— Чак? А, да, Паркер, вы хотите сказать.
Она пожала плечами:
— Он иногда называет себя Чак Виллис. И я думаю о нем именно как о Чаке Виллисе.
— Как вы можете видеть, — ответил он с улыбкой, — под любым именем Чак меня не съел.
— Надеюсь, вы не оставили его в живых, — предположила она. — Никому не пожелаю такого врага.
— В этом плане нечего бояться.
Она удивленно медленно покачала головой:
— В вас больше мужества, нежели можно судить по внешности, Огюст. Огюст?.. У вас нет лучшего имени?
— Извините, только одно это.
— Слишком нелепо звать вас Огюстом. Имя Огги для вас тоже не годится.
— Это второстепенная проблема, — возразил он, испытывая раздражение, оттого что она находит его имя нелепым. — Предлагаю пока оставить то имя, какое есть. Статуэтка у меня.
— Я просто не могу поверить! Вы и в самом деле убили Чака и отобрали статуэтку? А как относительно второго, приятеля Чака?
— Обоих. Вопрос закрыт. Прошлое меня не интересует. Меня больше заботит ближайшее будущее. Мне бы хотелось познакомиться с вашим отцом.
— Я знаю, вы хотите продать ему статуэтку. Двадцать пять тысяч?
— Возможно, и нет. Возможно, он сделает для меня кое-что более ценное.
— Как например? — Она сразу насторожилась.
Он тщательно подбирал слова.
— В некотором смысле, — пояснил он, — я нахожусь в стране нелегально. Моя виза выдана на короткий срок и действительна только для Вашингтона. А я хотел бы остаться в этой стране, и поэтому мне нужны документы. Ваш отец влиятельный и богатый человек. Не будет невероятным предположить, что среди его многочисленных знакомых имеется и тот, кто может снабдить меня необходимыми фальшивыми документами.
— Не знаю, сможет ли он помочь вам. И если сможет, это все, чего вы хотите?
— Вдобавок еще одно маленькое дельце. У меня имеется довольно значительная сумма наличными в американской валюте. Я бы предпочел не носить ее с собой. Ваш отец мог бы помочь мне поместить деньги в банк или в какое-либо другое хранилище.
— Как велика сумма?
— Еще не пересчитывал, но, полагаю, где-то около ста тысяч долларов. Ее глаза расширились.
— Боже мой! Вы отобрали эту сумму тоже у Чака?
— Если вы имеете в виду, его ли это деньги, то нет. Деньги не его.
— Хорошо. Что-нибудь еще?
— Еще одно совсем мелкое дело. Я не заказывал номер и не могу здесь получить комнату.
— Посмотрю, что смогу сделать. Она подошла к телефону, довольно долго с кем-то говорила и наконец повесила трубку. Потом повернулась к Менло:
— Все устроено. Номер выходит окнами на другую сторону отеля. Нет вида на океан. Но тем не менее это номер. Я сказала им, что вас зовут Джон Огюст. Это пойдет?
— Великолепно.
— Моего отца сейчас нет в Майами, но я ему позвоню. И завтра днем он будет уже здесь. Вы сами сможете ему подробно изложить свои пожелания. А я скажу лишь, что Чак Виллис мертв и что статуэтка у кого-то другого, кто хочет ее продать.
— Очень хорошо. — Менло поднялся на ноги. — Я вас искренне благодарю.
— Куда вы собрались? — Она казалась недовольной. — Вы по уши в делах, не так ли?
— Я долго путешествовал, дорогая леди. Мне бы хотелось принять душ, отдохнуть и переодеться. Я хотел бы попросить вас отобедать со мной этим вечером, позволить сделать жест благодарности за вашу помощь.
— Вы странный человек, — сказала она.
— Восемь часов? Это приемлемо?
— Почему бы и нет?! Он поклонился:
— В таком случае, до встречи. Она проводила его. Даже без обуви она была на целых два дюйма выше его. Открыла дверь и продолжала держаться за ручку.
— Вы даже не пытались поцеловать меня.
Менло удивился. Действительно, она удостоила его своим расположением в отеле Вашингтона, но тогда он считал, что все произошло оттого, что ее отверг Паркер. Может ли статься, что она действительно находит его привлекательным?! Он был ниже ее ростом, совершенно неприлично перебравшим в весе и, вероятно, лет на двадцать старше.
Но это не из-за денег. Она и так богата. Удивленный и не вполне уверенный в том, как понимать ее слова, он ответил:
— Вы должны меня простить. Я, как уже сказал, много путешествовал. Я, в некотором смысле, устал. Кроме того, должен признаться, мозги у меня заняты собственными проблемами. Вечером, уверяю вас, вы найдете меня более галантным.
— Вечером вы обязательно расскажете, как одержали: верх над Чаком. Я должна это услышать!
— С удовольствием.
— Тогда до вечера.
Он с поклоном вышел, спустился на лифте в холл отеля. Не стал подходить к тому же самому администратору, а обратился к другому, назвавшись Джоном Огюстом. Имя это сгодится не хуже любого другого. Администратор передал ему ключ, посыльный отправился забрать его багаж.
Сначала он хотел принять ванну. Но едва посыльный покинул номер, понял, что не может больше справляться со своим любопытством. Какова точная сумма денег в его чемодане?
Когда он открыл чемодан на кровати, во все стороны посыпались купюры. Сотенные, пятидесятидолларовые. Некоторые — двадцатидолларовые. С волнением в груди, словно стоял слишком близко к краю пропасти и смотрел в глубину, он сел на кровать и принялся считать. Вес его тела продавил матрацы, и чемодан съехал набок.
В результате на кровать пролился еще один небольшой дождь купюр.
Он превратил счет денег в своеобразную игру.
Во-первых, разделил купюры на три кучки в зависимости от достоинства. Затем, начав с сотенных, стал складывать в пачки по двадцать пять купюр.
Семьсот пятьдесят три сотенные купюры.
Четыреста двадцать две пятидесятидолларовые купюры.
И сто семьдесят четыре двадцатки.
Девяносто девять тысяч восемьсот восемьдесят долларов.
$ 99880. Девять, девять, восемь-восемь, ноль.
В валюте родной страны это составляло три миллиона сто девяносто шесть тысяч сто шестьдесят котеров.
О! Более того! В бумажнике оказалось восемьсот пятьдесят три доллара. Еще пятьсот было в кармане пиджака. В ходе поездки до Майами он истратил приблизительно около ста долларов.
Итого. Сто одна тысяча триста тридцать три доллара.
Он весело пел под душем. По-английски.
Глава 5
На следующий день на пляже его разбудил человек похоронного вида в темном, спросивший, не он ли мистер Джон Огюст.
Он открыл глаза, но, ослепленный солнцем, тут же их закрыл. Он увидел только черный силуэт, склонившийся над ним и загораживающий часть неба.
— Мистер Джон Огюст? Это какая-то ошибка. Меня зовут Огюст Менло.
— Сходство...
— Нет!
Он сел, резко выпрямившись, нисколько не уверенный, произнес ли эти слова вслух или только про себя. Но человек похоронного вида в черном по-прежнему стоял, наклонившись, и терпеливо ожидал ответа. Посреди буйства цветов он выглядел как чье-то странное представление о шутке.
— Да, я Джон Огюст, — сказал Менло.
— Вас просят подойти к внутреннему телефону, сэр. У голубого входа, телефон номер три.
— Благодарю вас.
Странный человек откланялся. На ногах его были до блеска отполированные черные ботинки, утопавшие в песке при каждом шаге. Он шел медленно и осторожно и выглядел как ангел смерти. Менло поднялся с надувного матраца и последовал за ним.
Это было в понедельник днем. Немного раньше трех часов. Пляж отеля битком набит людьми. Все въехавшие в номера вчера уже на пляже да еще плюс те, кто остался в отеле с прошлой недели. Менло пришлось пробираться между ними, чтобы добраться до телефона.
На нем были каштанового цвета плавки боксерского фасона. Он знал, что выглядел нелепо, примерно так же, как и половина мужчин на пляже. Кожа его покраснела от солнца. Даже совсем неплохо, что его разбудили. Еще немного, и он бы получил болезненные ожоги. Завтра придется приобрести какие-нибудь лосьоны для загара, запах которых он повсюду ощущал на пляже.
Он уже начинал чувствовать себя как дома. Солнце и тепло. Надувной матрац, на котором можно лежать. И время от времени красивые девушки в узеньких белых купальниках, на которых можно посмотреть. Плюс, конечно, одна красивая девушка, с которой можно ложиться в постель. После прошлой ночи с Бет Харроу этот день сна, тепла и неги был больше, чем просто роскошь. Он был необходим. Между ними разница в двадцать лет. И приблизительно к часу ночи это стало сказываться. Он улыбнулся сам себе, увязая в песке на пути к отелю. Какой отличный способ сбросить вес! А?.. Выгонять днем с потом под жарким солнцем. И ночью под холодными простынями.
Телефоны находились слева от голубого входа. Их было пять в ряд, висящих на стене между звуконепроницаемыми перегородками, выступавшими, как шоры на глазах лошади. Менло подошел к телефону номер три и поднял трубку:
— Огюст слушает.
— Это Ральф Харроу.
— А, мистер Харроу!
— Мне сообщили, что вы хотите кое-что показать. Если вам удобно, то можете сделать это сейчас. Верхний этаж, номер “Д”.
— Принести?.. — Не так быстро, подумал Менло. — Ах, извините. Вещь не вполне готова для показа. Еще не вполне. Но возможно, я мог бы подойти и обсудить с вами ситуацию? Через час.
После очень короткой паузы Харроу ответил:
— Отлично, через час.
— Я с нетерпением ожидаю встречи с вами, — сказал Менло, но Харроу уже повесил трубку. Менло тоже положил трубку на рычаг и улыбнулся ей. Принести статуэтку?.. Неужели Харроу собирается получить ее обманным путем, не заплатив?!.
В голову пришла неприятная мысль. Это могло быть причиной, что его дочь так вольна в дарении своих прелестей. Чтобы заглушить его подозрения и ослабить его хитрость...
Но использует ли отец даже в Соединенных Штатах свою дочь подобным образом?..
Ему хотелось бы знать наверняка, что увидела в нем Бет. Он не был молод или красив. Он только богат. Но она тоже богата.
Он не мог этого понять. Он был благодарен, ей, он не отказался бы от этого. Но не мог это понять.
Он отошел от телефонов и прошел через голубой вход, представлявший собой выложенную голубой плиткой дорожку, окруженную прохладными зеленоватого цвета бассейнами, полными маленьких рыбок, со всех сторон огороженными высокими и широкими барьерами голубого цвета. Пройдя через вход, он оказался в задней части отеля с тремя лифтами для удобства приходивших с пляжа. Менло поднялся на седьмой этаж, прошел казавшимися бесконечными коридорами в свой номер. Ему уже вернули темный костюм хорошо вычищенным и отутюженным. Так же как и выстиранные сорочки из прачечной. Новые носки и белье, купленные в магазине отеля этим утром вместе с каштанового цвета плавками, сложены в бельевом ящике шкафа. Он принял душ, оделся, проверил, заперт ли полный денег чемодан, лежащий на гардеробе, не пытались ли открыть гардероб и чемодан, и только потом покинул номер.
Выходя из лифта, поинтересовался у лифтера, как пройти в номер “Д”. Ему посоветовали держаться правой стороны. Он так и поступил. Холлы на этом этаже выдержаны в пастельных тонах, гораздо менее ярких, чем на плебейских, внизу. И гораздо спокойнее по тону. Он долго шел, прежде чем обнаружил дверь с буквой “С”. Повернув по коридору, подошел к номеру “Д”.
На стук Менло дверь открыл джентльмен средних лет, который не мог быть никем иным, кроме как американским бизнесменом. Или, возможно, шведским, швейцарским или скандинавским, но в любом случае — капиталистическим бизнесменом.
— Мистер Менло? — спросил он.
— В данный момент меня зовут Огюст. Джон Огюст. Вы Ральф Харроу?
— Да. Входите.
У дочери на двенадцатом этаже номер состоял из двух комнат. Сколько комнат имелось в этом номере, можно было только догадываться. Харроу провел его через фойе в большую гостиную. Прямо перед ним французские двери выходили на террасу. Двери по обе стороны вели в иные части апартаментов.
— Садитесь, — предложил Харроу. — Выпьете?
— Может быть, виски... И воды.
— Отлично.
Длинный диван в центре комнаты обшит белой кожей. Кофейный столик с мраморной столешницей, стоявший возле дивана, покрыт американскими журналами в ярких обложках, разложенными со вкусом веером так, чтобы можно было прочесть название каждого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21