Это не фотомонтаж!..
– Тогда я не знаю, что это! – в отчаянии схватилась за голову Люба.
– Зато я знаю. Блуд это! Натуральный блуд!.. Люба, мы же договаривались с тобой. Если ты хочешь уйти к другому мужчине, ты должна сказать мне об этом. Ты освобождаешь эту квартиру, возвращаешь мне деньги, которые я вложил в твою раскрутку, и мы расходимся, как в море корабли…
– Но… – начала было Люба.
Но Булат ее перебил:
– Что, ты не можешь вернуть мне деньги? Зачем ты тогда спала с этим идиотом? Надо было найти себе мужика побогаче…
– Не искала я никого… Я ждала тебя. Я хотела рассказать тебе, что меня хотят смешать с грязью…
– Ты могла бы позвонить.
– Я не думала, что все случится так быстро…
– Но ведь случилось. Ты встретила свою любовь, тряхнула стариной, так сказать…
– Булат, но ты же сам не веришь, что я могла тебе изменить?
– Раньше не верил, сейчас верю… Сколько времени тебе нужно, чтобы освободить жилплощадь?
– Булат!
– Деньги пока можешь не возвращать. Но через полгода будь добра отдать все до последнего цента. Так уж и быть, проценты с тебя брать не буду…
– Булат, ну давай разберемся! – взвыла Люба. Но с тем же успехом она могла обращаться к глухому слепцу.
– Давай разберемся, – кивнул он. – Так сейчас… Ладно, мелочиться не будем. Отдашь всего триста тысяч долларов. И свой джип тоже отдашь…
– Булат, ты меня унижаешь!
– Была бы ты моей женой, тебя бы забросали камнями, как подлую тварь!
– Ты меня унизил, Булат… Рано или поздно ты узнаешь, что я тебе не изменяла. Даже если это случится рано, то все равно будет поздно. Ты уже ничего не изменишь. Ты не сможешь вернуть меня обратно. Так было с Фимом. Так будет и с тобой… А деньги я тебе верну, можешь не сомневаться!
У Булата еще было время на раздумье. Пока она собирала вещи, у него еще была возможность остановить ее, вернуть обратно. Но он не сделал этого. И вместо прощания молча сунул ей в руку конверт с компрометирующими фотографиями…
Она ушла, хлопнув дверью. Обратного пути нет…
2
К хорошему привыкаешь быстро. Но можно привыкнуть и к плохому. Так и Люба уже привыкла к ударам судьбы. Сколько раз фортуна поворачивалась к ней лицом, и столько же раз Леська разворачивала ее к ней другим местом. Но Люба уже привыкла и к тому, что за черной полосой в жизни обязательно должна последовать светлая. И на этот раз она не собиралась ждать у моря погоды. На Бога надейся, но сам не плошай. Именно поэтому сегодня она надела откровенно соблазнительное платье, отчего у Макеева замаслились глазки.
– Герман Альбертович, помните, вы как-то сказали, что сами готовы вкладывать в меня свой талант, если вдруг Булат Анзорович откажется от меня…
Она нарочно заменила слово «деньги» «талантом». И не только потому, что эти слова иногда бывают синонимами. Лесть в таких случаях лишней не бывает.
– А он что, отказался? – обеспокоился продюсер.
– Да, но не по своей воле. Его заставили…
– Кто?
– Скажем так, я стала жертвой интриг… Говорили мне, что в музыкальном мире это случается. Я не очень верила, но…
– Так, с этого места, пожалуйста, поподробней…
– Если можно, сначала вопрос… Есть такой товарищ, Фим Речной. Он сказал, что вы собираетесь его продюсировать…
– Фим Речной?!.. Да, в этом парне что-то есть. Хотя до совершенства далеко. Но кто мне скажет, где в этом мире совершенство… Даже не знаю, браться за него или нет. Есть много «за» в его пользу. Но еще больше «против»… А чего он это тебя интересует? Что, нравится?..
– Нравился. Когда-то. Даже любовь была… Мы же из одного города… Когда-то он был музыкантом, а я была его поклонницей. Теперь я восходящая звезда, а он пока никто. Мне-то все равно, но ему это не нравится… В общем…
Люба выложила на стол самую скромную фотографию из коллекции двухгодичной давности. Но Макееву хватило и этого, чтобы возбудиться. Женская интуиция подсказывала ей, что этот снимок содержит скорее «плюс» для нее, нежели «минус».
– Оу! – воскликнул Макеев. – Что это такое?
– Что-то вроде домашнего архива. Но Фим, я так поняла, решил сделать это фото достоянием общественности… Короче говоря, эта фотография попала в руки Булата. А вы же знаете, кровь у него горячая. Ему все равно, что это все было до него…
– Но ведь было.
– А я что, похожа на девственницу? – кокетливо повела бровью Люба.
– Я бы не сказал… Женщина вправе выбирать, с кем и как ей быть… Но как же так, ты и этот Фим Речной?.. Знаешь, я не очень верю в совпадения. Но ты у меня, и он до меня почти достучался…
– Так он и не стал бы к вам стучаться, если бы мной занимался другой продюсер. Он по моему следу на вас вышел…
– Теперь ясно… И что же, он отдал эту фотографию Булату Анзоровичу?
– Не берусь утверждать, что именно он передал снимок, но больше некому…
Про Лесю Люба рассказывать не стала. Долгая история, да и неправдоподобная какая-то. Безумная одноклассница мстит ей на каждом шагу. Мексиканские страсти какие-то… Но Фима она сдала без всякого зазрения совести. Око за око… Хотя еще не известно, чем это все обернется. Но Люба почему-то была уверена, что Макеев примет ее сторону.
– И зачем это ему нужно?
– А чтобы лишить меня финансирования.
По ее мнению, эта версия была самой убедительной.
– Меня задвинуть, а самому взлететь. Видимо, на его взгляд, в этом заключено торжество справедливости. К тому же меньше народу – больше кислороду. Говоря иначе, чем меньше у вас проектов, тем у него больше шансов попасть к вам в обойму…
– Что ж, тогда придется ему сказать, что я сволочами не занимаюсь… – повелся Макеев. – Хотя нет, ничего я говорить ему не буду. Просто заверну его проект… и пошлю Фима к черту.
– А меня? – с лукавой искоркой во взгляде спросила Люба.
– Любонька, ты сводишь меня с ума!.. Петь ты можешь, в этом никто не сомневается. Танцуешь неплохо… Да, я говорил, что готов заниматься тобою дальше. Без всяких там Булатов… Но я заметил, что, когда Акрамов тебя финансировал, ты как бы плыла по течению. Выгорит проект – хорошо, сдохнет – ничего страшного, и без того неплохо кормят. Но сейчас от тебя требуется… Я должен потребовать от тебя целеустремленности, готовности к самопожертвованию…
– Что вы имеете в виду?
– Прежде всего самозабвенное желание стать «звездой». Поверь, это наиважнейший критерий в отборе претендентов…
– Я хочу… Герман Альбертович, я очень хочу стать «звездой»!..
Люба многозначительно провела пальчиками по кромке декольте, как бы в задумчивости остановила их в ложбинке бюста.
– Да, я вижу… Только вот как нам быть с этим снимком…
Он тоже провел пальчиками по ее груди. Но на фотографии.
– Можно сделать ремикс.
– То есть?
– То же самое, но с вами в главной роли… Только нужно ли это?
– Думаю, что необязательно.
– Что ж, вам видней. Не хотите со мной нежно дружить, не надо…
– Ну как это не хочу дружить? – встрепенулся Макеев. – Хочу. Очень хочу!.. Дело в другом! Этот снимок может оказаться в каком-нибудь желтом журнале…
– Вы думаете, это поставит на мне крест?
– Скорее, наоборот! Это же реклама! Бесплатный пиар!.. Ха, бесплатный! Журналюгам еще и заплатить придется, чтобы это фото засветилось в прессе…
– Надеюсь, вы не станете им платить?
– Нет… И даром не отдам… Но Фим может вывесить это фото на порносайт…
– Это плохо?
– А кто поверит, что это настоящие снимки? Знаешь, надо будет тебе фотосессию в «Плэйбое» организовать. Так, без особых откровений, чтобы все на грани, так сказать. Мы сами разместим эти фото в Интернете, в рубрике «голые звезды». И если там же появится этот срам… – Макеев двумя пальцами взял компрометирующую фотографию и сунул ее в бумагорезочный шредер. – Так вот, если этот срам появится на фоне твоей официальной, так сказать, фотосессии, тогда его точно примут за фотомонтаж. Знала бы ты, сколько в Интернете порно с участием наших и мировых звезд. И никто не раздувает из этого скандала… Так что не переживай, ничего страшного в этой грязи нет…
– А фотосессию когда будем делать?
Всем своим видом Люба давала понять, что готова приступить к ней прямо сейчас. И совсем не будет возражать, если фотографом будем сам Герман Альбертович.
– Можно сделать пробные снимки…
Она подала ему мысль, а он вцепился в нее обеими руками.
– У меня и время свободное есть. И фотокамера супер…
Макеев показал взглядом на дверь, за которой начиналась комната отдыха.
– Давайте попробуем! – многообещающе улыбнулась Люба.
И грациозно поднялась со своего места. Она прекрасно знала, зачем и ради чего делает это …
3
«Фотосессия» заняла часа три, не меньше. Вроде бы и не так много. Но учитывая занятость Макеева, можно было сказать, что он позабыл обо всем на свете ради нее. Это, конечно же, не так. Он добился своего, и его половой интерес уже стремится к нулю. Такой уж он непостоянный. Но Люба не очень-то и хотела продолжения романа. Главное, чтобы он продолжал иметь ее в виду в сугубо деловом плане. А этот интерес пока что еще был. Перед расставанием он клятвенно заверил, что завтра же они приступят к записи третьей песни. И еще испросил разрешения как-нибудь заглянуть к ней домой на огонек – посмотреть, как она устроилась на новом месте. И еще денег дал, чтобы оплатить съемную квартиру, за которую она уже и без того рассчиталась. Как-нибудь заглянуть, то есть если будет время и останется желание. Разумеется, Люба разрешила. Она же свободная женщина…
Она вышла из офиса, по привычке свернула в сторону автостоянки, но вспомнила, что машины у нее больше нет. Зато есть деньги. Личных сбережений что-то около пяти тысяч долларов. И еще Макеев пару зеленых штук на бедность дал. Надо было такси заказать. Ладно, до станции метро рукой подать, а там частника поймает. И в Северное Бутово. Окраина, но и там цены на квартиры очень сердитые. Москва есть Москва…
– Любонька! – услышала она радостный голос.
Повернула голову вправо – увидела Фима. Встала как вкопанная. Она была потрясена его наглостью. На пару с Леськой измазал ее грязью, а ведет себя так, как будто ничего не произошло. Идет к ней, рот до ушей, глаза сияют… Подонок!
– Ты чего, как не живая? – останавливаясь, спросил он.
Видит, что ей не по себе. Но продолжает улыбаться… Ну да, он же добился своего. Что ж, и она своего добилась.
– Да вот, расстроена, – усмехнулась Люба.
– Чем?
– А тем, что Макеев тебя видеть больше не хочет.
– Не понял! – сошел с лица Фим.
– А чего тут непонятного? Сказал, что ты дрянь и твои песни тоже дрянь…
– Ты что-то путаешь.
– А ты ничего не напутал?.. Зачем ты это сделал?
– Что сделал?
– А то ты не знаешь… Да, передай Леське мое спасибо. Надоел мне Булат Анзорович. Я давно уйти от него хотела, да все повода не было… За фотографии ей спасибо. Ловко она все провернула…
– Ничего не понимаю, – ошарашенно мотнул головой Фим.
– Чего уж тут непонятного? С Булатом мы расстались, спасибо вам с Леськой. Но моя песенка не спета. Я и дальше петь буду. А вот ты, мой дорогой, в пролете! Да ты не расстраивайся, как шестерил перед Леськой, так и дальше шестерить будешь. У тебя это хорошо получается. Лучше, чем на сцене…
Фим продолжал смотреть на нее, как баран на новые ворота.
– Ты о каких фотографиях говоришь? Ушла от Булата, а мы с Леськой здесь при чем?.. Так, погоди, фотографии случайно не с видео?
– Ну вот, ты и сам прекрасно все знаешь. И хватит дурака валять…
– На этих фото мы с тобой, да?
Как ни старалась Люба удержать себя в руках, все же она скатилась на грань истерики.
– Да, мы с тобой! – чуть ли не закричала она. – Там еще щеки твои!
– Какие щеки?
– Одна правая! Она размахнулась и ударила его по правой щеке. – А другая левая!
И вторая попытка, слева, увенчалась успехом.
Ошеломленный Фим подался назад, тряхнул головой.
– Ты что, сдурела?
– Да пошел ты, козел!
Люба резко повернулась к нему спиной и быстрым шагом направилась к станции метро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43