— С их помощью я наведу порядок, — негромко сказал он.
— Что это?
— Ключ к их варварскому королевству. Видишь ли, эти книги весят меньше двух килограммов, но стоят больше сорока миллионов долларов.
— Выходит, они из чистого золота?
— Точно, не больше и не меньше. К тому же большую часть этих денег заработали и собрали они, однако, как ты догадываешься, они не получат из них ни цента.
— Теперь понятно, почему они так нервничают.
— Еще бы! Но сейчас я дам им то, что успокоит их нервы: солидный кусок пирога, за который нужно будет подраться, если только они не сожрут из-за него друг друга.
— Боюсь, они выберут второе, — заметно нервничая, сказал Таррин.
— Тем хуже для них и тем лучше для нас.
— Понимаю, о чем ты думаешь. Ну, тогда вперед! Можешь рассчитывать на меня.
Все давно заметили, что Черный Туз вошел в комнату, и Дамон с Ла Карпа уже несколько минут перебрасывались обеспокоенными взглядами. Что касается новоприбывших, то они с нескрываемым любопытством рассматривали Фрэнки-Болана.
Мак приказал Лео:
— О'кей, старик! Стой слева от меня и далеко не отходи.
Затем он быстро подошел к столу покойного Сантелли и положил на него расчетные книги. Все взгляды устремились на Болана, и в комнате вновь воцарилась мертвая тишина. Тогда Фрэнки громко крикнул, обращаясь к Лео Таррину:
— А ну-ка, подай мне это вшивое кресло!
Лео мгновенно понял, куда он клонит, и пнул ногой кресло, на котором обычно сидел покойный Сантелли.
Черный Туз схватил «вшивое кресло», занес его у себя над головой и с силой врезал им по столу. Кресло разлетелось на множество мелких обломков, которые густо усеяли пол и весь стол для собраний. Все просто онемели от подобного кощунства. Тогда Болан, собрав куски кресла, лежащие перед ним на столе, грубо швырнул их к ногам Марио Куба.
В комнате по-прежнему царила гнетущая тишина.
Мак взял расчетные книги, поднял их и с размаху грохнул ими о стол.
— Сорок миллионов долларов! — в бешенстве крикнул он. — Вы не в курсе? Я сказал: сорок миллионов! Это самая большая куча дерьма, какую я вижу с самого начала моей карьеры, — вот почему я разбил кресло того паршивого сукина сына, который самым бессовестным образом обворовал вас. Ну а сейчас, если здесь есть хоть один, кто не согласен со мной, пусть он выйдет вперед и честно скажет об этом. Ну а я... я перед Богом и перед вами заявляю, что не было ни этого кресла, ни того, кто сидел на нем! Если у вас есть возражения, не стесняйтесь, я с удовольствием их выслушаю.
Говоря это, Болан пристально смотрел на Марио Куба: гигант склонил голову и в ответ не произнес ни слова.
— А ты, Тони, ты согласен со мной или нет? — спросил Болан.
Стояла такая тишина, что можно было услышать полет мухи.
— Ну а что остальные? Есть ли у кого-нибудь возражения?
Все удрученно молчали.
— Сегодня пятница. В понедельник утром в Нью-Йорке будет рассматриваться вопрос об украденных сорока миллионах. Большая часть этой суммы, должен сказать прямо, принадлежит вашей территории. Однако вам это придется доказать, отстаивая свой кусок пирога. Вы должны понять одну вещь: вашей семьи больше нет. Ее не стало, я думаю, сразу же после смерти первого крестного отца, Арни «Фермера». Все, что потом творилось здесь, не заслуживает никакого внимания. Я жирной чертой навсегда вычеркиваю это прошлое.
И, как бы завершая свою мысль, Болан еще раз врезал бухгалтерскими книгами по столу.
Роберт Дамон даже подскочил от резкого звука, похожего на револьверный выстрел, но Болан не обратил на него внимание и так же резко продолжил:
— Если кому-то из вас есть что сказать, то добро пожаловать в Нью-Йорк в понедельник ровно в восемь утра. А до тех пор вашей сраной семьи больше не существует!
— Фрэнки, подождите хоть минутку! — слабо запротестовал Дамон.
— В вашем распоряжении было достаточно времени, — ухмыльнулся Черный Туз, который, казалось, потихоньку успокаивался. — Никак не могу поверить, что вы, ребята, сидели сложа руки все то время, пока эта свинья безжалостно обирала вас, смотря при этом вам прямо в глаза. Черт подери, куда девалось ваше самолюбие? Для вас что, Организация больше ничего не значит? Вы не имели права молчать и забиваться по углам. Организация на то и существует, чтобы помогать вам восстанавливать справедливость и порядок. Вы что, так и не поняли этого, жалкая банда ублюдков?
Голос Роберта Дамона звучал все так же неуверенно, когда он спросил:
— Вы говорили про какую-то встречу утром в понедельник...
— Да, в восемь ноль-ноль, — спокойно подтвердил Болан. — Если вы хотите, чтобы вас выслушали, то вам вдвоем с Тони необходимо быть там. В конце концов, по логике вещей, вы наследники. Однако вам еще придется доказать это и убедить всех, что даже такую прогнившую семью еще можно спасти.
— Я не очень хорошо понимаю...
— Расспроси Ларри «Торгаша». Я думаю, уже наступило то время, когда ты должен знать обо всем, что происходит на территории, за которую ты отвечаешь. Разумеется, если ты хочешь обладать такой территорией.
Его собеседник, казалось, не уловил сарказма в тоне Болана и лишь обеспокоенно посмотрел на Ла Карпа.
— Я хочу дать вам добрый совет, — продолжил Мак. — Сядьте-ка вы оба где-нибудь в уединении и напрягите ваши мозги. Постарайтесь договориться, кто возглавит семью, напишите примерный устав, программу, обозначьте границы, в каких вы собираетесь действовать, а в понедельник утром явитесь в Нью-Йорк и представите все это на обсуждение «Коммиссионе». И не волнуйтесь — там ни на кого из вас не держат зла. Напротив, наверху хотели бы быть уверены, что бразды правления попали в надежные руки и еще не все потеряно. А иначе никто не станет бросать лакомый кусок в сорок миллионов банде кретинов, которые никак не могут разобраться в делах своей собственной семьи. Вбейте это себе в головы. Но прежде всего постарайтесь защитить себя от Мака Болана. Так действуйте же, пусть вам улыбнется счастье!
Мак взял книги под мышку, сделал Лео Таррину знак, чтобы тот следовал за ним, и широким шагом вышел из комнаты.
Как только они оказались в коридоре, Лео восторженно прошептал:
— Господи, какое совершенство! Если ты будешь продолжать в том же духе, они изберут тебя боссом всех боссов!
Болан не смог сдержать улыбки. До понедельника, если ему хоть немного повезет, все капо должны будут исчезнуть, и в «Коммиссионе» останутся одни вакантные места — если не навсегда, то, по крайней мере, на некоторое время.
Царство дьявола было обречено на гибель, и даже Фрэнки Черный Туз не смог бы остановить этот необратимый процесс.
Глава 14
— Ну и напугал же ты меня, когда в этой компании заявил о братьях Балдасерра, — произнес Лео. — Правда, теперь я понимаю, зачем ты это сделал: когда поблизости валяются два трупа, надо как-то объяснить случившееся. Кстати, кто же, по-твоему, убрал Томми?
Болан остановился посредине холла, закурил сигарету и спокойно ответил:
— Кармен Редди.
Лео даже не пытался скрыть свое возмущение:
— Быть такого не может! И это интендант, отвечающий за порядок и покой в доме?! Стыд какой! До чего докатились...
— Да, — грустно вздохнул Болан, — должен признаться, что эта семья прогнила насквозь.
— Еще бы!
— Ну так давай побыстрее сматываться отсюда, — с тонкой улыбкой на губах сказал Мак.
— С превеликим удовольствием, дружище. Что у тебя, танк?
— Не волнуйся, мы подыщем что-нибудь подходящее.
Именно в этот момент открылась дверь, и на пороге показался запыхавшийся Джимми Джени.
— Ваша «ласточка» как раз прилетела, Фрэнки!
Болан взглянул на часы и спокойно ответил:
— Прекрасно, как раз вовремя.
Джимми Джени относился к парням, которые, казалось, совсем не старели. Лео всегда казалось, что для Джимми время словно остановилось, а ведь он его встречал довольно часто то там, то здесь... Джимми вообще был парнем без комплексов и принимал жизнь такой, какой она являлась на самом деле. Вот почему он и выглядел так, будто годы не властны над ним: он, как и много лет назад, по-прежнему был бодр и молод.
Встреча с Черным Тузом Фрэнки, произвела на него неизгладимое впечатление!
— Если вы не возражаете, Фрэнки, я пойду отдохну. Вот уже целый час, как я болтаю с моим сменщиком.
Болан улыбнулся ему:
— Если бы все наши парни были такими, как ты, ими можно было бы гордиться!
Джени покраснел от удовольствия.
— Я всегда старался делать свою работу как можно лучше, — скромно сказал он. — Если вы хотите, чтобы я остался, только скажите: я к вашим услугам. Надеюсь, вы не сочтете меня слишком фамильярным, но я чертовски рад, что познакомился с вами. Хотелось бы верить, что мы скоро увидимся снова.
Болан посмотрел на него очень серьезно, почти торжественно и вдруг, положив ему руку на плечо, вполголоса сказал:
— Хочешь ли ты, чтобы такой стреляный воробей, как я, дал тебе добрый совет?
— Конечно. И я, разумеется, последую ему.
— Тогда смывайся отсюда.
— Как-как?
— У тех парней, которые сидят в кабинете, сейчас крыша поедет. Если у тебя есть приятель, которому ты доверяешь, то найди его и вместе сматывайтесь отсюда да побыстрее. Не завтра, не сегодня вечером, а сейчас же, как можно быстрее. Дуйте куда-нибудь на юг, чем дальше, тем лучше, и не оборачивайтесь.
— Господи, Фрэнки, я...
— Ты слышал, что я сказал?
— Да, я отлично понял! Огромное спасибо за все. Я сделаю так, как вы сказали.
— Смывайтесь потихонечку, так, чтобы вас никто не видел, ясно?
Джимми с видом заговорщика тихо сказал:
— Не беспокойтесь, я умею это делать.
Болан и Таррин вышли из дома, а Джимми Джени так и остался стоять, размышляя о превратностях судьбы того, чья жизнь связана с мафией.
Как только они вышли за дверь, Лео Таррин спросил:
— Что это за «ласточка» прилетела?
— Понятия не имею, — небрежно ответил Болан. — Сейчас увидим.
— Ты меня все время поражаешь... Ну и что ты хотел сказать той речью, которую произнес перед Джимми?
Палач пожал плечами:
— Ты что, сам не слышат? Что он представляет собой? Он просто ничего не значащая пешка на шахматной доске, где главными фигурами являются эти мерзавцы, которые делят сейчас добычу. Я совсем не хочу проливать его кровь, от этого никому не будет пользы. Я уничтожу этот дом, разрушу его до основания. Те, кто захочет вовремя удрать, могут сделать это, а вот все остальные будут погребены под руинами.
Лео даже вздрогнул.
— А я-то грешным делом подумал, что в тебе проснулась повышенная чувствительность, — пробормотал он. — Значит, я ошибся.
Болан дружески взял его под руку.
— Давай не будем говорить о нежности, — заявил он, — но у меня всегда были слабые места. Некоторые из этих ребят... в общем...
— Что?
— Я хочу сказать тебе одну вещь: иногда я думаю, что вполне мог бы смириться с существованием «Коза Ностры», если бы в ее основе лежали правильные этические принципы. Ну, скажем, если бы они были похожи на солдатскую дружбу, в самом хорошем смысле этого слова. Я никогда не верил в то, что люди могут жить только для себя. По-моему, в этом заключается самая главная опасность для демократии. Как только люди теряют дух дружбы и взаимопонимания, демократия превращается в анархию. А анархия — это беспорядок. Ну а беспорядок всегда противоречит жизни. Значит...
— Что ты понимаешь под противоречием жизни? — буркнул Таррин.
Болан пожал плечами.
— Любой, даже мельчайший организм для того, чтобы выжить, зависит от очень сложной организационной структуры. Как только в структуре начинается беспорядок, организм начинает деградировать, а такое явление, как энтропия, возрастает. А ты знаешь, что хаос несовместим с порядком.
— Понятно в общих чертах, — натянуто улыбнувшись, сказал Лео.
Когда он разговаривал с такой необыкновенной личностью, как Болан, то иногда чувствовал себя круглым идиотом. Когда-нибудь, если им суждено выбраться из сегодняшней передряги, он постарается разобраться, почему Палач рассуждает так, а не иначе, а пока ему было просто приятно видеть Болана рядом с собой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19