— Откуда тебе известно, кто он? — продолжал допытываться маркиз.
— Сказал Альберто, а он услышал от француза, который обещал много золота за голову русского. Но этот, — он показал глазами на Кутергина, — убил в Генуе двух наших и ушел, а потом сбежал от нас в больнице Святого Себастьяна. Дон Лоренцо! — с отчаянием воззвал бандит. — Меня обманули!
Отец Франциск шепотом читал молитву, старый Пепе посасывал трубку и недобро щурился, охранники сохраняли невозмутимость. Маркиз сочувственно покачал головой:
— Бедняга! Ты уже и так дорого заплатил за это. Так скажи-ка нам еще разок, кого ты видел в доме?
— Толстяка. Его называли то Бенито, то Эммануэль. Потом рыжеватого англичанина с желтыми глазами.
— Мирт? — Федор Андреевич не сумел сдержать возгласа изумления. — Мирт — англичанин?
— Я не слыхал такого имени, — ответил бандит. — Еще Шарль и другой блондинистый француз. И один из наших, южанин.
— У англичанина рыжеватая борода и загорелое лицо цвета меди? — подскочил к нему капитан. — Так?!
— Да, похоже, — согласился раненый. — Но его зовут Роберт. И они кого-то прячут в задних комнатах.
— Это он! — Кутергин пристукнул кулаком по ладони. — Мирт! Я собственными глазами видел его на набережной Генуи. А прячут Мансур-Халима!
— Не нужно имен! — прервал его маркиз и уже мягче добавил: — Кстати, Лючия опознала Шарля так же, как и отец Франциск. Да, не удивляйтесь, бандит приходил к нему за адресом монастыря, где воспитывалась моя племянница, и падре только чудом удалось выскользнуть из лап убийцы.
— Где этот дом? — вскричал Федор Андреевич. — Где они?!
— В Модене, — обреченно выдохнул раненый. — На берегу реки, у самого края обрыва…
— Пойдемте. — Маркиз взял русского под руку. — Нам здесь больше нечего делать.
— Синьор! — в отчаянии закричал бандит. — Дон Лоренцо! Клянусь Святой Девой, меня обманули!
Толстые стены подвала проглотили его крик и спрятали в глубине каменной кладки. Федор Андреевич невольно поежился — сколько раз за бурную историю этого края тут заходились в предсмертном крике пленники? Уже у дверей он услышал, как старый Пепе вкрадчиво спросил:
— Скажи, сынок, кто еще был с вами сегодня ночью?
Стукнула дверь и словно отрубила все проникавшие из подвала звуки. Лоренцо отпустил телохранителей, взял у дворецкого фонарь и пошел впереди. Полуобернувшись, он с усмешкой бросил:
— Там не пыточная. Просто старый винный подвал.
Кутергин не ответил. Он прекрасно видел вмурованные в стены кованые кольца и поперечные балки под потолком с ввинченными в них крючьями и подвесками для блоков. Если через такой блок перекинуть веревку и подтянуть человека за связанные за спиной руки, вот тебе и дыба! Но если синьору Лоренцо хочется, чтобы он считал подвал предназначенным для хранения бочек с вином — ради Бога! Главное, самому не оказаться на месте привязанного к креслу пленника.
С другой стороны, ему ли судить маркиза, родившегося в стране, на протяжении столетий не знавшей мира? Да и сейчас нет мира и покоя в объединенном Итальянском королевстве. Вряд ли синьор сам выстроил этот подвал. Наверняка это давным-давно сделали его предки, чьи портреты украшали стены столовой и парадного зала.
— Прошу! — Лоренцо распахнул дверь кабинета, провел гостя к столу и предложил ему сигару. Федор Андреевич не отказался. Прикурив, он опустился в кресло и прямо спросил:
— Что сделают с тем бандитом?
— Беднягой? — Маркиз презрительно скривил губы. — Не беспокойтесь, о нем позаботятся. Вы, кажется, служили в гусарском полку?
— Ошибаетесь, синьор. — Кутергин гордо вскинул голову. — До Академии Генерального штаба я служил в драгунах!
— Ах да, в драгунах, — улыбнулся синьор Лоренцо. — Прошу простить, я немного перепутал. Мы нашли вашего приятеля художника, и он подтвердил ваши слова. К счастью, господин капитан, вы никак не связаны с нашими врагами. А насчет драгун… Видите ли, в Италии никогда не было такого рода войск. Выпьете вина? Это из урожая моих виноградников.
— Не откажусь. — Федор Андреевич недоумевал, отчего маркиз так резко изменил тему разговора? То, что он, наконец, убедился в правдивости гостя, крайне радует, но почему ни слова о Мансур-Халиме? Зачем хозяин позвал Кутергина в свой кабинет: угостить вином и расспросить о службе в драгунском полку?
— Мы не знаем, каковы драгуны, зато знаем другое, — глядя на свет через бокал с вином, тихо сказал синьор Лоренио. — Например, дикую и жесточайшую междоусобицу, борьбу с захватчиками, часто равнозначную борьбе за выживание. Так родились тайные общества — моссади, которые обычно возглавляли либо влиятельные люди, либо самые отпетые негодяи.
— Иногда это одно и то же, — заметил русский.
— Не скажите, — возразил маркиз. — Как правило, моссадиери, то есть членами тайного общества, становились крестьяне и ремесленники, дабы, сплотившись вокруг синьора, защищать его и свою жизнь, честь и имущество. Но случалось, когда моссади превращались в банду убийц и грабителей, как «Перламутровые рыбы».
— Рыбы?! — вскричал пораженный гость. — Вот почему вы не доверяли мне? Из-за брелока с перламутровыми рыбами? Но ведь часы не мои!
— А моссадиери «Перламутровых рыб», как и исмаилиты, о которых вы нам рассказывали, никогда не признаются в принадлежности к своему преступному клану У них существует целый ритуал опознавания друг друга. И уж тем более они никогда не откроются чужому или врагу. Честно говоря, я опрометчиво полагал что с ними удалось давно покончить, но…
— Но? — повторил за ним Федор Андреевич.
— Теперь, когда развеяны все подозрения, я могу многое рассказать, — грустно улыбнулся синьор Лоренцо
Самым будничным тоном он сообщил, что ведет свой род от владетелей местечка да Эсти, принимавших участие в первых крестовых походах. По преданию, один из рыцарей привез из странствий кусочек дерева от креста, на котором распяли Спасителя. Из него сделали крестик, и он стал амулетом рода да Эсти — рода воинов и мореплавателей, ученых и строителей. Издревле маркизы враждовали с могущественным кланом делла Скала, якобы происходившим от герцогов Вероны. С особенной силой вражда разгорелась в период наполеоновских войн, и причиной ее, как это часто бывает, стали земля и власть в округе. Делла Скала отличались непомерным честолюбием и жестокостью, поэтому больше люди тянулись к да Эсти, находя у них защиту и возможность спокойно жить. К тому же маркизы славились патриотизмом, а делла Скала встали на сторону французов, а затем австрийцев. Они создали и возглавили моссади «Перламутровые рыбы», куда устремились многие отпетые уголовники. Их принимали с радостью: сами Скала входили в масонские ложи, но не гнушались ничем, лишь бы добиться своего.
Последний из них — Бартоломео делла Скала был непримиримым врагом отца маркиза. Синьор Лоренцо, тогда еще молодой человек, активно помогал своему отцу, старому Лодовику да Эсти в борьбе против «Перламутровых рыб». Молоды были тогда и Пепе — отважный охотник и самый меткий стрелок в округе. — отец Франциск и другие, кто принимал участие в тех давних событиях.
— Ах, как мы тогда были молоды и беспечны, — горько улыбнулся синьор Лоренцо. — Поэтому даже сейчас, когда я стал совсем седым, чуть не повторилось давнее несчастье.
— Несчастье? — переспросил заинтригованный капитан. — Они подняли руку на вашего отца?
— Нет. — Маркиз отрицательно мотнул головой. — Он умер от горя! По приказу Бартоломео делла Скала моссадиери «Перламутровых рыб» украли мою сестру.
— Боже! — Пораженный Федор Андреевич отставил бокал и раскурил новую сигару. — Какая дикость! И какая подлая низость!
— Для Бартоломео не существовали ни законы чести, ни голос совести, ни государственные законы, — вздохнул Лоренцо. — После похищения сестры мы начали беспощадную борьбу с ним и его подручными. Однажды они попали в засаду, и отец Франциск, тогда носивший другое имя, застрелил негодяя. На него донесли, и едва удалось спасти достойного человека от виселицы. Но случившееся так подействовало на него, что он решил уйти из мира и принять сан.
— Теперь я многое понимаю, — протянул Кутергин. — Сегодня второй случай в его жизни, когда он наповал сразил врага. Наверное, это особенно страшно для него сейчас, когда он носит сутану.
— Да, — согласился маркиз. — Но в последнее время я все больше и больше сомневаюсь: был ли первый случай?
— Вы хотите сказать: враг остался жив?
— Слишком многое говорит за это, хотя свидетели клялись: Бартоломео делла Скала мертв, и его душа отправилась в ад!
— У него могли найтись преемники и достойные последователи, — возразил русский.
— Пожалуй, — после некоторого раздумья согласился синьор Лоренцо. Он вновь наполнил бокалы и подвинул ближе к гостю хрустальную вазу с фруктами.
— Почему они назвали себя «Перламутровые рыбы»? — Кутергин взял апельсин и начал снимать с него тонкую кожицу.
— На гербе делла Скала изображены две рыбы, — объяснил маркиз. — Две рыбы, плывущие навстречу друг другу, как на знаке Зодиака.
Кутергин кивнул и решился задать мучшииий его вопрос:
— Ваша сестра нашлась?
— Мы узнали о ее судьбе спустя много лет.
Маркиз вздохнул и замолчал, собираясь с мыслями.
Федор Андреевич пожалел, что разбередил его старые раны, и хотел принести извинения, но синьор Лоренцо начал рассказывать, как более десяти лет назад заслуживающий доверия человек предупредил его о скором прибытии неожиданного и странного гостя. Отложив все дела, да Эсти стал ждать, и гость не замедлил появиться: это был высокий, хорошо сложенный пожилой мужчина со смуглым лицом, одетый в европейское платье Итальянским языком он владел плохо, но от предложения маркиза пригласить переводчика отказался и попросил уделить ему время для конфиденциальной беседы. Кстати, синьор Лоренцо так и не узнал, какой же язык родной для его загадочного гостя.
Как только они остались одни, незнакомец подал хозяину конверт из пергамента. В нем оказались письмо и знаменитый амулет рода да Эсти — крестик!
— Невероятно! — прошептал пораженный капитан, совершенно забыв про апельсин.
— Представьте себе: письмо было написано рукой моей сестры, а крестик висел у нее на шее, когда ее похитили. — Лоренцо начал заметно волноваться. — Видимо, похитители не знали его истинной ценности и сочли обычной деревяшкой, лишь потому он и сохранился.
— Что же писала ваша сестра? — поторопил его Федор Андреевич.
— Ее продали в рабство. — Маркиз прикрыл ладонью глаза. — Единственное, в чем повезло бедной Марии, — по воле случая ее купил достойный человек, обладавший крупным состоянием. Судьба распорядилась так, что она стала его женой и матерью его детей. Они любили друг друга, но сестра тяжело заболела, и ни деньги мужа, ни познания лучших врачей Востока не смогли поставить ее на ноги. Перед кончиной она написала письмо отцу, не ведая, что Лодовика да Эсти уже нет в живых. Мария умоляла приютить ее ребенка и дать ему европейское воспитание, а к письму приложила крестик: любой из нашей семьи узнает реликвию даже с завязанными глазами. Гость объяснил, что не в его привычках расставаться со своими детьми, но обстоятельства вынуждали это сделать: он опасался происков врагов. И тут я обратил внимание на одно обстоятельство: на письме стояла дата почти десятилетней давности!
— Вы выполнили волю покойной сестры? — дрогнувшим голосом спросил капитан.
— Да. На следующий лень гость привез к нам прелестную девочку лет девяти. Она хорошо говорила на итальянском и французском, но во многом, как вы понимаете, являла собой сущую дикарку.
— Лючия? — Кутергин даже задохнулся от осенившей его догадки.
— Лючия. — подтвердил маркиз. — Она богатая наследница: к ней отойдет то, что отец завещал сестре, а я никогда не нарушу волю родителя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83