он горячо дышал ему в затылок, и Бармин с ужасом ожидал, что вот-вот острые зубы одноглазого вопьются в его шею. Еще чуть-чуть, и Бармин бы умер от ужаса…
Удары кувалды вернули его к действительности. Страшно хотелось пить.
«Не надо было мешать водку с пивом! – скорбно думал он, сплевывая горечь под колеса автомобиля. – Вот всегда так: пока не нагрузишься до поросячьего визга, не угомонишься! Надо бы опохмелиться. У меня где-то была бутылочка…»
Внезапно его мутноватый, как бутылочное стекло, взгляд уперся в отпиленный приклад винтовки. Это был приклад его мелкашки!
И тут он вспомнил все. Вспомнил и посмотрел на
часы.
– Надо спешить! – просипел Бармин и стал собираться…
Шагая вдоль бетонного забора, он еще раз посмотрел на план и спрятал его в карман.
«Тупичок должен быть за поворотом!» – подумал он и услышал грохот компрессора.
В тупике трудилась бригада рабочих. Четверо разбивали отбойными молотками полуразрушенную бетонную плиту, вероятно для того, чтобы заменить ее новой. У забора сидел человек в камуфляжной форме с автоматом на коленях – страж порядка.
Увидев удивленно смотрящего на забор лохматого парня, охранник лениво поднялся и, сделав знак рукой, не спеша направился к нему.
Бармин юркнул за угол и побежал, стараясь скрыться за следующим поворотом прежде, чем охранник появится на улице.
«Он говорил, что перелезть через забор можно только здесь! – думал Бармин, переводя дух уже за углом. – Все правильно: забор ниже, да и людей почти не бывает. Но здесь теперь нельзя! Словно кто-то знал, что я собрался к науке в гости. А не провокатор ли тот дядя? Послал меня, а сам… Нет, ерунда! Ладно, что-нибудь придумаем! – размышлял Бармин, любивший приключения не меньше, чем выпивку в хорошей компании. – И все же… я ему не снайпер! – невольно подумалось, когда его локоть вдруг уперся в обрез, спрятанный под курткой. – А если промахнусь?!»
Еще ночью, когда пьяное возбуждение вечера исчезло, он решил не приходить сюда, посчитав разговор в рюмочной наваждением.
– И чего я только согласился? – бурчал он себе под нос, пересекая очередную улицу. – Что мне, в Поселке приключений не хватает?
Он стремительно обходил бетонный забор по периметру, ища удобное место. До назначенного времени оставались считанные минуты.
В этом квартале Буферной зоны было оживленно. Проходчики и горные мастера, бригадиры, технологи и литейщики спешили расслабиться – пропасть в хмельном угаре до начала рабочей смены. Их набрякшие лица были сосредоточены.
Даже здесь, в Буферной зоне Объекта, где можно было на несколько часов забыть о рабском труде шахты и не вдыхать раскаленный жар плавильной печи, где было столько рюмочных и пивных, они не могли отключиться, сойти с марафонской дистанции медленно убивающего труда, когда, как километры, накручиваешь рабочие смены, думая лишь о том, что в конце концов тебя рассчитают и ты отправишься на Материк… умирать.
Встречные бросали на Бармина тяжелые взгляды, насквозь прошивая его тупым безразличием. Многие из них были уже пьяны. Но даже пьяные, они не могли забыть о предстоящем им завтра.
Бармин вспоминал вчерашний разговор в рюмочной…
– Если они тебя с этим поймают, – говорил муж чина, глядя в сторону, – ты – покойник! Да и я тоже… Но у тебя должно получиться! И у всех нас появляется шанс спастись! Понимаешь? По крайней мере надежда!
Плотно сжав губы, мужчина в упор смотрел на Бармина.
– А ты думаешь, этой толпе нужно твое спасение? – усмехнулся уже изрядно захмелевший Бармин. – Ты глянь на них. Это же морские свинки! Скот и тот мычит, когда его гонят на бойню, а этим – все равно.
– Что ты про них знаешь!.. Ладно, вернемся к нашему делу. Ты должен пробиться на Материк.
– Поскольку ковра-самолета у меня нет, – Бармин хохотнул и покачал головой, – придется махнуть через тундру на своих двоих. Верст двести одолею, а что потом? Евражек ловить и шашлык делать? Нет, тут надо волчарой быть, так сказать, коренным жителем тундры. А человеку здесь хана. До первого жилья тысячи полторы верст… Можно, конечно, раздобыть колеса. Но где взять топливо? Больше ста литров мне не дадут, да и то спросят зачем. А тут ведь не сто и даже не пятьсот литров понадобится. Тут счет идет на бочки. Так что…
– Слушай меня, – приглушенно заговорил мужчина. – О тысячах верст ты верно сказал. Но есть более короткий путь. Можно добраться до железной дороги. Это верст триста-четыреста строго на юго-запад.
– Я в этих местах давно, больше десяти лет, но ни о какой железной дороге не слышал. Да и на карте ее нет!
– Верно, на карте нет. Нет, потому что дорога засекречена. По ней доставляют сырье для закрытых объектов ВПК на Материке. Я всегда знал, что она там есть, должна быть. Ведь не по воздуху же привозить эти тысячи тонн руды?! И однажды увидел ее!
– С высоты птичьего полета?
– Угадал. На космических снимках. Мне их показывать не должны были. Секретные… Но уж очень было надо, чтобы проследить одну геологическую структуру. В общем, взглянул одним глазом… Так вот, я думаю, что это обычная двухколейная дорога, оставшаяся со времен освоения Крайнего Севера первыми комсомольцами с лагерными номерами на робах. И дорога эта действующая, поскольку комбинат на Материке все еще работает. Я это точно знаю. Значит, сырье до сих пор туда возят. Если не собьешься с курса, непременно выйдешь на железку…
– А если очередной состав пойдет только через неделю или через месяц? – усмехнулся Бармин, считая, что разрушил замысел мужчины.
– Нет. Составы идут раз в три дня или что-то вроде этого. И вот почему. Это были два снимка, сделанные один за другим через три дня. И на обоих дешифрировались железнодорожные составы. На снимках, кстати, было указано и время, правда, московское… Скажи честно, ты ведь мечтаешь смыться отсюда?
– Я-то что! А вот ты почему до сих пор здесь?
– Я тут еще нужен, – улыбнулся мужчина. – И потом, живым меня отсюда не отпустят.
– А меня? – ухмыльнулся Бармин.
– Тебе что! Ты – не местный. Сегодня здесь, а завтра там, у себя в Поселке… Если доберешься до железки, – мужчина вновь говорил вполголоса, – и пробьешься на Материк, доставь посылку в Питер, одному человеку. Надеюсь, он будет на месте. Должен быть. Ты запомнил, как его найти? Имени его сказать не могу, потому что, если тебя сцапают, то все из тебя вместе с жилами вытянут. Отдашь ему сверток, скажешь, что от меня. Там будут нацарапаны кое-какие цифры, а выводы он сам сделает. И никуда не ходи. У «JJ» везде свои люди! Высунешься – тебе конец! Это дело можно раскрутить только через прессу. Власти его непременно замнут, а всех причастных в порошок сотрут. Только скандал сможет рассекретить Объект и дать нам шанс… Сделай, как я сказал, и ложись на дно. Имей в виду, как только разразится скандал, люди из «JJ» начнут тебя искать… Ты даже представить себе не можешь, какую бомбу повезешь на Материк!
18
«Наверное, дело было так, – Глеб пытался восстановить последовательность событий того вечера в чебуречной. – Юрий и тот, четвертый, изрядно выпившие, вышли поздно вечером из чебуречной, и на них напали. Несомненно, те самые охранники. Эти ребята не могли так просто отпустить их. Они избили обоих, Юрия и его приятеля. Нет… Не так. Ведь приятель не явился в милицию, чтобы заявить о нападении. Значит, этот драчливый „четвертый” ушел от них или они его упустили и всю злость переключили на Юрия, но перестарались – забили насмерть. Уже мертвого они отвезли его на окраину и сбросили с моста в реку. Кстати, материалы из его сумки они могли где-нибудь выбросить. А тот драчун, приятель из Сыктывкара, в этот момент ехал в аэропорт, ничего не подозревая…
Стоп! Приятель из Сыктывкара!
Не тот ли это парень, который некогда учился с Юрой в университете? Он, кажется, поехал по распределению куда-то в Коми. Значит, мог попасть и в Сыктывкар… Как же его звали? Кажется, Валера. Валера по прозвищу… Бандит. Точно, Бандит!»
Гардеробщик бросил ему на плечи плащ, и он вышел на улицу. Уже стемнело. По причине непрекращающегося дождя на улице было пустынно. Одиночные прохожие спешили спрятаться от непогоды. Мысли путались в голове Глеба. В конце концов всплыть на поверхность должно было главное.
Надо ехать в гостиницу. Там остались вещи…
Ах да, он обещал позвонить Ошоту и забрать прах Юрия!
Накинув на голову плащ, Глеб подбежал к телефонной будке. Когда он набрал номер потрошителя, на том конце провода моментально сняли трубку. Прозектор словно ждал звонка.
– Да-да, Глеб джан! А я тебе в гостиницу звоню! Слушай, дорогой, покупай коньяк, только настоящий армянский, и приезжай ко мне, я все уладил! – Голос Ошота сорвался на фальцет.
– Что все? – рассеянно спросил Глеб, думая о том, что услышал от официанта.
– Как что?! – удивился Ошот Хоренович. – Ты же сам хотел прах покойного? Я подготовил. Можно забирать… – прозектор волновался: он словно боялся, что Глеб, не выслушав его, положит трубку. – Тебе далеко ехать?
– На такси минут пятнадцать.
– Давай, дорогой! Я тут ради тебя горы свернул!
– Хорошо, сейчас приеду, – вяло ответил Глеб и повесил трубку.
Что это он так беспокоится о прахе? Ему-то какое дело? Или этот потрошитель – альтруист, чтобы сворачивать горы ради чьего-то там пепла?
Молодая женщина, почти девчонка, спасаясь от упругих дождевых струй, срывающихся с крыши, с визгом бросилась с тротуара в телефонную будку, где стоял Глеб. Сбросив с хорошенькой головы капюшон, она игриво спросила:
– Можно?
– Что можно? – не понял Глеб, с рассеянной улыбкой глядя на миловидное лицо.
– Постоять с вами. Насквозь промокла!
– Стойте! – Глеб немного посторонился.
– Спасибо! – мило улыбнулась девица и тут же прижалась к Донскому, не сводя с него плутоватых молодых глаз и словно говоря: «Правда, хорошенькая? Нравлюсь? Нравлюсь! Я не могу не нравиться!»
Донской улыбнулся и молча предложил девице свою согнутую в локте руку. Девица тут же обеими руками обвила ее.
– Меня зовут Вероника! – продолжая с интересом разглядывать Донского, сказала она. – А тебя?
– Глеб Александрович, – усмехнулся Донской и, видя, как девица удивленно подняла брови и надула губки, добавил: – Но можно просто Глеб!
– Куда пойдем? – деловито заговорила она, по-хозяйски беря ситуацию в свои руки. – Тут рядом есть прикольныи подвальчик: совсем не дорого и уютно, не то что в этой чебуречной. Я страшно хочу есть! – Ее глаза блестели. – И пить! – добавила она, обнажая крупные зубы.
– Мне надо к прозектору, – улыбнулся Глеб.
– К прозектору? – сморщилась Вероника. – Фу, противный!
19
Дождь лил как из ведра. У светофора стояли двое: он и она.
– Слушай, не ходи ты туда, пойдем лучше ко мне, – говорила она, прижимаясь к нему и вытягивая губы для поцелуя. Из-под шелкового платочка, повязанного у нее на шее, выбивались синие пятна кровоподтеков. – Что ты в него вцепился? Да пошли ты его и всю эту канитель!
– Сначала пусть отдаст, что должен!
– Он что, обязан тебе?
– Согласился, значит, обязан! Баков на сто я его опущу! – зло усмехаясь, говорил он, и теплые струи текли по его сухощавому угреватому лицу.
– Думаешь, он даст? – с сомнением спросила она, пряча от дождя лицо у него на груди и ежась в своем легком дождевике.
– А куда ему деваться!
– Дурак! – крикнула она. – Он тебе не будет платить! Я бы не платила!
– Будешь жадничать, потеряешь все! – насмешливо сказал он. – Он это понимает. Там такие дела творятся, такие бабки крутятся! Я буду дураком, если не воспользуюсь!
– Знаешь, ему дешевле сделать так, чтоб тебя вообще не было!
– Конечно, легче! Кто же платить хочет?
– А я бы на его месте… грохнула тебя!
– Не сможет! – засмеялся он. – Клятву Гиппократа давал!
– Ну и что ему клятва? Он ею себе давно задницу подтер! Ну и пусть они там дела крутят!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
Удары кувалды вернули его к действительности. Страшно хотелось пить.
«Не надо было мешать водку с пивом! – скорбно думал он, сплевывая горечь под колеса автомобиля. – Вот всегда так: пока не нагрузишься до поросячьего визга, не угомонишься! Надо бы опохмелиться. У меня где-то была бутылочка…»
Внезапно его мутноватый, как бутылочное стекло, взгляд уперся в отпиленный приклад винтовки. Это был приклад его мелкашки!
И тут он вспомнил все. Вспомнил и посмотрел на
часы.
– Надо спешить! – просипел Бармин и стал собираться…
Шагая вдоль бетонного забора, он еще раз посмотрел на план и спрятал его в карман.
«Тупичок должен быть за поворотом!» – подумал он и услышал грохот компрессора.
В тупике трудилась бригада рабочих. Четверо разбивали отбойными молотками полуразрушенную бетонную плиту, вероятно для того, чтобы заменить ее новой. У забора сидел человек в камуфляжной форме с автоматом на коленях – страж порядка.
Увидев удивленно смотрящего на забор лохматого парня, охранник лениво поднялся и, сделав знак рукой, не спеша направился к нему.
Бармин юркнул за угол и побежал, стараясь скрыться за следующим поворотом прежде, чем охранник появится на улице.
«Он говорил, что перелезть через забор можно только здесь! – думал Бармин, переводя дух уже за углом. – Все правильно: забор ниже, да и людей почти не бывает. Но здесь теперь нельзя! Словно кто-то знал, что я собрался к науке в гости. А не провокатор ли тот дядя? Послал меня, а сам… Нет, ерунда! Ладно, что-нибудь придумаем! – размышлял Бармин, любивший приключения не меньше, чем выпивку в хорошей компании. – И все же… я ему не снайпер! – невольно подумалось, когда его локоть вдруг уперся в обрез, спрятанный под курткой. – А если промахнусь?!»
Еще ночью, когда пьяное возбуждение вечера исчезло, он решил не приходить сюда, посчитав разговор в рюмочной наваждением.
– И чего я только согласился? – бурчал он себе под нос, пересекая очередную улицу. – Что мне, в Поселке приключений не хватает?
Он стремительно обходил бетонный забор по периметру, ища удобное место. До назначенного времени оставались считанные минуты.
В этом квартале Буферной зоны было оживленно. Проходчики и горные мастера, бригадиры, технологи и литейщики спешили расслабиться – пропасть в хмельном угаре до начала рабочей смены. Их набрякшие лица были сосредоточены.
Даже здесь, в Буферной зоне Объекта, где можно было на несколько часов забыть о рабском труде шахты и не вдыхать раскаленный жар плавильной печи, где было столько рюмочных и пивных, они не могли отключиться, сойти с марафонской дистанции медленно убивающего труда, когда, как километры, накручиваешь рабочие смены, думая лишь о том, что в конце концов тебя рассчитают и ты отправишься на Материк… умирать.
Встречные бросали на Бармина тяжелые взгляды, насквозь прошивая его тупым безразличием. Многие из них были уже пьяны. Но даже пьяные, они не могли забыть о предстоящем им завтра.
Бармин вспоминал вчерашний разговор в рюмочной…
– Если они тебя с этим поймают, – говорил муж чина, глядя в сторону, – ты – покойник! Да и я тоже… Но у тебя должно получиться! И у всех нас появляется шанс спастись! Понимаешь? По крайней мере надежда!
Плотно сжав губы, мужчина в упор смотрел на Бармина.
– А ты думаешь, этой толпе нужно твое спасение? – усмехнулся уже изрядно захмелевший Бармин. – Ты глянь на них. Это же морские свинки! Скот и тот мычит, когда его гонят на бойню, а этим – все равно.
– Что ты про них знаешь!.. Ладно, вернемся к нашему делу. Ты должен пробиться на Материк.
– Поскольку ковра-самолета у меня нет, – Бармин хохотнул и покачал головой, – придется махнуть через тундру на своих двоих. Верст двести одолею, а что потом? Евражек ловить и шашлык делать? Нет, тут надо волчарой быть, так сказать, коренным жителем тундры. А человеку здесь хана. До первого жилья тысячи полторы верст… Можно, конечно, раздобыть колеса. Но где взять топливо? Больше ста литров мне не дадут, да и то спросят зачем. А тут ведь не сто и даже не пятьсот литров понадобится. Тут счет идет на бочки. Так что…
– Слушай меня, – приглушенно заговорил мужчина. – О тысячах верст ты верно сказал. Но есть более короткий путь. Можно добраться до железной дороги. Это верст триста-четыреста строго на юго-запад.
– Я в этих местах давно, больше десяти лет, но ни о какой железной дороге не слышал. Да и на карте ее нет!
– Верно, на карте нет. Нет, потому что дорога засекречена. По ней доставляют сырье для закрытых объектов ВПК на Материке. Я всегда знал, что она там есть, должна быть. Ведь не по воздуху же привозить эти тысячи тонн руды?! И однажды увидел ее!
– С высоты птичьего полета?
– Угадал. На космических снимках. Мне их показывать не должны были. Секретные… Но уж очень было надо, чтобы проследить одну геологическую структуру. В общем, взглянул одним глазом… Так вот, я думаю, что это обычная двухколейная дорога, оставшаяся со времен освоения Крайнего Севера первыми комсомольцами с лагерными номерами на робах. И дорога эта действующая, поскольку комбинат на Материке все еще работает. Я это точно знаю. Значит, сырье до сих пор туда возят. Если не собьешься с курса, непременно выйдешь на железку…
– А если очередной состав пойдет только через неделю или через месяц? – усмехнулся Бармин, считая, что разрушил замысел мужчины.
– Нет. Составы идут раз в три дня или что-то вроде этого. И вот почему. Это были два снимка, сделанные один за другим через три дня. И на обоих дешифрировались железнодорожные составы. На снимках, кстати, было указано и время, правда, московское… Скажи честно, ты ведь мечтаешь смыться отсюда?
– Я-то что! А вот ты почему до сих пор здесь?
– Я тут еще нужен, – улыбнулся мужчина. – И потом, живым меня отсюда не отпустят.
– А меня? – ухмыльнулся Бармин.
– Тебе что! Ты – не местный. Сегодня здесь, а завтра там, у себя в Поселке… Если доберешься до железки, – мужчина вновь говорил вполголоса, – и пробьешься на Материк, доставь посылку в Питер, одному человеку. Надеюсь, он будет на месте. Должен быть. Ты запомнил, как его найти? Имени его сказать не могу, потому что, если тебя сцапают, то все из тебя вместе с жилами вытянут. Отдашь ему сверток, скажешь, что от меня. Там будут нацарапаны кое-какие цифры, а выводы он сам сделает. И никуда не ходи. У «JJ» везде свои люди! Высунешься – тебе конец! Это дело можно раскрутить только через прессу. Власти его непременно замнут, а всех причастных в порошок сотрут. Только скандал сможет рассекретить Объект и дать нам шанс… Сделай, как я сказал, и ложись на дно. Имей в виду, как только разразится скандал, люди из «JJ» начнут тебя искать… Ты даже представить себе не можешь, какую бомбу повезешь на Материк!
18
«Наверное, дело было так, – Глеб пытался восстановить последовательность событий того вечера в чебуречной. – Юрий и тот, четвертый, изрядно выпившие, вышли поздно вечером из чебуречной, и на них напали. Несомненно, те самые охранники. Эти ребята не могли так просто отпустить их. Они избили обоих, Юрия и его приятеля. Нет… Не так. Ведь приятель не явился в милицию, чтобы заявить о нападении. Значит, этот драчливый „четвертый” ушел от них или они его упустили и всю злость переключили на Юрия, но перестарались – забили насмерть. Уже мертвого они отвезли его на окраину и сбросили с моста в реку. Кстати, материалы из его сумки они могли где-нибудь выбросить. А тот драчун, приятель из Сыктывкара, в этот момент ехал в аэропорт, ничего не подозревая…
Стоп! Приятель из Сыктывкара!
Не тот ли это парень, который некогда учился с Юрой в университете? Он, кажется, поехал по распределению куда-то в Коми. Значит, мог попасть и в Сыктывкар… Как же его звали? Кажется, Валера. Валера по прозвищу… Бандит. Точно, Бандит!»
Гардеробщик бросил ему на плечи плащ, и он вышел на улицу. Уже стемнело. По причине непрекращающегося дождя на улице было пустынно. Одиночные прохожие спешили спрятаться от непогоды. Мысли путались в голове Глеба. В конце концов всплыть на поверхность должно было главное.
Надо ехать в гостиницу. Там остались вещи…
Ах да, он обещал позвонить Ошоту и забрать прах Юрия!
Накинув на голову плащ, Глеб подбежал к телефонной будке. Когда он набрал номер потрошителя, на том конце провода моментально сняли трубку. Прозектор словно ждал звонка.
– Да-да, Глеб джан! А я тебе в гостиницу звоню! Слушай, дорогой, покупай коньяк, только настоящий армянский, и приезжай ко мне, я все уладил! – Голос Ошота сорвался на фальцет.
– Что все? – рассеянно спросил Глеб, думая о том, что услышал от официанта.
– Как что?! – удивился Ошот Хоренович. – Ты же сам хотел прах покойного? Я подготовил. Можно забирать… – прозектор волновался: он словно боялся, что Глеб, не выслушав его, положит трубку. – Тебе далеко ехать?
– На такси минут пятнадцать.
– Давай, дорогой! Я тут ради тебя горы свернул!
– Хорошо, сейчас приеду, – вяло ответил Глеб и повесил трубку.
Что это он так беспокоится о прахе? Ему-то какое дело? Или этот потрошитель – альтруист, чтобы сворачивать горы ради чьего-то там пепла?
Молодая женщина, почти девчонка, спасаясь от упругих дождевых струй, срывающихся с крыши, с визгом бросилась с тротуара в телефонную будку, где стоял Глеб. Сбросив с хорошенькой головы капюшон, она игриво спросила:
– Можно?
– Что можно? – не понял Глеб, с рассеянной улыбкой глядя на миловидное лицо.
– Постоять с вами. Насквозь промокла!
– Стойте! – Глеб немного посторонился.
– Спасибо! – мило улыбнулась девица и тут же прижалась к Донскому, не сводя с него плутоватых молодых глаз и словно говоря: «Правда, хорошенькая? Нравлюсь? Нравлюсь! Я не могу не нравиться!»
Донской улыбнулся и молча предложил девице свою согнутую в локте руку. Девица тут же обеими руками обвила ее.
– Меня зовут Вероника! – продолжая с интересом разглядывать Донского, сказала она. – А тебя?
– Глеб Александрович, – усмехнулся Донской и, видя, как девица удивленно подняла брови и надула губки, добавил: – Но можно просто Глеб!
– Куда пойдем? – деловито заговорила она, по-хозяйски беря ситуацию в свои руки. – Тут рядом есть прикольныи подвальчик: совсем не дорого и уютно, не то что в этой чебуречной. Я страшно хочу есть! – Ее глаза блестели. – И пить! – добавила она, обнажая крупные зубы.
– Мне надо к прозектору, – улыбнулся Глеб.
– К прозектору? – сморщилась Вероника. – Фу, противный!
19
Дождь лил как из ведра. У светофора стояли двое: он и она.
– Слушай, не ходи ты туда, пойдем лучше ко мне, – говорила она, прижимаясь к нему и вытягивая губы для поцелуя. Из-под шелкового платочка, повязанного у нее на шее, выбивались синие пятна кровоподтеков. – Что ты в него вцепился? Да пошли ты его и всю эту канитель!
– Сначала пусть отдаст, что должен!
– Он что, обязан тебе?
– Согласился, значит, обязан! Баков на сто я его опущу! – зло усмехаясь, говорил он, и теплые струи текли по его сухощавому угреватому лицу.
– Думаешь, он даст? – с сомнением спросила она, пряча от дождя лицо у него на груди и ежась в своем легком дождевике.
– А куда ему деваться!
– Дурак! – крикнула она. – Он тебе не будет платить! Я бы не платила!
– Будешь жадничать, потеряешь все! – насмешливо сказал он. – Он это понимает. Там такие дела творятся, такие бабки крутятся! Я буду дураком, если не воспользуюсь!
– Знаешь, ему дешевле сделать так, чтоб тебя вообще не было!
– Конечно, легче! Кто же платить хочет?
– А я бы на его месте… грохнула тебя!
– Не сможет! – засмеялся он. – Клятву Гиппократа давал!
– Ну и что ему клятва? Он ею себе давно задницу подтер! Ну и пусть они там дела крутят!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78