– Как только я закончу! – ответил Кроукер.
Руки Дженни ласково обняли его сзади за талию.
– О чем ты сейчас думал?
– Ни о чем.
– Ты был так серьезен, – скептически покачала головой она. – Ты думал о Майере? Честно говоря, он был уже одной ногой в могиле, но врачам реанимации удалось-таки вытащить его с того света.
– Честно говоря, я вспоминал свою службу в полиции...
– Не надо, Лью. – Она прижалась к нему щекой. – Прочь все мрачные мысли! Ведь мы должны повеселиться в честь выздоровления Рейчел!
– Ты права. – Заметив появившуюся на палубе стройную фигуру, он взял Дженни за руку. – Идем, я хочу тебя кое с кем познакомить.
Гидеон тоже двинулась навстречу, виляя бедрами. Ее светлые волосы золотом сияли на солнце. На ней были очень короткие черные джинсовые шортики и тенниска, которая была на несколько размеров больше, чем нужно. Она была босая. За спиной висела акустическая гитара.
Завидев Кроукера, она помахала ему рукой. Многочисленные браслеты весело зазвенели.
– Привет! Спасибо за приглашение! Тут так здорово!
Сняв солнцезащитные очки, она с удовольствием продемонстрировала всем собравшимся свои кошачьи контактные линзы.
Кроукер засмеялся.
– Познакомься, Гидеон. Это Дженни.
– А, знаю, врач Рейчел! – Она протянула руку, и Дженни пожала ее. – Рада познакомиться.
– Это я рада познакомиться, – улыбнулась Дженни. – Рейчи много рассказывала мне о тебе.
Кроукеру показалось, что Гидеон покраснела от смущения. В это время Рейчел обернулась и увидела Гидеон. В своих огромных солнцезащитных очках Рейчел выглядела худой и бледной, как Кейт Мосс.
– Ну, как ты, держишься? – спросил Кроукер.
– Да, вот уже больше месяца, – опустила глаза Гидеон. Завязать с наркотиками было единственным условием Кроукера для возобновления дружбы с Рейчел.
– И как ты себя чувствуешь? – озабоченно спросила Дженни.
Гидеон смущенно засмеялась:
– Да ладно, док, не стоит так волноваться. Сама удивляюсь, но мне определенно нравится мое нынешнее трезвое состояние.
Рейчел бросилась в объятия Гидеон, а Мэтти с каменным лицом внимательно наблюдала за ними. Обе девочки искренне радовались друг другу.
Старательно обойдя кружившихся от радости Рейчел и Гидеон, Мэтти подошла к Кроукеру.
– Полагаю, это опять твоя затея.
– А я-то думал, что ты сыта по горло ссорами.
– Да, конечно, но эта...
– Мэтти, ты должна понять, что у твоей дочери своя собственная жизнь, на которую она имеет полное право. И чем скорей ты это поймешь, тем скорей она пустит тебя в свой мир.
Мэтти сердито махнула рукой:
– Но что это за жизнь? Что может она дать моей девочке?
– У Рейчел есть человек, который ее любит и заботится о ней. А это уже много.
Мэтти замолчала и задумчиво отошла прочь.
– Как ты думаешь, что она теперь будет делать? – спросила Дженни.
Кроукер обернулся к ней:
– А что бы ты стала делать, будь Рейчел твоей дочерью?
Дженни задумалась. Потом она одним махом вспрыгнула на причал и стала отвязывать канат, пока Кроукер заводил мотор. В последний месяц Кроукер часто брал ее с собой в море и обнаружил в ней способную ученицу. Ей и самой нравилось учиться новому. Быстро справившись с канатом, она вернулась на палубу катера, и Кроукер стал задним ходом выводить судно от причала.
– Я бы хотела, чтобы она была счастлива, – тихо сказала Дженни, подойдя к стоявшему у руля Кроукеру.
– Мэтти тоже этого хочет. Это, наверное, ее единственное желание сейчас.
Осторожно развернувшись, Кроукер стал медленно выводить катер из гавани.
Дженни болтала с Бенни, который сидел, развалясь, в капитанском кресле, курил сигару и рассказывал анекдоты, коих он знал великое множество. Оба весело хохотали. Рейчел и Гидеон уютно устроились на носу и были погружены в серьезный разговор.
Мэтти некоторое время молча смотрела на них.
– Нет, я не смогу... – тихо произнесла она.
– Ну, не сможешь, так не сможешь, – спокойно отозвался Кроукер.
Она резко вскинула голову.
– А вот этого я от тебя никак не ожидала!
– Чего этого?
– Пораженчества! Капитулянтства!
– Мэтти, чего ты от меня хочешь?
– Хочу, чтобы ты убедил меня в том, что это хорошо для Рейчел.
Кроукер уже выводил судно в открытое море.
– Этого я не умею.
– Как это, не умею?
– Хоть я и твой брат, Мэтти, но я не смогу убедить тебя в том, в чем ты сама не убеждена.
Гребни мелких волн ослепительно сверкали под ярким солнцем. Подул сильный свежий ветер. Кроукер подумал, что хорошо бы сейчас оказаться на большом катамаране Рейфа с заглушенными двигателями и поднятыми парусами.
Наконец, он сказал:
– В душе Рейчел ненавидит себя. Да ты это и сама видишь, ты же не слепая. Возможно, Гидеон сумеет заставить ее поверить в себя, не знаю... Ты только подумай, что произошло между тобой и твоей дочерью! Ты же перестала с ней разговаривать....
– Неправда, я все время разговариваю с ней, – обиженно воскликнула Мэтти. – Это она не хочет слушать меня...
– Тогда продолжай свои попытки наладить с ней контакт.
Мэтти печально покачала головой:
– А если из этого ничего не выйдет?
– Ну, тут не может быть никаких гарантий успеха, – сказал Кроукер. – Но я уверен в одном – если вы не будете разговаривать друг с другом, то у вас действительно ничего не получится.
Когда катер вышел в открытое море, Бенни стал накрывать на стол. Для него такой поступок был совершенно нетипичен, но ему так нравилось это делать, что Кроукер воздержался от всяких комментариев на этот счет.
В самую первую неделю службы Кроукера в полиции начальник участка обратился к новобранцам с такой речью:
– Очень может быть, что вы возненавидите свою службу. Не удивлюсь, если вы будете временами злиться на себя. Впрочем, кому-то эта служба придется по душе. Одно я могу обещать всем вам твердо – через год каждый станет совсем другим человеком. Это я вам гарантирую.
Кроукер поймал себя на мысли, что и сам катер, и все находившиеся на его борту люди сильно изменились. Пока остальные наслаждались беспечной болтовней, Кроукер наблюдал за Рейчел и Гидеон. Ему было приятно видеть оживленное лицо племянницы.
Какое-то время Кроукер прожил у сестры. Когда он молча вручил Рейчел ее дневник, она поняла, что он прочитал его, и в ее глазах засветилось несказанное облегчение. Потом он сказал ей:
– Это останется между тобой и твоей матерью.
Она согласно кивнула.
– Ты должна показать ей свой дневник, – продолжил Кроукер. – И поговори с ней в открытую, со всей откровенностью. Обязательно поговори. Нельзя больше держать это в себе.
Похоже, этот разговор еще не состоялся, но Кроукер был абсолютно уверен в том, что он непременно состоится – через неделю, через месяц, очень скоро.
Сейчас, когда он смотрел на нее, всю залитую ярким солнечным светом, ему казалось, что Рейчел долгое время жила в темноте, в страшном одиночестве. Теперь она не просто выжила, но и сильно изменилась. Видно, не только «сукья» умеют перевоплощаться. За столом Мэтти оказалась рядом с Гидеон. Мало-помалу между ними завязалась беседа, сначала скованная, но потом все более и более непринужденная. Похоже, Рейчел по достоинству оценила героические усилия матери и уже не столь враждебно смотрела на нее.
На десерт Бенни приберег огромный трехслойный шоколадный торт – самый любимый торт Рейчел. На гладкой шоколадной поверхности желтым сливочным кремом было выведено: «Поздравляем Рейчел с возвращением!» Пока Бенни раскладывал торт по тарелкам, Рейчел подошла к Кроукеру и обняла его за шею.
– Спасибо, дядя Лью, – прошептала она. – За все спасибо.
Он поцеловал ее в щеку. В ее глазах стояли слезы. После ленча Бенни отправился на корму выкурить сигару. Кроукер пошел вслед за ним.
– С тех пор как ты отдал мне кости, которые нашел на катамаране Рейфа, я все время думаю о своем дедушке. – Бенни выпустил изо рта длинную струйку дыма.
Потом он замолчал, а Кроукер вспомнил слова Антонио: «Жесткие принципы Хумаиты оказались невыносимыми для Бенни, и он навсегда невзлюбил своего деда».
Помолчав еще немного, Кроукер сказал:
– Помнишь, ты сказал, что в океане нас ждут неведомые силы природы?
– Это был Хумаита. – Бенни уставился на тлеющий кончик сигары и удивленно потряс головой. – Какую удивительную историю ты рассказал мне о тигровой акуле, которая откусила руку Антонио! Какого черта ее занесло на мелководье? Нет, это было не случайное совпадение. – Он затянулся сигарным дымом. – Эта тварь приплыла за Антонио, она искала именно его, словно он был что-то должен ей! Ведь она запросто могла сжевать и тебя, но не стала...
– А самое интересное заключается в том, что я совсем не боялся ее, – задумчиво проговорил Кроукер. – Мне кажется, что с тех пор, как мы с тобой в первый раз встретили ту огромную тигровую акулу, что чуть не утащила тебя за борт, меня не покидал дух твоего покойного деда. – Кроукер едва заметно улыбнулся. – Это может показаться чистым безумием, но я-то знаю, что это правда.
– Я в этом не сомневаюсь, амиго. – Бенни крепко пожал Кроукеру руку. – Потому что теперь его дух со мной.
Они обменялись долгим взглядом, говорящим гораздо больше любых слов.
Наконец, Бенни кивнул и первым нарушил молчание:
– Скажу тебе чистую правду, Льюис. Теперь я страшно жалею, что плохо понимал его при жизни. Я не хотел стать тем, кем он хотел меня сделать, но ради него все же попробовал. Оказалось, целительство действительно не было моим призванием. Меня влекли к себе деньги и власть, а все эти духовные штучки меня не интересовали. Дед понимал меня, и ни в чем не винил. – Бенни снова затянулся табачным дымом. – Однако я жутко обиделся на него за то, что он был со мной слишком суров, даже жесток, а я не понимал почему. Порой он казался мне свирепым, жестокосердным чудовищем.
– Антонио тоже так думал. – И Кроукер рассказал Бенни кое-что из того, о чем говорил ему Антонио. Но не все. Секреты есть секреты, и их не следует разглашать.
Бенни кивнул:
– Так думал бы любой мальчик, проходящий суровый курс обучения искусству хета-и. Но, поверь мне, амиго, теперь я проклинаю тот день, когда ушел от него. – Он заметно помрачнел. – Знаешь... Мне все время кажется, что если бы я остался с ним, то сумел бы предотвратить его убийство.
– Ну, этого нельзя знать наверняка. Скорее всего и ты был бы убит вместе с ним.
Бенни поежился:
– Все может быть...
Однако он сказал это так, что стало ясно – он все же винит себя в гибели Хумаиты.
Помолчав, Бенни сказал, меняя тему разговора:
– Слушай, а это отличная идея – собрать вместе людей, которых ты любишь и ценишь.
– Это моя семья, – сказал Кроукер и тут же вспомнил слова Антонио: «Как только я увидел тебя, сразу распознал в тебе родственную душу». Он имел в виду, что у Кроукера, как и у него самого, не было настоящей семьи.
– Кстати... – начал Бенни.
– Что? – очнулся от раздумий Кроукер.
– К разговору о семье. – Бенни вынул изо рта сигару. – В воскресенье я возвращаюсь в Асунсьон.
– Уезжаешь? Надолго? – спросил Кроукер.
– Честно говоря, я и сам не знаю. – Он похлопал Кроукера по спине. – Только не надо делать такое грустное лицо. Ты сам толкнул меня к этому. Когда ты отдал мне кости Хумаиты, я понял, что их нужно вернуть в Парагвай.
– Ты собираешься их там похоронить?
– Сначала я так и решил, – не сразу ответил Бенни. – Но потом передумал. – Он обернулся к Кроукеру и широко улыбнулся. – Понимаешь, я понял, что больше не смогу заниматься тем, чем занимался до сих пор. Слишком много всего произошло со мной за последнее время. Сначала я решил, что мне просто нужен небольшой отдых, но теперь я окончательно понял, что я уже не тот Бенни, каким был семь недель назад. – Он пожал плечами. – И тогда я спросил себя, что же мне делать дальше? И очень скоро нашел ответ на этот вопрос...
Поднявшись на ноги, он знаком пригласил Кроукера следовать за ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70