Будет хуже, если зрители начнут сдавать их в кассу. Неоправданный риск.
Трифонов не слушал их спора, а думал о своем. Внезапно он очнулся и спросил:
— Скажи, Костя, какого числа была арендована квартира на Сивцевом Вражке?
Забелин достал свой блокнот.
— Так, минуточку… Вот. Двадцатого мая.
— Понятно. Но некий Бражников не взял первую попавшуюся квартиру, а выбирал. Значит, поиски начались раньше. Хорошо бы установить, когда он впервые обратился в агентство по найму жилплощади.
— Я спрашивал. Никто не помнит. Через агентство проходят тысячи клиентов. То, что зафиксировано на бумаге, они знают. Вот и все.
— Если предположить, что убийство готовилось заранее, а это можно считать фактом, квартира подбиралась под определенную сцену, где должно разыгрываться действие. Тут все рассчитано до мелочей. И мы знаем, что расчеты себя оправдали, спектакль на Сивцевом Вражке состоялся, револьвер попал на подмостки и выстрелил.
А теперь кто из вас ответит мне на другой вопрос?
Преступник, сочиняя план убийства, должен быть досконально знаком с местом преступления и обстоятельствами, способными играть ему на руку. Что это означает? А то, что он отталкивался от пьесы. Она рождала план убийства, а не наоборот. И тут все наши версии упираются в тупик. Если верить автору «Тройного капкана», он закончил пьесу в начале апреля, а в театр принес ее в середине мая. За три дня до того, как была снята квартира на Сивцевом Вражке. Актерская труппа ознакомилась с содержанием лишь двадцать третьего мая. До этого, как утверждает Колодяжный, никто пьесу не читал. Кстати сказать, он собирался нести ее в «Современник». А мы уверены, что квартиру снимали для встречи некой Нелли Васильевны с актрисой театра «Триумф» Ириной Хмельницкой. Как, где и каким образом преступник сумел познакомиться с содержанием пьесы и откуда он мог знать, что братья Грановские примут ее к постановке?
После долгой паузы Судаков протянул:
— Да… Вопросик на засыпку.
— Не такой уж он сложный, — бойко начал Забелин. — Тут очевидна связь автора с убийцей. Либо Колодяжный сам убийца.
— Тихо-тихо, Костя, — остановил его Трифонов. — Разве можно так слету вешать на людей ярлыки. Речь идет об офицере милиции, популярном писателе.
— Мало преступников среди ментов? А то вы не знаете, Александр Иваныч, что творится в наших рядах! Коррупцию уже не вытравишь каленым железом. Связь с преступным миром очевидна, чего притворяться. А нижние чины в отделениях просто занимаются разбоем среди бела дня. Народ обирают по-черному.
— Только не надо всех грести под одну гребенку, Костя. Дерьма везде хватает, и в милиции тоже, и в прокуратуре, и ФСБ, — старался охладить пыл капитана Судаков. — Но не об этом речь. Хочешь выставить Колодяжного убийцей? Ради Бога! Мотивируй, зачем ему убивать актрису Фартышеву. Он ее отродясь не видел и не знал.
— А вот ради чего! — капитан вновь начал размахивать газетами. — Это же реклама! Его имя на каждой странице склоняется. Еще один скандал, и все его книжки сметут с прилавков. Может быть, его рейтинг как автора начал падать? Я выясню этот вопрос у его издателя. Парень начал повторяться из книги в книгу, и читатели воротят нос от одного и того же. Я специально прочитал за два дня три его книжки. И что? Первая интересная, следующая терпимая, а третью я не дочитал, потому что уже знал, чем все кончится. Герои одни и те же, слова повторяются, описание быта уже в глотке сидит. Но нельзя же в каждой книге на трех страницах описывать диван героя, который так любит на нем валяться, задрав ноги на стену. Хорошо еще не на потолок. Занудство. Он наштамповал уже двенадцать книг и выдохся. Ему нужна встряска либо толчок, а шумный скандал играет только на пользу.
— Не увлекайся, Костя, — продолжал успокаивать капитана следователь. — Не торопись. Займись Колодяжным. Узнай о нем побольше. Вы ведь в одной конторе сидите, только на разных этажах. Тебе и карты в руки. Но делать это надо спокойно и методично, а не пристрастно с наручниками в руках. А вы что скажете, Александр Иваныч?
— Скажу, что перед следствиями всегда стоят причины. Для убийства нужны веские причины, а для продуманного в деталях, запланированного и расчетливого нужны сверхвеские причины. Меня другое смущает. Такая женщина, как погибшая Фартышева, вряд ли имела такого изощренного врага, каким является наш убийца. В одном Костя прав: выстрел на сцене — часть спектакля. Чтобы убить Фартышеву, не нужно готовить сверхсложный план. Я не думаю, что жертвой должна стать только эта актриса. Боюсь, у убийцы далеко идущие планы. Мы, как в театре, видели только начало спектакля, оборванного смертью одной героини. А там, как я знаю, три акта.
Все умолкли, и до Петровки никто не проронил ни слова.
Глава II
Спектакль шел при аншлаге. Зрители сидели даже в проходе, притащив стулья из буфета. Все с напряжением ждали рокового выстрела, потрясшего Москву убийством актрисы прямо на сцене. Публика волновалась, чего не скажешь о зрителях пятого ряда.
Сегодня на спектакль пришла вся следственная бригада. Мало того, за кулисами поставили капитана Забелина. Театр не успел достать эффектного пистолета для кульминационной сцены, и Петровка пошла навстречу режиссеру. Из музея МВД взяли браунинг и лично Забелин зарядил в ствол холостой патрон. Он же положил его в шкатулку и вынес на сцену за несколько секунд до открытия занавеса. С того же мгновения он не отрывал взгляда от шкатулки, стоя между второй и третьей кулисой. Вот почему пистолет не вызывал у зрителей пятого ряда ни малейшего беспокойства.
Уж если кто и нервничал по-настоящему, так это актеры, которым предстояло пережить весь ужас предыдущего представления по второму кругу. Однако это пошло им на пользу. Играли они с полной отдачей. Напряжение артистов передавалось в зал.
Драгилев, игравший роль Германа, покачнулся и выронил из рук телефонную трубку.
— У тебя осталось мало времени, дорогой, — холодно продолжила жена. — Спасай свою жизнь, пока это возможно.
Она достала маленький блестящий пузырек. Адвокат раскрыл папку, где лежали документы, и положил сверху ручку с золотым пером.
— Не дожидайся судорог, Герман. Тебе необходимо поставить двенадцать подписей, и ты получишь пузырек с противоядием. Время пошло на секунды.
Герман медленно, шаг за шагом, с трудом подошел к столу, взял ручку и начал подписывать документы. Каждый подписанный лист тут же убирался со стола и клался в папку. Все документы были подписаны непрочитанными. Как только папка попала в руки адвоката, жена протянула ему пузырек с противоядием. Он судорожно открыл крышку и выпил содержимое.
На несколько мгновений все замерли в ожидании. Ничего не происходило.
— Чертовщина какая-то! — глянул на пузырек Герман и сжал его в ладони. — Это же вода!
— А ты что думал! Глупец! — женщина громко засмеялась, встала из-за стола и взяла полные рюмки с коньяком. — Теперь и мы, Витенька, можем выпить за успешное завершение спектакля!
Адвокат принял у нее рюмку, они чокнулись и выпили коньяк. Она повернулась к мужу.
— Неужели…, ты думаешь…, что мы…, бы…
Актриса замолкла. Драгилев с ужасом смотрел на пустой пузырек, лицо его побледнело. Он хотел что-то сказать, но изо рта пошла кровавая пена. Он сделал два шага назад, вознес руки к небу и рухнул на сцену, как срубленное дерево.
Кто-то из зрителей громко зааплодировал.
Галина Леско подбежала к Драгилеву и, встав на колени, склонилась над бездыханным телом. Кровь стекала ручейками по его щекам.
— Он мертв! — крикнула она в ужасе.
Аплодисменты стали еще громче. Занавес закрылся.
Несколько мужчин, сидевших в пятом ряду, вскочили со своих мест и быстро прошли за кулисы. Забелин уже стоял возле трупа.
— Прошу актеров оставаться на месте! — приказал подполковник Крюков. — Костя, вызови экспертов и «скорую»!
Трифонов с усилием разжал руку покойника, достал платок и взял пузырек. Ладонь Драгилева была испачкана коричневой краской.
— Что там, Александр Иваныч? — спросил Судаков.
— Пузырек, как мне кажется, серебряный, но покрашен в коричневый цвет и покрыт лаком. На первый взгляд, похож на стеклянный. — Он поднялся на ноги и подошел к актрисе. — Вы и раньше давали ему этот пузырек?
— Мне трудно сказать. Я ведь первый раз играю в этом спектакле. Но, мне кажется, на репетициях был другой. Ваня его легко открывал, пил воду и отбрасывал в сторону, а сейчас он замешкался с крышкой и оставил его в руках. И потом мне показалось, что он поморщился, после того как выпил содержимое.
Трифонов обратился к помощнику режиссера:
— Прошу вас, Нина Сергеевна, попросите сюда заведующую реквизитом.
На сцене появился Антон Грановский со своим режущим голосом. На сей раз его вовремя остановили.
— Антон Викторович, займитесь зрителями, — жестко произнес Судаков. — Они могут и сцену разнести, а нам еще работать здесь.
— Что значит «вам»? А артистам?
— Мы должны дать им такую возможность, но не сегодня. Иван Драгилев мертв. Постарайтесь договориться с залом.
На сцене появилась заведующая реквизиторским цехом.
— Вам знаком этот пузырек? — спросил Трифонов, держа на ладони платок, на котором лежал пузырек. — Обратите внимание, с некоторых мест слезла краска и проглядывает металл.
— Нет, у нас таких нет.
— А из чего артист Драгилев пил яд?
— У нас обычные пузырьки от лекарств. Целая коробка. Я смыла с них этикетки и наполняла обычной кипяченой водой. Ваня иногда переигрывает и так забрасывает пузырьки, что их не найдешь. Сцена же очень большая. После спектакля я кладу в сумочку новый пузырек с водой и оставляю на нужной полке.
— Старая, знакомая история. Пузырек подменить мог кто угодно, так же как и патрон в револьвере.
Забелин уже достал пистолет из шкатулки и проверил его.
— С браунингом все в порядке.
— Было бы странно, если бы в нем оказался другой патрон! — усмехнулся Крюков. — Боюсь, убийца решил не повторяться. Сколько раз на сцене пьют, едят и вообще что-нибудь глотают?
— Во втором акте подливают яд матери мужа. Она выпивает кофе и умирает, а вообще, сцен таких много. Уму непостижимо!
Нина Сергевна похлопала себя по бедрам.
— А вы что думаете? — спросил Судаков у Федора Горобца, игравшего адвоката. — У вас на глазах происходит второе убийство.
— Я ничего не думаю, но знаю одно — больше я в этом спектакле играть не буду. С меня хватит. Это вы думайте и ищите. Вам за это деньги платят!
— Будем стараться. А играть вам или нет, это вы решайте со своим руководителем. Прошу вас пройдите, пожалуйста, в кабинет Грановского, и вы тоже, Галина Викторовна. Нам предстоит еще составить протокол, и вы будете фигурировать как свидетели происшествия. Извините за неудобство.
Горобец и Леско ушли со сцены. Забелин тем временем отвел помрежа в сторону и спросил:
— Нина Сергеевна, а автор пьесы за кулисами бывает?
— Конечно, он очень беспокоится. Всегда приходит и подбадривает актеров.
— А сегодня был?
— Нет, не видела.
— Странно, а в зале я его видел. Что же он не пришел? Ведь знает, что спектакль вновь сорвался.
Капитан выглянул в зрительный зал. Никого не осталось, и только Грановский стоял у центрального входа в партер и разговаривал с репортерами, увешанными фотоаппаратурой. Судя по жестам, он им объяснял, что за кулисами милиция и он ничем помочь не может. Поди сам и пригласил эту ораву для новой сенсации. Создает ажиотаж вокруг своего детища за счет человеческой смерти. Лицемеры!
— Унюхали? — спросил подполковник, подходя к Трифонову, изучавшему пузырек. — И как?
— Верно подметили, Денис Михалыч. Именно унюхал, а точнее, ничего не унюхал. Как вы думаете, бывают яды без запахов?
— Потерпите. Эксперты, надеюсь, нам ответят на эти вопросы.
Долго ждать не пришлось. Приехали эксперты и врачи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Трифонов не слушал их спора, а думал о своем. Внезапно он очнулся и спросил:
— Скажи, Костя, какого числа была арендована квартира на Сивцевом Вражке?
Забелин достал свой блокнот.
— Так, минуточку… Вот. Двадцатого мая.
— Понятно. Но некий Бражников не взял первую попавшуюся квартиру, а выбирал. Значит, поиски начались раньше. Хорошо бы установить, когда он впервые обратился в агентство по найму жилплощади.
— Я спрашивал. Никто не помнит. Через агентство проходят тысячи клиентов. То, что зафиксировано на бумаге, они знают. Вот и все.
— Если предположить, что убийство готовилось заранее, а это можно считать фактом, квартира подбиралась под определенную сцену, где должно разыгрываться действие. Тут все рассчитано до мелочей. И мы знаем, что расчеты себя оправдали, спектакль на Сивцевом Вражке состоялся, револьвер попал на подмостки и выстрелил.
А теперь кто из вас ответит мне на другой вопрос?
Преступник, сочиняя план убийства, должен быть досконально знаком с местом преступления и обстоятельствами, способными играть ему на руку. Что это означает? А то, что он отталкивался от пьесы. Она рождала план убийства, а не наоборот. И тут все наши версии упираются в тупик. Если верить автору «Тройного капкана», он закончил пьесу в начале апреля, а в театр принес ее в середине мая. За три дня до того, как была снята квартира на Сивцевом Вражке. Актерская труппа ознакомилась с содержанием лишь двадцать третьего мая. До этого, как утверждает Колодяжный, никто пьесу не читал. Кстати сказать, он собирался нести ее в «Современник». А мы уверены, что квартиру снимали для встречи некой Нелли Васильевны с актрисой театра «Триумф» Ириной Хмельницкой. Как, где и каким образом преступник сумел познакомиться с содержанием пьесы и откуда он мог знать, что братья Грановские примут ее к постановке?
После долгой паузы Судаков протянул:
— Да… Вопросик на засыпку.
— Не такой уж он сложный, — бойко начал Забелин. — Тут очевидна связь автора с убийцей. Либо Колодяжный сам убийца.
— Тихо-тихо, Костя, — остановил его Трифонов. — Разве можно так слету вешать на людей ярлыки. Речь идет об офицере милиции, популярном писателе.
— Мало преступников среди ментов? А то вы не знаете, Александр Иваныч, что творится в наших рядах! Коррупцию уже не вытравишь каленым железом. Связь с преступным миром очевидна, чего притворяться. А нижние чины в отделениях просто занимаются разбоем среди бела дня. Народ обирают по-черному.
— Только не надо всех грести под одну гребенку, Костя. Дерьма везде хватает, и в милиции тоже, и в прокуратуре, и ФСБ, — старался охладить пыл капитана Судаков. — Но не об этом речь. Хочешь выставить Колодяжного убийцей? Ради Бога! Мотивируй, зачем ему убивать актрису Фартышеву. Он ее отродясь не видел и не знал.
— А вот ради чего! — капитан вновь начал размахивать газетами. — Это же реклама! Его имя на каждой странице склоняется. Еще один скандал, и все его книжки сметут с прилавков. Может быть, его рейтинг как автора начал падать? Я выясню этот вопрос у его издателя. Парень начал повторяться из книги в книгу, и читатели воротят нос от одного и того же. Я специально прочитал за два дня три его книжки. И что? Первая интересная, следующая терпимая, а третью я не дочитал, потому что уже знал, чем все кончится. Герои одни и те же, слова повторяются, описание быта уже в глотке сидит. Но нельзя же в каждой книге на трех страницах описывать диван героя, который так любит на нем валяться, задрав ноги на стену. Хорошо еще не на потолок. Занудство. Он наштамповал уже двенадцать книг и выдохся. Ему нужна встряска либо толчок, а шумный скандал играет только на пользу.
— Не увлекайся, Костя, — продолжал успокаивать капитана следователь. — Не торопись. Займись Колодяжным. Узнай о нем побольше. Вы ведь в одной конторе сидите, только на разных этажах. Тебе и карты в руки. Но делать это надо спокойно и методично, а не пристрастно с наручниками в руках. А вы что скажете, Александр Иваныч?
— Скажу, что перед следствиями всегда стоят причины. Для убийства нужны веские причины, а для продуманного в деталях, запланированного и расчетливого нужны сверхвеские причины. Меня другое смущает. Такая женщина, как погибшая Фартышева, вряд ли имела такого изощренного врага, каким является наш убийца. В одном Костя прав: выстрел на сцене — часть спектакля. Чтобы убить Фартышеву, не нужно готовить сверхсложный план. Я не думаю, что жертвой должна стать только эта актриса. Боюсь, у убийцы далеко идущие планы. Мы, как в театре, видели только начало спектакля, оборванного смертью одной героини. А там, как я знаю, три акта.
Все умолкли, и до Петровки никто не проронил ни слова.
Глава II
Спектакль шел при аншлаге. Зрители сидели даже в проходе, притащив стулья из буфета. Все с напряжением ждали рокового выстрела, потрясшего Москву убийством актрисы прямо на сцене. Публика волновалась, чего не скажешь о зрителях пятого ряда.
Сегодня на спектакль пришла вся следственная бригада. Мало того, за кулисами поставили капитана Забелина. Театр не успел достать эффектного пистолета для кульминационной сцены, и Петровка пошла навстречу режиссеру. Из музея МВД взяли браунинг и лично Забелин зарядил в ствол холостой патрон. Он же положил его в шкатулку и вынес на сцену за несколько секунд до открытия занавеса. С того же мгновения он не отрывал взгляда от шкатулки, стоя между второй и третьей кулисой. Вот почему пистолет не вызывал у зрителей пятого ряда ни малейшего беспокойства.
Уж если кто и нервничал по-настоящему, так это актеры, которым предстояло пережить весь ужас предыдущего представления по второму кругу. Однако это пошло им на пользу. Играли они с полной отдачей. Напряжение артистов передавалось в зал.
Драгилев, игравший роль Германа, покачнулся и выронил из рук телефонную трубку.
— У тебя осталось мало времени, дорогой, — холодно продолжила жена. — Спасай свою жизнь, пока это возможно.
Она достала маленький блестящий пузырек. Адвокат раскрыл папку, где лежали документы, и положил сверху ручку с золотым пером.
— Не дожидайся судорог, Герман. Тебе необходимо поставить двенадцать подписей, и ты получишь пузырек с противоядием. Время пошло на секунды.
Герман медленно, шаг за шагом, с трудом подошел к столу, взял ручку и начал подписывать документы. Каждый подписанный лист тут же убирался со стола и клался в папку. Все документы были подписаны непрочитанными. Как только папка попала в руки адвоката, жена протянула ему пузырек с противоядием. Он судорожно открыл крышку и выпил содержимое.
На несколько мгновений все замерли в ожидании. Ничего не происходило.
— Чертовщина какая-то! — глянул на пузырек Герман и сжал его в ладони. — Это же вода!
— А ты что думал! Глупец! — женщина громко засмеялась, встала из-за стола и взяла полные рюмки с коньяком. — Теперь и мы, Витенька, можем выпить за успешное завершение спектакля!
Адвокат принял у нее рюмку, они чокнулись и выпили коньяк. Она повернулась к мужу.
— Неужели…, ты думаешь…, что мы…, бы…
Актриса замолкла. Драгилев с ужасом смотрел на пустой пузырек, лицо его побледнело. Он хотел что-то сказать, но изо рта пошла кровавая пена. Он сделал два шага назад, вознес руки к небу и рухнул на сцену, как срубленное дерево.
Кто-то из зрителей громко зааплодировал.
Галина Леско подбежала к Драгилеву и, встав на колени, склонилась над бездыханным телом. Кровь стекала ручейками по его щекам.
— Он мертв! — крикнула она в ужасе.
Аплодисменты стали еще громче. Занавес закрылся.
Несколько мужчин, сидевших в пятом ряду, вскочили со своих мест и быстро прошли за кулисы. Забелин уже стоял возле трупа.
— Прошу актеров оставаться на месте! — приказал подполковник Крюков. — Костя, вызови экспертов и «скорую»!
Трифонов с усилием разжал руку покойника, достал платок и взял пузырек. Ладонь Драгилева была испачкана коричневой краской.
— Что там, Александр Иваныч? — спросил Судаков.
— Пузырек, как мне кажется, серебряный, но покрашен в коричневый цвет и покрыт лаком. На первый взгляд, похож на стеклянный. — Он поднялся на ноги и подошел к актрисе. — Вы и раньше давали ему этот пузырек?
— Мне трудно сказать. Я ведь первый раз играю в этом спектакле. Но, мне кажется, на репетициях был другой. Ваня его легко открывал, пил воду и отбрасывал в сторону, а сейчас он замешкался с крышкой и оставил его в руках. И потом мне показалось, что он поморщился, после того как выпил содержимое.
Трифонов обратился к помощнику режиссера:
— Прошу вас, Нина Сергеевна, попросите сюда заведующую реквизитом.
На сцене появился Антон Грановский со своим режущим голосом. На сей раз его вовремя остановили.
— Антон Викторович, займитесь зрителями, — жестко произнес Судаков. — Они могут и сцену разнести, а нам еще работать здесь.
— Что значит «вам»? А артистам?
— Мы должны дать им такую возможность, но не сегодня. Иван Драгилев мертв. Постарайтесь договориться с залом.
На сцене появилась заведующая реквизиторским цехом.
— Вам знаком этот пузырек? — спросил Трифонов, держа на ладони платок, на котором лежал пузырек. — Обратите внимание, с некоторых мест слезла краска и проглядывает металл.
— Нет, у нас таких нет.
— А из чего артист Драгилев пил яд?
— У нас обычные пузырьки от лекарств. Целая коробка. Я смыла с них этикетки и наполняла обычной кипяченой водой. Ваня иногда переигрывает и так забрасывает пузырьки, что их не найдешь. Сцена же очень большая. После спектакля я кладу в сумочку новый пузырек с водой и оставляю на нужной полке.
— Старая, знакомая история. Пузырек подменить мог кто угодно, так же как и патрон в револьвере.
Забелин уже достал пистолет из шкатулки и проверил его.
— С браунингом все в порядке.
— Было бы странно, если бы в нем оказался другой патрон! — усмехнулся Крюков. — Боюсь, убийца решил не повторяться. Сколько раз на сцене пьют, едят и вообще что-нибудь глотают?
— Во втором акте подливают яд матери мужа. Она выпивает кофе и умирает, а вообще, сцен таких много. Уму непостижимо!
Нина Сергевна похлопала себя по бедрам.
— А вы что думаете? — спросил Судаков у Федора Горобца, игравшего адвоката. — У вас на глазах происходит второе убийство.
— Я ничего не думаю, но знаю одно — больше я в этом спектакле играть не буду. С меня хватит. Это вы думайте и ищите. Вам за это деньги платят!
— Будем стараться. А играть вам или нет, это вы решайте со своим руководителем. Прошу вас пройдите, пожалуйста, в кабинет Грановского, и вы тоже, Галина Викторовна. Нам предстоит еще составить протокол, и вы будете фигурировать как свидетели происшествия. Извините за неудобство.
Горобец и Леско ушли со сцены. Забелин тем временем отвел помрежа в сторону и спросил:
— Нина Сергеевна, а автор пьесы за кулисами бывает?
— Конечно, он очень беспокоится. Всегда приходит и подбадривает актеров.
— А сегодня был?
— Нет, не видела.
— Странно, а в зале я его видел. Что же он не пришел? Ведь знает, что спектакль вновь сорвался.
Капитан выглянул в зрительный зал. Никого не осталось, и только Грановский стоял у центрального входа в партер и разговаривал с репортерами, увешанными фотоаппаратурой. Судя по жестам, он им объяснял, что за кулисами милиция и он ничем помочь не может. Поди сам и пригласил эту ораву для новой сенсации. Создает ажиотаж вокруг своего детища за счет человеческой смерти. Лицемеры!
— Унюхали? — спросил подполковник, подходя к Трифонову, изучавшему пузырек. — И как?
— Верно подметили, Денис Михалыч. Именно унюхал, а точнее, ничего не унюхал. Как вы думаете, бывают яды без запахов?
— Потерпите. Эксперты, надеюсь, нам ответят на эти вопросы.
Долго ждать не пришлось. Приехали эксперты и врачи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48