Никто так и не припомнил, чтобы сам беседовал с покойным. Все так привыкли видеть старика Фентимана мирно дремлющим у огня!
- Ладно, пустое, - махнул рукой доктор. - Сколько сейчас времени? Семь? - Он спешно подсчитал что-то в уме. - Скажем, пять часов на то, чтобы наступило трупное окоченение... похоже, развилось оно очень быстро... он, должно быть, пришел в клуб в обычное время, уселся в кресло, да тут же и умер.
- Он всегда ходит пешком от Довер-Стрит, - встрял преклонных лет беллонианец. - А я ведь говорил ему, что в его возрасте такие нагрузки противопоказаны! Да вы меня слышали, Ормсби.
- Да, да, несомненно, - подтвердил багроволицый Ормсби. - Боже мой, разумеется, бесспорно!
- Ну что ж, тут уже ничем не поможешь, - проговорил доктор. Скончался во сне. Здесь найдется пустая спальня, куда бы его перенести, Кульер?
- Да, безусловно, - отозвался секретарь. - Джеймс, сбегай ко мне в офис за ключом от шестнадцатого номера, да скажи, чтобы кровать приготовили. Я так полагаю... когда трупное окоченение сойдет, мы сможем... э, доктор?
- Ну, конечно, вы сможете сделать все, что полагается. Я пришлю нужных людей обрядить покойника. И надо бы известить родственников; только лучше им не приезжать до тех пор, пока мы не приведем его в пристойный вид.
- Капитан Фентиман уже знает, - возразил полковник Марчбэнкс. - А майор Фентиман остановился здесь же, в клубе; он вот-вот появится. Кажется, есть еще сестра...
- Да, старушка леди Дормер, - подтвердил Пенберти, - она живет тут поблизости, на Портмэн-Сквер. Они вот уже много лет друг с другом не разговаривали. И все-таки, наверное, сообщить ей нужно.
- Я позвоню, - вызвался полковник. - Нельзя оставлять это дело на капитана Фентимана, беднягу сейчас лучше не трогать. Вы уж на него взгляните, доктор, когда здесь закончите. Очередной приступ - нервы, знаете ли.
- Хорошо, взгляну. Что, Кульер, спальня готова? Так понесли! Не возьмется ли кто-нибудь за плечи... нет, только не вы, Кульер, - ибо у секретаря осталась лишь одна здоровая рука, - Лорд Питер... да, спасибо... поднимайте осторожнее.
Уимзи просунул длинные, сильные руки под негнущиеся локти, доктор взялся за ноги; тело понесли. Все это напоминало гротескное, жутковатое шествие в день Гая Фокса: сгорбленный, жалкий манекен беспомощно болтался в воздухе из стороны в сторону, усиливая впечатление.
Дверь за ними закрылась, и напряжение ощутимо схлынуло. Кружок распался на группы. Кто-то закурил. Тиранка планеты, выжившая из ума Смерть на мгновение поднесла к глазам присутствующих свое тусклое зеркало, показывая неотвратимое будущее. И снова убрала его. Неприятность минула. Вот ведь повезло, что Пенберти - домашний доктор покойного. Пенберти знает, что к чему. И свидетельство о смерти выдаст. Никакого дознания. Никаких неудобств. Члены клуба "Беллона" могут отправляться на ужин.
Полковник Марчбэнкс направился к дальней двери, ведущей в библиотеку. В тесной передней между двумя комнатами находилась удобная телефонная кабинка для тех членов клуба, что не стремились вещать на публику в вестибюле.
- Эй, полковник! Не туда! Этот аппарат не работает, - сообщил беллонианец по имени Уэзеридж, провожая его взглядом. - Возмутительно, вот как я это называю. Не далее как нынче утром я собрался было позвонить... о, гляньте-ка! - записку уже сняли. Похоже, все опять в порядке. Сообщать надо, вот что я вам скажу!
Полковник Марчбэнкс сделал вид, что не расслышал. Уэзеридж считался клубным ворчуном, выделяясь даже на фоне этого сообщества доктринеров, страдающих расстройством пищеварения. Он вечно грозился нажаловаться комитету, изводил секретаря и на собратьев по клубу оказывал неизменный эффект застрявшей в пресловутом месте занозы. Все еще ворча, он возвратился к креслу и вечерней газете, а полковник вошел в телефонную кабинку и попросил соединить его с особняком леди Дормер на Портмэн-Сквер.
Очень скоро он уже спустился в вестибюль через библиотеку и в самом низу лестницы столкнулся с Пенберти и Уимзи.
- Вы уже известили леди Дормер? - полюбопытствовал Уимзи.
- Леди Дормер умерла, - сообщил полковник. - Горничная говорит, что она мирно скончалась нынче утром в половине одиннадцатого.
Глава III.
На любовь закона нет.
Спустя десять дней после этого примечательного дня перемирия лорд Питер Уимзи сидел у себя в библиотеке, почитывая редкую рукопись: Юстиниан, четырнадцатый век. Книга доставляла ему тем большее удовольствие, что была в изобилии снабжена иллюстрациями сепией: рисунок отличались деликатнейшей утонченностью, сюжет - не всегда. Тут же, на столике, под рукою стоял графин бесценного старого портвейна. Время от времени Уимзи подогревал свой интерес глоточком-другим, задумчиво поджимая губы и неспешно смакуя ароматный привкус.
Раздался звонок в дверь. Его светлость воскликнул: "О, черт!" и, навострив уши, прислушался к голосу незваного гостя. И, очевидно, остался доволен результатом, поскольку захлопнул Юстиниана и, едва открылась дверь, изобразил гостеприимную улыбку.
- Мистер Мерблз, милорд.
Вошедший, маленький, преклонных лет джентльмен настолько соответствовал типу семейного адвоката, что и характер его не содержал в себе ровным счетом ничего примечательного, если не считать беспредельного добросердечия, да слабости к мятным леденцам на соде.
- Надеюсь, я вас не обеспокоил, лорд Питер?
- Нет, сэр, Боже сохрани. Всегда рад вас видеть. Бантер, бокал мистеру Мерблзу. Счастлив, что вы зашли, сэр. "Кокберн" восьмидесятого года в компании и пить приятнее: в понимающей компании, я имею в виду. Знавал я некогда парня, который осквернял сей божественный напиток трихинопольской сигарой. Больше его не приглашали. Восемь месяцев спустя он пустил себе пулю в лоб. Не стану утверждать, что именно из-за этого. Но ему самой судьбой назначено было плохо кончить, э?
- Вы меня ужасаете, - серьезно возразил мистер Мерблз. - Много повидал я людей, приговоренных к виселице за преступления, которым, тем не менее, сочувствовал всей душой. Спасибо, Бантер, спасибо. У вас все в порядке, надеюсь?
- На здоровье не жалуюсь, вашими заботами, сэр.
- Отлично, отлично! Много ли нафотографировали за последнее время?
- Кое-что, сэр. Но лишь изобразительного плана, да простится мне такое выражение. В криминологическом материале, сэр, последнее время наблюдается удручающая недостача.
- Возможно, мистер Мерблз нас чем-нибудь порадует, - предположил Уимзи.
- Нет, - возразил мистер Мерблз, поднося портвейн к носу и слегка встряхивая бокал, чтобы всколыхнуть благоуханные пары. - Нет, не могу сказать, что так; не совсем. Не стану скрывать, что пришел в надежде воспользоваться вашими натренированными склонностями к наблюдению и дедукции, но боюсь... то есть, уповаю...собственно говоря, нимало не сомневаюсь в том, что никаких осложнений сомнительного свойства тут нет. Дело в том, что, - продолжил он, в то время как за Бантером закрылась дверь, - возник любопытный вопрос касательно трагической смерти генерала Фентимана в клубе "Беллона", свидетелем которой, я так понимаю, вы стали.
- Если вы это понимаете, Мерблз, - молвил его светлость загадочно, вы понимаете на порядок больше меня. Я не был свидетелем смерти; я был свидетелем обнаружения смерти, а от одного до другого дорожка долгая!
- Насколько долгая? - нетерпеливо подхватил мистер Мерблз. - Именно это я и пытаюсь выяснить.
- Вы очень любознательны, - отметил Уимзи. - Думаю, было бы лучше... Он поднял бокал и задумчиво наклонил его, наблюдая, как вино тоненькими лепестками змеится от края к ножке. - Было бы лучше, если бы вы мне рассказали в точности, что желаете узнать... и почему. В конце концов... я член клуба... главным образом, конечно, семейные связи... но уж, что есть, то есть.
Мистер Мерблз резко вскинул глаза, но Уимзи, казалось, целиком сосредоточил внимание на портвейне.
- Именно, - отозвался адвокат. - Хорошо же. Вот вам факты. У генерала Фентимана, как вам известно, была сестра, Фелисити, двенадцатью годами его младше. В девичестве она отличалась редкой красотой и своеволием, и составила бы блестящую партию, если бы не одно досадное обстоятельство: Фентиманы, при всем своем изобилии знатных предков, изобилием денег похвастаться не могли. Как было принято в те времена, все наличные средства ушли на образование сына, на то, чтобы купить ему офицерский патент в первоклассный полк и на то, чтобы содержать его в полку с роскошью, якобы подобающей представителю семьи Фентиманов. В результате на приданое Фелисити не осталось ни пенни, а шестьдесят лет назад для молодой женщины это было едва ли не равносильно катастрофе.
Ну, так вот: Фелисити надоело разъезжать с визитами в штопаных-перештопаных муслинах и в перчатках, не раз побывавших в чистке и у нее достало духа воспротивиться неутомимым проискам матери по части сватовства. Нашелся один кошмарный, дряхлый старик-виконт, изъеденный недугами и развратом, который охотно доковылял бы до алтаря с прелестным юным созданием восемнадцати лет от роду, и, стыдно сказать, отец и мать девушки из кожи вон лезли, чтобы заставить ее принять это безобразное предложение. Объявили о помолвке, назначили день свадьбы, и вдруг, к вящему ужасу всего семейства, однажды утром Фелисити невозмутимо сообщила, что вышла пройтись перед завтраком - и сочеталась браком, - с абсолютно неприличной поспешностью и скрытностью, - с неким господином средних лет по имени Дормер, - человеком исключительной честности, богатым как Крез и, - о ужас! - преуспевающим фабрикантом. Пуговицы, вы представляете? - из папье-маше или чего-то в этом роде, с запатентованной неломающейся ножкой, - вот позорное прошлое, с которым породнилась эта юная викторианская упрямица!
Естественно, разразился страшный скандал, и родители употребили все свои силы на то, чтобы расторгнуть ненавистный брак: ведь Фелисити еще не достигла совершеннолетия. Но Фелисити весьма успешно опрокинула их планы, тайком выбравшись из спальни, - боюсь, что спустившись вниз по лестнице в сад за домом, невзирая на кринолин и прочее, - и сбежала вместе с мужем. После чего, видя, что худшее уже произошло, - а Дормер, человек действия, времени не терял, так что очень скоро жена его оказалась "в интересном положении", - старики волей-неволей вынуждены были сделать хорошую мину при плохой игре - в лучших викторианских традициях. То есть, они дали согласие на брак, переслали вещи дочки на ее новый адрес в Манчестере - и запретили ослушнице осквернять порог отчего дома.
- Вот и правильно, - пробурчал Уимзи. - Я вот ни за что не стану родителем. Современные манеры и распад добрых старых традиций просто-таки на корню загубили этот бизнес. Я намерен положить жизнь и состояние на пользу исследований, призванных открыть наилучший способ производить представителей рода людского из яиц - пристойно и ненавязчиво. Тяжкое бремя родительской ответственности примет на себя инкубатор.
- Я - против, - отозвался мистер Мерблз. - Моя профессия процветает в основном за счет домашних дрязг. Но продолжим. Молодой Артур Фентиман, похоже, разделял семейные взгляды. Появление пуговичного зятя он воспринял с величайшим отвращением, а шуточки однополчан никоим образом не улучшили его отношения к сестре. Он стал непробиваемым профессиональным военным, загрубел до времени и упрямо отказывался признавать существование кого-то там по имени Дормер. Имейте в виду, офицером он был вполне достойным, и с головой ушел в армейскую жизнь. В должный срок он сочетался браком, - не слишком удачно, поскольку претендовать на особу титулованную не позволяли средства, а опозорить себя, женившись на деньгах, по примеру этой ужасной Фелисити, он не желал. Так что он сделал предложение подходящей дворяночке с несколькими тысячами фунтов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37