А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  

 

- Я - Вахидов, работаю в отделе снабжения сажевого комбината...
- Он посмотрел на меня. - Я здесь по указанию Кудреватых... Он в курсе.
Я не спросил, кто такой Кудреватых, заметив, что Орезов реагирует с вниманием и даже почтительностью.
- Все согласовано... - заверил Вахидов. Другие водители машин, поняв, что произошло, съехали с трассы и теперь объезжали нас через пустыню.
- Вы тут новый человек, наших дел не знаете". - Вахидов смотрел на меня с сочувствием. - Условия работы на комбинате трудные, поставлена задача дать людям прибавку к столу... В первую очередь - витамины. - Он пригладил усы. - Человек, ежедневно употребляющей рыбу, имеет меньше шансов получить такие болезни, как стенокардия, язва желудка, остеохондроз. Если помните, раньше каждому ребенку в детском саду давали пить рыбий жир! Ежедневно!..
- Объясните механизм добывания витаминов... - прервал я.
- По официальным каналам многое запрещено, но...
- Откройте багажник!
Вахидов посмотрел на меня как на человека совершенно безнадежного:
- Я же объяснил: все в курсе!
- И все-таки покажите багажник...
Последняя машина, съехав с трассы, была уже далеко позади нас, когда Вахидов, побурчав еще для видимости, открыл багажник. В нем ничего не было.
Снабженец перехитрил меня.
- Можете ехать, - сказал я. - Извините.
- Ничего. - Он с трудом удержался, чтобы не засмеяться. Я представлял, что онбудет говорить за моей спиной. - На то мы и организация, ведающая рабочим снабжением. - Он включил зажигание. - Народ надо кормить! Пока!
- Теперь пойдут разговоры... - заметил Хаджинур, когда мы отъехали. Восточнокаспийск - город небольшой.
- Кто такой Кудреватых?
- Крупная фигура. Герой Социалистического Труда. Депутат. Директор сажевого комбината... Он обязательно вступится за своего снабженца... - Мы ехали быстро. Монолог старшего опера растянулся на несколько километров. Дело в другом. Случай этот с Вахидовым поставил вас на какую-то позицию... Понимаете? Теперь все друзья Кудреватых, даже если они вас не знают, - ваши враги...
- Еще ничего не совершив, мы попали в большие забияки, - пошутил я.
- Начнут говорить: "Новая метла!" Мы проехали еще с десяток километров, никого больше не встретив, не увидев ничего, кроме темных, окруженных заборами "козлятников", разбросанных по берегу. Уже собравшись развернуться, мы увидели впереди пламя костра.
- Лодка горит, - сказал Хаджинур.
Отблески костра взбегали на барханы, стоило огню вспыхнуть чуть ярче, и снова сжимались, подвижные, как мехи гармони.
- Рыбнадзор обнаружил браконьерскую лодку, а увезти не смог, объяснил Хаджинур. - Слишком тяжела. Поэтому сожгли и составили акт...
"Умар Кулиев пытался сжечь "козлятник" Касумова, - вспомнил я приговор. - Но его хозяин и находившийся поблизости А. Ветлугин погасили пожар".
- У Мазута есть связь, - сказал я. - Некто А. Ветлугин. Что-нибудь известно о таком?
- Сашка Ветлугин? Он же утонул. Мне снова не повезло.
- Давно?
- Примерно в то же время, когда сожгли Саттара Аббасова. Второй год уже!
Когда мы подъехали, лодка догорала. Судя по остаткам костра, в ней было не менее шести метров, моторы были предварительно сняты. Запах бензина свидетельствовал о том, что лодку, прежде чем поджечь, обильно полили горючим. На песке виднелись рифленые следы сапог. Никого из инспекторов рыбнадзора, свершивших акцию, на берегу уже не было.
Высадив Орезова у дежурной части, я понял, что способен только на одно человеческое чувство - чувство острого голода. Кроме того, мне надо было позвонить домой.
Я сыграл отбой, забрал документы и ключи от нашей "Нивы" и покатил на морской вокзал. Там, в зале ожидания, были установлены телефонные аппараты междугородной связи. Удивительной формы белые пластмассовые яйца висели на стенах, внутри которых были вмонтированы телефонные аппараты. Над яйцами были надписи: "Баку", "Красноводск", "Ашхабад", "Москва".
Люди, которые звонили по телефону, были похожи на доисторических животных, которые выползали из этих гигантских яиц и, посмотревши на неуютный и неприятный мир, снова лезли обратно. Они втискивались под овальное пластмассовое прикрытие яйца, крича "алле! алле!", будто пытались докричаться до первородной причины, вытолкнувшей их в неприветливый мир.
Я дождался своей очереди, опустил монетки, набрал междугородный код и сразу же соединился с женой.
- Как жизнь, покоритель заморских территорий? - спросила она весело, зло.
- С утра до вечера страдаю из-за того, что ты грустишь обо мне, ответил я, стараясь поддержать наш обычный шуточно-пикировочный тон.
- Давай разделим наши занятия, - предложила она деловито, - я буду страдать, а ты пока что обустраивай наши дела, если тебя они еще волнуют...
- Хорошо, - послушно согласился я. - К тебе никто не заходил из моих бывших коллег?
- Нет, - удивилась она. - А зачем?
- Так. Ни за чем. Если зайдут, скажи, что я действительно нашел здесь синекуру, только она какая-то странная... Катаюсь, как сыр в масле...
Жена помолчала минуту, полагая, что это какой-то шифр, направленный на ущемление ее интересов, и нерешительно сказала:
- Хорошо, передам. А мне ты ничего не хочешь передать?
- А что тебе, Леночка, передавать? - сказал я. - Тут жизнь замечательная, но, по-моему, пока что не для тебя.
- А что?
- Да... как тебе сказать? Жилья пока нет. Развлечений не существует. В магазинах - "пустыня Калахари". Видимо, придется повременить с обустройством нашего быта.
- Ладно, ладно! Не жалуйся, - сказала Лена бодрячески.
- Ты наверное, стараешься не как следует?
- Я стараюсь как следует, - возразил я, - только результатов пока не видать.
- Больно скоро хочешь...
- Запиши номера моих служебных телефонов.
- А домашний? Я хочу звонить тебе домой.
- Домашнего у меня пока нет. Лена даже замолчала.
- У прокурора нет домашнего телефона?
- Нет. Пока нет.
- Ну и дела, - вздохнула она. - А если ты срочно понадобишься?
- Наверное, пришлют посыльного.
- Хорошо, видимо, ты там живешь, - усмехнулась Лена.
- Ладно, жду от тебя вестей.
- При первой же возможности позвоню, - пообещал я. - Целую. Пока. - И положил трубку.
Кто-то, нетерпеливо ждавший своей очереди, втиснулся в яйцо, оттолкнув меня от кабинки.
Я пошел к выходу, раздумывая о своей единственной и неразлучной на всю жизнь подруге. Не было случая, чтобы после нашего разговора по телефону я почувствовал бы себя счастливее или хотя бы бодрее.
Я уселся в "Ниву" и тихонько отъехал от морвокзала. Надо было где-то поужинать. Дома ничего нет да и быть не может.
Я вспомнил теплую, гнилостную сырость выключенного навсегда холодильника и решил ехать в ресторан.
В этот момент я увидел идущую по тротуару Анну Мурадову. Я узнал ее сразу, хотя разделяло нас метров пятьдесят.
Шла женщина, не спеша и мило размахивая сумкой на длинном ремне. На ней был традиционный туркменский наряд - платье "куйнек". Этакое среднеазиатское "макси". Но во всем ее облике было какое-то удивительное плавно-ленивое изящество.
Я выключил скорость, и машина бесшумно догнала ее. Я тормознул, высунувшись в окно:
- Не нужно прокатить?
Она подняла голову, всмотрелась в меня и засмеялась:
- О-о-о! Вы что, по вечерам подрабатываете как таксист?
- Да, среди интересующих меня женщин.
- Нет смысла занимать вашу машину, - сказала она с усмешкой. - Тут ходьбы до дома пять минут.
- А вы что, с работы? - спросил я. Она кивнула.
- Идемте куда-нибудь вместе поужинаем. Я с утра во рту не имел еще той самой пресловутой маковой росинки. Где у вас можно поесть?
Она пожала плечами:
- Если честно сказать, то я просто боюсь наших душегубов с поварешками. Но если невтерпеж, можно пойти в ресторан на морвокзале. Это надо объехать вокруг здания.
- Садитесь, - распахнул я дверь.
Она уселась в машину, и я на крутом форсаже, как гонщик, описал дугу вокруг двухэтажного морвокзала.
Около плохо освещенных дверей с вывеской "Ресторан" мы заперли машину и, распахнув двери, оказались в здании.
- Прекрасно...
В полупустом зале какие-то подвыпившие люди громко разговаривали, а магнитофон вполголоса хрипел что-то хардроковое.
Мы уселись за свободный стол, посмотрели друг на друга. Глаза у нее сейчас были светло-синие. Это было видно, несмотря на густой полумрак ресторанного интима. Она повесила сумочку на спинку стула и спросила меня:
- А почему с вами не приехала жена? Я развел руками:
- Проблема бытовой неустроенности. Она покачала головой и одновременно просто и как-то очень настойчиво поинтересовалась:
- У вас хорошая жена?
- Да! - воскликнул я готовно. - Нас объединяет общее чувство любви к ней. Она засмеялась.
- Вы что, жалуетесь на жену мне? Я не успел ответить, поскольку появился опухший толстый официант и спросил:
- Что будете есть?
- А вы нам дайте меню, - попросил я.
- А зачем? У нас все равно есть только шашлык "Дружба".
- Очень увлекательно. Тогда чего же вы спрашиваете, что мы будем есть?
- Так полагается. Шашлык "Дружбу" будете?
- Будем, - обреченно согласился я. - Дайте нам четыре шашлыка "Дружба". Кстати, а почему "Дружба"?
Официант развел короткопалые ручки и показал на пальцах:
- Два кусочка свинины, два кусочка баранины, два кусочка говядины дружба.
- Коньяка и минеральной воды! - крикнул я ему вслед.
Я положил на стол сигареты. В спичечном коробке осталась одна спичка, я чиркнул - вялое пламя лизнуло белую тонкую деревяшечку и синим столбиком поднялось вверх, сигарета разгорелась. Я с наслаждением глубоко затянулся, судорожно вздохнул. Она смотрела на меня сочувствующе, спросила негромко:
- Ну, как впечатления на новом месте?
- Трудно сказать... Сегодня ходил к начальству представляться.
- И как прошло?
- Да трудный дядя здешний ваш Первый... Анна вздохнула.
- Он несчастный человек. У него тяжело, неизлечимо больна дочь. Если бы от меня зависело, я бы никогда не назначала большими руководителями несчастных людей. Они проецируют свою судьбу на подчиненных.
- Боюсь, мы тогда бы вообще не нашли руководителей, поскольку известно, все в мире несчастны.
- Что да, то да, - усмехнулась она. - Очень счастливых людей в поле зрения не наблюдается. Но есть откровенно, кричаще несчастные...
Я отрицательно покачал головой:
- Глядя на Митрохина, этого не скажешь. Мне показалось, что в нем живет готовность сделать несчастным всякого, кто не соглашается с его мнением.
Она внимательно посмотрела на меня.
- Не торопитесь с суждениями. Мы живем в странном мире. Тут странная жизнь и странные люди.
- Да, я уже заметил, - сказал я. - У вас как в Сицилии - кого ни спросишь, никто ничего не знает, никто ничего не помнит.
Анна с интересом спросила меня:
- И вам ничего не удалось узнать за это время?
- У нас нет правильного направления. Зачем, например, ко мне подходил Пухов накануне своей смерти? Если бы это удалось понять, мы бы решили вопрос.
- Я думаю, что найти убийцу Пухова будет очень трудно.
- Я тоже так думаю, - согласился я. Официант принес бутылки на подносе и тарелки с шашлыком, слабо украшенным соленым огурцом.
- Как же так, у вас, на краю субтропиков, нет никаких овощей? спросил я его, пожав плечами.
- Откуда они возьмутся? У нас порог пустыни!
- Ежегодно область отчитывается о бескрайних садах, разбитых здесь, нескончаемых огородах, тысячах высаженных деревьев...
Анна усмехнулась:
- Если бы все это не было липой, мы бы давно жили в джунглях. А так все порог пустыни! Официант буркнул:
- Я за это не отвечаю. Повернулся, направился от нас.
- Спичек принесите! - крикнул я ему.
- Спички тоже дефицит, - сказала Анна.
- Я все время думаю о том, зачем ко мне подходил Пухов?
- сказал я ей.
Мы выпили по рюмке коньяка и с удовольствием вонзились в шашлык "Дружба" - жесткий, переперченный, острый, похожий на любовь, неразделенную любовь.
Вернулся официант и протянул мне коробок спичек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32