Он поставил ее на стол, повернулся и посмотрел на Ганна.
— Могу я принести еще что-нибудь, сэр?
— Да, можешь, — ответил Ганн. — Спустись быстро на нижнюю палубу, где находится оборудование, найди куски оборвавшегося недавно троса, и принеси их сюда ко мне.
— Хорошо, сэр. — Паренек быстро повернулся и поспешно вышел из каюты.
— Это один из членов экипажа? — спросил Питт.
Ганн положил лед в стаканы и разлил виски. — Да, у нас восемь членов экипажа и четырнадцать ученых на борту. — Он протянул стакан Питту.
Питт смотрел, как лед постепенно таял.
— Не может кто-нибудь из этих двадцати двух человек создавать тебе проблемы?
Ганн покачал головой:
— Я уже думал об этом, я даже об этом мечтал, я по меньшей мере раз пятьдесят проанализировал персональное дело каждого и не смог найти ни одного возможного мотива, по которому хоть кто-то из них мог желать провала проекта. — Ганн отодвинул стакан. — Нет, определенно уверен, что неприятности идут из другого источника. Кто-то по непонятным причинам хочет заставить нас отказаться от ловли рыбы, которая, может, даже и не существует в природе.
Парень вскоре вернулся с двумя кусками оборванного троса. Он протянул эти куски Ганну и вышел из каюты, закрыв за собой дверь.
Питт отхлебнул из своего стакана и поднялся с кровати. Он поставил стакан на стол Ганна и взял трос в руки, внимательно изучая концы.
Это был похожий на другие скользкий стальной трос. Каждый отрезок был сантиметров шестьдесят длиной и состоял из двадцати четырех сотен стренг, свитых в стандартный трос диаметром полтора сантиметра. Трос не был разорван компактно. Разрывы растянулись сантиметров на сорок, что придавало обоим концам вид растрепанных конских хвостов.
Что-то привлекло внимание Питта, он взял увеличительное стекло и стал смотреть через толстые линзы. Его глаза напряженно всматривались, а губы медленно растянулись в удовлетворенной улыбке. Знакомое ощущение возбуждения начало пульсировать по его венам. Это может оказаться довольно интересной операцией, подумал он.
— Обнаружил что-нибудь? — спросил Ганн.
— Да, довольно много, — отозвался Питт. — Где-то на этом курсе ты нашел себе врага, который не хочет, чтобы ты ловил рыбу на его территории.
Ганн казался обескураженным, его глаза широко распахнулись.
— И что ты нашел?
— Этот трос был намеренно перерезан, — ответил Питт. Его голос звучал твердо.
— Что ты имеешь в виду, утверждая, что он перерезан, — закричал Ганн. — Где ты видишь доказательства вмешательства человека?
Питт протянул Ганну увеличительное стекло:
— Посмотри, как разорванные концы скручиваются книзу и изгибаются внутрь, к середине? И заметь, как сильно размочалены стренги. Если трос такого диаметра тянуть за один конец, пока он не разорвется, то стренги обычно остаются гладкими и концы загибаются наружу, и дальше от середины. Здесь этого нет.
Ганн уставился на разорванный трос:
— Я не понимаю, как можно это сделать?
Питт задумался на какое-то мгновение.
— Я предполагаю, что это Примакорд.
Ганн выглядел ошеломленным. Его глаза за большими увеличительными стеклами стали невероятно огромными.
— Ты говоришь серьезно? Это был взрыв?
— Да, — спокойно ответил Питт. — Примакорд выглядит, как шнур или веревка, и может быть любой толщины. Чаще всего он используется при валке деревьев или при одновременном проведении взрывов на разных расстояниях. Он действует как горящий фитиль, за исключением того, что он продвигается и сгорает моментально, почти со скоростью света.
— Да, но как кто-то может прикрепить взрывчатку под кораблем так, что этого никто не заметил? Вода в этом районе кристально чистая. Видимость почти тридцать метров. Кто-нибудь из ученых или членов команды обязательно бы заметил лазутчика… Уж не говоря о том, что услышали бы звук взрыва.
— Прежде чем я попытаюсь ответить на это, позволь мне задать тебе два вопроса. Какое оборудование было прикреплено к кабелю, когда его опускали, и когда вы обнаружили разрыв?
— Кабель был прикреплен к подводной декомпрессионной камере. Водолазы работают на глубине пятьдесят пять метров, и необходимо заранее начинать декомпрессию под водой, чтобы предотвратить кессонную болезнь. Мы обнаружили разорванный трос около семи утра сразу после завтрака.
— Я понял, что вы оставляли камеру в воде на всю ночь?
— Нет, — возразил Ганн. — У нас вошло в привычку опускать камеру перед рассветом, так, чтобы она была на месте и готова к приему водолазов в случае ранних утренних спусков.
— А вот и твой ответ! — воскликнул Питт. — Кто-то подплыл под покровом предрассветной темноты к тросу и прикрепил к нему Примакорд. Видимость достигает тридцати метров только после восхода солнца, а ночью она менее тридцати сантиметров.
— А как же шум от взрыва?
— Элементарно, мой дорогой Ганн. — Питт улыбнулся. — Я полагаю, что звук от взрыва небольшого количества Примакорда на глубине около двадцати пяти метров будет очень похож на хлопок двигателя одного из реактивных самолетов на Брейди Филд при переходе звукового барьера.
Ганн с уважением посмотрел на Питта. Это была только теория, но он ничего не мог противопоставить ей. Его лоб наморщился:
— Как нам выбраться из этого?
Питт допил виски и поставил стакан на стол Ганна:
— Ты оставайся на море и лови своего Задиру. Я вернусь назад на остров и попытаюсь заняться небольшой охотой. Может существовать какая-то связь между твоими обрывами и вчерашним нападением на базу; и следующий шаг — нужно выявить того, кто стоит за всем этим, и какие мотивы им движут.
Вдруг дверь резко распахнулась, — и в каюту ворвался мужчина. На нем были только плавки и широкий пояс, где крепился нож и нейлоновая сетчатая сумка. Его мокрые, выгоревшие на солнце волосы были совсем светлыми, а нос и грудь усыпаны веснушками. Вода капала на ковер, образуя темные пятна вокруг его ног.
— Капитан Ганн, — взволнованно закричал он, — я видел его! Я действительно видел Задиру, буквально в трех метрах перед моей маской.
Ганн вскочил на ноги.
— Ты уверен? Ты видел его вблизи?
— Даже еще лучше, сэр. Я заснял его.
Веснушчатый человек стоял, улыбаясь во весь рот:
— Если бы только у меня было ружье для подводной охоты, может, мне удалось бы поймать его, но я изучал коралловые колонии, и у меня была только камера.
— Быстро, — проговорил Ганн, — отнеси пленку в лабораторию, чтобы ее проявили.
— Да, сэр. — Парень повернулся и вышел, обрызгав Питта несколькими каплями соленой воды, когда проходил мимо.
Лицо Ганна сияло от счастья, а глаза были полны решимости.
— Боже мой. Подумать только, я был готов отказаться от работы и, поджав хвост, взять курс домой. Теперь, черт возьми, я собираюсь стоять здесь на якоре, пока не умру от старости или не поймаю Задиру. — Его глаза блестели, когда он взглянул на Питта: — Ну, майор, что ты об этом думаешь?
Питт слегка пожал плечами:
— Что касается меня, то я предпочитаю ловить девушек. При небольшом усилии его мозг отключился от мыслей о работе и создал притягательный образ Тери, стоящей на берегу в своем красном бикини.
4
Было уже начало шестого, когда Питт вернулся в свою казарму на Брейди Филд. Через несколько секунд, сбросив влажную одежду, он прочно устроился на спине в узкой душевой. Это было компактное состояние; его голова согнулась в одном углу, спина плашмя лежала на мокром кафельном полу, а его волосатые ноги и ступни были подняты верх под углом в девяносто градусов и опиралась о противоположный угол. Всякому, кто мог бы это увидеть, такая поза показалась бы скрюченной и мучительно неудобной, но Питт находил ее довольно комфортной и чрезвычайно удовлетворительной. Когда позволяло время, он всегда расслаблялся в душе таким образом. Иногда он дремал, но чаще всего он использовал искусственно созданную дождливую обстановку и одиночество для размышлений. В этот момент его мозг был переполнен множеством нерешенных вопросов.
Он мысленно сопоставлял факты и неизвестные данные вместе, пытаясь найти верную линию и стараясь сконцентрироваться на наиболее важных проблемах. Но в этот раз все было бесполезно. Его мозг уклонялся от анализа и постоянно возвращался к необъяснимой загадке бесшумного грузовика у берега.
По какой-то непонятной причине эта загадка раздражала его, он тщетно пытался отогнать эту мысль, но она упорно возвращалась. Наконец он смирился с ней, закрыл глаза и воссоздал картину, надеясь мысленно увидеть ответ или решение.
Вдруг неясная тень появилась за дверью душевой.
— Привет тому, кто в душе, — голос Джордино перекрывал шум льющейся воды. — Ты там сидишь более получаса. Наверное, уже размок совсем.
Столь неожиданное вторжение оторвало Питта от размышлений, он потянулся и закрыл водопроводный кран.
— Тебе лучше поспешить, — прокричал Джордино. Затем до него дошло, что вода больше не льется, и он понизил голос, — полковник Льюис идет сюда, — он будет здесь в любую секунду.
Питт вздохнул. Он вернулся в сидячее положение и с трудом встал на ноги, едва не поскользнувшись на мокром кафельном полу. Полотенце соскользнуло с двери душевой и упало ему на голову. Сама мысль о том, что ему необходимо спешить и торопиться, чтобы произвести впечатление на вышестоящего офицера, заставила встопорщиться щетину на шее. Он взглянул сквозь рифленое стекло двери.
— Скажи полковнику Льюису, что он может развлечься сам с собой, пока будет ждать. — Его голос звучал жестко. — Я выйду, когда я, черт побери, буду готов, — сердито сказал он. — Теперь убирайся к черту из моей ванной, ублюдок, пока я не засунул кусок мыла тебе в задницу. — Неожиданно он ощутил, как вспыхнули его щеки. Он не собирался обидеть своего старого друга. Пожалев об этом, он почувствовал себя виноватым:
— Извини, Ал. Я думал совершенно о другом.
— Забудь это. — Не сказав больше ни слова, Джордино пожал плечами и вышел из ванной комнаты, закрыв за собой дверь.
Питт вытер свое крепкое тело и затем побрился. Закончив бритье, он сдул мелкие черные волоски с электрической бритвы и освежил лицо лосьоном после бритья. Когда он прошел в спальню, Джордино и полковник Льюис уже ждали его.
Льюис сидел на краю кровати и закручивал один конец пышных, рыжих, загнутых усов. Его крупное розовое лицо и блестящие голубые глаза вместе с большими усами над верхней губой придавали ему вид веселого лесоруба. Все его телодвижения и речь были быстрыми, отрывистыми, и у Питта создалось впечатление, будто у полковника внутри гремело битое стекло.
— Извини, что потревожил тебя, — произнес Льюис. — Но меня интересует, не пришел ли ты к какому-нибудь важному заключению относительно вчерашней атаки?
Питт был голым, но это его не смущало.
— Нет, ничего положительного. У меня есть некоторые подозрения и пара идей, но очень мало подлинных фактов, чтобы построить какую-нибудь теорию.
— Я надеялся, что вы на что-то натолкнулись. Ведь моя воздушная эскадрилья разбита.
— Вы не нашли никаких останков Альбатроса? — спросил Питт.
Льюис провел ладонью по вспотевшему лицу:
— Если эта старая рама рухнула в море, то не оставила никаких следов, даже ни пятнышка масла. Она вместе со своим пилотом, должно быть, растворилась в воздухе.
— Может, он дотянул до материка, — добавил Джордино.
— Невозможно, — отозвался Льюис. — Мы не нашли никого, кто бы видел, как он пролетал.
Джордино кивнул, соглашаясь:
— Старый самолет, выкрашенный в желтый цвет, с предельной скоростью около ста сорока километров в час обязательно был бы замечен, если бы он пролетел над проливом к Македонии.
Льюис достал пачку сигарет:
— Что действительно ставит меня в тупик, так это тот факт, что атака была хорошо спланирована и осуществлена. Тот, кто обстреливал аэродром, знал, что никакие самолеты не должны приземляться или взлететь по графику во время его атаки с бреющего полета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
— Могу я принести еще что-нибудь, сэр?
— Да, можешь, — ответил Ганн. — Спустись быстро на нижнюю палубу, где находится оборудование, найди куски оборвавшегося недавно троса, и принеси их сюда ко мне.
— Хорошо, сэр. — Паренек быстро повернулся и поспешно вышел из каюты.
— Это один из членов экипажа? — спросил Питт.
Ганн положил лед в стаканы и разлил виски. — Да, у нас восемь членов экипажа и четырнадцать ученых на борту. — Он протянул стакан Питту.
Питт смотрел, как лед постепенно таял.
— Не может кто-нибудь из этих двадцати двух человек создавать тебе проблемы?
Ганн покачал головой:
— Я уже думал об этом, я даже об этом мечтал, я по меньшей мере раз пятьдесят проанализировал персональное дело каждого и не смог найти ни одного возможного мотива, по которому хоть кто-то из них мог желать провала проекта. — Ганн отодвинул стакан. — Нет, определенно уверен, что неприятности идут из другого источника. Кто-то по непонятным причинам хочет заставить нас отказаться от ловли рыбы, которая, может, даже и не существует в природе.
Парень вскоре вернулся с двумя кусками оборванного троса. Он протянул эти куски Ганну и вышел из каюты, закрыв за собой дверь.
Питт отхлебнул из своего стакана и поднялся с кровати. Он поставил стакан на стол Ганна и взял трос в руки, внимательно изучая концы.
Это был похожий на другие скользкий стальной трос. Каждый отрезок был сантиметров шестьдесят длиной и состоял из двадцати четырех сотен стренг, свитых в стандартный трос диаметром полтора сантиметра. Трос не был разорван компактно. Разрывы растянулись сантиметров на сорок, что придавало обоим концам вид растрепанных конских хвостов.
Что-то привлекло внимание Питта, он взял увеличительное стекло и стал смотреть через толстые линзы. Его глаза напряженно всматривались, а губы медленно растянулись в удовлетворенной улыбке. Знакомое ощущение возбуждения начало пульсировать по его венам. Это может оказаться довольно интересной операцией, подумал он.
— Обнаружил что-нибудь? — спросил Ганн.
— Да, довольно много, — отозвался Питт. — Где-то на этом курсе ты нашел себе врага, который не хочет, чтобы ты ловил рыбу на его территории.
Ганн казался обескураженным, его глаза широко распахнулись.
— И что ты нашел?
— Этот трос был намеренно перерезан, — ответил Питт. Его голос звучал твердо.
— Что ты имеешь в виду, утверждая, что он перерезан, — закричал Ганн. — Где ты видишь доказательства вмешательства человека?
Питт протянул Ганну увеличительное стекло:
— Посмотри, как разорванные концы скручиваются книзу и изгибаются внутрь, к середине? И заметь, как сильно размочалены стренги. Если трос такого диаметра тянуть за один конец, пока он не разорвется, то стренги обычно остаются гладкими и концы загибаются наружу, и дальше от середины. Здесь этого нет.
Ганн уставился на разорванный трос:
— Я не понимаю, как можно это сделать?
Питт задумался на какое-то мгновение.
— Я предполагаю, что это Примакорд.
Ганн выглядел ошеломленным. Его глаза за большими увеличительными стеклами стали невероятно огромными.
— Ты говоришь серьезно? Это был взрыв?
— Да, — спокойно ответил Питт. — Примакорд выглядит, как шнур или веревка, и может быть любой толщины. Чаще всего он используется при валке деревьев или при одновременном проведении взрывов на разных расстояниях. Он действует как горящий фитиль, за исключением того, что он продвигается и сгорает моментально, почти со скоростью света.
— Да, но как кто-то может прикрепить взрывчатку под кораблем так, что этого никто не заметил? Вода в этом районе кристально чистая. Видимость почти тридцать метров. Кто-нибудь из ученых или членов команды обязательно бы заметил лазутчика… Уж не говоря о том, что услышали бы звук взрыва.
— Прежде чем я попытаюсь ответить на это, позволь мне задать тебе два вопроса. Какое оборудование было прикреплено к кабелю, когда его опускали, и когда вы обнаружили разрыв?
— Кабель был прикреплен к подводной декомпрессионной камере. Водолазы работают на глубине пятьдесят пять метров, и необходимо заранее начинать декомпрессию под водой, чтобы предотвратить кессонную болезнь. Мы обнаружили разорванный трос около семи утра сразу после завтрака.
— Я понял, что вы оставляли камеру в воде на всю ночь?
— Нет, — возразил Ганн. — У нас вошло в привычку опускать камеру перед рассветом, так, чтобы она была на месте и готова к приему водолазов в случае ранних утренних спусков.
— А вот и твой ответ! — воскликнул Питт. — Кто-то подплыл под покровом предрассветной темноты к тросу и прикрепил к нему Примакорд. Видимость достигает тридцати метров только после восхода солнца, а ночью она менее тридцати сантиметров.
— А как же шум от взрыва?
— Элементарно, мой дорогой Ганн. — Питт улыбнулся. — Я полагаю, что звук от взрыва небольшого количества Примакорда на глубине около двадцати пяти метров будет очень похож на хлопок двигателя одного из реактивных самолетов на Брейди Филд при переходе звукового барьера.
Ганн с уважением посмотрел на Питта. Это была только теория, но он ничего не мог противопоставить ей. Его лоб наморщился:
— Как нам выбраться из этого?
Питт допил виски и поставил стакан на стол Ганна:
— Ты оставайся на море и лови своего Задиру. Я вернусь назад на остров и попытаюсь заняться небольшой охотой. Может существовать какая-то связь между твоими обрывами и вчерашним нападением на базу; и следующий шаг — нужно выявить того, кто стоит за всем этим, и какие мотивы им движут.
Вдруг дверь резко распахнулась, — и в каюту ворвался мужчина. На нем были только плавки и широкий пояс, где крепился нож и нейлоновая сетчатая сумка. Его мокрые, выгоревшие на солнце волосы были совсем светлыми, а нос и грудь усыпаны веснушками. Вода капала на ковер, образуя темные пятна вокруг его ног.
— Капитан Ганн, — взволнованно закричал он, — я видел его! Я действительно видел Задиру, буквально в трех метрах перед моей маской.
Ганн вскочил на ноги.
— Ты уверен? Ты видел его вблизи?
— Даже еще лучше, сэр. Я заснял его.
Веснушчатый человек стоял, улыбаясь во весь рот:
— Если бы только у меня было ружье для подводной охоты, может, мне удалось бы поймать его, но я изучал коралловые колонии, и у меня была только камера.
— Быстро, — проговорил Ганн, — отнеси пленку в лабораторию, чтобы ее проявили.
— Да, сэр. — Парень повернулся и вышел, обрызгав Питта несколькими каплями соленой воды, когда проходил мимо.
Лицо Ганна сияло от счастья, а глаза были полны решимости.
— Боже мой. Подумать только, я был готов отказаться от работы и, поджав хвост, взять курс домой. Теперь, черт возьми, я собираюсь стоять здесь на якоре, пока не умру от старости или не поймаю Задиру. — Его глаза блестели, когда он взглянул на Питта: — Ну, майор, что ты об этом думаешь?
Питт слегка пожал плечами:
— Что касается меня, то я предпочитаю ловить девушек. При небольшом усилии его мозг отключился от мыслей о работе и создал притягательный образ Тери, стоящей на берегу в своем красном бикини.
4
Было уже начало шестого, когда Питт вернулся в свою казарму на Брейди Филд. Через несколько секунд, сбросив влажную одежду, он прочно устроился на спине в узкой душевой. Это было компактное состояние; его голова согнулась в одном углу, спина плашмя лежала на мокром кафельном полу, а его волосатые ноги и ступни были подняты верх под углом в девяносто градусов и опиралась о противоположный угол. Всякому, кто мог бы это увидеть, такая поза показалась бы скрюченной и мучительно неудобной, но Питт находил ее довольно комфортной и чрезвычайно удовлетворительной. Когда позволяло время, он всегда расслаблялся в душе таким образом. Иногда он дремал, но чаще всего он использовал искусственно созданную дождливую обстановку и одиночество для размышлений. В этот момент его мозг был переполнен множеством нерешенных вопросов.
Он мысленно сопоставлял факты и неизвестные данные вместе, пытаясь найти верную линию и стараясь сконцентрироваться на наиболее важных проблемах. Но в этот раз все было бесполезно. Его мозг уклонялся от анализа и постоянно возвращался к необъяснимой загадке бесшумного грузовика у берега.
По какой-то непонятной причине эта загадка раздражала его, он тщетно пытался отогнать эту мысль, но она упорно возвращалась. Наконец он смирился с ней, закрыл глаза и воссоздал картину, надеясь мысленно увидеть ответ или решение.
Вдруг неясная тень появилась за дверью душевой.
— Привет тому, кто в душе, — голос Джордино перекрывал шум льющейся воды. — Ты там сидишь более получаса. Наверное, уже размок совсем.
Столь неожиданное вторжение оторвало Питта от размышлений, он потянулся и закрыл водопроводный кран.
— Тебе лучше поспешить, — прокричал Джордино. Затем до него дошло, что вода больше не льется, и он понизил голос, — полковник Льюис идет сюда, — он будет здесь в любую секунду.
Питт вздохнул. Он вернулся в сидячее положение и с трудом встал на ноги, едва не поскользнувшись на мокром кафельном полу. Полотенце соскользнуло с двери душевой и упало ему на голову. Сама мысль о том, что ему необходимо спешить и торопиться, чтобы произвести впечатление на вышестоящего офицера, заставила встопорщиться щетину на шее. Он взглянул сквозь рифленое стекло двери.
— Скажи полковнику Льюису, что он может развлечься сам с собой, пока будет ждать. — Его голос звучал жестко. — Я выйду, когда я, черт побери, буду готов, — сердито сказал он. — Теперь убирайся к черту из моей ванной, ублюдок, пока я не засунул кусок мыла тебе в задницу. — Неожиданно он ощутил, как вспыхнули его щеки. Он не собирался обидеть своего старого друга. Пожалев об этом, он почувствовал себя виноватым:
— Извини, Ал. Я думал совершенно о другом.
— Забудь это. — Не сказав больше ни слова, Джордино пожал плечами и вышел из ванной комнаты, закрыв за собой дверь.
Питт вытер свое крепкое тело и затем побрился. Закончив бритье, он сдул мелкие черные волоски с электрической бритвы и освежил лицо лосьоном после бритья. Когда он прошел в спальню, Джордино и полковник Льюис уже ждали его.
Льюис сидел на краю кровати и закручивал один конец пышных, рыжих, загнутых усов. Его крупное розовое лицо и блестящие голубые глаза вместе с большими усами над верхней губой придавали ему вид веселого лесоруба. Все его телодвижения и речь были быстрыми, отрывистыми, и у Питта создалось впечатление, будто у полковника внутри гремело битое стекло.
— Извини, что потревожил тебя, — произнес Льюис. — Но меня интересует, не пришел ли ты к какому-нибудь важному заключению относительно вчерашней атаки?
Питт был голым, но это его не смущало.
— Нет, ничего положительного. У меня есть некоторые подозрения и пара идей, но очень мало подлинных фактов, чтобы построить какую-нибудь теорию.
— Я надеялся, что вы на что-то натолкнулись. Ведь моя воздушная эскадрилья разбита.
— Вы не нашли никаких останков Альбатроса? — спросил Питт.
Льюис провел ладонью по вспотевшему лицу:
— Если эта старая рама рухнула в море, то не оставила никаких следов, даже ни пятнышка масла. Она вместе со своим пилотом, должно быть, растворилась в воздухе.
— Может, он дотянул до материка, — добавил Джордино.
— Невозможно, — отозвался Льюис. — Мы не нашли никого, кто бы видел, как он пролетал.
Джордино кивнул, соглашаясь:
— Старый самолет, выкрашенный в желтый цвет, с предельной скоростью около ста сорока километров в час обязательно был бы замечен, если бы он пролетел над проливом к Македонии.
Льюис достал пачку сигарет:
— Что действительно ставит меня в тупик, так это тот факт, что атака была хорошо спланирована и осуществлена. Тот, кто обстреливал аэродром, знал, что никакие самолеты не должны приземляться или взлететь по графику во время его атаки с бреющего полета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40