Таких, не то что под пули, даже на учебную тревогу гнать не хотелось. Проживая в общежитиях внутренних войск, они кутили на всю округу, ездили в сомнительные ночные клубы, жили с какими-то прошмандовками, один вид которых говорил об их продажности.
Совсем недавно по всем департаментам прошелестел слушок о том, что один такой джигит устроил в ресторане драку с местным авторитетом. Его однополчанин и сослуживец, который отдыхал на пару с ним, вместо того, чтобы замять конфликт, стал подначивать, разогревать его обиду. Телохранитель авторитета, видя, что ребята явно склонны к насилию, схватился за нож, ибо опыт в таких разборках у него имелся. Сильно подвыпивший спецназовец решил взять его голыми руками. В результате, противник все лишь несколько раз взмахнул клинком и нанес герою порезы, от которых спецназовец скорчился на полу и умер. Пары глубоких царапин на локтях и предплечье оказалось достаточно, чтобы человек за десять минут потерял критическое количество крови.
Сухраб много раз убеждался, что в современная боевая подготовка страдает излишней «повернутостью» на голом рукопашном бое. Не всякий относится к своему телу как довольно хрупкому вместилищу духа и интеллекта, для такого понимания нужен определенный опыт и осознание собственного места в окружающем мире. Будучи, в сущности, обыкновенными смертными, некоторые бойцы спецназа начинали зарываться и переоценивать свои возможности. Они зачисляли себя, без всяких на то оснований, в особую касту людей, обладающих повышенной степенью живучести. Отсюда презрение и пренебрежение к средствам защиты, нездоровая самооценка и склонность к браваде.
Сухраб, конечно, никогда не забывал, что спецназ изначально задумывался как диверсионный институт, и в его задачу, в первую очередь входит грамотная интеграция в военный и гражданский ландшафт противника. Умение использовать в свою пользу нюансы обычных бытовых реалий было для рядового бойца не менее важным, чем владение всеми видами огнестрельного оружия и рукопашного боя. На Сухраба, помнится, сильное впечатление произвел мимолетный, ни к чему не обязывающий разговор с одним сослуживцем, преподававшим в Военном институте КНБ. Он рассказал, как однажды пригласил своих курсантов к себе в гости, на новоселье. Когда встречал их на улице, его взгляд случайно упал на маленькую ржавую табличку, висевшую на стене дома. Такие таблички висят кругом, в них указан план размещения канализационного люка и дистанция от стены дома. Когда он спросил у своих ребят, знает ли кто-нибудь, что означает данная табличка, из десяти человек правильно ответил только один. Позднее, преподаватель стал наводить справки о том, каковы особенности планировки разного рода коллекторов, накопителей, влагосборников в соседних с Казахстаном странах. Он узнал принципы расположения канализационной сети в городах и селах Китая, особенности водопродовода в Пакистане и Афганистане.
В спецназе, впрочем, были проблемы и не такие масштабные, но от этого никак не менее острые. Так, многие злоупотребляли алкоголем и табаком. Если проблема наркомании среди бойцов была решена еще в конце девяностых, то склонность к выпивке и к перекурам особым грехом не считается по сей день. Современная силовая операция требует от бойца умения быть предельно чутким к окружающей среде, пытливым и осторожным исследователем вещей и явлений. Алкоголь и сигареты, даже в небольших количествах, сбивали тонкий обонятельный аппарат человека. Недаром древние греки считали, что человек распознает запахи напрямую, прямо через мозг. Способность предугадывать, предвосхищать события, так же связана с обонянием, как с самым близким видом чувства. В уголовной среде, про человека, потерявшего осторожность, говорили «потерял нюх».
...Майор лишь на минуту отвлекся, погрузившись в свои мысли. Он чувствовал ставший уже привычным эффект воздействия нитроглицерина, когда голова слегка тяжелеет и во рту появляется сухость. Его заместитель оказался прав — фургон, в конце концов, повернул вниз по Пушкина, в сторону второго джипа. Теперь, по плану майора, «нижний» джип должен выскочить сейчас прямо перед носом у фургона и заблокировать улицу. Второй джип, тот который «верхний», рванет на место стычки, чтобы прижать гостей с тыла.
— Левый, пошел! Левый, пошел! — прокричал Сухраб в рацию. Затем хлопнул по плечу своего водителя: — Медет, гони туда!
— Средний — Правому, встречайте! — только и успел сказать он, как услышал грохот и визг колес. Прошла секунда или две, пока до него не дошло, что чужой фургон столкнулся с его джипом.
Едва они подъехали к месту столкновения, как стало ясно, что фургон прорвался сквозь заслон. Вывалив огромное облако дизельного выхлопа, он стремительно уходил от погони. Черная туша «Тойоты» лежала на боку, перегородив проезд. Второй джип, примчавшийся на подмогу, уже объезжал поверженного коллегу, но майор включил рацию и приказал прекратить преследование.
Он вышел из машины, сзади подбежал Алмаз, выскочил еще один спецназовец из второго джипа. Сухраб понял, что провалил задание. Целая вереница несчастливых совпадений привела к тому, что в одной точке пространства они вызвали некий всплеск, флуктуацию. Резко идущая под уклон дорога позволила фургону накопить огромную кинетическую энергию, достаточную для эффективного тарана, плюс моментальная реакция водителя, грамотно выбравшего угол и точку столкновения. Добавить к этому, ставший мишенью, «Лэнд крузер», который никогда не считался прекрасно сбалансированным автомобилем, не в пример более цепкому «Хаммеру».
Сухраб пригнулся, заглядывая в кабину. Увидел, как за разбитым лобовым стеклом мечется водитель, пытаясь открыть дверцу. Хотел что-то сказать, но вдруг осекся от резкой боли где-то в животе. Он судорожно согнулся пополам, чувствуя, что боль накатывает уже в полную силу. Покачнулся, еле стоя на ногах и мучительно зевнул, до хруста в челюсти. Майор с ужасом успел осознать, что у него начался сердечный приступ, и ужас этот вырвался из него неприятным сдавленным криком.
— Ты как, в норме?! — с тревогой окликнул его Алмаз.
— Командира скосили! — вскрикнул кто-то из спецназовцев, видя, как майор медленно скручивается и съеживается, словно умирающая гусеница.
— Всем пригнуться! Пригнуться! — подхватил кто-то еще, думая, что беглецы напоследок открыли огонь.
Сухраб бессильно рухнул на асфальт, держась рукой за живот.
Решив, что командир ранен, Алмаз взял управление отрядом на себя.
— Командира в машину! Быстро! — скомандовал он, а сам прильнул к черному колесу опрокинутой «Тойоты». Затем вынул «гюрзу», сходу снял ее с предохранителя, и выстрелил два раза по уходящему фургону. На изготовку и произведение выстрела он потратил чуть больше секунды, причем цель отдалилась от него метров на триста, не менее.
— Ваша взяла, паскуды! — выкрикнул он, провожая глазами удаляющиеся габаритные огни.
1 минута после инфицирования
Когда Мамед повел машину на таран, Смольников сидел в грузовом салоне, спиной к стенке. В момент столкновения, он больно стукнулся головой о металлическую перегородку. Ему даже показалось, что вырубился на пару-тройку секунд. Надо признать, Смольников плохо держал удары в голову. Однажды на соревнованиях, брошенный в его сторону волейбольный мяч попал ему в висок и Саша тут же ушел в нокдаун. Он хорошо запомнил это болезненное чувство, когда земля словно проваливается куда-то вниз, и тебя неудержимо влечет в темноту. Тот, кто подолгу занимался спортом, знаком с этим ощущением.
Он еще пребывал в полуобморочном состоянии, когда две бронебойные пули в машину. Краем уха расслышал резкие хлесткие звуки, как будто машину пару раз огрели железным тросом.
— Что это было? — заорал Омаров со своего места.
Не зря он взял на дело Мамеда. Маленький тщедушный мужичок, как только завидел перед собой хищно выпрыгнувшую из засады машину, хладнокровно набрал скорость, переключился на «нейтралку», и протаранил джип. Возможно, принять столь отчаянное решение помогла еще одна машина, которая вдруг выскочила с тыла. Если бы ее не было, Мамед мог и затормозить, решив, что передний джип просто вышел на разворот, без всяких задних мыслей. В сущности, весь этот район считался в Алмате «тихим центром», местом, где никогда не было автомобильных пробок и ветхого жилья. Лет пять назад по стране пошло новое поветрие, которое только ширилось со временем — богатые чиновники и бизнесмены покупали в «тихом центре» конспиративные квартиры, в которых селили своих любовниц, часто несовершеннолетних. Возможно, один из них как раз выруливал на выход, после пары-тройки часов отдыха на упругом смуглом животике молоденькой казашки. Но Мамед не повелся на это.
— Не знаю, что-то ударило по нам, — ответил Смольников.
— Ты цел? — это опять Омаров.
— Вроде да! — Смольников включил фонарик и пошарил вокруг. Потом догадался выключить свет и внимательно посмотреть на заднюю дверь. Почти на уровне пола он обнаружил два маленьких отверстия, сквозь которые мелькала дорога.
— Есть! Две дырки на задней дверце! — сказал он.
— Ясно, значит, стреляли, — заключил Омаров.
Тем временем, Мамед сбавил скорость, а потом и вовсе завернул куда-то во дворы. Порулил, пристраивая машину, и заглушил двигатель.
— Мамед, а что встали? — удивился Омаров, когда Мамед поднял рычаг ручного тормоза.
— Жантик, ты совсем оглох! — проворчал Мамед, снимая с себя ремень безопасности. — Ты что, не слышишь?
— А что такое?
— Рама погнулась, царапает колесо. Далеко не уедем.
Мамед выскочил из машины и пошел осматривать ее. Смольников пробрался вперед, к своему товарищу. Не сговариваясь, они обнялись.
— Как мы их обули, а?! — возбужденно воскликнул Омаров. — Кто-то хотел взять нас за ляжки, да не на тех нарвались!
— Мамед — мужик! Настоящий мужик! — радостно вторил ему Смольников. Они сидели рядом, переполненные эйфорией, как два футбольных болельщика после победной игры своей команды.
— Смола, да ты кровенишь? — Омаров внимательно посмотрел на Сашу, затем на свою печатку, измазанную чем-то красным. — Ты не ранен часом?
— Нет, это я головой так приложился!
Омаров взял из аптечки бинт, соорудил из него тампон и с помощью пластыря, кое-как прикрепил его на затылке товарища.
Мамед, тем временем, закончил ковыряться под капотом. Невеселый, он залез в кабину, вытирая свои кожаные перчатки ветошью.
— Радиатор раскокали! — сказал он, подводя итоги дерзкой схватки с неведомым противником. — С такой рожей ехать нельзя, гаишники цапанут.
— Это понятно... — задумался Омаров. Он достал свой сотовый телефон и набрал номер заказчика.
— Алло, это я! Товар у нас, только мы встали из-за поломки!
Собеседник на том конце провода, видимо, призадумался. Омаров некоторое время слушал тишину, но вскоре дождался ответа.
— Да все нормально! — твердо заверил он собеседника. — Все чисто, мы припарковались во дворах! — потом, не убирая телефон с уха, он оглянулся на Мамеда и спросил: — Где мы находимся?
— На Кунаева-Комсомольская!
— Алло, мы на углу Кунаева-Комсомольская, надо заехать со стороны центра. Увидите трансформаторную будку, мы сразу за ней стоим.
— Все, ждем! — попрощался он с собеседником и выключил телефон.
Его маленькая команда наконец-то могла вздохнуть спокойно. Жантик покрутил радио, и в салоне тихо заиграла музыка. Взял сигаретку и вышел покурить. Ребят он попросил остаться, чтобы не привлекать к себе внимания. Прохладная алматинская ночь объяла одинокую раненую машину, надвинулась на них неопрятной чернотой своих деревьев. Со стороны проспекта изредка доносился шум. Рядом гудела трансформаторная будка. Темный двор крепко спал, в ожидании нового утра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10