Наверняка он уже давно в розыске. Хозяин будет рад. Ему объяснят, что машину нашли брошенной.
Вертолет плавно оторвался от земли и затарахтел себе вперед. И здесь, в салоне, никто ни о чем не спрашивал, ничем не интересовался.
Летели не больше получаса. Москва лишь на несколько минут показалась по левому борту, а затем впереди замаячили знакомые контуры нашей «деревни». Я даже сумел разглядеть особняк Чудо-юда, хотя он мелькнул под брюхом вертолета всего на какие-то секунды. На посадку пошли в стороне от Центра, на небольшую квадратную площадочку, расположенную позади складского терминала. Нас встречали. Немного поодаль от площадки стоял «Чероки», а рядом с ним — отец, Ленка, Зинка, еще пара-тройка научных людей, мордовороты из службы безопасности и скромненький Лосенок.
Мотор не глушили. Едва я и двое наших эсбэшников вылезли сами, выгрузили вещи и высадили Кармелу, как гаишный вертолет убыстрил обороты винта, обдал всех порывами ветра и, стрекоча, удалился в известном ему направлении.
— Возвращение блудного сына, — прокомментировал Сергей Сергеевич. — Хорош, хорош… Забирай его, Елена Ивановна. Веди в ванную, отмывай, проводи санобработку и так далее. Юрочка, отвезешь!
Ленка подошла, поглядела. Особо зареванной назвать ее было нельзя, но и сказать, что ей эти три дня были в радость — тоже. Конечно, были у меня случаи, когда я и подольше бегал, но тогда Чудо-юдо был в курсе дела.
— Злыдня ты, Волчище… — сказала Хрюшка Чебакова. — Злыдня пакостная. Слышал о таком звере?
— Слышал. Но зато я принес.
— Чего?
— «Главную толкушку»
Ленка впихнула меня в «Чероки», Лосенок вырулил из лабиринта складских заборов, с ветерком прокатил до нашего «дворца».
— Ты хоть не взбесишься, Волчище? — полушутя-полусерьезно спросила Ленка, рассматривая мою распухшую, покусанную руку. — Тебя нормальные собаки рвали? А то, может, залепим тебе сорок уколов?
— Я от уколов скорее сдохну. Нормальная собака, точнее, кобель.
— Все, — доложил Лосенок. — Я свободен?
— Спроси у отца, — отмахнулась Ленка и потащила меня в наш подъезд.
— Ребята где? — спросил я обеспокоенно. Очень мне не хотелось показываться чадам в таком виде.
— Во дворе носятся, — ответила супруга, — вместе с Зинкиными. Не заметят.
— Они как, насчет папки не спрашивали?
— На черта он им? — хмыкнула Хрюшка. — Они и не заметили…
В ванной ей пришлось устроить что-то вроде медпункта. Отмочила со лба спиртом пластырь, обнаружила, что там все затянулось, но тем не менее еще раз смазала йодом.
— Мелкая садистка, — поблагодарил я, морщась.
— Больно? — порадовалась Хрюшка. — Сейчас я тебе еще мазь Вишневского на шею присобачу и покусы зеленкой обработаю… Будешь знать, как бегать от жены!
— Буду! — вздохнул я. На обожженные места Ленка очень ловко наложила марлю с приторно пахнущей мазью, прибинтовала, сделав вид, что собирается меня удавить. Пришлось свесигь язык на сторону и закатить глаза.
— Вот кривляка, — неожиданно серьезно сказала Ленка. Глазенки у нее были счастливые и грустные одновременно. Слезинки в них были, это точно. — Доволен, сукин сын, — проворчала она. — Порохом ведь от башки несет… И на хрен мне это чудо досталось?
— Махнитесь с Зинкой, — посоветовал я. — Как тут Мишенька без меня обходился?
— Мишенька три дня на бровях приезжал. Его Зинка с Лосенком еле-еле на этаж заносили. Толку с него! И ты еще удрал…
— Ты думаешь, я просто так бегал, из романтики?
Ленка шлепнула меня по спине и всхлипнула:
— Оболтус… Знаю я все. Но как представлю себе, что тебя когда-нибудь привезут… Тьфу, прости Господи! — В этот раз приехал — и ладно.
Ленка шмыгнула носом, протерла мокрые глаза полотенцем, встряхнулась и заявила:
— Ладно. Папочка нам обещал загранкомандировку — пусть выполняет. Ты ему все сделал…
Она поглядела на перстень с вогнутым плюсом. Заметила она его, конечно, раньше, но спросить решила только сейчас:
— Это тот самый?
— Может быть, — ответил Я уклончиво.
— У этой, которую ты привез, такой же?
— С выпуклым. Давай пока об этих делах не будем?
— Ладно. Тогда, гнусный Волчище, я тебя стричь буду.
— Уши оставь, — попросил я скромно.
— Посмотрю на твое поведение. Ленка щелкнула в воздухе ножницами и принялась смахивать с моей головы пряди волос под расческу. Потом она осторожно над раковиной вымыла мне голову, стараясь не замочить повязку на шее и царапину на лбу.
Лишь после всего этого она запихнула меня в ванну и стала отмывать все остальное. Ласковая, хорошая, добрая баба. Своя, домашняя… А у меня отчего-то вертелись перед глазами мерзкие сцены из прошедших трех дней: кровь, мертвецы, похабство Джековой «лежки».
И я вспомнил о Таниной кассете, где было записано много чего… Где она? Сгорела в развалинах Толяновой хаты или осталась в сумке, которая сейчас у Чудо-юда? Очень приятно ему будет посмотреть на то, что снял Кот. Еще и еще раз я вспоминал те моменты, когда копался в сумке. Нет, вроде бы, кассеты не было. Если она осталась и сгорела — это прекрасно. Но ведь могла и не сгореть… Ее могли найти пожарные, милиционеры, чекисты. Там, на месте взрыва уже сейчас полно всякого народа. Чем они там будут заниматься — расследовать причины взрыва или искать того, кто оставил там кучу трупов, в данном случае неважно. Важно то, что они увидят в этой кассете зацепочку и начнут искать тех, кто на ней засветился. Джеку, Коту и прочей братии все будет по фигу, ибо их сейчас уже ничто не беспокоит, а вот живым, то есть нам с Таней, этот видеодокумент может принести кое-какие осложнения. То есть осложнения, конечно, начнутся сначала для Чудо-юда, а уж он потом их распределит и на нас. В общем, лучше пока считать, что кассеты не нашли. А то нервов у меня не вагон. Мне еще надо чуть-чуть отойти от всех этих развлечений в Подмосковье.
Ленка сочла, что я отмылся и сказала:
— Вылезай, Волчище!
Я вылез, и она стала меня, будто малыша, вытирать просторным махровым полотенцем. Смешно, но когда я был по-настоящему маленьким, никто этого никогда не делал. То есть, наверно, делали где-нибудь в доме ребенка, но я этого не помнил. А вот Хрюшка Чебакова взялась компенсировать то, что в детстве мне недодали. Той даме, которая биологически являлась моей матерью, это было уже не дано, «Все надо делать вовремя» — это товарищ О'Брайен верно отметил.
Ленка завернула меня в халат, не выдав даже трусов, и объявила:
— Сейчас я проверю «толкушку»! Смотри, чтоб была на месте, не потеряй.
Мне никогда не было особенно стыдно, когда я знал, что «толкушка» где-то там погуляла. Особо я свои приключения не рекламировал, но и стесняться их не хотел. А сегодня отчего-то почувствовал себя как-то неудобно, будто смачно плюнул в чье-то лицо, которое мне приветливо улыбалось. В данном случае мне было стыдно, что Ленка даже с Мишкой не баловалась, а я, исчезнув из дома на три дня, успел насвинячить… Да еще с кем? С такой гадиной, как Кармела. Кстати, а точнее очень некстати, мне вспомнились несколько слов отрывисто брошенных Таней, когда она вручила мне голландский презерватив: «От СПИДа мы умереть не успеем, а вот налетать от тебя я не подряжалась…» А что, если у нее и впрямь ВИЧ в крови нашли? Может, поэтому она и стала she-killer'oм? Все равно терять нечего… Правда, судя по прыткости, помирать ей еще не скоро да и не видно на ней всяких сыпей, фурункулов и прочего. Но все же легкий ознобчик по мне пробежался. В благодарность за заботу подарить любимой женушке СПИД? Это уж совсем свинство.
Ленка втащила меня в спальню, закрыла дверь на защелку, откинула с кровати одеяло и потянула меня к себе:
— А ну, сознавайся, Волчище, с кем ты толок лягушек?
Не мог я сознаться. Сделал усилие, чтоб думать только о Ленке и заставил «толкушку» работать, слушая привычные ласково-пакостные матючки, охи и ахи. Но как назло, хотя было передо мной симпатичное, хотя и немного располневшее Ленкино лицо, призраком вылезало из памяти Танино, злое, бесстыжее, то, что я видел всего-навсего сутки назад, когда она вдруг вцепилась в меня… И еще виделось то лицо, которое было у нее с Толяном прошедшей ночью. Короче, получалось, будто я не с Ленкой, а с Кармелой…
— Хорошо-о… — потянулась Хрюшка, когда дело было сделано. — Но, по-моему, мистер Баринов, все это было приготовлено не для меня.
Догадливая — сил нет! Но вслух я, конечно, ничего не сказал.
— Пошли обедать, — сказала Ленка. — Чего я, дура, цепляюсь? Ну, допустим, не для меня — так все равно ведь мне досталось!
Часть четвертая. ПОГОНЯ ЗА МИНУСАМИ
ТЕКСТЫ ИЗ КОРИЧНЕВОЙ ТЕТРАДИ
Утром, едва я сумел проснуться и перекусить, то есть около девяти часов, отец позвонил мне по телефону и велел подняться на третий этаж.
От этого разговора я ничего хорошего не ждал, но и волновался не особо. Я уже не боялся того, что Чудо-юдо намерен со мной разделаться. Во всяком случае, в то, что он зовет меня на заклание, мне не верилось. Скорее всего предстоял муторный расспрос о моих злоключениях и об обстоятельствах отлова Тани. На сей раз я не ошибся в расчетах.
Рассказывал я подробно и ничего не утаивая, в том числе и про отснятую несколькими операторами кассету, где Кармела исполняла роль порнозвезды и выступала ведущей шоу ужасов. Я рассказал и об уничтожении склада соломки, и о побоище в доме Толяна. Единственное, о чем я позволил себе умолчать, так это о своих подозрениях по поводу мины, заложенной в багажник «Волги».
— Везучий ты парень, — заметил отец. Мне не услышалось особой иронии или сожаления по этому поводу. В принципе, я тоже был с этим согласен. Я, правда, не был на сто процентов уверен, что мне и дальше будет так же везти, но то, что в предыдущие три дня мне сильно повезло, — отрицать не собирался.
— Одно непонятно, — прищурился Чудо-юдо, — почему ты сразу не связался со мной, а пустился в бега?
— Потому что не очень понимал, откуда взялась бомба… — этот ответ можно было бы назвать дипломатичным.
— То есть ты подозревал меня? — улыбнулся он и раскатисто расхохотался, почти как в доброе старое время, когда я еще не знал, кем он мне доводится.
— А что мне еще оставалось делать? — проворчал я.
— Неужели ты думаешь, что я на это способен? — посерьезнев, Чудо-юдо глянул на меня исподлобья.
— Я не знаю, на что ты способен, а на что — нет. Мне одно ясно, если ты родного сына отправляешь на такие дела, где проще пареной репы остаться без башки, то значит, не больно мной дорожишь. Мишке ты не поручаешь работу с гремучими змеями, вроде девочки Тани. Он еще не жарил людей в кочегарке и не играл в пэйнтбол с боевыми патронами.
— И не будет, — осклабился Чудо-юдо. — Он просто никогда не сумеет сделать то, что можешь ты. Он сибарит, бездельник и маменькин сынок. Он — ширма, рекламный ролик, красивая обертка. Знал бы ты, как бестолково он занимается бизнесом! Да будь он один — давно бы вылетел в трубу. Ты — Штольц, а он — Обломов. Вот какие разные дети у одного отца. Мне просто повезло, что твоим воспитанием занималось наше славное отечество. Если б тебя не украли, то ты был бы таким же размазней, как Михаил Сергеевич.
— Тем не менее, — я не внял лести, — Мишеньке надо — и он летит то в Париж, то в Нью-Йорк, то на Канары-Балеары, а я в войнушки играю. Мне вчера чудом в лоб не залепили. Может, пластыря испугались…
— Я обещал тебе отдых — значит, он будет. А пока слушай, откуда взялась бомба. Это исключительна для того, чтоб ты меня ни в чем не подозревал.
— Ну, слушаю…
— Так вот, Димуля, меньше надо слушать «Эхо Москвы»… Бомба лежала не у тебя в багажнике, а непосредственно у Джампа. У них была своя внутренняя разборка, и, судя по милицейским данным, в багажник «Мерседеса» подложили упаковку с якобы пивными банками «Карлберг». На самом деле в одной из банок был детонатор с часовым механизмом, а в других — первосортный тротил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Вертолет плавно оторвался от земли и затарахтел себе вперед. И здесь, в салоне, никто ни о чем не спрашивал, ничем не интересовался.
Летели не больше получаса. Москва лишь на несколько минут показалась по левому борту, а затем впереди замаячили знакомые контуры нашей «деревни». Я даже сумел разглядеть особняк Чудо-юда, хотя он мелькнул под брюхом вертолета всего на какие-то секунды. На посадку пошли в стороне от Центра, на небольшую квадратную площадочку, расположенную позади складского терминала. Нас встречали. Немного поодаль от площадки стоял «Чероки», а рядом с ним — отец, Ленка, Зинка, еще пара-тройка научных людей, мордовороты из службы безопасности и скромненький Лосенок.
Мотор не глушили. Едва я и двое наших эсбэшников вылезли сами, выгрузили вещи и высадили Кармелу, как гаишный вертолет убыстрил обороты винта, обдал всех порывами ветра и, стрекоча, удалился в известном ему направлении.
— Возвращение блудного сына, — прокомментировал Сергей Сергеевич. — Хорош, хорош… Забирай его, Елена Ивановна. Веди в ванную, отмывай, проводи санобработку и так далее. Юрочка, отвезешь!
Ленка подошла, поглядела. Особо зареванной назвать ее было нельзя, но и сказать, что ей эти три дня были в радость — тоже. Конечно, были у меня случаи, когда я и подольше бегал, но тогда Чудо-юдо был в курсе дела.
— Злыдня ты, Волчище… — сказала Хрюшка Чебакова. — Злыдня пакостная. Слышал о таком звере?
— Слышал. Но зато я принес.
— Чего?
— «Главную толкушку»
Ленка впихнула меня в «Чероки», Лосенок вырулил из лабиринта складских заборов, с ветерком прокатил до нашего «дворца».
— Ты хоть не взбесишься, Волчище? — полушутя-полусерьезно спросила Ленка, рассматривая мою распухшую, покусанную руку. — Тебя нормальные собаки рвали? А то, может, залепим тебе сорок уколов?
— Я от уколов скорее сдохну. Нормальная собака, точнее, кобель.
— Все, — доложил Лосенок. — Я свободен?
— Спроси у отца, — отмахнулась Ленка и потащила меня в наш подъезд.
— Ребята где? — спросил я обеспокоенно. Очень мне не хотелось показываться чадам в таком виде.
— Во дворе носятся, — ответила супруга, — вместе с Зинкиными. Не заметят.
— Они как, насчет папки не спрашивали?
— На черта он им? — хмыкнула Хрюшка. — Они и не заметили…
В ванной ей пришлось устроить что-то вроде медпункта. Отмочила со лба спиртом пластырь, обнаружила, что там все затянулось, но тем не менее еще раз смазала йодом.
— Мелкая садистка, — поблагодарил я, морщась.
— Больно? — порадовалась Хрюшка. — Сейчас я тебе еще мазь Вишневского на шею присобачу и покусы зеленкой обработаю… Будешь знать, как бегать от жены!
— Буду! — вздохнул я. На обожженные места Ленка очень ловко наложила марлю с приторно пахнущей мазью, прибинтовала, сделав вид, что собирается меня удавить. Пришлось свесигь язык на сторону и закатить глаза.
— Вот кривляка, — неожиданно серьезно сказала Ленка. Глазенки у нее были счастливые и грустные одновременно. Слезинки в них были, это точно. — Доволен, сукин сын, — проворчала она. — Порохом ведь от башки несет… И на хрен мне это чудо досталось?
— Махнитесь с Зинкой, — посоветовал я. — Как тут Мишенька без меня обходился?
— Мишенька три дня на бровях приезжал. Его Зинка с Лосенком еле-еле на этаж заносили. Толку с него! И ты еще удрал…
— Ты думаешь, я просто так бегал, из романтики?
Ленка шлепнула меня по спине и всхлипнула:
— Оболтус… Знаю я все. Но как представлю себе, что тебя когда-нибудь привезут… Тьфу, прости Господи! — В этот раз приехал — и ладно.
Ленка шмыгнула носом, протерла мокрые глаза полотенцем, встряхнулась и заявила:
— Ладно. Папочка нам обещал загранкомандировку — пусть выполняет. Ты ему все сделал…
Она поглядела на перстень с вогнутым плюсом. Заметила она его, конечно, раньше, но спросить решила только сейчас:
— Это тот самый?
— Может быть, — ответил Я уклончиво.
— У этой, которую ты привез, такой же?
— С выпуклым. Давай пока об этих делах не будем?
— Ладно. Тогда, гнусный Волчище, я тебя стричь буду.
— Уши оставь, — попросил я скромно.
— Посмотрю на твое поведение. Ленка щелкнула в воздухе ножницами и принялась смахивать с моей головы пряди волос под расческу. Потом она осторожно над раковиной вымыла мне голову, стараясь не замочить повязку на шее и царапину на лбу.
Лишь после всего этого она запихнула меня в ванну и стала отмывать все остальное. Ласковая, хорошая, добрая баба. Своя, домашняя… А у меня отчего-то вертелись перед глазами мерзкие сцены из прошедших трех дней: кровь, мертвецы, похабство Джековой «лежки».
И я вспомнил о Таниной кассете, где было записано много чего… Где она? Сгорела в развалинах Толяновой хаты или осталась в сумке, которая сейчас у Чудо-юда? Очень приятно ему будет посмотреть на то, что снял Кот. Еще и еще раз я вспоминал те моменты, когда копался в сумке. Нет, вроде бы, кассеты не было. Если она осталась и сгорела — это прекрасно. Но ведь могла и не сгореть… Ее могли найти пожарные, милиционеры, чекисты. Там, на месте взрыва уже сейчас полно всякого народа. Чем они там будут заниматься — расследовать причины взрыва или искать того, кто оставил там кучу трупов, в данном случае неважно. Важно то, что они увидят в этой кассете зацепочку и начнут искать тех, кто на ней засветился. Джеку, Коту и прочей братии все будет по фигу, ибо их сейчас уже ничто не беспокоит, а вот живым, то есть нам с Таней, этот видеодокумент может принести кое-какие осложнения. То есть осложнения, конечно, начнутся сначала для Чудо-юда, а уж он потом их распределит и на нас. В общем, лучше пока считать, что кассеты не нашли. А то нервов у меня не вагон. Мне еще надо чуть-чуть отойти от всех этих развлечений в Подмосковье.
Ленка сочла, что я отмылся и сказала:
— Вылезай, Волчище!
Я вылез, и она стала меня, будто малыша, вытирать просторным махровым полотенцем. Смешно, но когда я был по-настоящему маленьким, никто этого никогда не делал. То есть, наверно, делали где-нибудь в доме ребенка, но я этого не помнил. А вот Хрюшка Чебакова взялась компенсировать то, что в детстве мне недодали. Той даме, которая биологически являлась моей матерью, это было уже не дано, «Все надо делать вовремя» — это товарищ О'Брайен верно отметил.
Ленка завернула меня в халат, не выдав даже трусов, и объявила:
— Сейчас я проверю «толкушку»! Смотри, чтоб была на месте, не потеряй.
Мне никогда не было особенно стыдно, когда я знал, что «толкушка» где-то там погуляла. Особо я свои приключения не рекламировал, но и стесняться их не хотел. А сегодня отчего-то почувствовал себя как-то неудобно, будто смачно плюнул в чье-то лицо, которое мне приветливо улыбалось. В данном случае мне было стыдно, что Ленка даже с Мишкой не баловалась, а я, исчезнув из дома на три дня, успел насвинячить… Да еще с кем? С такой гадиной, как Кармела. Кстати, а точнее очень некстати, мне вспомнились несколько слов отрывисто брошенных Таней, когда она вручила мне голландский презерватив: «От СПИДа мы умереть не успеем, а вот налетать от тебя я не подряжалась…» А что, если у нее и впрямь ВИЧ в крови нашли? Может, поэтому она и стала she-killer'oм? Все равно терять нечего… Правда, судя по прыткости, помирать ей еще не скоро да и не видно на ней всяких сыпей, фурункулов и прочего. Но все же легкий ознобчик по мне пробежался. В благодарность за заботу подарить любимой женушке СПИД? Это уж совсем свинство.
Ленка втащила меня в спальню, закрыла дверь на защелку, откинула с кровати одеяло и потянула меня к себе:
— А ну, сознавайся, Волчище, с кем ты толок лягушек?
Не мог я сознаться. Сделал усилие, чтоб думать только о Ленке и заставил «толкушку» работать, слушая привычные ласково-пакостные матючки, охи и ахи. Но как назло, хотя было передо мной симпатичное, хотя и немного располневшее Ленкино лицо, призраком вылезало из памяти Танино, злое, бесстыжее, то, что я видел всего-навсего сутки назад, когда она вдруг вцепилась в меня… И еще виделось то лицо, которое было у нее с Толяном прошедшей ночью. Короче, получалось, будто я не с Ленкой, а с Кармелой…
— Хорошо-о… — потянулась Хрюшка, когда дело было сделано. — Но, по-моему, мистер Баринов, все это было приготовлено не для меня.
Догадливая — сил нет! Но вслух я, конечно, ничего не сказал.
— Пошли обедать, — сказала Ленка. — Чего я, дура, цепляюсь? Ну, допустим, не для меня — так все равно ведь мне досталось!
Часть четвертая. ПОГОНЯ ЗА МИНУСАМИ
ТЕКСТЫ ИЗ КОРИЧНЕВОЙ ТЕТРАДИ
Утром, едва я сумел проснуться и перекусить, то есть около девяти часов, отец позвонил мне по телефону и велел подняться на третий этаж.
От этого разговора я ничего хорошего не ждал, но и волновался не особо. Я уже не боялся того, что Чудо-юдо намерен со мной разделаться. Во всяком случае, в то, что он зовет меня на заклание, мне не верилось. Скорее всего предстоял муторный расспрос о моих злоключениях и об обстоятельствах отлова Тани. На сей раз я не ошибся в расчетах.
Рассказывал я подробно и ничего не утаивая, в том числе и про отснятую несколькими операторами кассету, где Кармела исполняла роль порнозвезды и выступала ведущей шоу ужасов. Я рассказал и об уничтожении склада соломки, и о побоище в доме Толяна. Единственное, о чем я позволил себе умолчать, так это о своих подозрениях по поводу мины, заложенной в багажник «Волги».
— Везучий ты парень, — заметил отец. Мне не услышалось особой иронии или сожаления по этому поводу. В принципе, я тоже был с этим согласен. Я, правда, не был на сто процентов уверен, что мне и дальше будет так же везти, но то, что в предыдущие три дня мне сильно повезло, — отрицать не собирался.
— Одно непонятно, — прищурился Чудо-юдо, — почему ты сразу не связался со мной, а пустился в бега?
— Потому что не очень понимал, откуда взялась бомба… — этот ответ можно было бы назвать дипломатичным.
— То есть ты подозревал меня? — улыбнулся он и раскатисто расхохотался, почти как в доброе старое время, когда я еще не знал, кем он мне доводится.
— А что мне еще оставалось делать? — проворчал я.
— Неужели ты думаешь, что я на это способен? — посерьезнев, Чудо-юдо глянул на меня исподлобья.
— Я не знаю, на что ты способен, а на что — нет. Мне одно ясно, если ты родного сына отправляешь на такие дела, где проще пареной репы остаться без башки, то значит, не больно мной дорожишь. Мишке ты не поручаешь работу с гремучими змеями, вроде девочки Тани. Он еще не жарил людей в кочегарке и не играл в пэйнтбол с боевыми патронами.
— И не будет, — осклабился Чудо-юдо. — Он просто никогда не сумеет сделать то, что можешь ты. Он сибарит, бездельник и маменькин сынок. Он — ширма, рекламный ролик, красивая обертка. Знал бы ты, как бестолково он занимается бизнесом! Да будь он один — давно бы вылетел в трубу. Ты — Штольц, а он — Обломов. Вот какие разные дети у одного отца. Мне просто повезло, что твоим воспитанием занималось наше славное отечество. Если б тебя не украли, то ты был бы таким же размазней, как Михаил Сергеевич.
— Тем не менее, — я не внял лести, — Мишеньке надо — и он летит то в Париж, то в Нью-Йорк, то на Канары-Балеары, а я в войнушки играю. Мне вчера чудом в лоб не залепили. Может, пластыря испугались…
— Я обещал тебе отдых — значит, он будет. А пока слушай, откуда взялась бомба. Это исключительна для того, чтоб ты меня ни в чем не подозревал.
— Ну, слушаю…
— Так вот, Димуля, меньше надо слушать «Эхо Москвы»… Бомба лежала не у тебя в багажнике, а непосредственно у Джампа. У них была своя внутренняя разборка, и, судя по милицейским данным, в багажник «Мерседеса» подложили упаковку с якобы пивными банками «Карлберг». На самом деле в одной из банок был детонатор с часовым механизмом, а в других — первосортный тротил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79