А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  

 


– Это все не ради поцелуев.
– Тогда зачем?..
– Вы скоро узнаете. Поворачивайтесь и шагайте вперед.
Он снова хохотнул, всматриваясь в непроницаемую тьму, накрывшую их.
– Прошу прощения за напоминание, но это все же джунгли…
– Шагайте, мистер Ритленд.
– Черта с два.
– Я напоминаю вам, что вы под прицелом, и надеюсь, вы поступите мудро, делая то, что я приказываю.
Губы Скаута скривились в язвительной усмешке.
– О, я и впрямь напуган! Женщина, которая выглядит как богиня, и целуется как дорогая шлюха, действительно опасна, все верно. Но ее главное оружие вовсе не пистолет.
Она в ярости воскликнула:
– Да как вы смеете?!
Он рванулся вперед, пытаясь выхватить пистолет. Между ними начался поединок за обладание оружием. Когда пистолет в ее руке неожиданно выстрелил, Шанталь коротко и удивленно вскрикнула. Они застыли, потрясенные, уставившись друг на друга. Затем Скаут неуверенно отступил назад и взглянул на свое бедро. Оттуда, пульсируя, лилась кровь.
– Ты меня ранила, – тупо прокомментировал он, хотя все и так было очевидно. Затем в бешенстве заорал: – Ты меня ранила! Ты в самом деле ранила меня!
Секунду спустя его пронзила острая боль. Это подействовало на него так, словно ему прямо в перчатку вратаря резко ударил мяч. Что-то взорвалось в его мозгу и рассыпалось искрами. Он опять взглянул на рану, затем на женщину, издал звериный рык и снова бросился на нее.
На этот раз острая боль пронзила его где-то у основания черепа, и он рухнул на мягкую почву джунглей. Сквозь кроны деревьев он разглядел над головой снопы цветных искр, сверкавших и разлетавшихся в вышине, словно в электрическом калейдоскопе.
Затем надвинулась ночь и поглотила все вокруг.
2
Шанталь пришла в ужас от такого неожиданного поворота событий.
– Mon Dieu! Зачем ты его ударил, Андре?
Человек, подкравшийся сзади к Скауту, теперь стоял подле него на коленях.
– Я испугался, а вдруг он ударит тебя!
– Я вполне и сама справилась бы. Он сильно пострадал?
– Я ударил его, чтобы он всего лишь потерял сознание.
Шанталь заметила сомнение в глазах напарника и несколько смягчилась, заговорив уже без упрека.
– Я знаю, ты так поступил, потому что боялся за меня. Спасибо. Но теперь нам надо быстро что-то делать.
Она тоже опустилась на колени, склонившись над неподвижным телом Скаута. Затем порылась у него в карманах и нашла носовой платок. С его помощью она наложила жгут на бедро выше пулевого ранения, испачкав при этом его кровью и свое платье.
– Рана сильно кровоточит.
– Джип здесь неподалеку. Я отнесу его.
Худощавый островитянин, хотя и не отличался высоким ростом – с Ритлендом не сравнить, – оказался Жилистым и проворным. Он с неожиданной ловкостью рывком поднял Скаута и взвалил себе на плечо, а затем выпрямился с помощью Шанталь.
– С виду не скажешь, что он такой тяжелый.
– Он очень плотно сбитый и крепкий.
Это замечание поразило Андре, и он взглянул на Шанталь с любопытством. Та поспешила отвернуться. Она знала, что Скаут мускулист, так как касалась его груди под смокингом и успела ощутить силу и упругость его бедер и почувствовать, что стройное тело таит в себе силу.
Прежде чем они двинулись в путь через джунгли, она осмотрела затылок Скаута, на котором уже вздулась огромная шишка. Когда ее пальцы ощупывали ушибленное место, забравшись под его темные волосы, он застонал.
– Нам надо спешить, Андре, – сказала она, сбросив с ног босоножки на высоких каблуках.
– Oui.
Они со своей необычной ношей, стараясь не производить шума, двинулись сквозь джунгли. Разумеется, никто из участников вечеринки все равно не смог бы ничего услышать – в воздухе разливались бравурные звуки оркестра, исполнявшего «Янки Дудл Дэнди». Над лагуной продолжали взрываться петарды, разлетались огненные брызги фейерверка. Разрывы хлопушек и заглушили звук нечаянного выстрела Шанталь.
– Я сяду с ним на заднем сиденье.
Добравшись до джипа, Шанталь забралась в салон, а Андре пристроил рядом с ней бесчувственное тело Скаута. Шанталь положила голову раненого к себе на колени. Андре сел за руль и включил мотор. Спустя несколько секунд они тронулись в путь.
К счастью, Скаут был без сознания, однако, когда джип прыгал по ухабам, что случалось довольно часто, американец стонал от боли. Шанталь следила за его лицом, и бледность Скаута ей не нравилась. Отросшая за день щетина выглядела особенно заметной на его скулах.
Похищение тщательно планировалось. Но, разумеется, стрельбы не предполагалось. Порывистость Скаута, а затем и нетерпение Андре привели к ненужному насилию, которое напугало Шанталь и казалось ей отвратительным.
Она ранила человека! Что, если он потеряет слишком много крови и умрет? Что, если она не сможет извлечь пулю, не задев нерва, и он навсегда останется хромым? А что, если ей вообще не удастся извлечь эту пулю?
Все эти «если» приводили ее в ужас, и страх девушки возрастал с каждой милей пути. Андре вел машину с определенной осторожностью, чтобы не навредить пассажиру, но все же держал необходимую скорость.
Путь в дальний конец острова был даже в дневное время нелегким, а в темноте грунтовые дороги, бежавшие вдоль высокого обрыва над океаном, петляя в поросших лесом горах, превратились в сущий кошмар. Один раз Андре пришлось слишком резко затормозить, чтобы не сбить пересекавшую тропу горную козу. Скаут застонал и выбранился. Шанталь, чувствуя себя виноватой, ласково прижала его голову к своей груди.
Брюки Скаута уже пропитались кровью. Ни минуты не раздумывая, Шанталь стащила с себя платье и, скомкав, прижала к кровоточащей ране.
Она и думать забыла, что сидит обнаженная. Внезапно Скаут повернул к ней голову, и лицо его прижалось к ее груди. Она кожей чувствовала колючую щетину, ощущала его губы у своих сосков. Взволнованная пронзившим ее ощущением, она вытащила из прически цветы гибискуса и распустила волосы. Тяжелые темные пряди упали ей на плечи и грудь. Словно тонкая рубашка, они одели девушку до самого пояса.
Когда наконец путешественники достигли моста, Андре остановил джип. Они вдвоем вытащили Скаута из машины: Андре поддерживал его за голову и плечи, Шанталь – за ноги. Тяжело ступая, они двинулись по опасно раскачивавшемуся подвесному мосту.
Жители деревни, словно почуяв беду, высыпали из своих хижин, несмотря на глубокую ночь. На противоположном конце моста полыхали огни факелов. Шанталь крикнула односельчанам, чтобы им с Андре пришли на помощь. Не успели они достичь другого склона глубокого ущелья, как их окружили любопытные, возбужденно затараторившие между собой.
Шанталь попросила одного из них поддержать Скаута за ноги.
– Быстрее несите его ко мне, – приказала она по-французски и побежала вперед к дому, стоявшему несколько в стороне от других хижин деревни.
Пробежав через широкую веранду, она распахнула дверь и схватила ближайший фонарь. Она едва успела зажечь его, как Ритленда внесли сквозь открытую дверь.
– Несите дальше, быстрее, быстрее.
Раненого положили на длинный стол в свободной от мебели комнате, что находилась в глубине дома и служила своеобразной приемной врача. Шанталь развернула голову своего пациента на бок и приступила к изучению шишки на затылке, очень твердой, но не увеличившейся.
– С ним будет все в порядке, если мне удастся без осложнений извлечь пулю. – Она размышляла вслух, с беспокойством закусив нижнюю губу. – Хорошо, если он при операции не потеряет слишком много крови… А что, если бедренная артерия задета?.. Снимите с него одежду, пока я вымою руки.
Она тщательно вымыла руки и до локтя обработала их раствором антисептика, как обычно делал ее отец. Затем надела чистый белый халат. До этого она была в одних трусиках, но никто из жителей деревни даже не обратил на это внимания.
Когда она обернулась, похищенный ею мужчина, уже обнаженный, лежал на столе. Большая кровавая рана на левом бедре выглядела устрашающе, и ею следовало заняться немедленно. Отца нет, и, хотя хирургия не ее специальность, ей придется обработать эту ужасную рану. Она с облегчением отметила, что местные женщины, обычно помогавшие в таких случаях ее отцу, уже собрались вокруг Скаута и начали протирать его дезинфицирующей жидкостью.
Шанталь наполнила шприц морфием и ввела препарат в вену пациента.
– Этого пока будет достаточно, большей дозы я не могу себе позволить, – объявила она посерьезневшим зрителям. – Андре, пожалуйста, останься. Возможно, придется держать его. Никки, позаботься об освещении, вокруг должно быть достаточно фонарей.
– Oui, mademoiselle.
Она пододвинула к себе поднос с простерилизованными инструментами, чтобы самой без труда брать все необходимое, и надела маску. Затем жестом приказала остальным сделать то же самое. Прикрыв ноги Скаута чистыми полотенцами, она оставила незакрытым только место вокруг раны.
«Если бы отец был здесь», – подумала она, беря в руки скальпель.
Но отца нет, а на чашу весов положена человеческая жизнь. Если Скаут умрет, вина целиком ляжет на ее плечи. Ей никогда прежде не приходилось делать столь значительных хирургических операций, и она боялась ошибиться и навсегда покалечить пациента. Но если не решиться на извлечение пули, он наверняка умрет.
Прежде чем начать, она помолилась христианскому Богу. А потом на всякий случай помолилась всем богам, что, по поверьям жителей, защищали местную деревню.
В такие минуты не следует пренебрегать участием никакого божества.
Скаут лежал на узкой кровати в спальне для гостей. Шанталь практически не покидала эту комнату несколько дней подряд. Она сидела у постели больного, вслушиваясь в его стоны, вытирая ему пот со лба, наблюдая рану, обтирая тело и страшась признаков инфекции.
Многие предлагали подежурить подле Скаута вместо нее, но она отказывалась. Мужчина, лежавший под простыней, занимал теперь все ее время и мысли. Все ее молитвы были лишь о нем.
Она вводила ему пенициллин и страдала оттого, что не может колоть его морфием больше одного раза в день. Когда наркотик переставал оказывать действие и Скаут начинал метаться, бормоча что-то нечленораздельное, а веки его подрагивали в такт рукам, беспокойно метавшимся по кровати, она поила его местным спиртным.
Приподняв ему голову и прижав ее к своей груди, она подносила чашку к его губам, которые ей приходилось постоянно смазывать маслом какао. Дело двигалось медленно, но она терпеливо ждала, пока он не выпивал все. Она обтирала его разгоряченное лицо и потное тело влажными прохладными полотенцами.
Все это время она старалась не замечать его привлекательности и думала лишь о том, в каком тяжелом состоянии он находится. Смазывая ему губы маслом какао, она вспоминала его поцелуй. Каким он был умелым и приятным… Она думала о том, что он возненавидит ее, ибо она завлекла его в ловушку. В эти мгновения она сомневалась в правильности свого поступка. Но только в эти мгновения. Да, то, что она сделала, конечно, рискованно и, без сомнения, незаконно, но выбора у нее не было. Когда нет выбора, человек способен на отчаянные поступки.
Сидя около постели Скаута и глядя в его заросшее щетиной лицо, она отчаянно хотела верить, что, когда она все объяснит, он поймет и не станет судить ее слишком строго.
К вечеру третьего дня она вдруг сообразила, что он не двигает раненой ногой. Ее охватил страх, что она повредила нерв, когда извлекала пулю из мускульной ткани. Чтобы удостовериться в этом, она булавкой уколола большой палец его ноги. Скаут не только поморщился, но и непроизвольно притянул колено к груди, выкрикнув какое-то ругательство, а затем вернул ногу в прежнее положение.
И тогда Шанталь решила, что настало время позволить ему очнуться.
Несколько минут он тупо смотрел в потолок. Со своего стула с прямой спинкой, поставленного около его кровати, она видела, что он пытается сориентироваться и сообразить, где находится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24