- Чарли успел покончить с собой.
Затем, после непродолжительной, но довольно зловещей паузы в громкоговорителе раздался чей-то властный голос:
- Всем операторам закрыть каналы связи! Немедленно выходите из Сети! Быстрее, пока на нас собак не спустили!!
Взгляд Романцева на какие-то мгновения прикипел к демонстрационному экрану, на котором вновь появился черный список.
Теперь, с наступлением полуночи, все позиции, включая три последние, были закрыты черными крестиками.
Менее чем за сутки Аваддон устроил небольшое кладбище, числом в семнадцать крестов.
Правда, на двух «надгробиях» не были написаны имена скоропостижно усопших товарищей. Безусловно, в этом присутствовала некая тайна. У Романцева была своя версия на этот счет, но он предпочел держать ее при себе.
Когда за ним в изолированное помещение явился один из двух молчаливых охранников, Романцев вынужден был держаться рукой за стенку, потому что его пошатывало, как в хорошую морскую качку.
Общими усилиями Романцева вновь облачили в зимнюю одежку, само собой, не забыли напялить на него и спецназовскую маску.
- Очень важно, Романцев, что вы пережили этот тяжелый день, - сказала Лариса Сергеевна прежде, чем его увели. - Но, Алексей Андреич… Для вас все еще только начинается.
Глава 18
Лос-Анджелес, штат
Калифорния, США
Почти сутки мышка провела без движения, испуганно затаившись в своей запасной норке. Квартиру, в которой сейчас Колхауэр находилась, она сняла в аренду еще в середине сентября. Сделку ей помог оформить один из знакомых адвокатов. Что немаловажно, договор на аренду был оформлен на подставное лицо, сама Элизабет этот адрес ни перед кем не афишировала, так что крайне маловероятно, чтобы хоть кто-нибудь смог ее здесь найти.
Это была типовая «флэт» с гостиной и одной спальней, квартира размещалась на третьем этаже восьмиэтажного жилого дома, минутах в десяти пешком от лос-анджелесского Бродвея. Поскольку Колхауэр практиковалась на проведении острых расследований, будь то наркотики, коррупция или вторжение религиозных сект в частную жизнь граждан, - а именно такого рода журналистская деятельность и принесла ей известность - то иметь запасную жилплощадь, о наличии которой никто бы не знал, было для нее делом нелишним.
Именно здесь она хранила засекреченную часть своей личной компьютерной базы данных, а также копии разных скандальных документов, которые время от времени попадали в ее руки. Элизабет не раз уже страдала от хакеров, которым удавалось не только забираться в ее электронные досье, но и уничтожать ценные для нее файлы. Конечно, многие из взломщиков были простыми хулиганами, которым по фигу, кого и за что курочить, но среди этой публики попадались и откровенные недоброжелатели, которые пытались атаковать именно ее, Элизабет Колхауэр, действуя зло, изобретательно и целенаправленно. После сентябрьских событий, когда у нее случился странный провал в памяти, появился еще один веский повод для того, чтобы держать свою тайную журналистскую кухню где-то за пределами собственного домашнего гнездышка.
Колхауэр приезжала сюда один, реже два раза в неделю. Появлялась поздним вечером, листала свои компьютерные архивы, внося в них свежие дополнения, покидала конспиративную квартирку уже на рассвете. Именно поэтому, едва только запахло жареным и как только события стали принимать странный для нее оборот, она тут же, благодаря счастливой случайности и собственной сообразительности, сбежала из-под наблюдения, после чего спряталась в таком месте, где ее наверняка никто не догадается искать.
Колхауэр в очередной раз заглянула в холодильник и, как и прежде, нашла его совершенно пустым. Поколебавшись немного, она решила предпринять вылазку в ближайший «шоп», который находился через дорогу от дома. Можно было, конечно, заказать пиццу по телефону. Свой мобильник, правда, она с перепугу выбросила в мусорный бак, но у нее здесь был телефакс, при том что в телефонном справочнике данный номер был зарезервирован за некоей «миссис Барлоу». Так вот, пиццы ей не хотелось. К тому же у Колхауэр был такой характер, что, как бы ни сильны были одолевшие ее страхи, она не могла целиком отдать им себя на растерзание; ей непременно нужно было высунуть нос навстречу опасности, которая в данном конкретном случае пока имеет чисто гипотетический характер.
Элизабет давно уже перевезла сюда часть своего гардероба, поэтому с экипировкой проблем у нее не было. Она была одета в джинсы и клетчатую ковбойку - это ее обычная домашняя форма одежды. Набросила сверху длинный синий плащ, волосы повязала косынкой, одела, хотя на улице пасмурно, солнцезащитные очки. Но если и «замаскировалась», то не слишком удачно: привратник, чья комнатка находится у входных дверей, вежливо поздоровался с ней - «добрый день, миссис Барлоу».
Войдя в магазинчик, Элизабет нагрузила пакет разной снедью. В принципе она рассчитывала пробыть здесь еще не более суток, но решила, что запас продуктов ей не повредит. В какой-то момент у нее возникло желание позвонить из автомата в редакцию, дав таким образом о себе весточку, но она благоразумно решила этого не делать. В конце концов, она ничего не задолжала ни Доновану, ни владельцам ее родной газеты. С телевидением тоже пока никакой срочности нет: кассету с записями гвоздевых сюжетов для ее следующей по счету передачи она должна будет представить лишь на следующей неделе.
Расплатившись у кассы наличными, она вышла на свежий воздух. Переходя улочку в обратном направлении, еще раз внимательно поглядела по сторонам, нет ли чего на виду подозрительного. Ничего похожего на тот громоздкий серый фургон, который так напугал ее вчера, она не заметила. Чуть дальше, правда, метрах в пятидесяти от входа в магазинчик, стоял, въехав всеми колесами на широкий тротуар, темно-синего цвета микроавтобус. Колхауэр пожала плечами, спокойно перешла улицу и скрылась в подъезде.
Она знала, вернее, догадывалась, что ее сейчас ищут.
Но пока что - не нашли.
В противном случае она сидела бы сейчас в другом месте - скорее всего в местном филиале ФБР - и в присутствии лучших адвокатов, нанятых газетой «Лос-Анджелес таймс», вынуждена была бы отвечать на вопросы, ответов на которые она пока и сама не знает.
Вернувшись в свое временное укрытие, Колхауэр тут же занялась готовкой. За суточное воздержание в еде она вознаградила себя добротной порцией яичницы с беконом. Помыла после себя посуду, заварила крепкий кофе, после чего, прихватив кружку с горячим ароматным напитком, перешла в гостиную.
Она забралась с ногами в глубокое кресло. Плотный обед и хорошая порция тонизирующего напитка вернули ей жизненные силы. Она вновь обрела возможность соображать. У Элизабет всегда была склонность к сложному, многоступенчатому анализу; у нее был математический склад ума. И эти ее качества, ее умение делать неоднозначные, зачастую парадоксальные, но в основном верные выводы из запутанной донельзя ситуации, сейчас ей должны пригодиться как никогда.
Ей нужно прояснить для себя историю с сентябрьским «провалом во времени». После того, как Элизабет сделала себе внутривенную инъекцию «препарата Ховарда» - помогла ли она себе этим или, наоборот, повредила, то ей самой пока неведомо, - в ее памяти появились картины, явно относящиеся именно к этому, «сентябрьскому», периоду. Отдельные эпизоды вспоминаются довольно ярко, как будто все происходило только вчера, другие, наоборот, видятся смутно, сквозь плотную дымку, словно относятся к давним-предавним временам.
Она должна попытаться собрать эту мозаику воедино, для того чтобы понять, что же в действительности с ней произошло в первые дни калифорнийской осени и чем это лично ей может грозить.
Началось все с телефонного звонка, раздавшегося в ее редакционном офисе третьего сентября. Звонил Стивен Полански, ее однокашник по учебе в Беркли. Они не были так уж дружны в годы учебы в университете, потому что в характере этого человека всегда было нечто такое, что заставляло Элизабет относиться к нему с легкой настороженностью. Если брать чисто внешние данные, то он был видным парнем: рослый шатен, обладает хорошим спортивным телосложением, веселый, ухватистый - женщинам такие нравятся. Ума у него не отнять, но в глазах Элизабет все портило его подчеркнуто циничное отношение к жизни, к целому ряду важных для нее самой моральных установок. Он любил подчеркивать в разговоре, что его занимает одна только карьера и что ради собственной карьеры, которую он намеревался сделать на политическом поприще, он готов на многое, даже на такое, на что другие люди, хлюпики и слабаки, никогда не осмелятся.
Элизабет до сих пор поддерживала отношения со многими своими однокашниками по Беркли. Она видела успехи одних и слышала, как прозябают в безвестности другие. У Полански дела обстояли отлично, возможно, даже лучше, чем у любого другого из тех ребят, кого она знала по студенческому кампусу и годам учебы в университете. Стивен жил и работал на Восточном побережье, в Чарльстоне, штат Южная Каролина. Вначале он сотрудничал с одной из газет республиканского толка, а затем, во время выборов губернатора штата, сделал удачный ход, перейдя в команду Джорджа Ф. Кэнделла, второй раз подряд победившего на выборах в родном штате.
Сейчас он работает пресс-секретарем Кэнделла, а это означает, что ему таки удалось схватить бога за бороду: только младенцы в этой стране не знают, что на следующих выборах президента страны популярный в обществе, а главное, поддерживаемый большим бизнесом губернатор Южной Каролины является главным претендентом на победу.
Полански пригласил свою старую знакомую отобедать в ресторане отеля «Амбассадор», того самого, кстати, где в шестьдесят восьмом году иорданским арабом был смертельно ранен сенатор Роберт Кеннеди, родной брат убитого пятью годами ранее Джона Кеннеди. Но они не говорили о тех давних событиях и даже не вспоминали про них. Полански рассказал, что его босс, взяв с собой лишь пару самых доверенных лиц, провел неделю отдыха в городке Кармел и что только сегодня они приехали в Город Ангелов, где задержатся на три или четыре дня. Он дал понять, что Кэнделл, даже находясь в отпуске, не намерен бездействовать и что его шеф приехал в Калифорнию, чтобы упрочить здесь свои деловые связи и установить контакты с полезными людьми.
Колхауэр вначале предположила, что Полански хочет заказать ей комплиментарную статью про своего шефа. Или же передать ей материалы, которые она способна через свои связи и знакомства разместить на страницах местных изданий. Но на ее откровенный вопрос Полански ответил, что ничего подобного он не планирует. Тогда она сама попросила Стивена организовать ей встречу с его боссом, у которого она могла бы взять подробное интервью для своей газеты. Полански, улыбнувшись, сказал, что у него есть идея покруче. Он намерен пригласить ее на «пати», где будут присутствовать самые влиятельные люди Западного побережья, а также его босс, губернатор Кэнделл. Он заверил, что в такой тусовке Элизабет еще не доводилось участвовать, а ему, в свою очередь, нужна для участия в этом мероприятии спутница, которую не стыдно будет продемонстрировать другим званым гостям.
Заметив, что Колхауэр колеблется, не зная, стоит ли ей принимать это неожиданное предложение, Полански сказал, что лично познакомит ее с одним из высших иерархов Новой церкви. Это знакомство откроет перед ней такие возможности, о которых она даже не подозревает. Здесь Стивен попал в самое яблочко. Нет, не в том смысле, что новые связи, которые она сможет обрести через однокашника, будут способствовать новому взлету ее карьеры. А совсем в другом: в местном высшем обществе уже циркулировали слухи о Новой церкви, эти слухи достигли и ее ушей, и теперь вот, благодаря Полански, у нее появился шанс проникнуть в эту замкнутую касту, появилась возможность хоть что-то разузнать о тех целях и задачах, которые ставят перед собой иерархи этого влиятельного, закрытого для простых смертных, тайного Ордена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60