Выходит на перрон, молча достает «сабониса», всасывает ее в три глотка, падает на свои вещи и засыпает... Народ, в принципе, не удивился. С кем не бывает? Дорога дальняя, расслабиться надо... Через часок-другой мужик просыпается, достает из рюкзака такой же флакон, вливает в глотку и опять вырубается. Ну, подобное поведение уже вызвало в народе некоторый интерес...
— Немудрено, — согласился Рыбаков, усаживаясь рядом с Кабанычем на врытую у калитки скамеечку.
— Отдохнув еще чуток, — продолжил Горыныч, — он просыпается, достает третью бутылку, выпивает и снова заплющивает рожу... Тут, конечно, все в ауте. Такого отдыха еще никто не видел... Сидим, ждем, когда он опять проснется... Долго ждать не пришлось. Где-то в шесть вечера он продирает глазенки и начинает шарить ручонкой по рюкзаку. Ну, тут один мой товарищ не выдержал и говорит — «Слышь, мужик, ты б хоть палатку, блин, поставил... А то ночь скоро, дождик собирается. Промокнешь, заболеешь потом...». На что чувак тот и отвечает — «Какая палатка, на хрен? Веришь, нет, — покурить некогда!»...
— Силен, — восхитился Ортопед.
— Со Стоматологом тоже был случай, — Кабаныч прикурил длинную душистую сигару и с удовольствием выпустил клуб сизого дыма. — Летел на своем «мерине»* Мерин — седан или универсал Mercedes (жарг.).] и гаишника не заметил. Зацепил правым крылом, тот в кусты улетел. Стоматолог затормозил, нашел тело, пульс пощупал — типа, нету. Дохлый, значитца... Надо что-то делать! — Браток махнул сигарой. — А там кладбище неподалеку. Ну, бросил трупера в багажник, подвез к воротам, нашел сторожа, сунул, блин, штуку бакинских, тот и согласился прикопать... Стоматолог жмура выгрузил и уехал спокойно, по делам своим. Через час обратно едет... А мусор-то, оказывается, не помер, а бухой был в сосиску. Когда его сторож в яму сбросил и землицей присыпал, он продышался, замерз и наружу выполз. И аккурат опять на шоссе, под колеса Стоматологу. Ну, тут, блин, тот чуть умом не тронулся... «Кладбище домашних животных», часть третья. Мусор-зомби! И опять его крылом зацепило, на этот раз — не правым, а левым... Стоматолог снова — тело в багажник и на кладбище. Сторожу в дыню дал, приказал на этот раз как следует уже закопать, сунул еще пятьсот баксов и свинтил... Кладбищенский мента в ту же яму сунул, сверху на всякий случай кирпичей навалил... Но это еще не финал. Там, блин, поблизости пост гаишный был... Мусора-то и заинтересовались, что это мерс на погост среди ночи зачастил. Один и пошел. Типа, проверить. Бродил, бродил, пока на сторожа не наткнулся. Тот как раз по аллее топал. Мент к нему сзади пристроился, тук-тук по плечу... Хотел, видать, про Стоматолога спросить, однако не успел. Сторож повернулся, мусора в форме увидел, да ка-а-ак даст ему лопатой по башке... «Когда ж ты, сволочь, угомонишься-то?!» — орет...
Братки мстительно заржали.
— Это всё зело поучительно, — изрек Денис после окончания всеобщего веселья, вызванного рассказом Кабаныча. — Но мы сюда, вроде, не байки травить приехали...
* * *
Встреча опера Плодожорова и коммерсанта Кугельмана, посвященная вопросу продолжения найма первого вторым, проходила в задрипанном кафе на той же улице Чайковского, где располагалось здание ОРБ.
Захар Сосунович прибыл первым, взял себе кофе и двести граммов дрянной водки «Сыдорчук», возглавлявшей выпускаемую принадлежащим семейству городского прокурора заводом серию спиртосодержащих жидкостей «Замечательные личности Петербурга», в теоретически одноразовом белом пластиковом стаканчике, на краю которого уже имелись отпечатки чьих-то зубов и розовела смазанная помада, и устроился за пустующим угловым столиком.
Все остальные места были заняты завсегдатаями, часть из которых уже пребывала в состоянии «салат вернется, ты только жди...».
Хрипло орала старая магнитола, исторгая из своих дребезжащих недр немузыкальные вопли звезд отечественной эстрады, сидевшие за спиной Плодожорова грузчики из универсама по соседству громко кляли питие портвейна с утра, по причине чего сложно было проводить наступивший день разнообразно, замызганный донельзя субъект втолковывал официантке, что, если человек может лежать на полу, ни за что не держась, то он еще не пьян, и тыкал пальцем в товарища, перегородившего проход к стойке, а за ближайшим к оперативнику столиком спал коротко стриженый здоровяк, уронив круглую голову на грудь и изредка всхрапывая.
Появившийся в дверях Абрам Мульевич презрительно скривился, обозрев наличествовавший контингент, пробрался к столику Плодожорова и принялся выговаривать майору за назначение встречи в столь неподобающем месте.
Захар минуты три молча слушал стенания Кугельмана, но затем не сдержался и резко оборвал картавого коммерсанта:
— Абрам, заткнитесь. Если вам очень хочется, чтобы нас срисовали, и ваша сделка провалилась бы, то мы можем встречаться хоть в Смольном. Или на Литейном. Эфэсбэшники будут счастливы... Им никуда ехать не надо будет.
— Захар Сосунович, да что вы говорите такое? — тихонько взвизгнул Кугельман. — Я просто не привык к подобным заведениям, как это... Поймите меня правильно!
— Я вас правильно понимаю, — Плодожоров сделал глоток водки и закусил приложенным к кофе кусочком сахара. — Вы узнали место передачи товара?
— Нет.
— Почему?
— Он сказал, — Абрам Мульевич понизил голос, — что назовет место только за час до встречи.
— Это плохо, — майор побарабанил пальцами по грязной столешнице. — Как же мы его обложить должны?
— Я не знаю. Это ваша работа, Захар Сосунович, — Кугельман капризно выпятил нижнюю губу. — За это я вам и плачу...
Плодожоров пошевелил бровями, изображая напряженную работу мысли.
Он понимал, что жадный и недоверчивый Абраша сказал ему далеко не всё, что касалось предстоящей передачи неизвестного оперу товара на сумку с деньгами. Единственно, что было точно известно, так это габариты товара — ящик размером с небольшой холодильник и весом около центнера. Очень похожий на контейнер с ядерными материалами, как совершенно правильно сообразил Плодожоров.
Такой на себе не попрешь и в людном месте не передашь.
Не кейс с наркотой, чай...
Для транспортировки товара требовалась машина и скрытое от посторонних глаз место сделки.
Именно из этих нехитрых исходных данных Плодожоров и сделал вывод о том, что Кугельмана обязательно куда-то пригласят. Скорее всего, в квартиру или в загородный дом, где хранится товар.
Когда нужный коммерсанту предмет будет забран и увезен, в дело должны будут вступить Захар и компания, дабы вернуть Абраму Мульевичу выплаченные деньги. За возврат сумки с валютой Плодожорову было обещано пятьдесят тысяч долларов, из которых он оплачивал услуги тех, кого вздумает пригласить в качестве команды поддержки.
В общем, нормальная «разводка» с участием бравых правоохранителей, коих за годы реформ случалось великое множество.
Захар уже участвовал в подобных мероприятиях и прекрасно знал, что, даже в случае провала, ему и его коллегам ничего не грозит. Городская прокуратура, как водится, не найдет состава преступления и встанет на защиту чести мундира, а руководство ОРБ задним числом подмахнет десяток бумажек, из которых будет явно следовать, что майор со товарищи находился при исполнении служебных обязанностей и расследовал деятельность организованной преступной группы. Что и завершилось блестящим захватом членов ОПГ с поличным.
Конечно, требовалось поделиться выручкой с руководством, но это было не к спеху.
— Когда будет аванс? — в лоб осведомился Плодожоров, пока еще не получивший ни копейки.
— Скоро, — на лбу Кугельмана выступили бисеринки пота.
— Я так не могу работать, — Захар сделал вид, что собирается встать и уйти. — Мне нечем заплатить моим товарищам... А в одиночку я не справлюсь.
— Подождите, — голос коммерсанта задрожал. — Сколько надо?
— Половину, — выдохнул майор.
— Вы меня разорите! — возмутился Абрам Мульевич.
Здоровяк за соседним столиком вздрогнул и захрапел.
— Да тише вы! — шикнул Плодожоров. — Не в синагоге! Вы хотите, чтобы всё гладко прошло?
— Хочу, — Кугельман опустил нос долу.
— Ну, тогда платите... Мы с вами уже три недели трём неизвестно что, вы подтверждаете мне, что надо людей собирать и готовить, а финансирование на нуле. За вас, кстати, поручился очень уважаемый человек, — напомнил оперативник ОРБ, имея в виду Быстренкова, на которого Кугельман вышел через брата жены Владлена Марксеновича и который переключил надоедливого иудея на Плодожорова, приказав сделать для Абраши то, что тот хочет, но больше чтоб он не доставал полковника телефонными звонками. — Я могу ему сказать, что вы не оправдываете его высокого доверия...
— Не надо так говорить! — перепугался коммерсант, которому брат жены зачем-то поведал абсолютно фантастическую и дикую историю о том, как Быстренков, якобы, лично до смерти забил в камере внутреннего изолятора РУБОПиКа одного некрупного бизнесмена вместе с водителем и секретарем последнего, попытавшихся обмануть грозного полковника.
— Тогда платите, — повторил Плодожоров.
— Захар Сосунович, а можно частями? — на горле Кугельмана сидела огромная бестелесная жаба и душила, душила, душила...
— Можно. Но половину — вперед, — рыкнул майор, чувствуя, что Абрам Мульевич близок к тому, чтобы сломаться. — Двадцать пять штук. Зелененьких полновесных долларей...
Здоровяк-сосед что-то промычал во сне и пошевелился, отчего стул под ним скрипнул и угрожающе затрясся.
— Но половина от половины — это двенадцать пятьсот! — Вскинулся жадный Кугельман.
— А кто говорил о половине от половины? — съязвил Плодожоров. — Я не говорил, этот, — оперативник кивнул на здоровяка, — тоже...
— Но... — коммерсант пошел красными пятнами.
— Без «но»! Слышь, ты! — Опер наклонился вперед, так что его лицо оказалось в тридцати сантиметрах от испуганной физиономии Абрама. — Я тебе не сявка какая-то, а майор ОРБ! Ты понял?
— П-п-понял, — промямлил Кугельман.
— Вот и хорошо, — довольный произведенным эффектом Плодожоров откинулся на спинку стула. — Так когда прикажешь получить аванс?
— Завтра, — коммерсант обречено махнул рукой. — Вы ко мне в офис сможете к десяти подъехать?
— За денюжкой, Абраша, хоть к шести утра, — широко улыбнулся майор и снова перешел на «вы». — Вот пересчитаю денюжку-то, тогда и обсудим, что, как и почему... Прям в вашем офисе. Договорились?
— Договорились, Захар Сосунович, — вздохнул Абрам Мульевич.
— Ну, и хорошо, — Плодожоров умиротворенно огляделся. — Водочки не желаете? Я угощаю.
— Нет, — отрицательный ответ дался потомственному халявщику Кугельману с трудом, но он переборол себя. — Я спешу...
— Как хотите, — оперативник допил свою водку и встал. — До встречи.
— До свиданья, — буркнул Кугельман, решивший было поменять свое отношение к предложению о выпивке, но не успевший это озвучить и теперь сожалевший об упущенном шансе, и первым вышел из кафе...
Когда покачивающаяся фигура поддатого майора скрылась в толпе спешащих по своим делам людей, коротко стриженый здоровяк открыл глаза, посмотрел на окружающих совершенно трезвым взглядом, встал и двинулся на улицу, на ходу доставая из кармана трубку мобильного телефона.
* * *
Гугуцэ задумчиво охлопал себя ладонями по бокам, обнаружил в кармане пиджака ключи от серебристого внедорожника «Lexus LX 470», стоявшего у парадной лестницы его трехэтажного кирпичного особняка, поцеловал жену и потрепал по холке подросшего мастино-неаполитано, заслужившего, наконец, гордое погоняло Громщик. Супруга, правда, была не совсем довольна собачьей кличкой, но Гугуцэ разъяснил ей, что прозвище молодого пса полностью соответствует его характеру и повадкам — Громщик действительно иногда тырил бутерброды прямо из-под носа хозяина, что было весьма и весьма небезопасно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
— Немудрено, — согласился Рыбаков, усаживаясь рядом с Кабанычем на врытую у калитки скамеечку.
— Отдохнув еще чуток, — продолжил Горыныч, — он просыпается, достает третью бутылку, выпивает и снова заплющивает рожу... Тут, конечно, все в ауте. Такого отдыха еще никто не видел... Сидим, ждем, когда он опять проснется... Долго ждать не пришлось. Где-то в шесть вечера он продирает глазенки и начинает шарить ручонкой по рюкзаку. Ну, тут один мой товарищ не выдержал и говорит — «Слышь, мужик, ты б хоть палатку, блин, поставил... А то ночь скоро, дождик собирается. Промокнешь, заболеешь потом...». На что чувак тот и отвечает — «Какая палатка, на хрен? Веришь, нет, — покурить некогда!»...
— Силен, — восхитился Ортопед.
— Со Стоматологом тоже был случай, — Кабаныч прикурил длинную душистую сигару и с удовольствием выпустил клуб сизого дыма. — Летел на своем «мерине»* Мерин — седан или универсал Mercedes (жарг.).] и гаишника не заметил. Зацепил правым крылом, тот в кусты улетел. Стоматолог затормозил, нашел тело, пульс пощупал — типа, нету. Дохлый, значитца... Надо что-то делать! — Браток махнул сигарой. — А там кладбище неподалеку. Ну, бросил трупера в багажник, подвез к воротам, нашел сторожа, сунул, блин, штуку бакинских, тот и согласился прикопать... Стоматолог жмура выгрузил и уехал спокойно, по делам своим. Через час обратно едет... А мусор-то, оказывается, не помер, а бухой был в сосиску. Когда его сторож в яму сбросил и землицей присыпал, он продышался, замерз и наружу выполз. И аккурат опять на шоссе, под колеса Стоматологу. Ну, тут, блин, тот чуть умом не тронулся... «Кладбище домашних животных», часть третья. Мусор-зомби! И опять его крылом зацепило, на этот раз — не правым, а левым... Стоматолог снова — тело в багажник и на кладбище. Сторожу в дыню дал, приказал на этот раз как следует уже закопать, сунул еще пятьсот баксов и свинтил... Кладбищенский мента в ту же яму сунул, сверху на всякий случай кирпичей навалил... Но это еще не финал. Там, блин, поблизости пост гаишный был... Мусора-то и заинтересовались, что это мерс на погост среди ночи зачастил. Один и пошел. Типа, проверить. Бродил, бродил, пока на сторожа не наткнулся. Тот как раз по аллее топал. Мент к нему сзади пристроился, тук-тук по плечу... Хотел, видать, про Стоматолога спросить, однако не успел. Сторож повернулся, мусора в форме увидел, да ка-а-ак даст ему лопатой по башке... «Когда ж ты, сволочь, угомонишься-то?!» — орет...
Братки мстительно заржали.
— Это всё зело поучительно, — изрек Денис после окончания всеобщего веселья, вызванного рассказом Кабаныча. — Но мы сюда, вроде, не байки травить приехали...
* * *
Встреча опера Плодожорова и коммерсанта Кугельмана, посвященная вопросу продолжения найма первого вторым, проходила в задрипанном кафе на той же улице Чайковского, где располагалось здание ОРБ.
Захар Сосунович прибыл первым, взял себе кофе и двести граммов дрянной водки «Сыдорчук», возглавлявшей выпускаемую принадлежащим семейству городского прокурора заводом серию спиртосодержащих жидкостей «Замечательные личности Петербурга», в теоретически одноразовом белом пластиковом стаканчике, на краю которого уже имелись отпечатки чьих-то зубов и розовела смазанная помада, и устроился за пустующим угловым столиком.
Все остальные места были заняты завсегдатаями, часть из которых уже пребывала в состоянии «салат вернется, ты только жди...».
Хрипло орала старая магнитола, исторгая из своих дребезжащих недр немузыкальные вопли звезд отечественной эстрады, сидевшие за спиной Плодожорова грузчики из универсама по соседству громко кляли питие портвейна с утра, по причине чего сложно было проводить наступивший день разнообразно, замызганный донельзя субъект втолковывал официантке, что, если человек может лежать на полу, ни за что не держась, то он еще не пьян, и тыкал пальцем в товарища, перегородившего проход к стойке, а за ближайшим к оперативнику столиком спал коротко стриженый здоровяк, уронив круглую голову на грудь и изредка всхрапывая.
Появившийся в дверях Абрам Мульевич презрительно скривился, обозрев наличествовавший контингент, пробрался к столику Плодожорова и принялся выговаривать майору за назначение встречи в столь неподобающем месте.
Захар минуты три молча слушал стенания Кугельмана, но затем не сдержался и резко оборвал картавого коммерсанта:
— Абрам, заткнитесь. Если вам очень хочется, чтобы нас срисовали, и ваша сделка провалилась бы, то мы можем встречаться хоть в Смольном. Или на Литейном. Эфэсбэшники будут счастливы... Им никуда ехать не надо будет.
— Захар Сосунович, да что вы говорите такое? — тихонько взвизгнул Кугельман. — Я просто не привык к подобным заведениям, как это... Поймите меня правильно!
— Я вас правильно понимаю, — Плодожоров сделал глоток водки и закусил приложенным к кофе кусочком сахара. — Вы узнали место передачи товара?
— Нет.
— Почему?
— Он сказал, — Абрам Мульевич понизил голос, — что назовет место только за час до встречи.
— Это плохо, — майор побарабанил пальцами по грязной столешнице. — Как же мы его обложить должны?
— Я не знаю. Это ваша работа, Захар Сосунович, — Кугельман капризно выпятил нижнюю губу. — За это я вам и плачу...
Плодожоров пошевелил бровями, изображая напряженную работу мысли.
Он понимал, что жадный и недоверчивый Абраша сказал ему далеко не всё, что касалось предстоящей передачи неизвестного оперу товара на сумку с деньгами. Единственно, что было точно известно, так это габариты товара — ящик размером с небольшой холодильник и весом около центнера. Очень похожий на контейнер с ядерными материалами, как совершенно правильно сообразил Плодожоров.
Такой на себе не попрешь и в людном месте не передашь.
Не кейс с наркотой, чай...
Для транспортировки товара требовалась машина и скрытое от посторонних глаз место сделки.
Именно из этих нехитрых исходных данных Плодожоров и сделал вывод о том, что Кугельмана обязательно куда-то пригласят. Скорее всего, в квартиру или в загородный дом, где хранится товар.
Когда нужный коммерсанту предмет будет забран и увезен, в дело должны будут вступить Захар и компания, дабы вернуть Абраму Мульевичу выплаченные деньги. За возврат сумки с валютой Плодожорову было обещано пятьдесят тысяч долларов, из которых он оплачивал услуги тех, кого вздумает пригласить в качестве команды поддержки.
В общем, нормальная «разводка» с участием бравых правоохранителей, коих за годы реформ случалось великое множество.
Захар уже участвовал в подобных мероприятиях и прекрасно знал, что, даже в случае провала, ему и его коллегам ничего не грозит. Городская прокуратура, как водится, не найдет состава преступления и встанет на защиту чести мундира, а руководство ОРБ задним числом подмахнет десяток бумажек, из которых будет явно следовать, что майор со товарищи находился при исполнении служебных обязанностей и расследовал деятельность организованной преступной группы. Что и завершилось блестящим захватом членов ОПГ с поличным.
Конечно, требовалось поделиться выручкой с руководством, но это было не к спеху.
— Когда будет аванс? — в лоб осведомился Плодожоров, пока еще не получивший ни копейки.
— Скоро, — на лбу Кугельмана выступили бисеринки пота.
— Я так не могу работать, — Захар сделал вид, что собирается встать и уйти. — Мне нечем заплатить моим товарищам... А в одиночку я не справлюсь.
— Подождите, — голос коммерсанта задрожал. — Сколько надо?
— Половину, — выдохнул майор.
— Вы меня разорите! — возмутился Абрам Мульевич.
Здоровяк за соседним столиком вздрогнул и захрапел.
— Да тише вы! — шикнул Плодожоров. — Не в синагоге! Вы хотите, чтобы всё гладко прошло?
— Хочу, — Кугельман опустил нос долу.
— Ну, тогда платите... Мы с вами уже три недели трём неизвестно что, вы подтверждаете мне, что надо людей собирать и готовить, а финансирование на нуле. За вас, кстати, поручился очень уважаемый человек, — напомнил оперативник ОРБ, имея в виду Быстренкова, на которого Кугельман вышел через брата жены Владлена Марксеновича и который переключил надоедливого иудея на Плодожорова, приказав сделать для Абраши то, что тот хочет, но больше чтоб он не доставал полковника телефонными звонками. — Я могу ему сказать, что вы не оправдываете его высокого доверия...
— Не надо так говорить! — перепугался коммерсант, которому брат жены зачем-то поведал абсолютно фантастическую и дикую историю о том, как Быстренков, якобы, лично до смерти забил в камере внутреннего изолятора РУБОПиКа одного некрупного бизнесмена вместе с водителем и секретарем последнего, попытавшихся обмануть грозного полковника.
— Тогда платите, — повторил Плодожоров.
— Захар Сосунович, а можно частями? — на горле Кугельмана сидела огромная бестелесная жаба и душила, душила, душила...
— Можно. Но половину — вперед, — рыкнул майор, чувствуя, что Абрам Мульевич близок к тому, чтобы сломаться. — Двадцать пять штук. Зелененьких полновесных долларей...
Здоровяк-сосед что-то промычал во сне и пошевелился, отчего стул под ним скрипнул и угрожающе затрясся.
— Но половина от половины — это двенадцать пятьсот! — Вскинулся жадный Кугельман.
— А кто говорил о половине от половины? — съязвил Плодожоров. — Я не говорил, этот, — оперативник кивнул на здоровяка, — тоже...
— Но... — коммерсант пошел красными пятнами.
— Без «но»! Слышь, ты! — Опер наклонился вперед, так что его лицо оказалось в тридцати сантиметрах от испуганной физиономии Абрама. — Я тебе не сявка какая-то, а майор ОРБ! Ты понял?
— П-п-понял, — промямлил Кугельман.
— Вот и хорошо, — довольный произведенным эффектом Плодожоров откинулся на спинку стула. — Так когда прикажешь получить аванс?
— Завтра, — коммерсант обречено махнул рукой. — Вы ко мне в офис сможете к десяти подъехать?
— За денюжкой, Абраша, хоть к шести утра, — широко улыбнулся майор и снова перешел на «вы». — Вот пересчитаю денюжку-то, тогда и обсудим, что, как и почему... Прям в вашем офисе. Договорились?
— Договорились, Захар Сосунович, — вздохнул Абрам Мульевич.
— Ну, и хорошо, — Плодожоров умиротворенно огляделся. — Водочки не желаете? Я угощаю.
— Нет, — отрицательный ответ дался потомственному халявщику Кугельману с трудом, но он переборол себя. — Я спешу...
— Как хотите, — оперативник допил свою водку и встал. — До встречи.
— До свиданья, — буркнул Кугельман, решивший было поменять свое отношение к предложению о выпивке, но не успевший это озвучить и теперь сожалевший об упущенном шансе, и первым вышел из кафе...
Когда покачивающаяся фигура поддатого майора скрылась в толпе спешащих по своим делам людей, коротко стриженый здоровяк открыл глаза, посмотрел на окружающих совершенно трезвым взглядом, встал и двинулся на улицу, на ходу доставая из кармана трубку мобильного телефона.
* * *
Гугуцэ задумчиво охлопал себя ладонями по бокам, обнаружил в кармане пиджака ключи от серебристого внедорожника «Lexus LX 470», стоявшего у парадной лестницы его трехэтажного кирпичного особняка, поцеловал жену и потрепал по холке подросшего мастино-неаполитано, заслужившего, наконец, гордое погоняло Громщик. Супруга, правда, была не совсем довольна собачьей кличкой, но Гугуцэ разъяснил ей, что прозвище молодого пса полностью соответствует его характеру и повадкам — Громщик действительно иногда тырил бутерброды прямо из-под носа хозяина, что было весьма и весьма небезопасно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29