Было жарко, с утра напоминала о себе печень… как ни крути, а через два месяца пятьдесят лет. Из них половина – в полиции. Шарлотта говорит: ты еще о-го-го, комиссар Шаплу! В постели ты молодому фору дашь… это она мне льстит. Старый я стал, старый. Неужели это я когда-то в одиночку повязал банду Мексиканца? Самому не верится…
– Господин комиссар! – окликнул его чей-то голос. Шаплу, не оборачиваясь, узнал Пифоля из "Монд"… и это комиссар тоже предвидел. Конечно, он не мог знать наверняка, что первым будет именно Пифоль. Вполне могла бы оказаться эта старая лесбиянка Моргенштау или молодой Руже Проныра… Какая, собственно, разница? Все они падальщики, всем им нужна сенсация. Лучше всего – штурм банка. Еще лучше – со стрельбой. В идеале – с трупами… А начальству штурм нужен только в том случае, если он будет успешным: "Вы же понимаете, комиссар, как нас размажет пресса, если пострадает хоть один заложник?" Банковским шишкам – напротив – штурм крайне нежелателен: "Вы же понимаете, господин комиссар, как дорога нам наша репутация?!"… Нет, неужели это я когда-то повязал банду Мексиканца?
Шаплу посмотрел на часы. Прошло уже пять минут, как он обратился к преступникам через мегафон. Никакого ответа они не дали… ну что ж, это он предвидел.
Комиссар сел в машину, бросил инспектору Ланжю:
– Дайте мне минералки и наберите номер банка… нужно с ними поговорить.
Ланжю протянул ему стаканчик с минералкой. Она была теплой… и это комиссар тоже предвидел.
На столе "бухгалтера" заверещал телефон. Все посмотрели на него, потому что все ждали этого звонка. Телефон звонил, звонил… звонил… и все смотрели на него. После седьмого звонка Гурон снял трубку. Услышал голос, в котором опознал голос комиссара Шаплу. Конечно, голос прозвучавший из трубки, отличался от голоса, искаженного мегафоном… Гурон узнал его не по тембру или каким-то иным голосовым характеристикам, а по интонации – властной и твердой.
Комиссар начал что-то говорить, но Гурон сразу перебил:
– Только по-английски, комиссар. Не понимаю по-французски.
В двадцати метрах от Гурона комиссар Шаплу покачал головой: ну и ну… французские банки теперь грабят субчики, которые даже не говорят по-французски. (Банк был не французским, а швейцарским, но Шаплу об этом не думал.)… Ну и ну! Такого в моей практике еще не было… впрочем, незнание французского может быть маскировкой.
Комиссар передал трубку Ланжю: полопочи-ка ты. Ты у нас бойко по-заморски лопочешь.
Гурон понимал: влип крепко. После бегства с Острова так крепко я еще не влипал… да еще и Ан-фиску втравил! Теперь думай… А думай, не думай, ситуация простая, как хрен за три копейки: помещение с единственным выходом, который блокируют полтора десятка вооруженных полицейских. Свободы маневра – ноль. А в активе два ствола… ну, два с половиной, если брать в расчет "дерринджер". В общем, думай не думай, а вариантов всего два: сдаться, или… Гурон выбрал "или".
А в трубке вновь раздался голос полицейского, но уже другого:
– Говорит инспектор Лонжю.
– У меня заложники, – сказал Гурон. Было довольно противно. Ему уже доводилось брать заложников, но это были бойцы противника. А здесь – штатские люди, в том числе – женщины.
– Понятно. Чего вы хотите?
– Уйти отсюда. Я никому не причинил вреда и не собираюсь делать это впредь, если вы выполните мои требования.
– И это понятно, – устало сказал инспектор. – Можете передать трубочку кому-либо из персонала?
– Могу, – ответил Гурон после паузы. Он осмотрел своих "заложников", выбирая наиболее вменяемого… Он уже хотел дать трубку "бухгалтеру", но совершенно неожиданно вмешался "хрен в бабочке":
– Дайте трубку мне, – нервно приказал он. Хиппи презрительно сказал:
– Дерьмо прилизанное.
"Хрен" скривился, облизнул губы и произнес, обращаясь к Гурону:
– Я – секретарь посольства Соединенных Штатов Америки.
Ланжю мгновенно переменился в лице и произнес, прикрывая трубку рукой:
– Господин комиссар, среди заложников – американский дипломат.
Шаплу устало прикрыл глаза, потом выругался – грубо и цинично. Ланжю сказал:
– Не берите в голову, комиссар. Может, оно и к лучшему – пусть теперь с ними парится спецслужба.
Комиссар сердито посмотрел на инспектора, но ничего не ответил. В принципе, Ланжю был прав: раз в заложниках оказался американский дипломат, то это уже головная боль спецслужб… но вони будет!..
* * *
С того момента, как прозвучали слова: я секретарь посольства, прошло около часа. За этот час многое переменилось. Это ощущали все. Буквально через полчаса после "исторического" заявления посольского секретаря позвонил другой хрен с безукоризненно вежливым голосом. Он представился первым секретарем посольства Соединенных Штатов Америки и попросил Гурона не предпринимать "некорректных действий". Гурон согласился, что – да – "некорректные действия" предпринимать нехорошо. Тогда первый секретарь выразил пожелание поговорить со своим коллегой… возможно ли это в настоящий момент? Гурон ответил, что в настоящий момент это возможно. Дипломаты переговорили. После этого первый секретарь вновь захотел поговорить с Гуроном. На этот раз выразил надежду, что уважаемый мистер… э-э…(Гурон сказал: просто мистер)… э-э… уважаемый просто мистер позволит войти в помещение банка врачу. Руководствуясь соображениями гуманности. Гурон ответил: нет. Если вы хотите, чтобы ваш коллега поскорее оказался в безопасности, примите меры.
– Какие конкретно? – спросил первый секретарь.
– Необходим микроавтобус, который доставит всех находящихся в банке в аэропорт. И вертолет. Как только я окажусь внутри вертолета, ваш коллега получит полную свободу.
После этого все и закрутилось.
Гурон спокойно перечислил требования: – Во-первых, мне нужно десять больших белых наволочек.
– Принято, – ответил Лонжю. Рядом с ним в машине сидел офицер контрразведки. Он слушал разговор через дополнительный наушник.
– Далее: микроавтобус на десять мест. Полностью заправленный, исправный, с затемненными стеклами… его нужно подогнать к банку вплотную. Оставить с распахнутыми дверями, включенным двигателем. Улицу полностью очистить от полиции.
– Принято, – ответил Лонжю.
– Далее: обеспечение беспрепятственного проезда в Мариньян, в аэропорт. Желательно полицейское сопровождение.
– Принято.
– Вертолет.
– Принято… но необходимо уточнение: куда вы собираетесь лететь?
– Какое тебе дело?
– Если вы хотите лететь за пределы Франции, то необходимо провести дополнительные согласования, – сказал Лонжю.
– Я не собираюсь лететь за пределы Франции, – ответил Гурон и солгал. Условия обговаривали еще около часа.
Микроавтобус "Тойота-хайэйс" остановился посреди улицы, напротив двери филиала "Swiss National Bank". Водитель вышел из машины. На нем были только шорты и кроссовки. Водитель распахнул все двери, снова сел за руль, красиво развернул микрик, давая возможность людям в банке убедиться, что в салоне пусто, и задом подогнал "тойоту" к двери. Сзади лежала стопка белоснежных наволочек, поверх нее – сотовый телефон.
– Сходи, дружище, принеси наволочки и телефон, – обратился Гурон к хиппи.
– А на хрена нам эти сраные наволочки? – спросил тот.
– Бабки будем в них грузить.
– Классно, блин!
За два с лишним часа сиденья в банке хиппи уже успел взорвать косячок и чувствовал себя прекрасно. Он подошел к двери, распахнул ее безо всякого страха, сделал неприличный жест в сторону полицейских и взял с заднего сиденья наволочки и телефон.
– Мы выходим, – сказал Гурон в телефон. – Если вдруг что… ваш секретарь погибнет первым. Следом за ним все остальные – у меня в руке граната с выдернутой чекой. Понятно?
Ланжу несколько секунд молчал, потом произнес:
– Эй, мы так не договаривались. Вставь в гранату чеку.
– Перебьешься.
– Твою мать! Вставь чеку… а вдруг ты просто споткнешься?
– Не будете стрелять – не споткнусь… через десять секунд мы выходим.
Комиссар Шаплу подумал: сволочь! – и сказал: сволочь!
Майор контрразведки Зваан подумал: если этот урод взорвет гранату – конец карьере, а вслух сказал: вы допустили недоработку. Вы не учли, что у него может быть граната.
Инспектор Ланжю подумал: а ты? Ты здесь для чего отирался? – вслух он сказал: да пошел ты!
Шаплу взял в руки радиостанцию и произнес в нее:
– Говорит комиссар Шаплу. Снайперам: огонь не открывать. Повторяю: даже если вы его стопроцентно вычислите – не стрелять.
Жарило солнце, напряжение нарастало.
Под наволочкой было очень жарко. Напряжение нарастало. Гурону казалось, что он предусмотрел все… настолько, насколько это возможно.
Гурон пожал Анфисе руку, шепнул: ничего не бойся, все будет хорошо.
Комиссар Шаплу откинулся на сиденье, впился взглядом в улицу. Посреди улицы стоял автомобиль дорожной полиции с включенной мигалкой, да у дверей банка – "тойота". Все застыло в ожидании. Если бы не всполохи мигалки, улица казалась бы совершенно мертвой…
Дверь банка отворилась. Оттуда протиснулась группка людей – мужчины и женщины. В огромных белых наволочках, надетых на голову, они казались персонажами какой-то глупой комедии. Они жались друг к другу и даже на расстоянии ощущалось, что они напряжены и напуганы… Шаплу попытался определить, который же из них налетчик, но сделать этого не мог. Он сказал сам себе: черт с ними… черт с ними со всеми.
Гурон знал, что снайперы где-то рядом – на крышах, в подъездах, но был спокоен. Знал, что со стороны невозможно разобраться, кто есть кто. Со стороны они кажутся стадом каких-то мутантов в белых накрахмаленных мешках с дырками для глаз. А снайпер работает только по конкретной цели… полицейский снайпер – тем более.
В наволочке было жарко, душно, грубо прорезанные дырки все норовили съехать в сторону, закрыть обзор. "Мутанты" при посадке в "тойоту" толпились, мешали друг другу.
– Спокойно, господа, спокойно, – подбадривал Гурон свое "стадо". – Вы же сами видите: все спокойно.
За руль он посадил "бухгалтера", сам сел рядом. Тонированные стекла надежно скрывали их от внешнего мира. Гурон снял наволочку, вытер ею взмокшее лицо и взялся за телефон:
– Эй, Лонжю! Уснул ты, что ли?
– Слушаю.
– Вертолет готов?
– Ждет вас.
– Отлично. Сообщи в машину сопровождения, что мы тоже готовы. Начало движения по сигналу клаксона. Скорость – разумная.
– Сейчас сообщу. Но ты бы, мистер, вставил все-таки чеку в гранату.
– Хорошо, – легко согласился Гурон. – Вставляю.
"Бухгалтер" тоже сдернул с головы наволочку, вопросительно посмотрел на Гурона. Гурон кивнул: поехали. "Бухгалтер" выжал сцепление, воткнул передачу. Гурон положил ладонь на клаксон, трижды прерывисто надавил. Полицейский автомобиль тронулся. Следом – "тойота".
* * *
В аэропорту их уже ждали. Взмыл вверх шлагбаум, обе машины выскочили на бетон летного поля, помчались в дальний конец. Над бетоном дрожал раскаленный воздух, размазывал очертания самолетов и силуэт транспортного вертолета вдали. Гурон присмотрелся и узнал "Супер Фрелон". "Тойота" бежала по полосе, обрамленной линиями разметки и посадочных фонарей. Вертолет приближался. В руке у Гурона запел телефон.
– Слушаю.
– Как видишь, мы свои обязательства выполняем, – произнес Лонжю. – Ты обязан отпустить заложников.
– Отпущу, – ответил Гурон. – Отпущу всех, кроме одного.
В трубке было очень тихо. "Тойота" остановилась возле вертолета.
– Что это значит? – напряженно спросил Лонжю.
– Это значит, что наш американский друг полетит со мной.
– Вертолет не взлетит, пока ты…
– Еще и как взлетит, – жестко перебил Гурон.
"Супер Фрелон" оторвался от бетона. Внутри были четверо: пилот, Гурон, Анфиса и секретарь посольства США. Хиппарь очень просил, чтобы взяли и его, но Гурон сказал: в другой раз, приятель… Внизу, на горячем бетоне, осталась стоять "тойота" и группа людей в белых наволочках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45