С позволения высокого суда, я прочту фрагмент из восьмого тома «Калифорнийского правоведения», страница 110: «Ввиду того, что теория, согласно которой признания, сделанные не по доброй воле, исключаются из-за их возможной ложности, в случаях, если такое признание раскрывает инкриминируемые факты, которые оказываются истинными, основание для этого правила прекращает существование, и в итоге признание, раскрывающее этот факт, и сам раскрытый факт становятся правомочными». С позволения высокого суда, это правило было применено в деле «Народ против Кастеллы, 194, Калифорния, 595», где было установлено, что там, где материальные факты и обстоятельства подтверждают признание в виновности, основание для этого правила, которое в противных случаях исключило бы признание, сделанное не по доброй воле, в данном случае перестает существовать.
С позволения высокого суда, мы хотим показать, что это признание полностью подтверждается фактами, что посторонняя улика безошибочно ставит на это признание клеймо правды. Высокий суд, когда прослушает эту магнитофонную запись, услышит, что обвиняемая заявляет, что она пошла в комнату для оружия Мошера Хигли, что она вскрыла два патрона и положила дробинки от патронов в бутылочку с ядом, а потом бросила ее в озеро. Теперь мы хотим показать, что эта бутылочка с ядом и два патрона от дробовика, которые были вскрыты, были обнаружены позади шкафа с оружием, куда, по словам обвиняемой, она их и положила.
И это несмотря на то, что некто, — здесь Гамильтон Бюргер повернулся и сардонически поклонился Перри Мейсону, — попытался создать путаницу в деле и забросил в это же озеро другую бутылочку, наполненную дробью и безвредным сахарным заменителем. С позволения высокого суда, мы намерены доказать, прежде чем это дело будет завершено, что Перри Мейсон был на озере и забросил туда какой-то предмет в то же самое место. И это незадолго до того, как он нанял несколько молодых мальчиков, чтобы нашли подброшенную бутылочку-улику.
Судья Эшхерст нахмурился и сказал:
— Это весьма серьезная ситуация. Я думаю, что высокий суд разрешит вам, в качестве части предложения, использовать улику в отношении этих патронов от дробовика и этой бутылочки с ядом, мистер окружной прокурор, и если это дает подтверждение, то тогда высокий суд обсудит вопрос о разрешении заслушать эту магнитофонную запись для присяжных и такие улики, как эта бутылочка и патроны от дробовика, должны быть вновь представлены на рассмотрение присяжных.
— Очень хорошо, — сказал Гамильтон Бюргер. — Я приведу это доказательство высокому суду прямо сейчас, и представляю эти патроны от дробовика, и заявляю, как служащий высокого суда, что эти патроны были обнаружены в месте, на которое ссылается обвиняемая в своем признании.
Гамильтон Бюргер сделал жест своему помощнику и показал два патрона от дробовика, которые были представлены суду. Мейсон изучил их.
— Эти патроны являются патронами от дробовика 16-го калибра, на них стоит штамп «УМС № 16», — сказал судья Эшхерст. — Вата из них вытащена. Из одного патрона извлечена вся дробь, а из другого — только часть.
— Это верно, — сказал Бюргер. — Дробью наполнили пузырек, в котором содержались таблетки с цианистым калием.
— А что насчет другого пузырька? — спросил судья Эшхерст.
— Другой пузырек, — сказал Гамильтон Бюргер, — содержит сахарный заменитель, химические подслащивающие таблетки, а также содержит такую же дробь.
— У вас при себе эти пузырьки?
— Они оба у меня здесь. Один из них помечен для идентификации как вещественное доказательство «А», а другой — «Б».
Бюргер представил пузырьки. Судья Эшхерст с обвиняющим видом посмотрел на Перри Мейсона.
— Это наиболее значительный факт, что обе бутылочки были извлечены оттуда, куда обвиняемая забросила бутылочку, содержавшую яд. Одна из этих бутылочек содержит яд, в точности как было описано обвиняемой, а другая — безвредный химический сахарный заменитель. Это верно, мистер окружной прокурор?
— Это верно, — сказал Гамильтон Бюргер, торжествующе и злобно косясь на Перри Мейсона.
— С позволения высокого суда, — сказал Мейсон, — я думаю, что могу дать объяснения по поводу бутылочки, содержащей безвредный сахарный заменитель, и поскольку здесь был дан намек, что я имею отношение к ее подбрасыванию, я хотел бы сейчас вызвать свидетеля, который внесет ясность по поводу этой части вопроса.
— Высокий суд разрешает вам это, — сказал судья Эшхерст. — Свидетель вызван в связи с ходатайством, адресованным исключительно к усмотрению высокого суда или в связи с возражением против допустимости улики, относительно которой высокий суд желает выслушать свидетельство.
— Это верно, — сказал Мейсон. — Я намерен попросить мистера Джексона Ньюбэрна пройти вперед и принести присягу.
Джексон Ньюбэрн, поднявшись, вышел из публики, прошел вперед, поднял правую руку и принес присягу.
— Займите свидетельское место, — сказал судья Эшхерст.
— Ваше имя Джексон Ньюбэрн, — сказал Мейсон. — Вы женаты на Сью Ньюбэрн, являющейся ныне здравствующей племянницей Мошера Хигли. Это верно?
— Да, это верно.
— И в качестве ее мужа, и благодаря семейным связям вы имели доступ в дом Мошера Хигли, не так ли?
— Да, сэр.
— Вы бывали там время от времени?
— Да, сэр.
— Вы были там в день смерти Мошера Хигли?
— Да, сэр.
— После его смерти вы узнали, что обвиняемая сделала заявление, смысл которого гласил, что она взяла таблетки того, что, как она полагала, было сахарным заменителем, из бутылочки, находившейся в ее обычном месте, и что после того, как она дала Мошеру Хигли шоколад, содержавший эти таблетки, он обвинил ее в том, что она подсыпала яд, затем у него начались спазмы от удушья и вскоре после этого он умер, так?
— Да, сэр.
— Вы были в дружеских отношениях с обвиняемой?
— В то время я симпатизировал ей.
— Вы говорите «в то время»?
— Да. В то время я думал, что Мошер Хигли плохо с ней обращается. Я не знал в то время определенных фактов, указывавших на то, что она занималась шантажом дяди моей жены. Это я узнал позднее.
— Скажите, а ваша жена молодая женщина?
— Ей еще нет тридцати.
— У нее хорошая фигура?
— Я полагаю, что хорошая.
— А как она сохраняет фигуру? Диетой?
— Да.
— А нет ли у нее в доме таблеток заменителя, которые она использует для подслащивания?
— Есть, сэр.
— Это ведь по ее рекомендации Мошер Хигли стал пользоваться такими же таблетками, так?
— Да. сэр.
— И после того как вы выяснили, что, согласно заявлению обвиняемой, она бросила в озеро Туомби таблетки, которые, как ей казалось, были цианидом, вы попытались защитить ее, а для этого пошли к себе домой, взяли там начатую бутылочку с сахарными таблетками, наполнили ее дробинками и бросили в озеро.
— Я этого не делал.
— Что? — воскликнул Мейсон. — Не делали?
— Нет, сэр.
— Но вы же сказали мне, что сделали. Вы это признали.
— Нет, я этого не делал.
— Вы хотите сказать мне, что когда я подошел к вам в клубе на улице Уэст-Адамс, известного как Клуб исследования и развития нефтяных скважин, вы не говорили мне там на крыльце, что вы это сделали?
— Не говорил.
— Ваша честь, — непреклонно сказал Мейсон, — я здесь сталкиваюсь с ситуацией, когда свидетель совершает обдуманные лжесвидетельства. Я даю честное слово адвоката и заявляю высокому суду, что этот свидетель сделал такое заявление мне.
— Это неправда, — спокойно сказал Ньюбэрн. — Я не делал никакого заявления.
Гамильтон Бюргер улыбнулся.
— Так-так, одну минуту, — сказал он. — У нас тут весьма своеобразная ситуация. Адвокат защиты, обвиняемый в том, что он приготовил бутылочку с сахарными таблетками, наполнил ее дробью и забросил в озеро, теперь пытается уйти от ответственности, утверждая, что эту бутылочку забросил Джексон Ньюбэрн, а тот говорит, что этого не делал. Адвокат защиты настаивает, что Ньюбэрн сказал ему, что он это сделал. Здесь мы имеем прямой конфликт между адвокатом защиты и Ньюбэрном. Один из них безусловно лжет. Я представляю высокому суду определить, кто из них больше заинтересован и кто склонен ко лжи с целью защиты своей репутации.
— Так, одну минуту, — сказал судья Эшхерст, лицо которого стало суровым. — Видимо, один из этих людей пытается сделать лживое заявление. Мистер Ньюбэрн, я хочу узнать, делали ли вы какое-либо заявление такого рода мистеру Мейсону?
— Нет, не делал.
— Я хочу доказать, что он делал, — сказал Мейсон.
— Путем вашего собственного свидетельства? — спросил судья Эшхерст.
— Да.
— И есть какие-либо подтверждения?
Мейсон поколебался какое-то мгновение, потом покачал головой и сказал:
— Никаких подтверждений, которые имели бы доказательную ценность. Моя секретарша сидела в машине, припаркованной у тротуара, и я рассказал ей все, что мне сказал мистер Ньюбэрн.
— В этом, конечно, нет никакого подтверждения, — сказал Гамильтон Бюргер. — Это просто заявление заинтересованной стороны.
— Я думаю, что высокий суд достаточно хорошо знает меня, чтобы понимать, что, хотя я и пользуюсь определенными методами, которые отдельные личности могут считать нестандартными, с целью выявления истины в том или ином деле, — сказал Мейсон, — я не стал бы подвергать себя риску, делая лживое заявление. В равной степени я бы и не дошел до того, чтобы подбрасывать улики с целью запутать полицию и защитить личность, обвиняемую в убийстве.
— Это вопрос спорный, — сказал Гамильтон Бюргер. — У вас в таких вопросах существуют собственные и своеобразные этические нормы, и я не претендую на выяснение, что это за нормы. И все-таки я должен заявить высокому суду, что мы имеем ситуацию, где свидетель Ньюбэрн заявляет, что у него не было с Мейсоном такого разговора, а Мейсон хочет клятвенно заявить, что разговор был. С какой же целью? Все, что делает Мейсон, ведет к тому, чтобы бросить тень на свидетеля. Но человек не может бросить тень на собственного свидетеля, и даже если он это и сделает, то такое заявление будет только в целях обвинения. Оно может помочь установить факт.
— Это верно, — сказал судья Эшхерст. — Если мистер Мейсон займет свидетельское место, то все, что он сможет сделать, это поставить под сомнение правдивость этого свидетеля, а это же его собственный свидетель. Но если он в самом деле предъявит такое обвинение, то и это не установит того факта, что свидетель действительно бросил эту бутылочку в озеро. Это формальное юридическое правило, но, как подчеркнул адвокат защиты, это такое дело, в котором он намерен полагаться на технические формальности, и обвинение имеет право на защиту, согласно закону, точно в той же мере, что и обвиняемая.
Мейсон, лицо которого покраснело от гнева, сказал:
— Ваша честь, мне хотелось бы получить перерыв до десяти часов следующего дня. Я тщательно рассмотрю этот вопрос и намерен предпринять некоторые шаги, чтобы установить истину. Я убежден в своих фактах и знаю, что этот свидетель сделал мне определенное заявление, о котором я сообщил высокому суду.
Судья Эшхерст подумал несколько мгновений, а потом сказал:
— Конечно, хоть речь сейчас и не об этом, высокий суд всегда считал Перри Мейсона добросовестным и точным в любых его заявлениях, сделанных высокому суду.
Гамильтон Бюргер встал и сказал с презрительной усмешкой:
— Адвокат защиты постоянно прибегает ко всем видам надувательства в связи с его делами. На этот раз он зашел слишком далеко, и теперь, когда он оказался в западне, он сообразил, что на карту поставлена его профессиональная репутация. Мне неприятно, что приходится делать такие замечания, но я предлагаю, чтобы высокий суд рассмотрел это ходатайство.
Мейсон, который изучал вещественные доказательства, повернулся к Бюргеру:
— Одну минуту. Вы хотите представить это признание обвиняемой на основании предположения, что среди прочего оно подтверждается обнаружением этих патронов от дробовика в том самом месте, где, по ее словам, она оставила их, и что эти патроны от дробовика составляют достаточное подтверждение для того, чтобы они могли выступать здесь как улика, так?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
С позволения высокого суда, мы хотим показать, что это признание полностью подтверждается фактами, что посторонняя улика безошибочно ставит на это признание клеймо правды. Высокий суд, когда прослушает эту магнитофонную запись, услышит, что обвиняемая заявляет, что она пошла в комнату для оружия Мошера Хигли, что она вскрыла два патрона и положила дробинки от патронов в бутылочку с ядом, а потом бросила ее в озеро. Теперь мы хотим показать, что эта бутылочка с ядом и два патрона от дробовика, которые были вскрыты, были обнаружены позади шкафа с оружием, куда, по словам обвиняемой, она их и положила.
И это несмотря на то, что некто, — здесь Гамильтон Бюргер повернулся и сардонически поклонился Перри Мейсону, — попытался создать путаницу в деле и забросил в это же озеро другую бутылочку, наполненную дробью и безвредным сахарным заменителем. С позволения высокого суда, мы намерены доказать, прежде чем это дело будет завершено, что Перри Мейсон был на озере и забросил туда какой-то предмет в то же самое место. И это незадолго до того, как он нанял несколько молодых мальчиков, чтобы нашли подброшенную бутылочку-улику.
Судья Эшхерст нахмурился и сказал:
— Это весьма серьезная ситуация. Я думаю, что высокий суд разрешит вам, в качестве части предложения, использовать улику в отношении этих патронов от дробовика и этой бутылочки с ядом, мистер окружной прокурор, и если это дает подтверждение, то тогда высокий суд обсудит вопрос о разрешении заслушать эту магнитофонную запись для присяжных и такие улики, как эта бутылочка и патроны от дробовика, должны быть вновь представлены на рассмотрение присяжных.
— Очень хорошо, — сказал Гамильтон Бюргер. — Я приведу это доказательство высокому суду прямо сейчас, и представляю эти патроны от дробовика, и заявляю, как служащий высокого суда, что эти патроны были обнаружены в месте, на которое ссылается обвиняемая в своем признании.
Гамильтон Бюргер сделал жест своему помощнику и показал два патрона от дробовика, которые были представлены суду. Мейсон изучил их.
— Эти патроны являются патронами от дробовика 16-го калибра, на них стоит штамп «УМС № 16», — сказал судья Эшхерст. — Вата из них вытащена. Из одного патрона извлечена вся дробь, а из другого — только часть.
— Это верно, — сказал Бюргер. — Дробью наполнили пузырек, в котором содержались таблетки с цианистым калием.
— А что насчет другого пузырька? — спросил судья Эшхерст.
— Другой пузырек, — сказал Гамильтон Бюргер, — содержит сахарный заменитель, химические подслащивающие таблетки, а также содержит такую же дробь.
— У вас при себе эти пузырьки?
— Они оба у меня здесь. Один из них помечен для идентификации как вещественное доказательство «А», а другой — «Б».
Бюргер представил пузырьки. Судья Эшхерст с обвиняющим видом посмотрел на Перри Мейсона.
— Это наиболее значительный факт, что обе бутылочки были извлечены оттуда, куда обвиняемая забросила бутылочку, содержавшую яд. Одна из этих бутылочек содержит яд, в точности как было описано обвиняемой, а другая — безвредный химический сахарный заменитель. Это верно, мистер окружной прокурор?
— Это верно, — сказал Гамильтон Бюргер, торжествующе и злобно косясь на Перри Мейсона.
— С позволения высокого суда, — сказал Мейсон, — я думаю, что могу дать объяснения по поводу бутылочки, содержащей безвредный сахарный заменитель, и поскольку здесь был дан намек, что я имею отношение к ее подбрасыванию, я хотел бы сейчас вызвать свидетеля, который внесет ясность по поводу этой части вопроса.
— Высокий суд разрешает вам это, — сказал судья Эшхерст. — Свидетель вызван в связи с ходатайством, адресованным исключительно к усмотрению высокого суда или в связи с возражением против допустимости улики, относительно которой высокий суд желает выслушать свидетельство.
— Это верно, — сказал Мейсон. — Я намерен попросить мистера Джексона Ньюбэрна пройти вперед и принести присягу.
Джексон Ньюбэрн, поднявшись, вышел из публики, прошел вперед, поднял правую руку и принес присягу.
— Займите свидетельское место, — сказал судья Эшхерст.
— Ваше имя Джексон Ньюбэрн, — сказал Мейсон. — Вы женаты на Сью Ньюбэрн, являющейся ныне здравствующей племянницей Мошера Хигли. Это верно?
— Да, это верно.
— И в качестве ее мужа, и благодаря семейным связям вы имели доступ в дом Мошера Хигли, не так ли?
— Да, сэр.
— Вы бывали там время от времени?
— Да, сэр.
— Вы были там в день смерти Мошера Хигли?
— Да, сэр.
— После его смерти вы узнали, что обвиняемая сделала заявление, смысл которого гласил, что она взяла таблетки того, что, как она полагала, было сахарным заменителем, из бутылочки, находившейся в ее обычном месте, и что после того, как она дала Мошеру Хигли шоколад, содержавший эти таблетки, он обвинил ее в том, что она подсыпала яд, затем у него начались спазмы от удушья и вскоре после этого он умер, так?
— Да, сэр.
— Вы были в дружеских отношениях с обвиняемой?
— В то время я симпатизировал ей.
— Вы говорите «в то время»?
— Да. В то время я думал, что Мошер Хигли плохо с ней обращается. Я не знал в то время определенных фактов, указывавших на то, что она занималась шантажом дяди моей жены. Это я узнал позднее.
— Скажите, а ваша жена молодая женщина?
— Ей еще нет тридцати.
— У нее хорошая фигура?
— Я полагаю, что хорошая.
— А как она сохраняет фигуру? Диетой?
— Да.
— А нет ли у нее в доме таблеток заменителя, которые она использует для подслащивания?
— Есть, сэр.
— Это ведь по ее рекомендации Мошер Хигли стал пользоваться такими же таблетками, так?
— Да. сэр.
— И после того как вы выяснили, что, согласно заявлению обвиняемой, она бросила в озеро Туомби таблетки, которые, как ей казалось, были цианидом, вы попытались защитить ее, а для этого пошли к себе домой, взяли там начатую бутылочку с сахарными таблетками, наполнили ее дробинками и бросили в озеро.
— Я этого не делал.
— Что? — воскликнул Мейсон. — Не делали?
— Нет, сэр.
— Но вы же сказали мне, что сделали. Вы это признали.
— Нет, я этого не делал.
— Вы хотите сказать мне, что когда я подошел к вам в клубе на улице Уэст-Адамс, известного как Клуб исследования и развития нефтяных скважин, вы не говорили мне там на крыльце, что вы это сделали?
— Не говорил.
— Ваша честь, — непреклонно сказал Мейсон, — я здесь сталкиваюсь с ситуацией, когда свидетель совершает обдуманные лжесвидетельства. Я даю честное слово адвоката и заявляю высокому суду, что этот свидетель сделал такое заявление мне.
— Это неправда, — спокойно сказал Ньюбэрн. — Я не делал никакого заявления.
Гамильтон Бюргер улыбнулся.
— Так-так, одну минуту, — сказал он. — У нас тут весьма своеобразная ситуация. Адвокат защиты, обвиняемый в том, что он приготовил бутылочку с сахарными таблетками, наполнил ее дробью и забросил в озеро, теперь пытается уйти от ответственности, утверждая, что эту бутылочку забросил Джексон Ньюбэрн, а тот говорит, что этого не делал. Адвокат защиты настаивает, что Ньюбэрн сказал ему, что он это сделал. Здесь мы имеем прямой конфликт между адвокатом защиты и Ньюбэрном. Один из них безусловно лжет. Я представляю высокому суду определить, кто из них больше заинтересован и кто склонен ко лжи с целью защиты своей репутации.
— Так, одну минуту, — сказал судья Эшхерст, лицо которого стало суровым. — Видимо, один из этих людей пытается сделать лживое заявление. Мистер Ньюбэрн, я хочу узнать, делали ли вы какое-либо заявление такого рода мистеру Мейсону?
— Нет, не делал.
— Я хочу доказать, что он делал, — сказал Мейсон.
— Путем вашего собственного свидетельства? — спросил судья Эшхерст.
— Да.
— И есть какие-либо подтверждения?
Мейсон поколебался какое-то мгновение, потом покачал головой и сказал:
— Никаких подтверждений, которые имели бы доказательную ценность. Моя секретарша сидела в машине, припаркованной у тротуара, и я рассказал ей все, что мне сказал мистер Ньюбэрн.
— В этом, конечно, нет никакого подтверждения, — сказал Гамильтон Бюргер. — Это просто заявление заинтересованной стороны.
— Я думаю, что высокий суд достаточно хорошо знает меня, чтобы понимать, что, хотя я и пользуюсь определенными методами, которые отдельные личности могут считать нестандартными, с целью выявления истины в том или ином деле, — сказал Мейсон, — я не стал бы подвергать себя риску, делая лживое заявление. В равной степени я бы и не дошел до того, чтобы подбрасывать улики с целью запутать полицию и защитить личность, обвиняемую в убийстве.
— Это вопрос спорный, — сказал Гамильтон Бюргер. — У вас в таких вопросах существуют собственные и своеобразные этические нормы, и я не претендую на выяснение, что это за нормы. И все-таки я должен заявить высокому суду, что мы имеем ситуацию, где свидетель Ньюбэрн заявляет, что у него не было с Мейсоном такого разговора, а Мейсон хочет клятвенно заявить, что разговор был. С какой же целью? Все, что делает Мейсон, ведет к тому, чтобы бросить тень на свидетеля. Но человек не может бросить тень на собственного свидетеля, и даже если он это и сделает, то такое заявление будет только в целях обвинения. Оно может помочь установить факт.
— Это верно, — сказал судья Эшхерст. — Если мистер Мейсон займет свидетельское место, то все, что он сможет сделать, это поставить под сомнение правдивость этого свидетеля, а это же его собственный свидетель. Но если он в самом деле предъявит такое обвинение, то и это не установит того факта, что свидетель действительно бросил эту бутылочку в озеро. Это формальное юридическое правило, но, как подчеркнул адвокат защиты, это такое дело, в котором он намерен полагаться на технические формальности, и обвинение имеет право на защиту, согласно закону, точно в той же мере, что и обвиняемая.
Мейсон, лицо которого покраснело от гнева, сказал:
— Ваша честь, мне хотелось бы получить перерыв до десяти часов следующего дня. Я тщательно рассмотрю этот вопрос и намерен предпринять некоторые шаги, чтобы установить истину. Я убежден в своих фактах и знаю, что этот свидетель сделал мне определенное заявление, о котором я сообщил высокому суду.
Судья Эшхерст подумал несколько мгновений, а потом сказал:
— Конечно, хоть речь сейчас и не об этом, высокий суд всегда считал Перри Мейсона добросовестным и точным в любых его заявлениях, сделанных высокому суду.
Гамильтон Бюргер встал и сказал с презрительной усмешкой:
— Адвокат защиты постоянно прибегает ко всем видам надувательства в связи с его делами. На этот раз он зашел слишком далеко, и теперь, когда он оказался в западне, он сообразил, что на карту поставлена его профессиональная репутация. Мне неприятно, что приходится делать такие замечания, но я предлагаю, чтобы высокий суд рассмотрел это ходатайство.
Мейсон, который изучал вещественные доказательства, повернулся к Бюргеру:
— Одну минуту. Вы хотите представить это признание обвиняемой на основании предположения, что среди прочего оно подтверждается обнаружением этих патронов от дробовика в том самом месте, где, по ее словам, она оставила их, и что эти патроны от дробовика составляют достаточное подтверждение для того, чтобы они могли выступать здесь как улика, так?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25