорит выздоровление.
– Как она?
– Ее состояние намного лучше, но она сильно горюет.
– Конечно. Бедная госпожа! Ведь ей такое пришлось пережить.
– Она в трауре по мужу и другому сыну, – продолжил, приободрившись, Матт.
– Бедняжка. Но, хвала Богу, у нее остался малыш. Небольшое утешение, но лучше, чем ничего.
– Меня настойчиво одолевают мысли, что все это было зря, – сказал Матт. – Сабина, убитая горем. Потерявшая семью и дом. И моя кузина Франчес – муж ее убит в Престоне, хотя ее отец умудрился сбежать. А теперь – Артур, лорд Баллинкри, он смог освободить большинство своих людей, из тех, что выжили. А лорда Челмсфорда собираются судить за измену в Вестминстере. Стоило ли все этого?
– Стоило ли? – переспросил Дейви. – Это все еще продолжается. Как раз сейчас шевалье на пути в Шотландию. Армия до сих пор в Перте.
– Доходят слухи, она все время уменьшается. Шотландские горцы уходят. К тому времени, как шевалье достигнет берегов Шотландии, от нее ничего не останется. Очень много погибших.
Дейви посмотрел ему в глаза.
– Рано или поздно смерть придет к каждому из них, – сказал он просто. – Ни у кого нет выбора. И что человек может еще сделать, кроме как воевать за своего короля?
– Так говорит графиня, – отвечал Матт, – но я хочу знать, найдешь ли ты подходящую лошадь для Сабины?
– Да, конечно. Когда тебе ее показать?
– Если у тебя есть что-то на примете, доставь ее к дому после обеда, и мы покажем ее Сабине. Это сможет возбудить в ней интерес. Да, видел ли ты сегодня утром Джемми?
– Он был здесь очень рано. Он обычно рано приходит. Мальчик любит лошадей.
Голос Дейви звучал как защита, и Матт понял, что он переживает оттого, что должен был травмировать мальчика. Поэтому Матт поспешил успокоить его.
– Я рад. Любовь к лошадям – хорошее качество в мужчине. С тех пор, как он вернулся, он стал спокойнее.
– Он взрослеет, – ответил Дейви. – Сейчас его здесь нет. Думаю, он уехал в Шоуз.
– Да, Джемми проводит там много времени. Так я увижу тебя после обеда?
Он встретил взгляд Дейви, и хотя Дейви совсем не улыбнулся, его кивок был хорошим знаком. Матт ушел довольный. Дела оборачивались лучше, чем он мог надеться. Дейви вернулся, Джемми был жив и здоров и, похоже, вырастал в хорошего сына и наследника. Сабина поправлялась, и благодаря превосходному лечению Матта, верховой езде и заботам всего дома она скоро окончательно встанет на ноги. Если графиня сможет добиться прошения для своего сына, все будет в порядке.
* * *
Аннунсиата нашла дом Челмсфордов совершенно неподготовленным к ее приезду. Морис держал минимум слуг, да и те выглядели грубыми обманщиками, ленивыми на работу и извлекающими выгоду из рассеянности хозяина. Хотя она послала Морису предупреждение, что собирается приехать в Лондон, ее не ждали. Один из слуг ответил на расспросы, что Морис получил послание, но засунул его в рукав, чтобы прочитать позднее.
– И там, я полагаю, оно лежит до сих пор, – мрачно заметила Аннунсиата, – если только он не выронил его где-нибудь на улице и не заметил этого. Сам-то он где?
– Он ушел к господину Генделю, мадам... Ваша светлость, – ответил слуга. – Я не знаю, когда он вернется. Иногда он пропадает там днями.
– А где дети? – поинтересовалась Аннунсиата.
– Наверху, моя госпожа.
– Пришли их ко мне. И мне нужен мальчик для посылки к господину Генделю. Я также желаю что-нибудь поесть, и мне нужна горячая вода для умывания.
– Что-нибудь поесть, ваша светлость? – с сомнением в голосе проговорил слуга. – Не думаю, что в доме найдется что-нибудь съестное.
– Тогда пошли за свежим хлебом, сыром и холодным мясом. Еще каких-нибудь фруктов, но самых лучших. И шоколад – впрочем, нет, забудь о шоколаде. За ним я пошлю своего человека. Отправляйся за едой немедленно. И пришли ко мне моего слугу Даниэля.
Когда Даниэль явился, она сказала ему:
– Сходи в магазин «Какао-шоколад». Ты знаешь, где он?
– Да, моя госпожа.
– Принеси мне кварту лучшего шоколада и какие-нибудь свежие газеты. Поторопись и туда, и обратно, но в самом магазине можешь побродить, сколько хочешь. Побеседуй с хозяином или продавцами, кто больше расположен поболтать. Не говори, кто ты или на кого работаешь, но разузнай, как можно больше. Ты понял?
– Да, моя госпожа, – ответил Даниэль, и Аннунсиата молча благословила его.
Приятно иметь дело со своими, хорошо обученными, умными слугами после стычки с бездельниками Мориса.
– Хорошо. Вот восемнадцать пенсов. Этого должно вполне хватить.
Ожидая возвращения Даниэля, Аннунсиата с удовольствием беседовала со своими внучками. Не заметно было, чтобы девочки значительно продвинулись в английском, и Аннунсиата постоянно возвращалась к итальянскому, чтобы ее лучше поняли. Алессандре минуло шестнадцать, она была темноволосая, с оливковой кожей и довольно невыразительными чертами, но с приятной улыбкой и ровными зубами. Джулии было почти тринадцать и она превращалась в прелестную девушку с такими же темными волосами и глазами, как у ее единокровной сестры, но с белой кожей и нежными чертами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
Вызванный к ней доктор сказал, что она страдала от голода и истощения – и только. Поэтому для выздоровления достаточно хорошего отдыха и питания. По мере того как Сабина крепла, постигшее ее несчастье стало более ясно осознаваться ею, ее мучили кошмарные видения пожара и расправы с Мавис и Мари. После выздоровления она глубоко переживала, что не смогла похоронить Аллана, а вынуждена была оставить его несчастное тело лежать в доме.
Матт очень много времени проводил с ней, сидя у ее постели и вызывая ее на разговоры. Он держал Сабину за руку и поглаживал ее, когда бедную женщину охватывали приступы дрожи. Малышу Аллену, казалось, длинное путешествие совсем не повредило. Ему было хорошо в детской, где няньки ухаживали за ним с удивлением и благоговейным страхом. То, что он выжил, оказало на них сильное впечатление, и благодаря ему они стали свидетельницами романтической истории, о которой мечтали всю свою жизнь. Матт с тяжелым сердцем смотрел на Сабину, которую всегда знал сильной, решительной и полной жизни, а теперь превратившуюся в дрожащую больную женщину, бледную тень прежней Сабины. Он поклялся себе, что выходит ее. Эти заботы помогали ему забыть свои собственные тревоги.
Ему не пришлось долго переживать. Через неделю после удивительного возвращения Сабины на дороге к дому заметили мужчину и мальчика. Мужчина сильно прихрамывал, а мальчик шел в лохмотьях, а на ногах было привязано тряпье. Слуга закричал, к нему присоединились и другие. Через минуту Матт уже бежал через подъемный мост навстречу путникам. Джемми похудел и загорел после двухнедельного пути. Его одежда порвалась, и от него шел запах крестьянина, но Матт радостно обнял его и крепко прижал к себе.
«Какой я был дурак», – подумал он про себя.
– Отец, – волнуясь начал Джемми, думая, как ему все объяснить и извиниться. Матт отступил от него и взъерошил его спутанные волосы.
– Не сейчас, Джемми. Не надо. Я просто очень рад, что ты вернулся. Это все, что я сейчас могу сказать.
Тут он взглянул на хромого мужчину и побледнел. Он опустил руки с плеч Джемми. Все, казалось, утихло, примолкло, когда он смотрел в его карие глаза, глаза, в которых отражалась такая боль, что его собственные страдания побледнели.
– Дейви, неужели это ты? – с трудом произнес он. Его голос был глухим, почти как шепот.
Дейви кивнул.
– Я привел его назад к тебе, хозяин.
Дейви хотел сказать еще что-то, хотел выговориться, как желал и Джемми, но его упрямые губы не двигались. Он хотел молить о прощении, просить Матта принять эту услугу как плату за ту другую услугу, которая обернулась совсем не так, как надо, умолять Матта сказать, что все оплачено, что они квиты, чтобы он мог уйти и мирно умереть где-нибудь. Но чем дольше длилось молчание, тем труднее было его нарушить. А Матт смотрел и смотрел на старого друга, не в силах выразить то, что чувствовал, что было самым важным и что непременно нужно было сказать. Плечи Дейви опустились, и он собрался уходить.
– Я пойду теперь хозяин.
Матт был настолько потрясен, что позволил ему сделать пару шагов, прежде чем очнулся и выкрикнул:
– Нет, Дейви, не уходи!
Дейви колебался. Он не поворачивался к Матту, боясь поверить в то, во что хотел верить.
Матт не понял причину его колебаний и, протянув к нему руки, сказал:
– Пожалуйста, Дейви, прошу тебя! Не уходи. Я очень сожалею.
Дейви повернулся в удивлении.
– Ты сожалеешь? – спросил он охрипшим голосом.
Лицо Матта на мгновение стало значительно моложе в своей невинной тревоге.
– Я потерял очень много. Я не могу потерять и тебя. Опять.
Дейви не мог шевельнуться, даже взять предложенную руку, но выражение его глаз, когда он смотрел на Матта, было похоже на язык пламени в день Пятидесятницы.
Глава 19
Матт вошел в конюшню в Твелвтриз с робостью, более подходящей для слуги, чем для хозяина Морлэнда, и стоял мгновение незамеченным, наблюдая, как человек чистит самого молодого из жеребцов – Принца Хала. Большой, золотисто-рыжий жеребец стоял очень спокойно под ритмичной чисткой и почти дремал. Его нижняя губа отвисла, а уши хлопали, так, что на какой-то момент он показался больше похожим на послушного старого крестьянского мерина, чем на жеребца для скачек в Барбари. Дейви посвистывал сквозь зубы, держа в руках щетку, и проворно передвигался, несмотря на волочащуюся ногу. Он сообщил Матту, что сломал ногу при Падении с лошади, когда работал конюхом в конюшне недалеко от Ньюмаркета. Он был сдержан в рассказах о том, что с ним произошло после ухода из Морлэнда, и Матт проявлял особый такт в этих вопросах. Но что бы ни произошло с Дейви, события отразились на нем, и не только хромотой. Черты его лица обострились, волосы и борода поседели. «Пожалуй, – думал Матт, – он не исключение». Им обоим было по тридцать одному, но оба выглядели старше.
Дейви почувствовал его присутствие и быстро обернулся. Когда он увидел, кто это, он перестал чистить лошадь, выпрямился и ждал, что скажет Матт. В его молчании не было никакой враждебности, а только неопределенность. Прошло уже три недели с тех пор, как Дейви вернулся, и Матт попросил его остаться, а они все еще не привыкли друг к другу. Это походило на детскую застенчивость, но более трудно преодолимую. «Пройдет еще много времени, – думал Матт, – пока они достигнут прежней непринужденности в общении друг с другом». Дейви вскоре понял, где он более всего нужен, и предложил взять на себя работы в конюшне. Матт догадался, что он не хочет поначалу быть очень часто в Морлэнде, а управляющий конюшнями проживал в Твелвтриз, поэтому Матт охотно согласился на это.
– Как он? – наконец поинтересовался Матт.
Дейви прошелся рукой по массивной шее жеребца, который повернул голову и нежно дунул в ухо Дейви.
– В наилучшей форме, – быстро отозвался Дейви. – Он справится. Ему только надо больше упражняться.
– Он не сможет заменить Ландшафта, – скорбно заметил Матт, и Дейви кивнул.
– Утром было больше посыльных, – продолжал Матт.
Дейви ждал. Посыльные означали, что есть новости о восстании.
– Графа Челмсфорда повезли из Эдинбурга в Лондон, в Тауэр. Решено, раз он англичанин, предать его суду в Вестминстере вместе с лордами – Дервентвотером, Нитсдейлом и другими. Графиня хочет ехать в Лондон. Она полагает, что сможет убедить короля, я имею в виду курфюрста, освободить его.
– Будем надеться, – коротко ответил Дейви. Матт ждал более пространного ответа. Трудно вести разговор, когда один из собеседников так немногословен. Он перешел к причине своего появления.
– Я хочу, чтобы ты подобрал подходящую лошадь для моей кузины Сабины. Думаю, верховые прогулки ей будут весьма полезны, а свежий воздух ускорит выздоровление.
– Как она?
– Ее состояние намного лучше, но она сильно горюет.
– Конечно. Бедная госпожа! Ведь ей такое пришлось пережить.
– Она в трауре по мужу и другому сыну, – продолжил, приободрившись, Матт.
– Бедняжка. Но, хвала Богу, у нее остался малыш. Небольшое утешение, но лучше, чем ничего.
– Меня настойчиво одолевают мысли, что все это было зря, – сказал Матт. – Сабина, убитая горем. Потерявшая семью и дом. И моя кузина Франчес – муж ее убит в Престоне, хотя ее отец умудрился сбежать. А теперь – Артур, лорд Баллинкри, он смог освободить большинство своих людей, из тех, что выжили. А лорда Челмсфорда собираются судить за измену в Вестминстере. Стоило ли все этого?
– Стоило ли? – переспросил Дейви. – Это все еще продолжается. Как раз сейчас шевалье на пути в Шотландию. Армия до сих пор в Перте.
– Доходят слухи, она все время уменьшается. Шотландские горцы уходят. К тому времени, как шевалье достигнет берегов Шотландии, от нее ничего не останется. Очень много погибших.
Дейви посмотрел ему в глаза.
– Рано или поздно смерть придет к каждому из них, – сказал он просто. – Ни у кого нет выбора. И что человек может еще сделать, кроме как воевать за своего короля?
– Так говорит графиня, – отвечал Матт, – но я хочу знать, найдешь ли ты подходящую лошадь для Сабины?
– Да, конечно. Когда тебе ее показать?
– Если у тебя есть что-то на примете, доставь ее к дому после обеда, и мы покажем ее Сабине. Это сможет возбудить в ней интерес. Да, видел ли ты сегодня утром Джемми?
– Он был здесь очень рано. Он обычно рано приходит. Мальчик любит лошадей.
Голос Дейви звучал как защита, и Матт понял, что он переживает оттого, что должен был травмировать мальчика. Поэтому Матт поспешил успокоить его.
– Я рад. Любовь к лошадям – хорошее качество в мужчине. С тех пор, как он вернулся, он стал спокойнее.
– Он взрослеет, – ответил Дейви. – Сейчас его здесь нет. Думаю, он уехал в Шоуз.
– Да, Джемми проводит там много времени. Так я увижу тебя после обеда?
Он встретил взгляд Дейви, и хотя Дейви совсем не улыбнулся, его кивок был хорошим знаком. Матт ушел довольный. Дела оборачивались лучше, чем он мог надеться. Дейви вернулся, Джемми был жив и здоров и, похоже, вырастал в хорошего сына и наследника. Сабина поправлялась, и благодаря превосходному лечению Матта, верховой езде и заботам всего дома она скоро окончательно встанет на ноги. Если графиня сможет добиться прошения для своего сына, все будет в порядке.
* * *
Аннунсиата нашла дом Челмсфордов совершенно неподготовленным к ее приезду. Морис держал минимум слуг, да и те выглядели грубыми обманщиками, ленивыми на работу и извлекающими выгоду из рассеянности хозяина. Хотя она послала Морису предупреждение, что собирается приехать в Лондон, ее не ждали. Один из слуг ответил на расспросы, что Морис получил послание, но засунул его в рукав, чтобы прочитать позднее.
– И там, я полагаю, оно лежит до сих пор, – мрачно заметила Аннунсиата, – если только он не выронил его где-нибудь на улице и не заметил этого. Сам-то он где?
– Он ушел к господину Генделю, мадам... Ваша светлость, – ответил слуга. – Я не знаю, когда он вернется. Иногда он пропадает там днями.
– А где дети? – поинтересовалась Аннунсиата.
– Наверху, моя госпожа.
– Пришли их ко мне. И мне нужен мальчик для посылки к господину Генделю. Я также желаю что-нибудь поесть, и мне нужна горячая вода для умывания.
– Что-нибудь поесть, ваша светлость? – с сомнением в голосе проговорил слуга. – Не думаю, что в доме найдется что-нибудь съестное.
– Тогда пошли за свежим хлебом, сыром и холодным мясом. Еще каких-нибудь фруктов, но самых лучших. И шоколад – впрочем, нет, забудь о шоколаде. За ним я пошлю своего человека. Отправляйся за едой немедленно. И пришли ко мне моего слугу Даниэля.
Когда Даниэль явился, она сказала ему:
– Сходи в магазин «Какао-шоколад». Ты знаешь, где он?
– Да, моя госпожа.
– Принеси мне кварту лучшего шоколада и какие-нибудь свежие газеты. Поторопись и туда, и обратно, но в самом магазине можешь побродить, сколько хочешь. Побеседуй с хозяином или продавцами, кто больше расположен поболтать. Не говори, кто ты или на кого работаешь, но разузнай, как можно больше. Ты понял?
– Да, моя госпожа, – ответил Даниэль, и Аннунсиата молча благословила его.
Приятно иметь дело со своими, хорошо обученными, умными слугами после стычки с бездельниками Мориса.
– Хорошо. Вот восемнадцать пенсов. Этого должно вполне хватить.
Ожидая возвращения Даниэля, Аннунсиата с удовольствием беседовала со своими внучками. Не заметно было, чтобы девочки значительно продвинулись в английском, и Аннунсиата постоянно возвращалась к итальянскому, чтобы ее лучше поняли. Алессандре минуло шестнадцать, она была темноволосая, с оливковой кожей и довольно невыразительными чертами, но с приятной улыбкой и ровными зубами. Джулии было почти тринадцать и она превращалась в прелестную девушку с такими же темными волосами и глазами, как у ее единокровной сестры, но с белой кожей и нежными чертами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65