Мальчик случайно попал под огонь…
28
Роман дождался в больнице, когда Скрябина и Сапожникова прооперируют, и только после этого – времени было уже часов восемь – приехал в отдел.
Несмотря на то что «сделали» Румына, настроение было довольно поганым. Четверо лежат в больницах, Джексон неизвестно где. А если еще посчитать Соловьева…
Хороший он командир!
Шилов несколько раз набирал номер Джексона. Его трубка была включена и находилась в зоне действия, но Джексон не отвечал. И что это значит? Готовится крупное дело, и Кальян заставил всех перейти на режим молчания? Или…
Шилов гнал от себя мысли, что с Джексоном случилось самое худшее.
Кстати, оказалось, что дважды звонила Юля. А он и не слышал. Первый раз это было ни раньше ни позже, а именно во время перестрелки с Румыном. Второй – когда ехали в «скорой». Что она хотела сказать? Шилов не стал перезванивать. Не до нее сейчас. Позже. Потом.
Войдя в кабинет, Роман выпил кофе и в очередной раз набрал номер Джексона. То же самое…
Что означало его оборванное сообщение «Груз встречаю вечер.»? Груз встречаю вечером? Или груз встречаю, вечером сообщу? Или еще что-то? С грамматикой у Джексона всегда было неважно, да и SMS-сообщениями он редко пользовался.
Роман позвонил в дежурку ГАИ. Повезло, трубку снял знакомый майор:
– Привет! Шилов, начальник «убойного»… Узнал? Помощь нужна! У моего друга «Лексус» дернули. Не поможешь найти? У него «Навигатор» стоит. Да… Номер машины… Ага… Где? Угол Садовой и Кленовой? Где это? Поселок Тярлево Пушкинского района? Вот видишь, уже в отстойник загнали… Да нет, какой наряд, заявы же еще нет. Сами пока поработаем. Ну все, с меня литр. Хорошо, ящик! Спокойного дежурства!
После этого Роман по прямому телефону соединился с дежуркой главка:
– Дмитрич? Хочу наряд ОМОНа заказать. Что значит «не могу», ты дежурный или кто? С чьего разрешения? Так Громов же отстранен! Кто вместо него? Ни хрена себе! Он здесь?
Шилов положил трубку.
Быстро люди растут! Что ж, посмотрим, как себя поведет временно исполняющий обязанности начальника УУР…
В кабинете Громова сидел Глотов. Подполковник (и когда успел получить?), бывший начальник УБНОНа, бывшая «крыша» наркобарыги Пистона, у которого затаривалась подруга покойного Чибиса. Впрочем, почему бывшая крыша? Разве только если Пистона убили. А иначе ни он не перестал торговать, ни Глотов его крышевать.
Откинувшись на спинку, Глотов покачивался в кожаном кресле и курил, пуская дым в потолок. Модель танка «Т-72», когда-то подаренная Громову на одном оборонном заводе, главного инженера которого зарезали уличные грабители, была передвинута с обычного места на краю стола в середину, прямо напротив Глотова. Видимо, до прихода Шилова Глотов ее рассматривал, решая, оставить, или удалить из кабинета, который он уже считал своим.
– Привет, Шилов, – сказал новый начальник. – Пути господни неисповедимы, правда?
– Это уж точно. Поздравляю.
– Спасибо.
– Быстро тебя назначили.
– Земля круглая. Благодарных людей много. Ты меня только поздравить зашел, или проблемы какие-то?
– Операцию провожу, ОМОН нужен.
– А-а-а, вот в чем дело… – Глотов качнулся в кресле, пустил дым в потолок. – Неси план, дело. Почитаю, приму решение.
Можно было не уточнять, как долго он намерен читать и какое решение будет им принято. Не то чтобы Глотов собирался специально напакостить Шилову – нет, он просто привыкал к власти и ставил новых подчиненных на место.
– Понял. Разрешите идти?
Глотов не заметил иронии, махнул рукой с дымящейся сигаретой:
– Идите.
У двери Шилов обернулся:
– А земля и вправду круглая.
Глотов пожал плечами.
Но когда Шилов ушел, он недолго оставался спокойным.
Тревожно зазвенел аппарат прямой связи с дежурным. Глотов не торопился брать трубку: руководителю не к лицу спешка. Один звонок, третий, пятый.
Он ответил:
– Глотов слушает. Что-о-о-о?! Как убили генерала Бажанова? Где? Почему только сейчас доложили, мать вашу?! Только сейчас опознали? Чем вы там занимаетесь! При чем здесь такси? Так… – Глотов посмотрел на закрытую дверь кабинета. – Найдите мне Шилова. Быстро!
***
Джексон зашел умыться. В доме была и ванная, и горячая вода. Плохо только, что дверь санузла изнутри не запиралась. Прислушавшись к доносящимся звукам – в коридоре Кальян разговаривал по телефону, а его бойцы в комнате резались в карты, – Джексон включил воду и достал из кармана брелок. Теперь можно было не опасаться, что ошибешься и нажмешь не ту кнопку. Он придавил пластмассовый кругляшок пальцем и несколько секунд подержал. Очень хотелось надеяться, что устройство работает.
Выключив воду, Джексон ушел в отведенную им с Лютым комнату. Лютый лежал на топчане и вроде бы спал. Джексон пристроился с другого края, накрылся пледом.
А Кальян продолжал разговаривать по телефону.
– Да… Да… Все по плану. Только не проспите, бойцы невидимого фронта!
В кабинете Большого дома на Литейном, 4, Саблин докладывал генералу Крюкову:
– Он говорит, все по плану.
Крюков выдержал паузу и сурово кивнул:
– Берите «Град» и выдвигайтесь. Теперь все в ваших руках.
– Понял.
– Надеюсь на вас, Антон Сергеевич. Удачи!
Когда Саблин вышел, генерал посмотрел на портрет Дзержинского на стене:
– И не говори ничего под руку!
Железный Феликс, конечно, не отвечал. Но взгляд у него был недовольный.
У себя дома, закончив письмо, Полковник посмотрел на фотографию сына, стоявшую в рамке на столе.
Как же так?
А вот так. Этим и должно было кончиться. Закономерный итог всей его жизни.
Полковник это понимал. И об этом написал в прощальном письме. Он старался быть лаконичным и ограничиваться только фактами. Про Координатора, про приказы, про ликвидации.
Хотелось надеяться, что его исповедь не пропадет даром. Расследованием займется комиссия; и пусть в ней и не окажется честных и непредвзятых людей (их в комиссии не назначают), но попадутся такие, которые заинтересованы свалить Координатора и тех, кто командует им. Если они возьмутся как следует, то сумеют все раскрутить.
Полковник положил письмо в конверт и позвал майора, который ждал на кухне.
– Вопросы по встрече груза есть?
– Никак нет, товарищ полковник.
– Берите людей и езжайте.
– Степан Дмитриевич, это была трагическая случайность… – Гасилов не уставал повторять это всю дорогу от больницы до дома Полковника.
– Калининградская операция…
Гасилов не понял:
– Что?
– Там то же самое получилось. Выполняйте приказ. Об исполнении доложите в Москву по известному вам каналу.
Гасилов замялся, как будто хотел еще что-то сказать, но ушел, так и не сказав ничего.
Глядя на фотографию сына – она была сделана летом, сразу после вступительных экзаменов, и сын улыбался, не подозревая, что жить ему осталось меньше ста дней, – Полковник дождался, когда за майором захлопнется входная дверь. Потом достал из ящика стола пистолет.
Это был девятимиллиметровый «кольт коммандер» с глушителем, который Полковник привез из Афгана и из которого один моджахед пытался продырявить Полковнику голову. В тот раз Полковник оказался сильнее…
Полковник приставил ствол к виску, глубоко вдохнул и, продолжая глядеть на фотографию сына, нажал спуск.
Услышав звук упавшего тела, из коридора заглянул Гасилов – почувствовав при последнем разговоре неладное, он имитировал свой уход и остался дождаться развязки.
Убедившись, что Полковник мертв, Гасилов отыскал прощальное письмо. Прочитал. Что ж, чего-то подобного он и ждал…
С такой бумагой выходить на улицу опасно. Мало ли, что может случиться и к кому она попадет.
Гасилов сжег письмо в туалете, и пепел спустил в унитаз.
***
Джексону удалось задремать.
Когда он проснулся, Лютый уже тоже не спал. Лежал и молча смотрел на него.
– Пойду, покурю, – Джексон поднялся.
В большой комнате три бойца продолжали все так же резаться в карты. Кто-то крупно выигрывал: перед ним лежала кипа мятых банкнот. Кальяна не было видно.
Джексон встал у крыльца, закурил. Ночь была теплой, тихой. Все небо усыпано звездами.
Не прошло полминуты, как вышел Лютый. С независимым видом встал рядом, щелкнул своей зажигалкой.
Постояли, покурили, искоса поглядывая друг на друга. Джексон спросил:
– Как же ты, Гриша, скурвился?
– Да так получилось. А ты?
Джексон усмехнулся:
– Так же примерно.
Больше говорить было не о чем, и пока не появился Кальян, они стояли молча.
Кальян вышел из дома, потягиваясь и широко улыбаясь:
– Ну что, орлы, по коням? Покажем, на что мы способны?
Поехали в микроавтобусе, который, оказывается, все это время ждал своего часа в сарае около дома. За руль сел один из безымянных бойцов. Кальян расстегнул большую спортивную сумку и раздал пистолеты. Оружие было разное, как иностранное, так и отечественное. Джексону достался «ТТ». Может быть, тот же самый, из которого он валил Спеца. Джексон проверил патроны, передернул затвор. Сунул пистолет за ремень. Подумал: если бы его собирались сразу убить, то пистолет бы не дали. Уже хорошо.
– Чем меньше шума, тем лучше, – напомнил Кальян, убирая под сиденье опустевшую сумку.
– А если нашумим? – спросил Гриша. – Приедут менты. А груз тяжелый, его так быстро на машину не перекидаешь.
– Успеем. Мои ребята сейчас на Охте небольшой бой устроят. Все менты туда стянутся. У нас время будет.
– Мы одни будем встречать? Никто под ногами мешаться не станет?
Кальян посмотрел на Джексона, который задал этот вопрос:
– Все продумано. Встречать будут, но в другом месте. А там, куда мы едем, никого нет. В машине около Ладожского вокзала майор Гасилов ждал результатов разведки.
Доложил один из взводных, высокий сухопарый капитан, на котором любая гражданская одежда всегда смотрелась, как с чужого плеча:
– По всему периметру спецназ. Похоже, ФСБ – их прикид. Снимаемся?
– Будем встречать груз, как приказано.
Капитан подумал, что ослышался:
– С «Градом» воевать? Там ребята серьезные.
– Мы тоже не дети. Свяжись с летунами, скажи, нужна вертушка с боекомплектом.
– В центре города?
– Выполняйте приказ.
Капитан отошел от машины. Он участвовал во многих спецоперациях, в том числе, в пресловутой Калининградской, но теперешняя, похоже, грозила превзойти их все своим размахом. Что ж за груз-то такой, если командование готово развязать полномасштабные боевые действия в мирном городе?
Впрочем, все эти вопросы не помешали капитану выйти на связь с вертолетчиками и запросить помощь.
Поддержка была обещана. Дежурный, выдавая Шилову автомат, усмехнулся:
– Ты чего, в Ирак собрался на ночь глядя?
– Типа того.
– Тебя, кстати, только что Глотов искал.
– Перебьется.
– Бажанова убили. Еще днем, в каком-то такси. Сначала думали, простая мокруха, местное РУВД само справится, а потом ксиву нашли. Сейчас такая паника начнется.
– Не сомневаюсь. Скажи Глотову, что я поехал на место. Работать по горячим следам. Если он меня там не найдет, значит, я уже по следу иду. Пока, Дмитрич!
Когда Шилов садился в машину, зазвонил телефон. Он подумал, что это, может быть, Джексон, наконец проявился. Но на дисплее высвечивался номер Глотова.
– Абонент не отвечает, потому что не хочет. Не надо оставлять свои сообщения, – сказал ему Шилов и, секунду понаслаждавшись растерянной тишиной, дал отбой.
Больше Глотов не позвонил.
Из главка Шилов поехал домой.
Ехал и думал: а может, не надо? Придется объясняться с Юлей. Она будет задавать много вопросов и, что бы он ни ответил, все равно не поймет. Не захочет понять.
Но объясняться с ней не пришлось. В квартире был выключен свет, на зеркале висела записка: «Я ушла». Ее вещей на вешалке не было. Как не было и еще чего-то, нематериального, что создавало дома ее присутствие.
Шилов молча снял записку с зеркала, поискал, куда ее положить, и пристроил на полку с расческами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
28
Роман дождался в больнице, когда Скрябина и Сапожникова прооперируют, и только после этого – времени было уже часов восемь – приехал в отдел.
Несмотря на то что «сделали» Румына, настроение было довольно поганым. Четверо лежат в больницах, Джексон неизвестно где. А если еще посчитать Соловьева…
Хороший он командир!
Шилов несколько раз набирал номер Джексона. Его трубка была включена и находилась в зоне действия, но Джексон не отвечал. И что это значит? Готовится крупное дело, и Кальян заставил всех перейти на режим молчания? Или…
Шилов гнал от себя мысли, что с Джексоном случилось самое худшее.
Кстати, оказалось, что дважды звонила Юля. А он и не слышал. Первый раз это было ни раньше ни позже, а именно во время перестрелки с Румыном. Второй – когда ехали в «скорой». Что она хотела сказать? Шилов не стал перезванивать. Не до нее сейчас. Позже. Потом.
Войдя в кабинет, Роман выпил кофе и в очередной раз набрал номер Джексона. То же самое…
Что означало его оборванное сообщение «Груз встречаю вечер.»? Груз встречаю вечером? Или груз встречаю, вечером сообщу? Или еще что-то? С грамматикой у Джексона всегда было неважно, да и SMS-сообщениями он редко пользовался.
Роман позвонил в дежурку ГАИ. Повезло, трубку снял знакомый майор:
– Привет! Шилов, начальник «убойного»… Узнал? Помощь нужна! У моего друга «Лексус» дернули. Не поможешь найти? У него «Навигатор» стоит. Да… Номер машины… Ага… Где? Угол Садовой и Кленовой? Где это? Поселок Тярлево Пушкинского района? Вот видишь, уже в отстойник загнали… Да нет, какой наряд, заявы же еще нет. Сами пока поработаем. Ну все, с меня литр. Хорошо, ящик! Спокойного дежурства!
После этого Роман по прямому телефону соединился с дежуркой главка:
– Дмитрич? Хочу наряд ОМОНа заказать. Что значит «не могу», ты дежурный или кто? С чьего разрешения? Так Громов же отстранен! Кто вместо него? Ни хрена себе! Он здесь?
Шилов положил трубку.
Быстро люди растут! Что ж, посмотрим, как себя поведет временно исполняющий обязанности начальника УУР…
В кабинете Громова сидел Глотов. Подполковник (и когда успел получить?), бывший начальник УБНОНа, бывшая «крыша» наркобарыги Пистона, у которого затаривалась подруга покойного Чибиса. Впрочем, почему бывшая крыша? Разве только если Пистона убили. А иначе ни он не перестал торговать, ни Глотов его крышевать.
Откинувшись на спинку, Глотов покачивался в кожаном кресле и курил, пуская дым в потолок. Модель танка «Т-72», когда-то подаренная Громову на одном оборонном заводе, главного инженера которого зарезали уличные грабители, была передвинута с обычного места на краю стола в середину, прямо напротив Глотова. Видимо, до прихода Шилова Глотов ее рассматривал, решая, оставить, или удалить из кабинета, который он уже считал своим.
– Привет, Шилов, – сказал новый начальник. – Пути господни неисповедимы, правда?
– Это уж точно. Поздравляю.
– Спасибо.
– Быстро тебя назначили.
– Земля круглая. Благодарных людей много. Ты меня только поздравить зашел, или проблемы какие-то?
– Операцию провожу, ОМОН нужен.
– А-а-а, вот в чем дело… – Глотов качнулся в кресле, пустил дым в потолок. – Неси план, дело. Почитаю, приму решение.
Можно было не уточнять, как долго он намерен читать и какое решение будет им принято. Не то чтобы Глотов собирался специально напакостить Шилову – нет, он просто привыкал к власти и ставил новых подчиненных на место.
– Понял. Разрешите идти?
Глотов не заметил иронии, махнул рукой с дымящейся сигаретой:
– Идите.
У двери Шилов обернулся:
– А земля и вправду круглая.
Глотов пожал плечами.
Но когда Шилов ушел, он недолго оставался спокойным.
Тревожно зазвенел аппарат прямой связи с дежурным. Глотов не торопился брать трубку: руководителю не к лицу спешка. Один звонок, третий, пятый.
Он ответил:
– Глотов слушает. Что-о-о-о?! Как убили генерала Бажанова? Где? Почему только сейчас доложили, мать вашу?! Только сейчас опознали? Чем вы там занимаетесь! При чем здесь такси? Так… – Глотов посмотрел на закрытую дверь кабинета. – Найдите мне Шилова. Быстро!
***
Джексон зашел умыться. В доме была и ванная, и горячая вода. Плохо только, что дверь санузла изнутри не запиралась. Прислушавшись к доносящимся звукам – в коридоре Кальян разговаривал по телефону, а его бойцы в комнате резались в карты, – Джексон включил воду и достал из кармана брелок. Теперь можно было не опасаться, что ошибешься и нажмешь не ту кнопку. Он придавил пластмассовый кругляшок пальцем и несколько секунд подержал. Очень хотелось надеяться, что устройство работает.
Выключив воду, Джексон ушел в отведенную им с Лютым комнату. Лютый лежал на топчане и вроде бы спал. Джексон пристроился с другого края, накрылся пледом.
А Кальян продолжал разговаривать по телефону.
– Да… Да… Все по плану. Только не проспите, бойцы невидимого фронта!
В кабинете Большого дома на Литейном, 4, Саблин докладывал генералу Крюкову:
– Он говорит, все по плану.
Крюков выдержал паузу и сурово кивнул:
– Берите «Град» и выдвигайтесь. Теперь все в ваших руках.
– Понял.
– Надеюсь на вас, Антон Сергеевич. Удачи!
Когда Саблин вышел, генерал посмотрел на портрет Дзержинского на стене:
– И не говори ничего под руку!
Железный Феликс, конечно, не отвечал. Но взгляд у него был недовольный.
У себя дома, закончив письмо, Полковник посмотрел на фотографию сына, стоявшую в рамке на столе.
Как же так?
А вот так. Этим и должно было кончиться. Закономерный итог всей его жизни.
Полковник это понимал. И об этом написал в прощальном письме. Он старался быть лаконичным и ограничиваться только фактами. Про Координатора, про приказы, про ликвидации.
Хотелось надеяться, что его исповедь не пропадет даром. Расследованием займется комиссия; и пусть в ней и не окажется честных и непредвзятых людей (их в комиссии не назначают), но попадутся такие, которые заинтересованы свалить Координатора и тех, кто командует им. Если они возьмутся как следует, то сумеют все раскрутить.
Полковник положил письмо в конверт и позвал майора, который ждал на кухне.
– Вопросы по встрече груза есть?
– Никак нет, товарищ полковник.
– Берите людей и езжайте.
– Степан Дмитриевич, это была трагическая случайность… – Гасилов не уставал повторять это всю дорогу от больницы до дома Полковника.
– Калининградская операция…
Гасилов не понял:
– Что?
– Там то же самое получилось. Выполняйте приказ. Об исполнении доложите в Москву по известному вам каналу.
Гасилов замялся, как будто хотел еще что-то сказать, но ушел, так и не сказав ничего.
Глядя на фотографию сына – она была сделана летом, сразу после вступительных экзаменов, и сын улыбался, не подозревая, что жить ему осталось меньше ста дней, – Полковник дождался, когда за майором захлопнется входная дверь. Потом достал из ящика стола пистолет.
Это был девятимиллиметровый «кольт коммандер» с глушителем, который Полковник привез из Афгана и из которого один моджахед пытался продырявить Полковнику голову. В тот раз Полковник оказался сильнее…
Полковник приставил ствол к виску, глубоко вдохнул и, продолжая глядеть на фотографию сына, нажал спуск.
Услышав звук упавшего тела, из коридора заглянул Гасилов – почувствовав при последнем разговоре неладное, он имитировал свой уход и остался дождаться развязки.
Убедившись, что Полковник мертв, Гасилов отыскал прощальное письмо. Прочитал. Что ж, чего-то подобного он и ждал…
С такой бумагой выходить на улицу опасно. Мало ли, что может случиться и к кому она попадет.
Гасилов сжег письмо в туалете, и пепел спустил в унитаз.
***
Джексону удалось задремать.
Когда он проснулся, Лютый уже тоже не спал. Лежал и молча смотрел на него.
– Пойду, покурю, – Джексон поднялся.
В большой комнате три бойца продолжали все так же резаться в карты. Кто-то крупно выигрывал: перед ним лежала кипа мятых банкнот. Кальяна не было видно.
Джексон встал у крыльца, закурил. Ночь была теплой, тихой. Все небо усыпано звездами.
Не прошло полминуты, как вышел Лютый. С независимым видом встал рядом, щелкнул своей зажигалкой.
Постояли, покурили, искоса поглядывая друг на друга. Джексон спросил:
– Как же ты, Гриша, скурвился?
– Да так получилось. А ты?
Джексон усмехнулся:
– Так же примерно.
Больше говорить было не о чем, и пока не появился Кальян, они стояли молча.
Кальян вышел из дома, потягиваясь и широко улыбаясь:
– Ну что, орлы, по коням? Покажем, на что мы способны?
Поехали в микроавтобусе, который, оказывается, все это время ждал своего часа в сарае около дома. За руль сел один из безымянных бойцов. Кальян расстегнул большую спортивную сумку и раздал пистолеты. Оружие было разное, как иностранное, так и отечественное. Джексону достался «ТТ». Может быть, тот же самый, из которого он валил Спеца. Джексон проверил патроны, передернул затвор. Сунул пистолет за ремень. Подумал: если бы его собирались сразу убить, то пистолет бы не дали. Уже хорошо.
– Чем меньше шума, тем лучше, – напомнил Кальян, убирая под сиденье опустевшую сумку.
– А если нашумим? – спросил Гриша. – Приедут менты. А груз тяжелый, его так быстро на машину не перекидаешь.
– Успеем. Мои ребята сейчас на Охте небольшой бой устроят. Все менты туда стянутся. У нас время будет.
– Мы одни будем встречать? Никто под ногами мешаться не станет?
Кальян посмотрел на Джексона, который задал этот вопрос:
– Все продумано. Встречать будут, но в другом месте. А там, куда мы едем, никого нет. В машине около Ладожского вокзала майор Гасилов ждал результатов разведки.
Доложил один из взводных, высокий сухопарый капитан, на котором любая гражданская одежда всегда смотрелась, как с чужого плеча:
– По всему периметру спецназ. Похоже, ФСБ – их прикид. Снимаемся?
– Будем встречать груз, как приказано.
Капитан подумал, что ослышался:
– С «Градом» воевать? Там ребята серьезные.
– Мы тоже не дети. Свяжись с летунами, скажи, нужна вертушка с боекомплектом.
– В центре города?
– Выполняйте приказ.
Капитан отошел от машины. Он участвовал во многих спецоперациях, в том числе, в пресловутой Калининградской, но теперешняя, похоже, грозила превзойти их все своим размахом. Что ж за груз-то такой, если командование готово развязать полномасштабные боевые действия в мирном городе?
Впрочем, все эти вопросы не помешали капитану выйти на связь с вертолетчиками и запросить помощь.
Поддержка была обещана. Дежурный, выдавая Шилову автомат, усмехнулся:
– Ты чего, в Ирак собрался на ночь глядя?
– Типа того.
– Тебя, кстати, только что Глотов искал.
– Перебьется.
– Бажанова убили. Еще днем, в каком-то такси. Сначала думали, простая мокруха, местное РУВД само справится, а потом ксиву нашли. Сейчас такая паника начнется.
– Не сомневаюсь. Скажи Глотову, что я поехал на место. Работать по горячим следам. Если он меня там не найдет, значит, я уже по следу иду. Пока, Дмитрич!
Когда Шилов садился в машину, зазвонил телефон. Он подумал, что это, может быть, Джексон, наконец проявился. Но на дисплее высвечивался номер Глотова.
– Абонент не отвечает, потому что не хочет. Не надо оставлять свои сообщения, – сказал ему Шилов и, секунду понаслаждавшись растерянной тишиной, дал отбой.
Больше Глотов не позвонил.
Из главка Шилов поехал домой.
Ехал и думал: а может, не надо? Придется объясняться с Юлей. Она будет задавать много вопросов и, что бы он ни ответил, все равно не поймет. Не захочет понять.
Но объясняться с ней не пришлось. В квартире был выключен свет, на зеркале висела записка: «Я ушла». Ее вещей на вешалке не было. Как не было и еще чего-то, нематериального, что создавало дома ее присутствие.
Шилов молча снял записку с зеркала, поискал, куда ее положить, и пристроил на полку с расческами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42