Возле дамы сидели, поддерживая ее с двух сторон, крепкого сложения молодой человек в сером костюме и молодая хрупкая женщина в темном костюме, – должно быть, те самые дети, упомянутые в извещении о смерти: Луиза и Марселло. Молодая женщина повернула голову. Даг решил, что ей лет тридцать пять, отметил решительный профиль, нос с горбинкой и волевой подбородок. Хорошенькая черная кошечка с Карибской кровью, решил он. Ее младший брат, казалось, был высечен из скалы. Явно не из тех, кому можно безнаказанно наступить на ногу, в прямом и в переносном смысле.
Оглядев присутствующих, Даг мысленно похвалил себя за то, что надел темно-синюю рубашку и серые брюки: так он не выделялся из публики. Он бы не хотел, чтобы его заметили. Псалом заканчивался. Отец Леже, воздев руки, пропел последнюю ноту, затем словно отпустил всех широким взмахом. Поднялись четверо молодых людей и, подойдя к гробу, взвалили его на плечи, медленно двинулись по проходу. Семейство, рыдая, последовало за ними. Когда они проходили мимо Дага, он вновь обратил внимание на решительный вид молодой женщины, ее большие, очень черные глаза с умным взглядом, высокие изящные скулы и полные нежные губы. Он выскользнул наружу и приблизился к ней.
– Простите, – сказал он, – вы ведь дочь Луиса?
Она быстро обернулась, ее красивое лицо исказила боль.
– Да, а что?
– Я был другом вашего отца. Мы одно время вместе работали, давно уже, а потом я перебрался на континент. Я только что вернулся и сразу же узнал эту ужасную новость. Я хотел вам сказать, до какой степени я потрясен… Как это случилось?
– Никто не знает, да и я ничего не понимаю. Папа был таким осторожным, он всегда водил очень аккуратно…
– Может, стало плохо?
– Он прекрасно себя чувствовал. Он только что прошел медицинскую комиссию, это все проклятые дороги. Сплошные выбоины. Может, колесо отскочило…
– Луиза, подойди, пожалуйста!
Это звал ее брат: он измучился, пытаясь посадить плачущую мать в микроавтобус, который должен был доставить всех на кладбище. Она неопределенно взмахнула рукой.
– Простите… Послушайте, раз вы знали папу, приходите вечером к нам домой. У нас будут поминки.
– С удовольствием, но я не помню вашего адреса.
– Ти'Бу, прямо напротив водолазного клуба. Вечером, часам к семи.
Она побежала к брату. Даг отступил в тень пальмы. Какая очаровательная женщина эта Луиза Родригес. И похоже, не очень верит, что отец вдруг почувствовал себя плохо за рулем. Беседа обещает быть интересной. Но прежде придется слетать в Бас-Тер к господину Лонге. Когда Лестер увидит цифру расходов на авиабилеты, он дуба даст.
Заметив на пороге отца Леже, Даг направился к нему.
– Здравствуйте.
– А, детектив! Здравствуйте, молодой человек. Ждет ли вас и сегодня утром какая-нибудь загадка? Далеко ли вы продвинулись в своих поисках?
– Доктор Джонс навел меня на один след: некто Лонге, в прошлом руководитель Инспекции по делам санитарного и социального надзора, сейчас занимает какой-то пост в Бас-Тер, в Гваделупе. В общем, вполне возможно, что самоубийство Лоран Дюма было замаскированным убийством… Я позже расскажу вам подробности, но сейчас мне нужно бежать, и я хотел бы вас попросить, нельзя ли оставить у вас на время мой рюкзак, а вечером я бы его забрал…
– Разумеется. Но при условии, что вы мне все расскажете!
– Договорились. До вечера.
Выйдя из дверей маленького аэропорта в Байифе и в очередной раз потратив какое-то время на таможенные формальности, Даг подозвал такси, опередив других нагруженных багажом пассажиров. Трогаясь с места, водитель включил на полную громкость приемник, и в кабину хлынул поток ритмичной музыки. Даг в это время машинально обозревал окрестности сквозь открытое окно. Какие-то дети, горланя и расталкивая прохожих, носились друг за другом. Маленький человечек с трудом тащил огромный чемодан, залепленный наклейками и тщательно перевязанный, из него торчали куски яркой шелковой ткани. Длинная такса невозмутимо писала на изящную кожаную дорожную сумку молодой стюардессы, с которой любезничал ее хозяин. Даг усмехнулся. Когда такси отъезжало, какая-то женщина мелькнула в его поле зрения, и ему вдруг почудилось, что знает ее, хотя он и не мог вспомнить, где ее видел. Белая женщина, лет сорока, светлые волосы до плеч, одета в узкие синие брючки и того же цвета безрукавку, большая холщовая сумка через плечо. Ну не вспомнил и не вспомнил, какая разница.
Он откинулся на спинку и вновь принялся обдумывать свое дело.
Первое: в 1970 году на мирном островке Сент-Мари Лоран Дюма-Мальвуа, молодая белая женщина, супруга господина Мальвуа, который на двадцать лет старше ее, встречает молодого черного парня. Любовь под пальмами. Через девять месяцев на свет появляется незаконнорожденный ребенок. Мальвуа прогоняет Лоран вместе с ее цветным ребенком. («А какого конкретно цвета?» – как частенько спрашивал отец Дага с простоватой улыбкой, заставлявшей собеседников краснеть.)
Второе: Лоран поселяется в бедном квартале городка Вье-Фор и живет за счет пособий и своих прелестей. Она все больше пьет и в конце концов кончает с собой в 1976 году, оставив пятилетнюю дочь Шарлотту. Тело обнаруживает сосед по имени Луазо.
Третье: разрешение на захоронение подписано доктором Джонсом, несмотря на протесты его ассистента, Луиса Родригеса, который находит эту смерть подозрительной. На похоронах ее отпевает отец Леже.
Четвертое: сначала Шарлоттой занимается мадемуазель Мартинес, затем ее отправляют в приют, где она и живет до достижения ею восемнадцати лет.
До сих пор никаких проблем. Прикрыв глаза, Даг барабанил пальцами по потрескавшейся кожаной обивке сиденья.
Пятое: она покидает приют, становится манекенщицей, и, как это случается со многими брошенными детьми, когда они взрослеют и начинают зарабатывать деньги, ее внезапно охватывает желание отыскать отца. Вот здесь-то и начинаются вопросы: а) Почему мадемуазель Мартинес хранила в своих бумагах двадцатилетней давности письмо, в котором говорилось о преступлении? Если это всего лишь пьяный бред, почему бы письмо не выбросить? б) Почему некто Родригес сомневался, что речь идет о самоубийстве? в) Почему доктор Джонс так торопился замять дело?
Перед глазами возникло лицо Джонса, который душит Лоран во время садомазохистского соития. Вот в чем состоял главный недостаток этого дела: возможно, было все. В том числе и неожиданное возвращение таинственного Джими однажды октябрьским вечером и последовавшая за ним ссора, которая закончилась трагедией. Даг встряхнул головой, словно отбрасывая наваждение: он здесь не для того, чтобы расследовать воображаемое убийство этой несчастной Лоран, а чтобы отыскать отца Шарлотты.
Такси затормозило, прервав его размышления.
– Все, приехали. Удачи.
Он расплатился, вышел и какое-то время разглядывал выложенный плитками фасад и тонированные стекла. Безвкусно, холодно и претенциозно, заключил он, входя через автоматические стеклянные двери.
Снова девица за регистрационной стойкой, и снова та же болтовня.
– Профессор Лонге не может вас сейчас принять. У него встреча.
– Я подожду, спасибо.
– Я не думаю, что он сможет встретиться с вами сегодня, он очень занят.
«Делать ему нечего, кроме как принимать каких-то незнакомых негров без рекомендательного письма», – досказал за нее острый надменный подбородок.
– Скажите ему, что это срочно, речь идет об убийстве, – нахально бросил Даг.
Девица слегка утратила свою спесь:
– Убийство! Но тогда надо обращаться в полицию!
– Я и есть полиция, мадемуазель. Мне нужно видеть профессора Лонге. Ясно?
– Подождите минутку.
Даг сел на банкетку оранжевой кожи прямо под табличкой «Курить воспрещается» и зажег сигарету. Девица что-то бубнила в интерфон. Не переставая говорить, она ткнула пальцем в направлении Дата, указывая на табличку. Он ответил ей своей самой обаятельной улыбкой и погасил окурок о банкетку.
– Вы с ума сошли! – взвизгнула девица. – Простите, месье, я только сказала господину, э-э-э…
– Леруа, Леруа Дагобер.
– Нет, просто господин Леруа Дагобер раздавил… Простите? Нет, я не шучу, с какой стати? Да, месье. Сейчас, месье.
Интерфон замолчал, и девица уставилась на него, вся красная.
– Профессор ждет вас в своем кабинете. Четвертый этаж, направо. Вы видели, что вы наделали?
– Здесь нет пепельницы.
– Разумеется нет: в общественных местах курить запрещено. Вы что, читать не умеете?
– Нет. Не мог же я раздавить окурок о вашу ладонь… Всего хорошего, – вежливо бросил Даг, проходя мимо нее к лифту.
Профессор Лонге оказался пожилым сухопарым человеком с седыми редкими волосами. Он был одет в слишком свободный сиреневый свитер «Лакост» и клетчатые брюки того же оттенка. Он с суровым видом стоял за письменным столом.
– Что это еще за история? – вскричал он при виде Дага, возникшего в дверном проеме. Голос у него был сильный и громкий и никак не соответствовал хрупкому телосложению.
– Там не было пепельницы…
– Что? Я не про пепельницу. Что за дурацкая шутка с королем Дагобером.
– Леруа Дагобер.
– Вот именно. Вы что, больной? Делать мне нечего, только с шутниками и общаться.
– Это мое имя, месье. Дагобер Леруа.
Лонге удивленно уставился на него:
– А-а. Это ваше имя. Ну тогда ладно, и дальше что? Что еще за история с убийством? Можете мне объяснить?
– Все не так просто. Я могу сесть?
– Если вам угодно, – бросил Лонге, явно измученный, прежде чем в свою очередь тоже опуститься на стул. – Только я прошу вас: покороче, я только сегодня утром вернулся из поездки, у меня куча дел на рассмотрении, я и так не успеваю, – добавил он, нервно барабаня пальцами по стопке папок.
– Я сожалею, что мне приходится злоупотреблять вашим временем. Господин Лонге, вы руководили санитарной службой в Сент-Мари в семидесятые годы?
– Профессор Лонге, если вас не затруднит. Да, руководил.
– И если я правильно понял, профессор, вы эмигрировали в Гваделупу?
– В декабре тысяча девятьсот семьдесят шестого года. Мои родители имели французское гражданство. Я попросил подданство и приехал сюда. А что, какието проблемы?
– В октябре тысяча девятьсот семьдесят шестого года молодая белая женщина, Лоран Дюма-Мальвуа, была найдена повешенной в городе Вье-Фор, профессор.
– Вполне возможно. И что? Полиция возобновляет следствие?
– Совершенно верно, профессор. Похоже, там было не самоубийство, а самое настоящее убийство.
– Мне очень жаль эту несчастную, но я в самом деле не понимаю, при чем здесь я…
– Вы могли бы мне рассказать о документе, который вы тогда получили. В нем ставился под сомнение отчет о вскрытии, проведенном доктором Джонсом. Вы ведь помните Джонса, вашего небезызвестного собрата и армейского приятеля? Бумага была подписана Луисом Родригесом.
Лонге молчал, лицо осунулось буквально на глазах. С преувеличенным вниманием он разглядывал свои руки, покрытые темными пятнами. Потом он поднял голову, и его серые глаза посмотрели прямо в глаза Дага.
– Я так и знал, что эта история когда-нибудь выплывет наружу. Я только хотел поддержать Джонса, но я не должен был так поступать.
– Что в точности произошло, профессор?
– Джонс пришел к слишком поспешному выводу о самоубийстве. Родригес опротестовал его заключение. По его мнению, следы на шее женщины соответствовали следам удушения руками. Они тогда поругались. Родригес направил мне официальное письмо, изобличающее поведение своего шефа. Джонс мне позвонил: девица была алкоголичкой и проституткой, в случившемся он не видел ничего необычного. Родригес был большим сумасбродом. Я выбросил заключение Родригеса и подписал приказ о его назначении в Бас-Тер, в рамках сотрудничества с местными властями. Вот и все.
– А отчет Родригеса был составлен надлежащим образом?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
Оглядев присутствующих, Даг мысленно похвалил себя за то, что надел темно-синюю рубашку и серые брюки: так он не выделялся из публики. Он бы не хотел, чтобы его заметили. Псалом заканчивался. Отец Леже, воздев руки, пропел последнюю ноту, затем словно отпустил всех широким взмахом. Поднялись четверо молодых людей и, подойдя к гробу, взвалили его на плечи, медленно двинулись по проходу. Семейство, рыдая, последовало за ними. Когда они проходили мимо Дага, он вновь обратил внимание на решительный вид молодой женщины, ее большие, очень черные глаза с умным взглядом, высокие изящные скулы и полные нежные губы. Он выскользнул наружу и приблизился к ней.
– Простите, – сказал он, – вы ведь дочь Луиса?
Она быстро обернулась, ее красивое лицо исказила боль.
– Да, а что?
– Я был другом вашего отца. Мы одно время вместе работали, давно уже, а потом я перебрался на континент. Я только что вернулся и сразу же узнал эту ужасную новость. Я хотел вам сказать, до какой степени я потрясен… Как это случилось?
– Никто не знает, да и я ничего не понимаю. Папа был таким осторожным, он всегда водил очень аккуратно…
– Может, стало плохо?
– Он прекрасно себя чувствовал. Он только что прошел медицинскую комиссию, это все проклятые дороги. Сплошные выбоины. Может, колесо отскочило…
– Луиза, подойди, пожалуйста!
Это звал ее брат: он измучился, пытаясь посадить плачущую мать в микроавтобус, который должен был доставить всех на кладбище. Она неопределенно взмахнула рукой.
– Простите… Послушайте, раз вы знали папу, приходите вечером к нам домой. У нас будут поминки.
– С удовольствием, но я не помню вашего адреса.
– Ти'Бу, прямо напротив водолазного клуба. Вечером, часам к семи.
Она побежала к брату. Даг отступил в тень пальмы. Какая очаровательная женщина эта Луиза Родригес. И похоже, не очень верит, что отец вдруг почувствовал себя плохо за рулем. Беседа обещает быть интересной. Но прежде придется слетать в Бас-Тер к господину Лонге. Когда Лестер увидит цифру расходов на авиабилеты, он дуба даст.
Заметив на пороге отца Леже, Даг направился к нему.
– Здравствуйте.
– А, детектив! Здравствуйте, молодой человек. Ждет ли вас и сегодня утром какая-нибудь загадка? Далеко ли вы продвинулись в своих поисках?
– Доктор Джонс навел меня на один след: некто Лонге, в прошлом руководитель Инспекции по делам санитарного и социального надзора, сейчас занимает какой-то пост в Бас-Тер, в Гваделупе. В общем, вполне возможно, что самоубийство Лоран Дюма было замаскированным убийством… Я позже расскажу вам подробности, но сейчас мне нужно бежать, и я хотел бы вас попросить, нельзя ли оставить у вас на время мой рюкзак, а вечером я бы его забрал…
– Разумеется. Но при условии, что вы мне все расскажете!
– Договорились. До вечера.
Выйдя из дверей маленького аэропорта в Байифе и в очередной раз потратив какое-то время на таможенные формальности, Даг подозвал такси, опередив других нагруженных багажом пассажиров. Трогаясь с места, водитель включил на полную громкость приемник, и в кабину хлынул поток ритмичной музыки. Даг в это время машинально обозревал окрестности сквозь открытое окно. Какие-то дети, горланя и расталкивая прохожих, носились друг за другом. Маленький человечек с трудом тащил огромный чемодан, залепленный наклейками и тщательно перевязанный, из него торчали куски яркой шелковой ткани. Длинная такса невозмутимо писала на изящную кожаную дорожную сумку молодой стюардессы, с которой любезничал ее хозяин. Даг усмехнулся. Когда такси отъезжало, какая-то женщина мелькнула в его поле зрения, и ему вдруг почудилось, что знает ее, хотя он и не мог вспомнить, где ее видел. Белая женщина, лет сорока, светлые волосы до плеч, одета в узкие синие брючки и того же цвета безрукавку, большая холщовая сумка через плечо. Ну не вспомнил и не вспомнил, какая разница.
Он откинулся на спинку и вновь принялся обдумывать свое дело.
Первое: в 1970 году на мирном островке Сент-Мари Лоран Дюма-Мальвуа, молодая белая женщина, супруга господина Мальвуа, который на двадцать лет старше ее, встречает молодого черного парня. Любовь под пальмами. Через девять месяцев на свет появляется незаконнорожденный ребенок. Мальвуа прогоняет Лоран вместе с ее цветным ребенком. («А какого конкретно цвета?» – как частенько спрашивал отец Дага с простоватой улыбкой, заставлявшей собеседников краснеть.)
Второе: Лоран поселяется в бедном квартале городка Вье-Фор и живет за счет пособий и своих прелестей. Она все больше пьет и в конце концов кончает с собой в 1976 году, оставив пятилетнюю дочь Шарлотту. Тело обнаруживает сосед по имени Луазо.
Третье: разрешение на захоронение подписано доктором Джонсом, несмотря на протесты его ассистента, Луиса Родригеса, который находит эту смерть подозрительной. На похоронах ее отпевает отец Леже.
Четвертое: сначала Шарлоттой занимается мадемуазель Мартинес, затем ее отправляют в приют, где она и живет до достижения ею восемнадцати лет.
До сих пор никаких проблем. Прикрыв глаза, Даг барабанил пальцами по потрескавшейся кожаной обивке сиденья.
Пятое: она покидает приют, становится манекенщицей, и, как это случается со многими брошенными детьми, когда они взрослеют и начинают зарабатывать деньги, ее внезапно охватывает желание отыскать отца. Вот здесь-то и начинаются вопросы: а) Почему мадемуазель Мартинес хранила в своих бумагах двадцатилетней давности письмо, в котором говорилось о преступлении? Если это всего лишь пьяный бред, почему бы письмо не выбросить? б) Почему некто Родригес сомневался, что речь идет о самоубийстве? в) Почему доктор Джонс так торопился замять дело?
Перед глазами возникло лицо Джонса, который душит Лоран во время садомазохистского соития. Вот в чем состоял главный недостаток этого дела: возможно, было все. В том числе и неожиданное возвращение таинственного Джими однажды октябрьским вечером и последовавшая за ним ссора, которая закончилась трагедией. Даг встряхнул головой, словно отбрасывая наваждение: он здесь не для того, чтобы расследовать воображаемое убийство этой несчастной Лоран, а чтобы отыскать отца Шарлотты.
Такси затормозило, прервав его размышления.
– Все, приехали. Удачи.
Он расплатился, вышел и какое-то время разглядывал выложенный плитками фасад и тонированные стекла. Безвкусно, холодно и претенциозно, заключил он, входя через автоматические стеклянные двери.
Снова девица за регистрационной стойкой, и снова та же болтовня.
– Профессор Лонге не может вас сейчас принять. У него встреча.
– Я подожду, спасибо.
– Я не думаю, что он сможет встретиться с вами сегодня, он очень занят.
«Делать ему нечего, кроме как принимать каких-то незнакомых негров без рекомендательного письма», – досказал за нее острый надменный подбородок.
– Скажите ему, что это срочно, речь идет об убийстве, – нахально бросил Даг.
Девица слегка утратила свою спесь:
– Убийство! Но тогда надо обращаться в полицию!
– Я и есть полиция, мадемуазель. Мне нужно видеть профессора Лонге. Ясно?
– Подождите минутку.
Даг сел на банкетку оранжевой кожи прямо под табличкой «Курить воспрещается» и зажег сигарету. Девица что-то бубнила в интерфон. Не переставая говорить, она ткнула пальцем в направлении Дата, указывая на табличку. Он ответил ей своей самой обаятельной улыбкой и погасил окурок о банкетку.
– Вы с ума сошли! – взвизгнула девица. – Простите, месье, я только сказала господину, э-э-э…
– Леруа, Леруа Дагобер.
– Нет, просто господин Леруа Дагобер раздавил… Простите? Нет, я не шучу, с какой стати? Да, месье. Сейчас, месье.
Интерфон замолчал, и девица уставилась на него, вся красная.
– Профессор ждет вас в своем кабинете. Четвертый этаж, направо. Вы видели, что вы наделали?
– Здесь нет пепельницы.
– Разумеется нет: в общественных местах курить запрещено. Вы что, читать не умеете?
– Нет. Не мог же я раздавить окурок о вашу ладонь… Всего хорошего, – вежливо бросил Даг, проходя мимо нее к лифту.
Профессор Лонге оказался пожилым сухопарым человеком с седыми редкими волосами. Он был одет в слишком свободный сиреневый свитер «Лакост» и клетчатые брюки того же оттенка. Он с суровым видом стоял за письменным столом.
– Что это еще за история? – вскричал он при виде Дага, возникшего в дверном проеме. Голос у него был сильный и громкий и никак не соответствовал хрупкому телосложению.
– Там не было пепельницы…
– Что? Я не про пепельницу. Что за дурацкая шутка с королем Дагобером.
– Леруа Дагобер.
– Вот именно. Вы что, больной? Делать мне нечего, только с шутниками и общаться.
– Это мое имя, месье. Дагобер Леруа.
Лонге удивленно уставился на него:
– А-а. Это ваше имя. Ну тогда ладно, и дальше что? Что еще за история с убийством? Можете мне объяснить?
– Все не так просто. Я могу сесть?
– Если вам угодно, – бросил Лонге, явно измученный, прежде чем в свою очередь тоже опуститься на стул. – Только я прошу вас: покороче, я только сегодня утром вернулся из поездки, у меня куча дел на рассмотрении, я и так не успеваю, – добавил он, нервно барабаня пальцами по стопке папок.
– Я сожалею, что мне приходится злоупотреблять вашим временем. Господин Лонге, вы руководили санитарной службой в Сент-Мари в семидесятые годы?
– Профессор Лонге, если вас не затруднит. Да, руководил.
– И если я правильно понял, профессор, вы эмигрировали в Гваделупу?
– В декабре тысяча девятьсот семьдесят шестого года. Мои родители имели французское гражданство. Я попросил подданство и приехал сюда. А что, какието проблемы?
– В октябре тысяча девятьсот семьдесят шестого года молодая белая женщина, Лоран Дюма-Мальвуа, была найдена повешенной в городе Вье-Фор, профессор.
– Вполне возможно. И что? Полиция возобновляет следствие?
– Совершенно верно, профессор. Похоже, там было не самоубийство, а самое настоящее убийство.
– Мне очень жаль эту несчастную, но я в самом деле не понимаю, при чем здесь я…
– Вы могли бы мне рассказать о документе, который вы тогда получили. В нем ставился под сомнение отчет о вскрытии, проведенном доктором Джонсом. Вы ведь помните Джонса, вашего небезызвестного собрата и армейского приятеля? Бумага была подписана Луисом Родригесом.
Лонге молчал, лицо осунулось буквально на глазах. С преувеличенным вниманием он разглядывал свои руки, покрытые темными пятнами. Потом он поднял голову, и его серые глаза посмотрели прямо в глаза Дага.
– Я так и знал, что эта история когда-нибудь выплывет наружу. Я только хотел поддержать Джонса, но я не должен был так поступать.
– Что в точности произошло, профессор?
– Джонс пришел к слишком поспешному выводу о самоубийстве. Родригес опротестовал его заключение. По его мнению, следы на шее женщины соответствовали следам удушения руками. Они тогда поругались. Родригес направил мне официальное письмо, изобличающее поведение своего шефа. Джонс мне позвонил: девица была алкоголичкой и проституткой, в случившемся он не видел ничего необычного. Родригес был большим сумасбродом. Я выбросил заключение Родригеса и подписал приказ о его назначении в Бас-Тер, в рамках сотрудничества с местными властями. Вот и все.
– А отчет Родригеса был составлен надлежащим образом?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47