Ее запястья внезапно почувствовали свободу, но она воспользовалась этим лишь для того, чтобы обвить его шею руками. Ее ладони бережно гладили волосы сердитого мужчины. Джордан получала от этого истинное удовольствие.
Раздвинув полы ее накидки, он проворно запустил одну руку внутрь. Мужская ладонь ласкала талию Джордан, слегка массировала ее тело, трепетно повторяя его изгибы. Ривз прижался к ней еще сильнее, и Джордан повернулась под ним так, чтобы они как можно лучше чувствовали друг друга. От этого движения у него перехватило дыхание.
Туман плотского желания опьянил ее, когда она сквозь одежду ощутила неукротимый напор столба, являющегося средоточием мужской силы. Этот столб был тверже стали. Язык Ривза между тем уже вовсю действовал, прорвавшись подобно дикому кочевнику сквозь неплотный заслон ее губ. Пламенный поцелуй в считанные секунды растопил лед обиды, порожденной чудовищно несправедливыми обвинениями.
Легко пробежав по женским ребрам, ловкие пальцы подбирались к упругой груди. И вот его большой палец, совсем как прошлой ночью, уже бежит вокруг соска, вздыбившегося под тонким шелком. Эту сладкую пытку дополняли жгучие поцелуи, градом сыпавшиеся на обнаженное плечо женщины. Она все еще оставалась в изысканном вечернем платье. Губы Ривза, медленно спустившись по руке Джордан, запечатлели поцелуй на сгибе ее локтя и наконец коснулись ладони.
Она же, прижавшись затылком к стене, блаженно вздыхала, с замиранием сердца трогая его волосы. Улыбаясь, Джордан словно сквозь сон наблюдала, как ривз внимательно рассматривает ее руку. Повернув женскую ладонь к себе тыльной стороной, он глядел на кольцо с бриллиантом.
Голосом, холодным и твердым, как этот алмаз, Ривз проговорил:
— Вот видишь, Джордан, единственная разница между тобой и девушками, которые торгуют своей благосклонностью в уличных подворотнях, заключается лишь в цене.
Смысл его слов не сразу дошел до нее. Они настолько не соответствовали мягкому голосу и нежным ласкам Ривза, что мозг поначалу отказывался их воспринимать. Когда же ее разум, затуманенный страстью, наконец постиг значение сказанного, Джордан ощутила в груди столь острую боль, что ей показалось, будто в следующую секунду она непременно умрет. Умрет от смертельного оскорбления, прозвучавшего эпитафией ее любви.
Но вместе с тем холодная жестокость этих слов подействовала на нее отрезвляюще, как ледяной душ. Тот, кто произнес их, по-прежнему держал ее левую руку, надменно улыбаясь. Правая рука женщины поднялась сама собой и оставила на его лице звонкую пощечину.
На секунду он остолбенел, не зная, как реагировать на оплеуху. В следующий момент его лицо исказило такое дикое бешенство, что Джордан и в самом деле приготовилась умереть. В таком состоянии человек вполне способен на убийство. Однако он просто резко повернулся и ушел.
Не оглянувшись, без единого слова Ривз перекинул ремень сумки с фотокамерой через плечо и быстро зашагал прочь. Через несколько мгновений его фигура стала одной из ночных теней.
— Английский киоск, — произнесла Джордан в телефонную трубку, отвечая на звонок, прозвучавший в магазине на следующий день около одиннадцати утра.
— Здравствуй, дорогая, — прозвучал в трубке безупречно вежливый размеренный голос Гельмута. — Как ты себя чувствуешь с утра? Тебе понравился вчерашний прием в твою честь?
— Привет, Гельмут, — ответила она. — Извини, я не могу долго говорить. Сейчас у меня тут клиенты. Да, мне все очень понравилось. Жаль только, у нас не было времени обсудить…
— Знаю, что ты имеешь в виду, а потому сразу же приношу извинения за то, что взял такой темп. Просто деловой опыт подсказывает мне: когда имеешь дело с нерешительным партнером, иной раз нелишне поднажать на него. Обычно это приносит благотворные результаты. Как в нашем с тобой случае.
— Нет, Гельмут, нам нужно…
— Секунду, дорогая. Что там у тебя, Ривз?
Значит, Ривз находится рядом с Гельмутом и слышит весь разговор! Она вся затряслась от ярости. От этого человека положительно нигде не было спасения…
— Джордан, ты слышишь меня? Ривз передает тебе привет и выражает надежду, что натертая нога больше не беспокоит тебя. — В трубке прозвучал короткий смешок Гельмута.
Вот как! Получается, Ривз прекрасно знал, что у нее чуть ли не в кровь стерты ноги, и все же почти бегом тащил ее домой.
— Скажи ему, пусть не беспокоится, — проскрежетала в ответ Джордан. — Мои ноги в полном порядке. Извини, Гельмут, но мне пора.
Не хватало еще обсуждать свои личные проблемы с Гельмутом, когда каждое их слово подслушивает Ривз, да еще наверняка с этой противной многозначительной миной.
— Постой, дорогая, буквально еще одно слово, прежде чем ты положишь трубку. Ривз будет сопровождать меня сегодня почти целый день. Сфотографирует мой офис, заседание совета директоров в полдень. А сегодня вечером он хочет запечатлеть нас вдвоем в непринужденной, типично швейцарской обстановке. Мне думается, мы вполне могли бы свозить его в «Штадткеллер». Я знаю, это местечко предназначено специально для туристов, но оно типично швейцарское — уж этого у него никак не отнимешь!
— Что ж, мысль отличная, и я уверена, что мистер Грант будет в восторге. Но, к сожалению, вынуждена отказаться. Я…
— Глупости. Он настаивает, чтобы ты поехала с нами. Говорит, что он хотел бы сделать побольше твоих снимков. Ты же моя будущая жена!
Вот ведь дьявол! Похоже, любую ситуацию Ривзу не терпелось как можно скорее превратить в дурацкий фарс. Не придется удивляться, если он вдруг окажется фанатичным поклонником Нила Саймона. На сей раз ей с Гельмутом отводилась роль персонажей дешевой комедии.
— Гельмут, пойми, я…
— Что случилось, Джордан? — Благодушие в голосе Гельмута сменилось неподдельной тревогой. — Сегодня утром ты сама не своя. Может, мне стоит подъехать к тебе и…
— Нет! — отрезала она.
Меньше всего на свете ей хотелось, чтобы Ривз подумал, будто ему удалось выбить ее из колеи. К тому же Гельмуту вовсе не обязательно было видеть фиолетовые круги под ее глазами — след бессонной ночи. Он тут же нагородит черт знает чего. Начнутся идиотские предположения, требования объяснений, отчего это она такая грустная. Ему даже в голову не придет, что ей всего-навсего хочется, чтобы все наконец оставили ее в покое! Зато если прикинуться своенравной и не очень умной бабенкой, можно рассчитывать на полнейшее понимание с его стороны. Почему-то Гельмут воспринимал ее всерьез только в таком качестве.
— Нет-нет, ничего со мной не случилось, — добавила Джордан гораздо мягче, чуть ли не сюсюкая по-детски. — Просто совершенно не представляю, что бы мне надеть сегодня вечером. Ведь мне никогда еще не приходилось позировать перед таким прославленным фотографом, как мистер Грант. — Ее едва не тошнило от жеманной чепухи, которую ей приходилось нести, однако Гельмут принял сказанное невестой за чистую монету. В трубке послышался его снисходительный смех.
— Платья перебирает, — поделился он приглушенным голосом с Ривзом. Ее пальцы, сжимавшие старомодную телефонную трубку, побелели от напряжения. — Душечка, — уверенно продолжил Гельмут, — во всех нарядах ты просто чудо как хороша, но прошу тебя, надень сегодня вечером что-нибудь попроще, как всегда. Мы заедем за тобой около восьми. Напоминаю, мы всего лишь направляемся в «Штадткеллер», а там за последнее время вряд ли что-нибудь сильно изменилось. До скорого. — Он повесил трубку, прежде чем Джордан успела ему что-либо сказать. Это было в его манере: раз Гельмут высказался, значит, и остальным говорить больше не о чем.
Пряча телефон под прилавок, она наконец обратила внимание на рывшуюся в газетах пару американцев из Южной Дакоты. Дама откопала несколько детективов Агаты Кристи и глянцевый журнал «Чувственная женщина». Ее спутник выбрал книжку о Джеймсе Бонде, журнал «Бешеный» и вчерашний номер газеты «Чикаго трибюн». Гремучая смесь из печатной продукции. Век живи — век дивись…
Кое-как промаявшись до конца рабочего дня, Джордан собралась закрывать магазин. Торговля в это время года шла не очень бойко, и все же покупатели время от времени заглядывали. Стоял поздний сентябрь, летний туристский сезон был на исходе. Оставалось дожидаться прилета любителей зимних видов спорта — с наступлением холодов они потоком хлынут через Люцерн. Джордан рассеянно думала об этом, продавая газеты, географические карты и планы достопримечательностей, чтиво в мягкой обложке и журналы. Ей приходилось выслушивать бесконечные стенания и жалобы на то, что во всей Европе катастрофически не хватает пищевого льда, вода противна на вкус и от нее запросто можно заработать расстройство желудка, дороги слишком узки (давно пора настроить магистралей типа американских), а от «иностранцев» за рулем ну просто спасу нет. У продавщицы болезненно замирало сердце, когда в вошедшем клиенте она распознавала соотечественника. Зачастую это означало встречу с таким «букетом» человеческих качеств, как непомерное чванство, хамство, критиканство и невежество на грани дебильности вдобавок.
Ровно в шесть вечера она заперла дверь, повесила на стекло табличку с надписью «ЗАКРЫТО» и опустила штору. Не чуя под собой ног от усталости, Джордан поднялась наверх. У нее оставалось два часа на то, чтобы подготовиться к очередному испытанию, которому предстояло длиться весь вечер. Беда только, что за всю историю никто еще так и не сумел как следует настроиться на пытку.
Она медленно погрузилась в глубокую, узкую ванну. Интересно, как умещается в маленьких европейских ваннах Ривз с его широченными плечами? Наверное, он моется под душем…
Поймав себя на запретной мысли, Джордан раздраженно мотнула головой, чтобы изгнать из нее все воспоминания об этом мужчине, и постаралась думать о своем гардеробе. Так что же все-таки надеть? Мысленно перебрав множество вещей, она в конце концов остановила свой выбор на мягкой шерстяной юбке и свитере. Юбка была удобной, к тому же к ней очень шли черные замшевые ботинки. Такой наряд значительно выиграет, если добавить к нему треугольную клетчатую шаль.
Получилось и в самом деле эффектно. Перебросив шаль через плечо, Джордан перехватила ее на поясе широким золотым ремнем. Концы длинной шали с роскошной бахромой едва не доставали низа юбки. Заурядная лавочница, как обозвал ее Ривз, в мгновение ока превратилась в первоклассную модель. Не женщина, а манифест высокой моды. Что, впрочем, было вовсе не удивительно, поскольку не так давно она обогатила свой гардероб несколькими вещами от Сен-Лорана, купленными в парижском бутике.
Волосы, высвобожденные из тугого пучка, рассыпались по плечам. Оставалось только капнуть на них духами «Норель». Нажав на головку спрея, Джордан окунулась в облако аромата. И одновременно с этим услышала стук в дверь. Второпях схватив свое серое замшевое пальто и сумочку, она быстро спустилась по лестнице.
Джордан распахнула дверь так резко, что задребезжало стекло.
— Привет, милая. Я только что говорил Ривзу о том, как хочу, чтобы ты поселилась со мной в замке, послав к чертям эту жалкую лавчонку с квартирой на чердаке. — Гельмут взял ее за обе руки, очевидно, с целью удостовериться, что его кольцо по-прежнему на месте. — Увы, Ривз, ничего не могу с ней поделать. Другой такой упрямицы на всем белом свете не найти. Наотрез отказывается переезжать ко мне, пока мы не поженимся.
Несмотря на всю решимость хранить ледяное спокойствие, Джордан густо зарделась. Действительно, между нею и Гельмутом уже состоялся решительный разговор на эту тему. Она наотрез отказалась переезжать к нему, объяснив свою непреклонность тем, что хочет до поры сохранять полную независимость. Однако реальная причина была несколько иной:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
Раздвинув полы ее накидки, он проворно запустил одну руку внутрь. Мужская ладонь ласкала талию Джордан, слегка массировала ее тело, трепетно повторяя его изгибы. Ривз прижался к ней еще сильнее, и Джордан повернулась под ним так, чтобы они как можно лучше чувствовали друг друга. От этого движения у него перехватило дыхание.
Туман плотского желания опьянил ее, когда она сквозь одежду ощутила неукротимый напор столба, являющегося средоточием мужской силы. Этот столб был тверже стали. Язык Ривза между тем уже вовсю действовал, прорвавшись подобно дикому кочевнику сквозь неплотный заслон ее губ. Пламенный поцелуй в считанные секунды растопил лед обиды, порожденной чудовищно несправедливыми обвинениями.
Легко пробежав по женским ребрам, ловкие пальцы подбирались к упругой груди. И вот его большой палец, совсем как прошлой ночью, уже бежит вокруг соска, вздыбившегося под тонким шелком. Эту сладкую пытку дополняли жгучие поцелуи, градом сыпавшиеся на обнаженное плечо женщины. Она все еще оставалась в изысканном вечернем платье. Губы Ривза, медленно спустившись по руке Джордан, запечатлели поцелуй на сгибе ее локтя и наконец коснулись ладони.
Она же, прижавшись затылком к стене, блаженно вздыхала, с замиранием сердца трогая его волосы. Улыбаясь, Джордан словно сквозь сон наблюдала, как ривз внимательно рассматривает ее руку. Повернув женскую ладонь к себе тыльной стороной, он глядел на кольцо с бриллиантом.
Голосом, холодным и твердым, как этот алмаз, Ривз проговорил:
— Вот видишь, Джордан, единственная разница между тобой и девушками, которые торгуют своей благосклонностью в уличных подворотнях, заключается лишь в цене.
Смысл его слов не сразу дошел до нее. Они настолько не соответствовали мягкому голосу и нежным ласкам Ривза, что мозг поначалу отказывался их воспринимать. Когда же ее разум, затуманенный страстью, наконец постиг значение сказанного, Джордан ощутила в груди столь острую боль, что ей показалось, будто в следующую секунду она непременно умрет. Умрет от смертельного оскорбления, прозвучавшего эпитафией ее любви.
Но вместе с тем холодная жестокость этих слов подействовала на нее отрезвляюще, как ледяной душ. Тот, кто произнес их, по-прежнему держал ее левую руку, надменно улыбаясь. Правая рука женщины поднялась сама собой и оставила на его лице звонкую пощечину.
На секунду он остолбенел, не зная, как реагировать на оплеуху. В следующий момент его лицо исказило такое дикое бешенство, что Джордан и в самом деле приготовилась умереть. В таком состоянии человек вполне способен на убийство. Однако он просто резко повернулся и ушел.
Не оглянувшись, без единого слова Ривз перекинул ремень сумки с фотокамерой через плечо и быстро зашагал прочь. Через несколько мгновений его фигура стала одной из ночных теней.
— Английский киоск, — произнесла Джордан в телефонную трубку, отвечая на звонок, прозвучавший в магазине на следующий день около одиннадцати утра.
— Здравствуй, дорогая, — прозвучал в трубке безупречно вежливый размеренный голос Гельмута. — Как ты себя чувствуешь с утра? Тебе понравился вчерашний прием в твою честь?
— Привет, Гельмут, — ответила она. — Извини, я не могу долго говорить. Сейчас у меня тут клиенты. Да, мне все очень понравилось. Жаль только, у нас не было времени обсудить…
— Знаю, что ты имеешь в виду, а потому сразу же приношу извинения за то, что взял такой темп. Просто деловой опыт подсказывает мне: когда имеешь дело с нерешительным партнером, иной раз нелишне поднажать на него. Обычно это приносит благотворные результаты. Как в нашем с тобой случае.
— Нет, Гельмут, нам нужно…
— Секунду, дорогая. Что там у тебя, Ривз?
Значит, Ривз находится рядом с Гельмутом и слышит весь разговор! Она вся затряслась от ярости. От этого человека положительно нигде не было спасения…
— Джордан, ты слышишь меня? Ривз передает тебе привет и выражает надежду, что натертая нога больше не беспокоит тебя. — В трубке прозвучал короткий смешок Гельмута.
Вот как! Получается, Ривз прекрасно знал, что у нее чуть ли не в кровь стерты ноги, и все же почти бегом тащил ее домой.
— Скажи ему, пусть не беспокоится, — проскрежетала в ответ Джордан. — Мои ноги в полном порядке. Извини, Гельмут, но мне пора.
Не хватало еще обсуждать свои личные проблемы с Гельмутом, когда каждое их слово подслушивает Ривз, да еще наверняка с этой противной многозначительной миной.
— Постой, дорогая, буквально еще одно слово, прежде чем ты положишь трубку. Ривз будет сопровождать меня сегодня почти целый день. Сфотографирует мой офис, заседание совета директоров в полдень. А сегодня вечером он хочет запечатлеть нас вдвоем в непринужденной, типично швейцарской обстановке. Мне думается, мы вполне могли бы свозить его в «Штадткеллер». Я знаю, это местечко предназначено специально для туристов, но оно типично швейцарское — уж этого у него никак не отнимешь!
— Что ж, мысль отличная, и я уверена, что мистер Грант будет в восторге. Но, к сожалению, вынуждена отказаться. Я…
— Глупости. Он настаивает, чтобы ты поехала с нами. Говорит, что он хотел бы сделать побольше твоих снимков. Ты же моя будущая жена!
Вот ведь дьявол! Похоже, любую ситуацию Ривзу не терпелось как можно скорее превратить в дурацкий фарс. Не придется удивляться, если он вдруг окажется фанатичным поклонником Нила Саймона. На сей раз ей с Гельмутом отводилась роль персонажей дешевой комедии.
— Гельмут, пойми, я…
— Что случилось, Джордан? — Благодушие в голосе Гельмута сменилось неподдельной тревогой. — Сегодня утром ты сама не своя. Может, мне стоит подъехать к тебе и…
— Нет! — отрезала она.
Меньше всего на свете ей хотелось, чтобы Ривз подумал, будто ему удалось выбить ее из колеи. К тому же Гельмуту вовсе не обязательно было видеть фиолетовые круги под ее глазами — след бессонной ночи. Он тут же нагородит черт знает чего. Начнутся идиотские предположения, требования объяснений, отчего это она такая грустная. Ему даже в голову не придет, что ей всего-навсего хочется, чтобы все наконец оставили ее в покое! Зато если прикинуться своенравной и не очень умной бабенкой, можно рассчитывать на полнейшее понимание с его стороны. Почему-то Гельмут воспринимал ее всерьез только в таком качестве.
— Нет-нет, ничего со мной не случилось, — добавила Джордан гораздо мягче, чуть ли не сюсюкая по-детски. — Просто совершенно не представляю, что бы мне надеть сегодня вечером. Ведь мне никогда еще не приходилось позировать перед таким прославленным фотографом, как мистер Грант. — Ее едва не тошнило от жеманной чепухи, которую ей приходилось нести, однако Гельмут принял сказанное невестой за чистую монету. В трубке послышался его снисходительный смех.
— Платья перебирает, — поделился он приглушенным голосом с Ривзом. Ее пальцы, сжимавшие старомодную телефонную трубку, побелели от напряжения. — Душечка, — уверенно продолжил Гельмут, — во всех нарядах ты просто чудо как хороша, но прошу тебя, надень сегодня вечером что-нибудь попроще, как всегда. Мы заедем за тобой около восьми. Напоминаю, мы всего лишь направляемся в «Штадткеллер», а там за последнее время вряд ли что-нибудь сильно изменилось. До скорого. — Он повесил трубку, прежде чем Джордан успела ему что-либо сказать. Это было в его манере: раз Гельмут высказался, значит, и остальным говорить больше не о чем.
Пряча телефон под прилавок, она наконец обратила внимание на рывшуюся в газетах пару американцев из Южной Дакоты. Дама откопала несколько детективов Агаты Кристи и глянцевый журнал «Чувственная женщина». Ее спутник выбрал книжку о Джеймсе Бонде, журнал «Бешеный» и вчерашний номер газеты «Чикаго трибюн». Гремучая смесь из печатной продукции. Век живи — век дивись…
Кое-как промаявшись до конца рабочего дня, Джордан собралась закрывать магазин. Торговля в это время года шла не очень бойко, и все же покупатели время от времени заглядывали. Стоял поздний сентябрь, летний туристский сезон был на исходе. Оставалось дожидаться прилета любителей зимних видов спорта — с наступлением холодов они потоком хлынут через Люцерн. Джордан рассеянно думала об этом, продавая газеты, географические карты и планы достопримечательностей, чтиво в мягкой обложке и журналы. Ей приходилось выслушивать бесконечные стенания и жалобы на то, что во всей Европе катастрофически не хватает пищевого льда, вода противна на вкус и от нее запросто можно заработать расстройство желудка, дороги слишком узки (давно пора настроить магистралей типа американских), а от «иностранцев» за рулем ну просто спасу нет. У продавщицы болезненно замирало сердце, когда в вошедшем клиенте она распознавала соотечественника. Зачастую это означало встречу с таким «букетом» человеческих качеств, как непомерное чванство, хамство, критиканство и невежество на грани дебильности вдобавок.
Ровно в шесть вечера она заперла дверь, повесила на стекло табличку с надписью «ЗАКРЫТО» и опустила штору. Не чуя под собой ног от усталости, Джордан поднялась наверх. У нее оставалось два часа на то, чтобы подготовиться к очередному испытанию, которому предстояло длиться весь вечер. Беда только, что за всю историю никто еще так и не сумел как следует настроиться на пытку.
Она медленно погрузилась в глубокую, узкую ванну. Интересно, как умещается в маленьких европейских ваннах Ривз с его широченными плечами? Наверное, он моется под душем…
Поймав себя на запретной мысли, Джордан раздраженно мотнула головой, чтобы изгнать из нее все воспоминания об этом мужчине, и постаралась думать о своем гардеробе. Так что же все-таки надеть? Мысленно перебрав множество вещей, она в конце концов остановила свой выбор на мягкой шерстяной юбке и свитере. Юбка была удобной, к тому же к ней очень шли черные замшевые ботинки. Такой наряд значительно выиграет, если добавить к нему треугольную клетчатую шаль.
Получилось и в самом деле эффектно. Перебросив шаль через плечо, Джордан перехватила ее на поясе широким золотым ремнем. Концы длинной шали с роскошной бахромой едва не доставали низа юбки. Заурядная лавочница, как обозвал ее Ривз, в мгновение ока превратилась в первоклассную модель. Не женщина, а манифест высокой моды. Что, впрочем, было вовсе не удивительно, поскольку не так давно она обогатила свой гардероб несколькими вещами от Сен-Лорана, купленными в парижском бутике.
Волосы, высвобожденные из тугого пучка, рассыпались по плечам. Оставалось только капнуть на них духами «Норель». Нажав на головку спрея, Джордан окунулась в облако аромата. И одновременно с этим услышала стук в дверь. Второпях схватив свое серое замшевое пальто и сумочку, она быстро спустилась по лестнице.
Джордан распахнула дверь так резко, что задребезжало стекло.
— Привет, милая. Я только что говорил Ривзу о том, как хочу, чтобы ты поселилась со мной в замке, послав к чертям эту жалкую лавчонку с квартирой на чердаке. — Гельмут взял ее за обе руки, очевидно, с целью удостовериться, что его кольцо по-прежнему на месте. — Увы, Ривз, ничего не могу с ней поделать. Другой такой упрямицы на всем белом свете не найти. Наотрез отказывается переезжать ко мне, пока мы не поженимся.
Несмотря на всю решимость хранить ледяное спокойствие, Джордан густо зарделась. Действительно, между нею и Гельмутом уже состоялся решительный разговор на эту тему. Она наотрез отказалась переезжать к нему, объяснив свою непреклонность тем, что хочет до поры сохранять полную независимость. Однако реальная причина была несколько иной:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27