– Давайте поговорим о деле, – сказал Кармен, когда принесли еду. – О Герби Гольдштейне.
– Он жадный, себялюбивый скряга, – сказал Мышь Старший. К уголку рта у него прилип кусочек салата из тунца. – Этот жирный еврей делает кучу денег и ни с кем не делится.
– Жирный еврей? – переспросил Фрэнк. – Что это значит?
– Что? Что? Ты случаем не его дружок?
– Я много лет был его другом, как и вы все.
– А тебе известно, сколько денег он заколачивает? – спросил Майк. – Каждый месяц через его руки проходит целое состояние, а у него наверняка есть запасы.
– Фрэнк, – сказал Кармен, – он должен поделиться с нами.
– Знаю.
– Ну и? – спросил Мышь.
– Я поговорю с ним, – сказал Фрэнк. – У него должен быть шанс.
– Не с глазу на глаз.
– Я и Майк.
– Майк, как тебе это? – спросил Мышь.
Майк кивнул.
– Сегодня, – настоятельно произнес Кармен.
– Вечером, – согласился Фрэнк.
Все трое внимательно поглядели на него.
– У меня свидание.
Было решено – Фрэнк и Майк вечером встретятся с Герби и придут к соглашению.
– Но, Фрэнк, – вмешался Мышь, – если Герби не примет правильного решения, тогда…
– Тогда посмотрим.
Тогда будет видно, решил Фрэнк.
Вот так. Мышь и Кармен покончили с едой, довольные тем, что скоро заполучат Герби Гольдштейна и с его помощью подчинят себе Лас-Вегас, а потом принялись подсчитывать, сколько кому платить за ланч. Фрэнк попрощался, зашел в туалет и там подождал, пока они не ушли. Потом он вновь подошел к столику и увидел то, что ожидал увидеть.
Три доллара и мелочь «на чай».
Скупые ублюдки. Просидели в кафе два часа, а оставили всего три доллара с мелочью. Фрэнк вынул из бумажника две двадцатки и положил их на стол.
Обед с Донной был чудесным.
Фрэнк привез ее во французский ресторанчик в стороне от главной улицы, и дама отлично справилась с меню. Они просидели за столиком два с половиной часа, болтали, пили вино, ели вкусную еду и радовались обществу друг друга.
Донна приехала из Детройта, ее отец всю жизнь проработал у Форда, и она быстро поняла, что такая жизнь ее не устраивает. Еще когда она была девочкой, у нее проявились способности к танцам, рост и ноги тоже были подходящими, и Донна занималась балетом, пока не стала слишком высокой для классического танца, потом она отбивала чечетку и танцевала джаз. В Вегас она приехала с парнем, в которого, как ей казалось, была влюблена. Она вышла за него замуж, однако из замужества ничего не вышло.
– Ему еще больше нравилось бегать за официантками, чем изводить меня нытьем, – сказала Донна.
Парень уехал домой, а она осталась в Вегасе.
У буфетной стойки в «Мираже» Донна познакомилась с распорядителем развлечений, и он устроил ей просмотр в «Тропикане». Из благодарности Донна стала спать с ним, да и человек он был неплохой, но из этого тоже ничего не вышло, разве что она получила работу.
– Я видела, как девушки спят с кем попало, подсаживаются на наркотики, пытаясь на вечеринках вырулить к лучшей жизни, и поняла, что ничего лучшего нет, а вечеринки – это тупик, поэтому я отрабатывала как положено, а потом шла домой и мыла голову.
Донна еще раз вышла замуж за начальника охраны в казино «Цирк Цирк», и этот брак продержался три года – «слава богу, не было детей», – а потом она узнала, что муж спит с тамошними девочками да еще вымогает у них деньги.
– Почему я вам все это рассказываю? – задала она вопрос Фрэнку. – Обычно я очень скрытная.
– Все дело в моих глазах, – ответил Фрэнк. – У меня добрые глаза, и люди, как правило, откровенничают со мной.
– У вас и вправду добрые глаза.
– А у вас красивые глаза.
Она рассказала ему о своем «бизнес-плане».
– Я собираюсь танцевать еще два года, а потом открою магазинчик.
– Какой магазинчик?
– Женской одежды. Бутик. Буду торговать модной, но доступной одеждой.
– Где? – спросил Фрэнк. – В Вегасе?
– Наверное.
Он наклонился над столом.
– А вы никогда не думали о Сан-Диего?
В тот день она не пошла с ним в его номер, но согласилась, когда у нее освободятся два-три дня подряд, приехать в Сан-Диего. Фрэнк предложил заплатить за билет на самолет и номер в отеле, но Донна сказала, что предпочитает платить сама.
– Давным-давно я поняла, что в этом мире женщина должна уметь сама заботиться о себе. Мне так нравится. Я хочу, чтобы так было.
– У меня не было желания вас обидеть, – сказал Фрэнк.
– Я не обиделась. Я читаю в вашем сердце.
В тот же вечер Фрэнк встретился с Майком, и они отправились к Герби. Позвонили в дверной звонок, но никто не отозвался. Внутри вовсю орал телевизор, в окнах горел огонь. Дверь оказалась незапертой, и они вошли внутрь.
– Герби! – позвал Фрэнк.
Он сидел в кресле перед телевизором.
В затылке зияли три пулевых отверстия.
Рот был широко открыт.
– Господи, – пробормотал Майк.
– Такого не должно было случиться, – сказал Фрэнк, чувствуя, как заполыхало лицо от охватившей его ярости.
– Лучше нам убраться.
– Подожди, – сказал Фрэнк. Вытянув рукав Рубашки, он прихватил им телефонную трубку и набрал 911. Сообщил адрес Герби, а также то, что у хозяина, по-видимому, сердечный приступ.
– Фрэнк, какого черта?
– Я хочу, чтобы он упокоился в мире, – сказал Фрэнк. – Он такого не заслужил. Он этого не заслужил.
– Послушай, – произнес Майк, когда они отъехали от дома Герби Гольдштейна. – Половина здешних шлюх знает, каким вором был Герби.
– О чем ты? – спросил Фрэнк. – Это совпадение?
– Кто угодно мог это сделать.
– Тебе лучше знать.
Фрэнк расплатился в «Мираже», сел в машину и поехал в Лос-Анджелес. Утром он был в Вестлейк-виллидж и отыскал Мыша Старшего в его кафе, где он пил эспрессо, грыз шоколадный батончик и читал «Лос-Анджелес таймс». Кажется, он удивился, увидев Фрэнка, который заказал каппуччино, булочку с абрикосовым джемом и сел рядом с Мышом Старшим.
– Наверное, было бы лучше, если бы ты сюда не приходил, – сказал Мышь. – Здесь я работаю.
– Хочешь пойти еще куда-нибудь?..
– Ладно, ладно. Уговорил Герби?
– Нет. – Фрэнк заглянул ему в лицо. – Ты это сделал.
Он сразу понял, что не ошибся. Всего одно мгновение прошло, прежде, чем Мышь взял себя в руки и изобразил недовольство, но оно сказало Фрэнку правду.
– О чем ты болтаешь?
– Ты отдал приказ. Половины тебе было мало. Ты хотел больше, вот и отдал приказ.
Мышь проговорил тоном босса:
– Приказал, черт побери, что?
– Убрать Герби.
Мышь отложил газету.
– Герби мертв?
– Да.
– Как ты мог?..
– Я видел его.
– В Вегасе миллион наркоманов, – сказал Мышь. – И все знают, каким вором был Герби. Любой из них…
Интересно, подумал Фрэнк, говорит в точности как Майк – «каким вором был Герби». Он покачал головой.
– Три пули двадцать второго калибра в затылок Работа профессионала.
– Герби нажил много врагов среди своих…
– Хватит.
– Ты что, напился? Не забыл, что говоришь с боссом?
Фрэнк подался к нему.
– И что ты сделаешь, Мышь? Что сделаешь?
Мышь ничего не ответил.
– Вот это правильно, – сказал Фрэнк.
Он шел к двери, когда появился официант с кофе и булочкой.
– Вы не хотите?..
– Ничего личного, – отозвался Фрэнк, – но твой кофе – пойло, а булочка – дерьмо. Ты обслуживаешь ничтожеств, которые не знают вкуса настоящей еды. А я знаю.
Он ушел и стал ждать ответного удара.
Ждать пришлось недолго.
Через два дня в его магазине появился Майк.
– Это было глупо. Тебе не надо было ездить в Вестлейк.
– Хочешь меня наказать?
Майк как будто обиделся.
– Какого черта ты спрашиваешь такое? Сначала я бы расправился с ними. Нам нужно свое дело. Нельзя ходить на поводу у этих ублюдков. Они обязательно заберут себе бизнес Биньона.
– Майк, что случилось? Когда мы вставали из-за стола, подразумевалось, что мы поговорим с Герби.
– Не знаю. Я ушел.
– Мышь должен ответить за это.
– Меня не впутывай. Одно дело – ты идешь к боссу и оскорбляешь его. Это сойдет тебе с рук, потому что ты Фрэнки, черт тебя подери, Машина. И другое дело – обвинять чертова босса. Отступись.
– И ему это сойдет с рук?
– Да ну, Фрэнк. Герби не был святым Франциском, как его там, Ассизским. На нем много чего числится, уж поверь мне. Придется нам проглотить это говно, улыбнуться, словно это шоколадный кекс, и вернуться к своим делам.
Так они и сделали.
Как всегда, Майк оказался прав.
Надо содержать бывшую жену, сказал себе Фрэнк, и малышку, которой предстоит исправлять зубки. У тебя есть обязанности, и нельзя позволить, чтобы тебя отправили на тот свет, потому что тебе хочется отомстить за Герби Гольдштейна.
И все-таки Лос-Анджелесу не удалось заполучить Лас-Вегас – ни единого кусочка от лакомого пирога. Предметы из коллекции драгоценностей Тедди Биньона какое-то время всплывали то тут, то там, однако Мартини не смогли заполучить его казино. Биньон владел им до своей смерти от передозировки, в которой оказались виновны его молодая жена с молодым любовником.
Единственный человек, кто нажился на всем этом, был Майк Риццо. Он наложил лапу на индейские казино и здорово развернулся. Как раз этого Майк всегда хотел – долгоиграющее дело, с которого он будет получать по полной…
И он стал бы очень богатым человеком, если бы сам все не испортил.
Так всегда бывает, думает Фрэнк. Таков лейбл мафии Микки Мауса – мы всегда находим повод все испортить. Обычно самый пустяковый. Так было и с Майком, у которого все отлично складывалось, пока он однажды не вышел из себя и не покалечил парня на автомобильной стоянке.
Прежде чем Майк поскользнулся на банановой шкурке, он получал горы денег от индейского бизнеса, но ни разу не поделился с Фрэнком ни центом. Правда, Фрэнк не ждал этого от Майка, да и не хотел ничего такого. Он получил то, чего ждал, – Майк сказал: «Ведь у тебя никогда не было никаких дел с Герби, правильно?»
Нет, Майк, не было, думает Фрэнк – не то, что у тебя.
Суд над Мартини снова отложен и якобы из-за того, что федералы рассчитывают найти новые доказательства участия братьев Мартини в убийстве Герби Гольдштейна.
В живых всего два человека, которые могут связать Мартини с этим убийством, думает Фрэнк.
Один – Майк Риццо.
Другой – сам Фрэнк.
Майк в Программе защиты свидетелей, а Фрэнку даже не предъявлено обвинение.
Тем не менее Майк думает, что я сотрудничаю с федералами, и потому пытается меня убрать.
Потому что это Майк убил Герби.
Как я сразу не догадался? Фрэнк размышляет об этом, когда едет по 5-му шоссе. Майк всегда хотел убить Герби. Ему было известно о драгоценностях, известно о деньгах, и он собирался воспользоваться наследством Гольдштейна, чтоб основать собственную семью. Когда они вместе ехали к Герби, Майк знал, – как не знать? – что толстяк уже мертв.
Все было спланировано заранее.
А теперь, когда федералы вновь взялись за это дело, Майк думает, что я обо всем знаю и могу его сдать. Он заметает следы, поэтому меня не должно быть, делает вывод Фрэнк.
56
Майк Риццо возвращается из бара, включает свет в комнате и видит, что Фрэнк Макьяно сидит в кресле с нацеленным в грудь Майка пистолетом двадцать второго калибра с глушителем.
– Привет, Майк.
Майк даже и не думает о том, чтобы убежать. Это же Фрэнки Машина, а не кто-нибудь еще.
– Фрэнки, хочешь пива? – спрашивает Майк.
– Нет. Спасибо.
– Не возражаешь, если я выпью?
– Только не «Будвайзер», – говорит Фрэнк. – А то пристрелю, не раздумывая.
– Я возьму «Курс», если позволишь, – отзывается Майк и идет к холодильнику. – «Курс Лайт». Мужчине в моем возрасте приходится думать о пузыре. Да и ты, Фрэнки, уже не мальчишка.
Майк берет бутылку с пивом, большим пальцем сковыривает крышку и усаживается на диван напротив Фрэнка.
– А ты, Фрэнки, неплохо выглядишь. Наверное, благодаря своей рыбе.
– Майк, почему?
– Что почему?
– Почему ты стучишь? Почему ты?
Майк усмехается и отпивает пива.
– Я уважал тебя, – говорит Фрэнк. – Смотрел на тебя снизу вверх.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43