Ибо пока разгуливают на свободе Хвостов и его компания, не перекрыта переправка на Кавказ денег, продолжение кровопролития неизбежно.
Нельзя допустить, чтобы смерть Вертелова осталась безнаказанной. Так, как осталась безнаказанной гибель жены… Бабурин твердо усвоил жесткое правило сотрудников правоохранительных органов: любая безнаказанность рождает новые преступления. В двойном, тройном размере.
Поэтому рано радоваться, торжествовать победу. И все же, первый этап пройден грамотно и удачно.
По этому поводу Сергей Петрович решил устроить праздничное застолье. Заперся в своем холостяцком жилье, накрыл на стол — баночку с малосольными огурчиками, баклажанную икру, докторскую колбасу. В центр поставил запечатанную бутылку «столичной». Полюбовался, передвинул с места на место кокетливые тарелочки с закусками и отправился в ванную мыть руки.
Намыливался и с раскаянием думал: надо было пригласить сеструху с мужем, посидеть в почти семейной обстановке, поговорить… Вспомнил — Машкин сидит в следственном изоляторе и непременно нужно завтра же утром освободить его. Настрадался своячок, измучили его, небось, страхи. Сеструха одна в гости не пойдет, постесняется, да и обиделась она на Серегу за неожиданный арест муженька.
Ничего, обида со временем рассосется, Танька — женщина не злопамятная, отходчивая. Что же касается «семейного застолья» — можно повторить, не последний день живет на свете разнесчастный вдовец, все впереди.
Обычно, завершив очередное расследование, Бабурин чувствовал радость и удовлетворение. Порученная работа завершена, осталось подготовить дело для передачи в суд. На этот раз удовлетворение не пришло. Ибо следователь не считал работу оконченной. Да, киллер вычислен и повязан, да, Сергей Петрович имеет полное право доложить начальству и получить соответствующее вознаграждение. В виде благодарности либо благожелательной улыбки. Но заказчик преступления пока ходит на свободе, надеть на него наручники посложней, нежели окольцевать Деева. Ибо высокие покровители по прежнему занимают свои кабинеты, они ни за что не дадут в обиду верных своих шестерок!
Если признаться честно, а хитрить с самим собой — глупо, следствие, как принято выражаться, «средней тяжести». С самого начала было ясно — убийство заказное. Несмотря на все потуги начальников свести его к бытовухе, к тому же любовному треугольнику, не взирая на потаеные угрозы и ликвидацию помощников, свидетелей и подозреваемых, Бабурин упрямо шел по кавказскому, «политическому» следу. И не ошибся.
Очная ставка Деева и Хвостова должна поставить точку. После этого можно с чистой совестью передать дело в суд. Что же касается покровителей преступников, пусть ими занимаются другие сыщики и следователи, суд, наверняка, выделит это в отдельное дело.
Что же касается жены убитого, ее любовника, связиста-электрика банка, неплохо было бы суду вынести «частное определение». Ибо каждый из них, волей-неволей, сопричастен к происшедшей трагедии, внес «лепту» в страшную смерть Басова…
Внезапно заверещал телефон. Рабочий день окончился, работники прокуратуры разбежались по домам. Кому в этот поздний час понадобился усталый следователь? Тем более, с затуманенной после трех опрокинутых стопок водки головой?
Звонили из Бутырки.
— Слушаю. Бабурин.
— Добрый вечер, Сергей Петрович… Простите за беспокойство, но случилось непредвиденное… Подследственный Деев скоропостижно скончался.
Бабурин не хватанул раскрытым ртом воздух, не заахал и не упал в облезлое кресло. Нечто подобное можно было ожидать. Преступники ликвидируют опасных свидетелей. Ликвидировали «отработавшего» Ханжу. Убрали «беспогонного летуна», взяточника и изменника. Расправились с контрразведчиком Вертеловым. Теперь — Деев. Если верить приятелю Адуева, на очереди следователь…
— Пригласите медэксперта. Пошлите за мной машину.
— Извините, Сергей Петрович, все наши машины — в разгоне. Попробуйте — прокурорскую.
И пробовать не стоит — бесполезно. Выпросить машину начальника — все равно, что выжить в открытом космосе без скафандра.
— Ладно, доберусь на такси…
Не успел открыть дверь — звонок. На пороге — худой до прозрачности, с острыми скулами, которые, кажется, вот-вот проткнут натянутую кожу, Ахмет.
— Все знаю, — гортанно оповестил он. — Через час будет оперативная машина… Выпросил… Очень прошу — подождем…
— Нет времени! Поедем на такси…
— Опасно, Сергей Петрович… Очень прошу…
Не отвечая, Бабурин шагнул в открывшуюся дверь лифта. Адуев, недовольно ворча и покачивая бритой головой, втиснулся следом.
Говорят, на одно везение приходится десяток невезений. Но на этот раз ледователю повезло — возле подъезда башни стоит «волга» с рекламными щитами на крыше и с надписью «московское такси». Бабурин машинально похлопал по боковому карману — все в порядке, постановление об освобождении свояка с собой. Представил себе радость Машкина и Татьяны, улыбнулся. Завтра же пригласит их к себе домой. Попросит сеструху прихватить сумку с завернутыми в полотенце пирожками. Остальное — за хозяином.
Подходя к машине, покосился на Адуева. Обижается Ахмет, готовится устроить самовольному начальнику выволочку. Пусть устраивает. Ничего со следователем не случится, главное совершилось — заказчик убийства найден, завтра прокурор подпишет постановление об аресте Семена Хвостова. Устранение мафией киллера ничего не изменило.
— Свободен?
— Пожалуйста. Только, если не возражаете, на минутку отлучусь — позвоню жене…
— Ради Бога.
Сергей Петрович по привычке устроился на заднем сидении. Адуев — впереди. Подозрительно оглядывает немногочисленных прохожих, изучает припаркованные легковушки.
Водитель покопался под панелью приборов — наверно, включил счетчик, и побежал к будке телефона-автомата.
Взрыва Бабурин не услышал — сознание рассыпалось фейверком искр…
На одном из подмосковных военных аэродромов грузился огромный транспортник. Благотворительная помощь мирному населению Чечни, пострадавшему из-за войны. Один за другим подкатывали грузовики, ящики перегружались в чрево самолета.
В стороне маячила черная «волга». Ее пассажиры внимательно следили за процессом погрузки. Кроме двух банкиров — Хвостова и Федосова — присутствует американский финансист русского происхождения Джон Берицкий. С любопытством вертит круглой головой, рассматрнивает выстроенные самолеты, следит за разгружаемыми машинами.
— Вот это уже по американски, — удовлетворенно говорит он, посасывая неизменную сигарету. — А то в прошлый раз загнали одну машинешку, да еще с детским питанием… Смешно! Наше ФБР мигом бы вычислило ваш груз и отправило банкиров на отсидку. Интересно, кто тогда придумал… молочко с кашкой?
Федосов недовольно засопел, сделал вид — заинтересовался топливозаправщиком. Хвостов пробормотал что-то насмешливое. Не то в адрес выдумщика-банкира, не то — американца.
— Все же, во сколько оценил свои услуги новый начальник? — не унимался Вербицкий. — Лично я больше тысячи долларов ему бы не дал…
На самом деле генерал затребовал ровно в десять раз больше, но говорить об этом Хвостову не хотелось. Предпочел промолчать, сделал вид — не расслышал.
Когда транспортник исчез в небе, «волга» развернулась и помчалась к выездному КПП. Там ее ожидала такая же машина, но с другими номерами. С затемненными стеклами, мешающими увидеть человека, сидящего на заднем сидении.
Хвостов пересел в нее.
Вместо знакомого, одышивого камуфляжника — подтянутый мужик без погон и знаков различия. Над верхней губой топорщатся рыжеватые усики. Глаза острые, пронизывающие.
— А где генерал?
— Малость приболел, отлеживается в госпитале. Да вы не волнуйтесь, я — в курсе. Генерал проинструктировал.
Банкиру необязательно знать, что «госпиталь» именуется следственным изолятором, а в роли врачей выступают дотошливые, немногословные следователи. Насмерть перепуганный взяточник уже выложил все, что знал и о чем догадывался. Эти сведения вредны для здоровья и настроения будущего подследственного.
Известие о недомогании партнера по бизнесу успокоило финансиста.
— Аванс за самолет вами получен. Возьмите остальную сумму, плюс — премиальные за отлично проведенную операцию…
После краткой беседы он возвратился в свою машину. Кивнул Берицкому. Дескать, все в порядке, услуги летунов оплачены, дело за вашими процентами. Тот ответил таким же кивком.
Ни Хвостов, ни его товарищи по криминальному бизнесу не обратили внимания на стоящий в стороне старенький микроавтобус. А зря! Загляни они вовнутрь машины, уверенности у них бы поубавилась. Ибо внутренность микроавтобуса начинена сложной следящей и подслушивающей аппаратурой. Чуткие датчики, спрятанные в черной «волге» улавливают и передают сыщикам каждое слово, каждый вздох и выдох. Специальные фото и кинокамеры фиксируют каждое движение собеседников.
Возле одного из окон машины пристроился с биноклем майор, недавно назначенный на должность, которую раньше занимал отправленный на пенсию подполковник. Первое его решительное действие, не понравившееся начальству, — отзыв из заграничной командировки сыщика Оборина.
Возле второго окна — сотрудник ФСБ. Тоже с биноклем. Возле третьего — Оборин. Майор следит за выруливающим на взлетно-посадочную полосу транспортником. Фээсбэшник пытается поймать в окуляры бинокля американца. Сыщик разглядывает всех троих.
— Ну, все ясно, товарищ майор. Будем брать?
Оборин дождаться не мог момента, когда убийцы Сашки Вертелова, Сергея Бабурина и Адуева получат то, что заслуживают. С каким наслаждением он защелкнет на их грязных лапах наручники! А еще с большим удовольствием разрядил бы в пассажиров черной «волги» пмстолет. Всю обойму до последнего патрона. Выродки не имеют права на жизнь.
Ненависть кружила голову, руки потели и Оборин то и дело, не отрываясь от бинокля, вытирал их об куртку.
— Не торопись, Дима. Взять — обязательно возьмем. Только — с поличными. В машине еще один зверюга сидит — американский поданный, профессиональный разведчик Берицкий…
Фээсбэшник кивнул — действительно, зверюга. Друг погибшего Вертелова, долгие года проработавший с ним бок о бок, он испытывал такое же, как и Оборин, чувство ненависти.
— Кажется, уезжают. Командуй!
«Волги» разминулись: одна направилась в сторону жилого поселка, вторая помчалась в Москву.
— Первый? Первый? — негромко позвал в переговорное устройство Оборин. — Клиенты — на выходе… Второй, сменишь первого в условленном месте. Как поняли?
Ответы явно удовлетворили его и он хищно улыбнулся.
Обещанная «посылка» отправлена по назначению, но дойти до кавказских террористов ей не позволят.
В то время, когда объединенная наземная служба МВД и ФСБ следила за банкирами и их заморским работодателем, в летящем на Северный Кавказ транспортнике три оперативника шаг за шагом изучают содержимое ящиков с гумманитарным грузом. Благо, содержимое последнего, подозрительного грузовика по настоянии штурмана сложено отдельно, не придется перелопачивать тонны груза.
Когда самолет приземлился в аэропорту Моздока, проверка была завершена. Пять вместительных картонных ящиков с валютой перекочевали в подкативший микроавтобус…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
Нельзя допустить, чтобы смерть Вертелова осталась безнаказанной. Так, как осталась безнаказанной гибель жены… Бабурин твердо усвоил жесткое правило сотрудников правоохранительных органов: любая безнаказанность рождает новые преступления. В двойном, тройном размере.
Поэтому рано радоваться, торжествовать победу. И все же, первый этап пройден грамотно и удачно.
По этому поводу Сергей Петрович решил устроить праздничное застолье. Заперся в своем холостяцком жилье, накрыл на стол — баночку с малосольными огурчиками, баклажанную икру, докторскую колбасу. В центр поставил запечатанную бутылку «столичной». Полюбовался, передвинул с места на место кокетливые тарелочки с закусками и отправился в ванную мыть руки.
Намыливался и с раскаянием думал: надо было пригласить сеструху с мужем, посидеть в почти семейной обстановке, поговорить… Вспомнил — Машкин сидит в следственном изоляторе и непременно нужно завтра же утром освободить его. Настрадался своячок, измучили его, небось, страхи. Сеструха одна в гости не пойдет, постесняется, да и обиделась она на Серегу за неожиданный арест муженька.
Ничего, обида со временем рассосется, Танька — женщина не злопамятная, отходчивая. Что же касается «семейного застолья» — можно повторить, не последний день живет на свете разнесчастный вдовец, все впереди.
Обычно, завершив очередное расследование, Бабурин чувствовал радость и удовлетворение. Порученная работа завершена, осталось подготовить дело для передачи в суд. На этот раз удовлетворение не пришло. Ибо следователь не считал работу оконченной. Да, киллер вычислен и повязан, да, Сергей Петрович имеет полное право доложить начальству и получить соответствующее вознаграждение. В виде благодарности либо благожелательной улыбки. Но заказчик преступления пока ходит на свободе, надеть на него наручники посложней, нежели окольцевать Деева. Ибо высокие покровители по прежнему занимают свои кабинеты, они ни за что не дадут в обиду верных своих шестерок!
Если признаться честно, а хитрить с самим собой — глупо, следствие, как принято выражаться, «средней тяжести». С самого начала было ясно — убийство заказное. Несмотря на все потуги начальников свести его к бытовухе, к тому же любовному треугольнику, не взирая на потаеные угрозы и ликвидацию помощников, свидетелей и подозреваемых, Бабурин упрямо шел по кавказскому, «политическому» следу. И не ошибся.
Очная ставка Деева и Хвостова должна поставить точку. После этого можно с чистой совестью передать дело в суд. Что же касается покровителей преступников, пусть ими занимаются другие сыщики и следователи, суд, наверняка, выделит это в отдельное дело.
Что же касается жены убитого, ее любовника, связиста-электрика банка, неплохо было бы суду вынести «частное определение». Ибо каждый из них, волей-неволей, сопричастен к происшедшей трагедии, внес «лепту» в страшную смерть Басова…
Внезапно заверещал телефон. Рабочий день окончился, работники прокуратуры разбежались по домам. Кому в этот поздний час понадобился усталый следователь? Тем более, с затуманенной после трех опрокинутых стопок водки головой?
Звонили из Бутырки.
— Слушаю. Бабурин.
— Добрый вечер, Сергей Петрович… Простите за беспокойство, но случилось непредвиденное… Подследственный Деев скоропостижно скончался.
Бабурин не хватанул раскрытым ртом воздух, не заахал и не упал в облезлое кресло. Нечто подобное можно было ожидать. Преступники ликвидируют опасных свидетелей. Ликвидировали «отработавшего» Ханжу. Убрали «беспогонного летуна», взяточника и изменника. Расправились с контрразведчиком Вертеловым. Теперь — Деев. Если верить приятелю Адуева, на очереди следователь…
— Пригласите медэксперта. Пошлите за мной машину.
— Извините, Сергей Петрович, все наши машины — в разгоне. Попробуйте — прокурорскую.
И пробовать не стоит — бесполезно. Выпросить машину начальника — все равно, что выжить в открытом космосе без скафандра.
— Ладно, доберусь на такси…
Не успел открыть дверь — звонок. На пороге — худой до прозрачности, с острыми скулами, которые, кажется, вот-вот проткнут натянутую кожу, Ахмет.
— Все знаю, — гортанно оповестил он. — Через час будет оперативная машина… Выпросил… Очень прошу — подождем…
— Нет времени! Поедем на такси…
— Опасно, Сергей Петрович… Очень прошу…
Не отвечая, Бабурин шагнул в открывшуюся дверь лифта. Адуев, недовольно ворча и покачивая бритой головой, втиснулся следом.
Говорят, на одно везение приходится десяток невезений. Но на этот раз ледователю повезло — возле подъезда башни стоит «волга» с рекламными щитами на крыше и с надписью «московское такси». Бабурин машинально похлопал по боковому карману — все в порядке, постановление об освобождении свояка с собой. Представил себе радость Машкина и Татьяны, улыбнулся. Завтра же пригласит их к себе домой. Попросит сеструху прихватить сумку с завернутыми в полотенце пирожками. Остальное — за хозяином.
Подходя к машине, покосился на Адуева. Обижается Ахмет, готовится устроить самовольному начальнику выволочку. Пусть устраивает. Ничего со следователем не случится, главное совершилось — заказчик убийства найден, завтра прокурор подпишет постановление об аресте Семена Хвостова. Устранение мафией киллера ничего не изменило.
— Свободен?
— Пожалуйста. Только, если не возражаете, на минутку отлучусь — позвоню жене…
— Ради Бога.
Сергей Петрович по привычке устроился на заднем сидении. Адуев — впереди. Подозрительно оглядывает немногочисленных прохожих, изучает припаркованные легковушки.
Водитель покопался под панелью приборов — наверно, включил счетчик, и побежал к будке телефона-автомата.
Взрыва Бабурин не услышал — сознание рассыпалось фейверком искр…
На одном из подмосковных военных аэродромов грузился огромный транспортник. Благотворительная помощь мирному населению Чечни, пострадавшему из-за войны. Один за другим подкатывали грузовики, ящики перегружались в чрево самолета.
В стороне маячила черная «волга». Ее пассажиры внимательно следили за процессом погрузки. Кроме двух банкиров — Хвостова и Федосова — присутствует американский финансист русского происхождения Джон Берицкий. С любопытством вертит круглой головой, рассматрнивает выстроенные самолеты, следит за разгружаемыми машинами.
— Вот это уже по американски, — удовлетворенно говорит он, посасывая неизменную сигарету. — А то в прошлый раз загнали одну машинешку, да еще с детским питанием… Смешно! Наше ФБР мигом бы вычислило ваш груз и отправило банкиров на отсидку. Интересно, кто тогда придумал… молочко с кашкой?
Федосов недовольно засопел, сделал вид — заинтересовался топливозаправщиком. Хвостов пробормотал что-то насмешливое. Не то в адрес выдумщика-банкира, не то — американца.
— Все же, во сколько оценил свои услуги новый начальник? — не унимался Вербицкий. — Лично я больше тысячи долларов ему бы не дал…
На самом деле генерал затребовал ровно в десять раз больше, но говорить об этом Хвостову не хотелось. Предпочел промолчать, сделал вид — не расслышал.
Когда транспортник исчез в небе, «волга» развернулась и помчалась к выездному КПП. Там ее ожидала такая же машина, но с другими номерами. С затемненными стеклами, мешающими увидеть человека, сидящего на заднем сидении.
Хвостов пересел в нее.
Вместо знакомого, одышивого камуфляжника — подтянутый мужик без погон и знаков различия. Над верхней губой топорщатся рыжеватые усики. Глаза острые, пронизывающие.
— А где генерал?
— Малость приболел, отлеживается в госпитале. Да вы не волнуйтесь, я — в курсе. Генерал проинструктировал.
Банкиру необязательно знать, что «госпиталь» именуется следственным изолятором, а в роли врачей выступают дотошливые, немногословные следователи. Насмерть перепуганный взяточник уже выложил все, что знал и о чем догадывался. Эти сведения вредны для здоровья и настроения будущего подследственного.
Известие о недомогании партнера по бизнесу успокоило финансиста.
— Аванс за самолет вами получен. Возьмите остальную сумму, плюс — премиальные за отлично проведенную операцию…
После краткой беседы он возвратился в свою машину. Кивнул Берицкому. Дескать, все в порядке, услуги летунов оплачены, дело за вашими процентами. Тот ответил таким же кивком.
Ни Хвостов, ни его товарищи по криминальному бизнесу не обратили внимания на стоящий в стороне старенький микроавтобус. А зря! Загляни они вовнутрь машины, уверенности у них бы поубавилась. Ибо внутренность микроавтобуса начинена сложной следящей и подслушивающей аппаратурой. Чуткие датчики, спрятанные в черной «волге» улавливают и передают сыщикам каждое слово, каждый вздох и выдох. Специальные фото и кинокамеры фиксируют каждое движение собеседников.
Возле одного из окон машины пристроился с биноклем майор, недавно назначенный на должность, которую раньше занимал отправленный на пенсию подполковник. Первое его решительное действие, не понравившееся начальству, — отзыв из заграничной командировки сыщика Оборина.
Возле второго окна — сотрудник ФСБ. Тоже с биноклем. Возле третьего — Оборин. Майор следит за выруливающим на взлетно-посадочную полосу транспортником. Фээсбэшник пытается поймать в окуляры бинокля американца. Сыщик разглядывает всех троих.
— Ну, все ясно, товарищ майор. Будем брать?
Оборин дождаться не мог момента, когда убийцы Сашки Вертелова, Сергея Бабурина и Адуева получат то, что заслуживают. С каким наслаждением он защелкнет на их грязных лапах наручники! А еще с большим удовольствием разрядил бы в пассажиров черной «волги» пмстолет. Всю обойму до последнего патрона. Выродки не имеют права на жизнь.
Ненависть кружила голову, руки потели и Оборин то и дело, не отрываясь от бинокля, вытирал их об куртку.
— Не торопись, Дима. Взять — обязательно возьмем. Только — с поличными. В машине еще один зверюга сидит — американский поданный, профессиональный разведчик Берицкий…
Фээсбэшник кивнул — действительно, зверюга. Друг погибшего Вертелова, долгие года проработавший с ним бок о бок, он испытывал такое же, как и Оборин, чувство ненависти.
— Кажется, уезжают. Командуй!
«Волги» разминулись: одна направилась в сторону жилого поселка, вторая помчалась в Москву.
— Первый? Первый? — негромко позвал в переговорное устройство Оборин. — Клиенты — на выходе… Второй, сменишь первого в условленном месте. Как поняли?
Ответы явно удовлетворили его и он хищно улыбнулся.
Обещанная «посылка» отправлена по назначению, но дойти до кавказских террористов ей не позволят.
В то время, когда объединенная наземная служба МВД и ФСБ следила за банкирами и их заморским работодателем, в летящем на Северный Кавказ транспортнике три оперативника шаг за шагом изучают содержимое ящиков с гумманитарным грузом. Благо, содержимое последнего, подозрительного грузовика по настоянии штурмана сложено отдельно, не придется перелопачивать тонны груза.
Когда самолет приземлился в аэропорту Моздока, проверка была завершена. Пять вместительных картонных ящиков с валютой перекочевали в подкативший микроавтобус…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38