Не забыл?
— Сука!
— Не отвлекайся, Компот. Итак, кто тебя послал?
Ствол пистолета шевельнулся и хищно уставился в левое бедро Коляна. Указательный палец свободно покачивался возле скобы, прикрывшей спусковой крючок. Компот соображал, насколько серьезна угроза, и молчал. Тогда палец лег на спуск...
— Черный! — проговорил Компот сипло.
— Траншея?
— Он.
— Что за траншея? — спросил Андрей.
Катрич улыбнулся:
— Есть такой анекдот. Знакомятся двое — русский и армянин. Первый протягивает руку и говорит: «Иван. По-армянски — Вано». Армянин в свою очередь представляется: «Акоп. По-русски — Траншея». Так вот, Черный — Акоп Галустян. Известный нам мафиози.
— Я фамилии не называл, — поспешил заявить Компот.
— Конечно, — подтвердил Катрич. — Где тебе ее знать? Он бугор, ты на него шестеришь.
— Не потому.
— Именно потому, — оборвал его Катрич. — Ты ведь дурак. У тебя одна извилина, и та прямая. Неужели сегодня не понял, что заглотил живца и тебя все время вели на леске, пока не подхватили сачком?
— Гады! — взвизгнул Компот и обеими руками стукнул по бетонному полу.
— Ты участвовал в покушении на полковника? — спросил Катрич, не обращая внимания на истерику, и Андрей удивился, как он сейчас не похож на того, каким был, когда тряс Акулу.
— Нет! — заорал Компот.
— А знал, кто там был?
— Не знал!
— Акоп?
— Не знаю.
— Врешь!
Палец легко нажал на спуск. Хлопок выстрела прозвучал как выскочившая из бутылки с квасом пробка. Компот, извиваясь, закрутился на полу и завизжал, как поросенок, испытавший боль. Пуля аккуратно расшила брючину и раскровянила большой царапиной бедро.
— Тихо! — приказал Катрич.
Визжание прекратилось и перешло во всхлипывание.
— Ну что, будем говорить или вторую ляжку пороть?
— Акоп.
— Где живет?
— У Жанны.
— Кто она?
— Проститутка от «Интуриста». Жанна Прозрачная.
— Это фамилия? — поинтересовался Андрей.
— Нет, кликуха.
— Почему ее так прозвали?
— Она любит блузки, через которые все видать.
Компот лег на пол, изогнулся и застонал. Должно быть, рана сильно болела.
— Тебе есть еще что сказать? — спросил Катрич.
— Нет.
— Ты верующий? Тогда помолись. Жить тебе с твоим грузом нельзя...
— Ты сдурел?! — Голос Компота зазвенел на самой высокой ноте и тут же сорвался в хрип. — Это суд может решить. Только он! Чтобы все по закону!
— Ишь законник выискался! — оборвал его Катрич. — А мы и есть суд. Трибунал, если хочешь. И наши приговоры обжалованию не подлежат. Между прочим, как и те, которые ваши бугры выносят честным людям.
— Не убивай, — еле слышно просипел Компот. От страху у него окончательно сел голос. На лбу крупными каплями выступил пот. — Я колюсь. Клянусь мамой, все расскажу...
Синий сумрак наползал на город. Зажглись светильники, бросив оранжевый тревожный отсвет в теснины улиц и переулков. Где-то около двадцати двух Андрей притормозил машину на проспекте Победы рядом с гостиницей «Интурист».
— Вон она, — сказал Катрич. — Пойдешь один. Если я появлюсь, все сорвется. Меня здесь знают даже фонари. И действуй смело, как договорились.
Андрей, не выключая зажигания, погасил подфарники и вышел из машины. Высокая, стройная девица, освещенная белым сиянием, падавшим из зеркальной витрины, стояла на тротуаре, картинно отставив ногу в сторону, отчего ее бедро вырисовывалось с бесстыдной привлекательностью. Короткая юбка, прозрачная блузка в обтяжку, вызывающе тяжелые груди и броские клипсы в виде сложных золотистых подвесок не могли не привлекать внимания мужчин.
Андрей подошел к девице вплотную, твердо взял ее за руку чуть выше локтя. Спросил негромко:
— Прозрачная, это ты?
У каждой профессии свои правила. Девочки отеля «Интурист» не привыкли, чтобы их называли по кличкам. Только сутенеры и милиция могли позволять себе подобные вольности. Жанна сразу поняла, что подошедший ни к одной из названных категорий не относится, да и на перспективного клиента не походил. Она дернулась, но Андрей без усилий удержал ее на месте. И тогда Жанна крикнула:
— Вовик!
Из тени дерева на свет неторопливо выплыл крупный, увалистый парень — наглый, уверенный в своей силе и неуязвимости. Походкой тяжелоатлета, приближающегося к штанге, он направился к Андрею. Пренебрежительно сплюнул. Плевок звучно шлепнулся об асфальт.
— Тебя еще не учили, мужик? Научим. Оставь бабу в покое. Брось руку. Ну!
По тому, как было произнесено «ну», Андрей понял: то была исполнительная команда.
— Ты слыхал?! — злобно прохрипела Жанна. — Рашпиль повторять не станет. Отпусти меня!
Рашпиль, видя, что его приказ исполнять не спешат, угрожающе приподнял правую руку. Подобный замах часто пугает слабонервных. Андрей не испугался. Он стремительным и в то же время точным движением послал кулак в широкую, как батон, челюсть Рашпиля. Это был тот самый удар — злой, решительный, точный, какого так долго ждал и все не мог дождаться от Андрея его тренер Лубенченко.
Рашпиль, еще не понимая, что вдруг произошло, секунду стоял оглушенный. В его глазах струился голубой полупрозрачный туман, уши вдруг заложило ватой, звуки вечернего города утратили остроту, ясность и доносились откуда-то издалека, быстро удаляясь и замирая. Рашпиль осел и затем тихо лег на асфальт. Он чувствовал, что лежать во много раз приятнее, чем стоять...
Стукнула, открываясь, дверца машины. Катрич выскочил на тротуар. Подхватил Прозрачную под руку, ловко управляясь с ней, протолкнул в салон:
— Прошу, мадам! Карета для вас. — Негромко приказал Андрею: — Живо за руль. На Таганрогскую. Жми!
Десять минут спустя тяжелая, окованная железом дверь отгородила их от мирской суеты.
— Садитесь, мадам, — предложил Катрич и показал на стул, стоявший у казенного ширпотребовского стола. В подчеркнутой вежливости, с которой Катрич обращался к Жанне, Андрею почудилось что-то зловещее. — И ты, Андрюша, присядь. Чтобы мне не мешать.
Катрич ногой придвинул табурет к напарнику. Потом взял со стола графин, снял стакан, который висел на горлышке вверх дном, наполовину налил его водой.
— Счас, девочка, мы тебя угостим.
Катрич достал из кармана пластмассовую коробочку, вынул из нее белую таблетку и бросил ее в воду. Таблетка растворялась медленно, и капитан подгонял процесс, покачивая и потряхивая стакан, внимательно наблюдая, как тает белый кругляш, лежащий на дне. Когда таблетка растворилась, он покрутил стакан, взбалтывая жидкость.
— Что собираешься делать? — спросил Андрей встревоженно.
— Она получит все, что заслужила.
— Все же она женщина, — предупредил Андрей.
Жанна бросила на него злой взгляд. Прошипела презрительно:
— Подумаешь, джентльмен!
— Подержи ей руки, — скомандовал Катрич.
— Нет, — отказался Андрей твердо.
Тогда Катрич подошел к стулу, завел женщине руки за спину и защелкнул на ее запястьях наручники. Жанна приподняла живот, пытаясь вывернуться, но оковы держали надежно. Катрич, нажимая ладонью на лоб, заставил ее закинуть голову. Сдавив пальцами подбородок, принудил открыть рот. Жанна застонала.
— Пей! — приказал Катрич и влил в рот содержимое стакана. Захлебываясь, она проглотила жидкость.
— Вот и ладненько, птичка, — ласково проговорил Катрич. — Сейчас я тебя раскую, и ты у меня начнешь петь. То, что сейчас выпила, ровно через два часа сделает тебя холодной и синей. Еще через час следы химии исчезнут. Тогда мы и вывезем тебя куда-нибудь на бульвар. Положим на скамеечку. Утром найдут красотку очень даже некрасивой. Решат, что погибла на фронте валютного бизнеса от чрезмерной половой натуги. Свезут в морг...
Жанна смотрела на него широко раскрытыми, полными ужаса глазами. Должно быть, хотела что-то произнести, но не могла. Из ее горла вырвался только сухой хрип.
Андрей встал, со злостью пнул ногой табурет, и тот откатился по бетонному полу в угол каморки.
— Не ожидал от тебя такого, — сказал он Катричу с отвращением. — Ты обещал, что с ней ничего не случится.
— Сядь! — свирепо одернул капитан. — Не случится, если она по-хорошему расскажет все, о чем я спрошу. Вот...
Он вынул из кармана желтую маленькую таблетку и, держа ее двумя пальцами, продемонстрировал Жанне.
— Выпьет это и будет жить до старости наедине со своей грязной совестью. Если, конечно, не подхватит СПИД...
— Но ты...
— Я тебе обещал, поручик, что горячий утюг ей на филейные части ставить не буду. Мучить ее не собираюсь. Однако, если станет молчать, умрет тихо, даже безболезненно. И главное — по делу. Она не глупая. Знает, за что приходится отвечать.
— Ничего я не знаю! — закричала Жанна.
— Еще как знаешь, голубка! У тебя жил Галустян, перед тем как убили Шаврова?
— Нет! Не знаю никакого Галустяна!..
Катрич вынул из кармана желтую таблетку, бросил ее на пол и растер ногой в порошок. Жанна следила за его действиями широко открытыми, остекленевшими глазами.
— Учти, у меня только пять желтеньких. За каждое слово неправды буду выкидывать по одной. Если ничего не останется — пеняй на себя. Повторяю вопрос: у кого жил Галустян?
— У меня...
— А перед тем как убили полковника?
— Тоже у меня...
— Кто приходил к Галустяну?
— Армяне приходили. Гарик Юзбашьян, Карен Самвелян. Арам. Фамилии не знаю. Адвокат приходил. Золотцев...
— О чем они говорили?
— Откуда мне знать? Они по-армянски ботали.
— Приводили женщин?
Жанна взглянула на него так, словно имела дело с недоумком.
— Неужели я позволю кому-то таскать ко мне домой шлюх?
— Однако ты строгих правил.
Она смолчала.
— Куда они ездили?
— О своих делах мне не сообщали. Я и не лезла.
Катрич вынул из кармана желтую таблетку, подкинул на ладони и швырнул на пол. Старательно раздавил ногой.
— Еще одной меньше, — сказал он. — И учти, Прозрачная, если тебя внезапно вырубит, я не виноват. Ты сама сокращаешь срок жизни. Рези в животе не появились? Значит, подождем. Скоро появятся.
Жанна взглянула на него безумными глазами. Визгливо выкрикнула:
— Они мне ничего не говорили!
— Ори громче, все равно никто не услышит. И будь внимательней. Я спросил: тебе известно, куда они ездили? Может, тебя куда подвозили?
— Да, да, подвозили! — закричала она. — До «Интуриста».
— На дачу ездили?
— Ездили. Два раза.
— Где у них дача?
— В Куреневке.
— Кому принадлежит?
— Акоп купил. Для себя. Как беженец. Из Карабаха после войны…
Вот видишь, а говорила: не знаю. Какая у них машина?
— «Москвич».
— Цвет? Модель?
— Цвет табачный. Модели не знаю. Я в машинах не разбираюсь.
— Двадцать один сорок один? Так?
— Откуда я знаю?! — выкрикнула она истерично. И вдруг замолчала, схватившись за живот. Лицо ее побледнело, на лбу мгновенно выступили крупные капли пота.
— Дождалась? — усмехнулся Катрич и качнул головой. — Схватывает? — И опять деловым тоном: — Какое оружие Акоп носит с собой?
— Не знаю.
Она снова схватилась рукой за живот. Катрич бросил взгляд на часы. Сказал устало:
— Уходит время, Прозрачная.
Она застонала и опустила голову на стол.
— Не изображай агонии. По времени еще рано,
— Артем! — почти закричал Андрей. — Если умрет, как я смотреть людям в глаза буду?
— А ты не смотри. Отворачивайся. Потому что она сама себе враг. На меня ее упрямство действует мало. Бизнес — это бизнес. Я ей предложил честную сделку и условий менять не стану. Ее валюта — честность ответов. Итак, какое у него оружие?
На этот раз ее схватило сильнее. Она прижала к животу обе руки. Голосом испуганным, дрожащим сказала:
— Пистолет. Автомат в машине... — И без всякого перехода умоляющим голосом попросила: — Дайте таблетку. Мне плохо.
— Дай ей таблетку, — поддержал просьбу Андрей. — Иначе правосудие станет обычным преступлением. Убийством...
— Спасибо, брат, разъяснил. — Катрич кивнул головой. — Я то бился в сомнениях, а все оказывается вот как выглядит!
— Ладно тебе смеяться!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
— Сука!
— Не отвлекайся, Компот. Итак, кто тебя послал?
Ствол пистолета шевельнулся и хищно уставился в левое бедро Коляна. Указательный палец свободно покачивался возле скобы, прикрывшей спусковой крючок. Компот соображал, насколько серьезна угроза, и молчал. Тогда палец лег на спуск...
— Черный! — проговорил Компот сипло.
— Траншея?
— Он.
— Что за траншея? — спросил Андрей.
Катрич улыбнулся:
— Есть такой анекдот. Знакомятся двое — русский и армянин. Первый протягивает руку и говорит: «Иван. По-армянски — Вано». Армянин в свою очередь представляется: «Акоп. По-русски — Траншея». Так вот, Черный — Акоп Галустян. Известный нам мафиози.
— Я фамилии не называл, — поспешил заявить Компот.
— Конечно, — подтвердил Катрич. — Где тебе ее знать? Он бугор, ты на него шестеришь.
— Не потому.
— Именно потому, — оборвал его Катрич. — Ты ведь дурак. У тебя одна извилина, и та прямая. Неужели сегодня не понял, что заглотил живца и тебя все время вели на леске, пока не подхватили сачком?
— Гады! — взвизгнул Компот и обеими руками стукнул по бетонному полу.
— Ты участвовал в покушении на полковника? — спросил Катрич, не обращая внимания на истерику, и Андрей удивился, как он сейчас не похож на того, каким был, когда тряс Акулу.
— Нет! — заорал Компот.
— А знал, кто там был?
— Не знал!
— Акоп?
— Не знаю.
— Врешь!
Палец легко нажал на спуск. Хлопок выстрела прозвучал как выскочившая из бутылки с квасом пробка. Компот, извиваясь, закрутился на полу и завизжал, как поросенок, испытавший боль. Пуля аккуратно расшила брючину и раскровянила большой царапиной бедро.
— Тихо! — приказал Катрич.
Визжание прекратилось и перешло во всхлипывание.
— Ну что, будем говорить или вторую ляжку пороть?
— Акоп.
— Где живет?
— У Жанны.
— Кто она?
— Проститутка от «Интуриста». Жанна Прозрачная.
— Это фамилия? — поинтересовался Андрей.
— Нет, кликуха.
— Почему ее так прозвали?
— Она любит блузки, через которые все видать.
Компот лег на пол, изогнулся и застонал. Должно быть, рана сильно болела.
— Тебе есть еще что сказать? — спросил Катрич.
— Нет.
— Ты верующий? Тогда помолись. Жить тебе с твоим грузом нельзя...
— Ты сдурел?! — Голос Компота зазвенел на самой высокой ноте и тут же сорвался в хрип. — Это суд может решить. Только он! Чтобы все по закону!
— Ишь законник выискался! — оборвал его Катрич. — А мы и есть суд. Трибунал, если хочешь. И наши приговоры обжалованию не подлежат. Между прочим, как и те, которые ваши бугры выносят честным людям.
— Не убивай, — еле слышно просипел Компот. От страху у него окончательно сел голос. На лбу крупными каплями выступил пот. — Я колюсь. Клянусь мамой, все расскажу...
Синий сумрак наползал на город. Зажглись светильники, бросив оранжевый тревожный отсвет в теснины улиц и переулков. Где-то около двадцати двух Андрей притормозил машину на проспекте Победы рядом с гостиницей «Интурист».
— Вон она, — сказал Катрич. — Пойдешь один. Если я появлюсь, все сорвется. Меня здесь знают даже фонари. И действуй смело, как договорились.
Андрей, не выключая зажигания, погасил подфарники и вышел из машины. Высокая, стройная девица, освещенная белым сиянием, падавшим из зеркальной витрины, стояла на тротуаре, картинно отставив ногу в сторону, отчего ее бедро вырисовывалось с бесстыдной привлекательностью. Короткая юбка, прозрачная блузка в обтяжку, вызывающе тяжелые груди и броские клипсы в виде сложных золотистых подвесок не могли не привлекать внимания мужчин.
Андрей подошел к девице вплотную, твердо взял ее за руку чуть выше локтя. Спросил негромко:
— Прозрачная, это ты?
У каждой профессии свои правила. Девочки отеля «Интурист» не привыкли, чтобы их называли по кличкам. Только сутенеры и милиция могли позволять себе подобные вольности. Жанна сразу поняла, что подошедший ни к одной из названных категорий не относится, да и на перспективного клиента не походил. Она дернулась, но Андрей без усилий удержал ее на месте. И тогда Жанна крикнула:
— Вовик!
Из тени дерева на свет неторопливо выплыл крупный, увалистый парень — наглый, уверенный в своей силе и неуязвимости. Походкой тяжелоатлета, приближающегося к штанге, он направился к Андрею. Пренебрежительно сплюнул. Плевок звучно шлепнулся об асфальт.
— Тебя еще не учили, мужик? Научим. Оставь бабу в покое. Брось руку. Ну!
По тому, как было произнесено «ну», Андрей понял: то была исполнительная команда.
— Ты слыхал?! — злобно прохрипела Жанна. — Рашпиль повторять не станет. Отпусти меня!
Рашпиль, видя, что его приказ исполнять не спешат, угрожающе приподнял правую руку. Подобный замах часто пугает слабонервных. Андрей не испугался. Он стремительным и в то же время точным движением послал кулак в широкую, как батон, челюсть Рашпиля. Это был тот самый удар — злой, решительный, точный, какого так долго ждал и все не мог дождаться от Андрея его тренер Лубенченко.
Рашпиль, еще не понимая, что вдруг произошло, секунду стоял оглушенный. В его глазах струился голубой полупрозрачный туман, уши вдруг заложило ватой, звуки вечернего города утратили остроту, ясность и доносились откуда-то издалека, быстро удаляясь и замирая. Рашпиль осел и затем тихо лег на асфальт. Он чувствовал, что лежать во много раз приятнее, чем стоять...
Стукнула, открываясь, дверца машины. Катрич выскочил на тротуар. Подхватил Прозрачную под руку, ловко управляясь с ней, протолкнул в салон:
— Прошу, мадам! Карета для вас. — Негромко приказал Андрею: — Живо за руль. На Таганрогскую. Жми!
Десять минут спустя тяжелая, окованная железом дверь отгородила их от мирской суеты.
— Садитесь, мадам, — предложил Катрич и показал на стул, стоявший у казенного ширпотребовского стола. В подчеркнутой вежливости, с которой Катрич обращался к Жанне, Андрею почудилось что-то зловещее. — И ты, Андрюша, присядь. Чтобы мне не мешать.
Катрич ногой придвинул табурет к напарнику. Потом взял со стола графин, снял стакан, который висел на горлышке вверх дном, наполовину налил его водой.
— Счас, девочка, мы тебя угостим.
Катрич достал из кармана пластмассовую коробочку, вынул из нее белую таблетку и бросил ее в воду. Таблетка растворялась медленно, и капитан подгонял процесс, покачивая и потряхивая стакан, внимательно наблюдая, как тает белый кругляш, лежащий на дне. Когда таблетка растворилась, он покрутил стакан, взбалтывая жидкость.
— Что собираешься делать? — спросил Андрей встревоженно.
— Она получит все, что заслужила.
— Все же она женщина, — предупредил Андрей.
Жанна бросила на него злой взгляд. Прошипела презрительно:
— Подумаешь, джентльмен!
— Подержи ей руки, — скомандовал Катрич.
— Нет, — отказался Андрей твердо.
Тогда Катрич подошел к стулу, завел женщине руки за спину и защелкнул на ее запястьях наручники. Жанна приподняла живот, пытаясь вывернуться, но оковы держали надежно. Катрич, нажимая ладонью на лоб, заставил ее закинуть голову. Сдавив пальцами подбородок, принудил открыть рот. Жанна застонала.
— Пей! — приказал Катрич и влил в рот содержимое стакана. Захлебываясь, она проглотила жидкость.
— Вот и ладненько, птичка, — ласково проговорил Катрич. — Сейчас я тебя раскую, и ты у меня начнешь петь. То, что сейчас выпила, ровно через два часа сделает тебя холодной и синей. Еще через час следы химии исчезнут. Тогда мы и вывезем тебя куда-нибудь на бульвар. Положим на скамеечку. Утром найдут красотку очень даже некрасивой. Решат, что погибла на фронте валютного бизнеса от чрезмерной половой натуги. Свезут в морг...
Жанна смотрела на него широко раскрытыми, полными ужаса глазами. Должно быть, хотела что-то произнести, но не могла. Из ее горла вырвался только сухой хрип.
Андрей встал, со злостью пнул ногой табурет, и тот откатился по бетонному полу в угол каморки.
— Не ожидал от тебя такого, — сказал он Катричу с отвращением. — Ты обещал, что с ней ничего не случится.
— Сядь! — свирепо одернул капитан. — Не случится, если она по-хорошему расскажет все, о чем я спрошу. Вот...
Он вынул из кармана желтую маленькую таблетку и, держа ее двумя пальцами, продемонстрировал Жанне.
— Выпьет это и будет жить до старости наедине со своей грязной совестью. Если, конечно, не подхватит СПИД...
— Но ты...
— Я тебе обещал, поручик, что горячий утюг ей на филейные части ставить не буду. Мучить ее не собираюсь. Однако, если станет молчать, умрет тихо, даже безболезненно. И главное — по делу. Она не глупая. Знает, за что приходится отвечать.
— Ничего я не знаю! — закричала Жанна.
— Еще как знаешь, голубка! У тебя жил Галустян, перед тем как убили Шаврова?
— Нет! Не знаю никакого Галустяна!..
Катрич вынул из кармана желтую таблетку, бросил ее на пол и растер ногой в порошок. Жанна следила за его действиями широко открытыми, остекленевшими глазами.
— Учти, у меня только пять желтеньких. За каждое слово неправды буду выкидывать по одной. Если ничего не останется — пеняй на себя. Повторяю вопрос: у кого жил Галустян?
— У меня...
— А перед тем как убили полковника?
— Тоже у меня...
— Кто приходил к Галустяну?
— Армяне приходили. Гарик Юзбашьян, Карен Самвелян. Арам. Фамилии не знаю. Адвокат приходил. Золотцев...
— О чем они говорили?
— Откуда мне знать? Они по-армянски ботали.
— Приводили женщин?
Жанна взглянула на него так, словно имела дело с недоумком.
— Неужели я позволю кому-то таскать ко мне домой шлюх?
— Однако ты строгих правил.
Она смолчала.
— Куда они ездили?
— О своих делах мне не сообщали. Я и не лезла.
Катрич вынул из кармана желтую таблетку, подкинул на ладони и швырнул на пол. Старательно раздавил ногой.
— Еще одной меньше, — сказал он. — И учти, Прозрачная, если тебя внезапно вырубит, я не виноват. Ты сама сокращаешь срок жизни. Рези в животе не появились? Значит, подождем. Скоро появятся.
Жанна взглянула на него безумными глазами. Визгливо выкрикнула:
— Они мне ничего не говорили!
— Ори громче, все равно никто не услышит. И будь внимательней. Я спросил: тебе известно, куда они ездили? Может, тебя куда подвозили?
— Да, да, подвозили! — закричала она. — До «Интуриста».
— На дачу ездили?
— Ездили. Два раза.
— Где у них дача?
— В Куреневке.
— Кому принадлежит?
— Акоп купил. Для себя. Как беженец. Из Карабаха после войны…
Вот видишь, а говорила: не знаю. Какая у них машина?
— «Москвич».
— Цвет? Модель?
— Цвет табачный. Модели не знаю. Я в машинах не разбираюсь.
— Двадцать один сорок один? Так?
— Откуда я знаю?! — выкрикнула она истерично. И вдруг замолчала, схватившись за живот. Лицо ее побледнело, на лбу мгновенно выступили крупные капли пота.
— Дождалась? — усмехнулся Катрич и качнул головой. — Схватывает? — И опять деловым тоном: — Какое оружие Акоп носит с собой?
— Не знаю.
Она снова схватилась рукой за живот. Катрич бросил взгляд на часы. Сказал устало:
— Уходит время, Прозрачная.
Она застонала и опустила голову на стол.
— Не изображай агонии. По времени еще рано,
— Артем! — почти закричал Андрей. — Если умрет, как я смотреть людям в глаза буду?
— А ты не смотри. Отворачивайся. Потому что она сама себе враг. На меня ее упрямство действует мало. Бизнес — это бизнес. Я ей предложил честную сделку и условий менять не стану. Ее валюта — честность ответов. Итак, какое у него оружие?
На этот раз ее схватило сильнее. Она прижала к животу обе руки. Голосом испуганным, дрожащим сказала:
— Пистолет. Автомат в машине... — И без всякого перехода умоляющим голосом попросила: — Дайте таблетку. Мне плохо.
— Дай ей таблетку, — поддержал просьбу Андрей. — Иначе правосудие станет обычным преступлением. Убийством...
— Спасибо, брат, разъяснил. — Катрич кивнул головой. — Я то бился в сомнениях, а все оказывается вот как выглядит!
— Ладно тебе смеяться!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20