Подумалось, что какой-то звук разбудил его. Можно было и не обратить внимание на это, но Эшбрук четко определил, что это за звук: один из камней, устилавших пол патио, пощербился и вчера Томас едва не упал, споткнувшись о него. Теперь с тем, кто выслеживал его, случилось то же самое.
Опираясь левой рукой на живот, он навел «Зиг» на двери.
Дышалось ему легко, но капли пота выступили под мышками.
Часы на ночном столике показывали четыре утра. Слишком рано для уборщицы или садовника.
Прислушиваясь, он пытался выработать план действий. Если киллер один, то шансы на успех весьма хорошие. Но в этой части света, где жизнь и смерть продаются и покупаются по дешевке, такие операции обычно делаются группами.
Киллер-одиночка скорей всего не обнаружил бы себя предательским звуком, возможно, и о камень не споткнулся бы.
Их двое-трое. Вряд ли четверо. Четвертый (если он был), очевидно, не в доме, а рядом — за рулем автомобиля. Томас Эшбрук оглядел спальню, стараясь определить наиболее вероятный сектор обстрела. Конечно, он изучил комнату на этот предмет, еще ложась в постель, как только вернулся в Израиль из Америки, куда привозил оружие для «Патриотов». Но надо было за несколько секунд еще раз все обдумать.
Кто-то войдет из патио. Может, их будет двое. А еще один скорей всего войдет в спальню через другую дверь.
Трое, решил он. Вот почему не поднял тревоги охранявший дом человек из «Моссад». Официальной договоренности с израильской разведкой не было, но Эшбрук вчера заметил неподалеку автомобиль и друг, обладавший важными контактами, подтвердил, что эта припаркованная машина принадлежала «Моссад».
Трое киллеров. Парень из «Моссад» убит. Значит, винтовка с очень хорошим глушителем, арбалет или нож. В этих краях скорей всего нож. Глушителей у палестинцев маловато, а с арбалетом, при всех достоинствах этого оружия, не так много людей может управиться.
Эшбрук тяжело выдохнул.
Логика диктовала… Но что она могла диктовать? Один будет ожидать его за дверью дома на случай, если двое в патио, преждевременно обнаружив себя, испортят дело.
Он посмотрел на дверь.
Капкан. Но можно ли обратить эту ловушку себе на пользу?
Эшбрук надеялся, что на этот вопрос можно ответить утвердительно. Но пора уже вылезти из постели.
Он сбросил ногой простыню и, спрыгнув с кровати, голый побежал по комнате, перевернув стул, с которого на бегу снял кобуру с пистолетом. Накинув ее на правую руку, Эшбрук стал, вплотную прислонясь спиной к стене. Порой он удивлялся быстроте реакции своего тела, за шестьдесят лет побывавшего в стольких переделках. И все же было ясно, что сегодняшняя игра — для более молодых.
Двигаясь вдоль стены, Эшбрук набросил кобуру на плечо и, сжав правой ладонью рукоятку, вытащил «Зиг-226», заряженный всеми патронами. Держа в каждой руке по пистолету, он быстро и бесшумно двинулся вдоль стены, перешагнул через перевернутое кресло и подошел к открытой двери в ванную. Внутри никого не было. Сняв с вешалки полотенце, Эшбрук положил пистолеты на ручку кресла, обвязался полотенцем и, взяв оба ствола, продвинулся еще на три-четыре фута к дверям в гостиную, не отводя глаз от стеклянной двери в патио.
У дверей в гостиную — они были такими же чуть приоткрытыми, какими Эшбрук оставил их, отправляясь спать — он остановился, прячась за невысоким, но, судя по всему, сделанным из крепкого материала комодом.
План не блестящий, но лучшего Эшбрук придумать не мог. Он трижды выстрелил из большего «Зига» в матрас кровати и, резко отступив назад, перевернул ударом ноги тяжелое кресло. Оно с грохотом перекатилось, а Эшбрук, издав звук средний между кашлем и сдавленным стоном, вновь укрылся за комодом.
Он ждал, нацелив пистолет в правой руке на двери в патио. Едва кто-то появится за стеклом, то будет стрелять, а стреляет он метко. Меньший «Зиг» оставался нацеленным на двери в гостиную, к которым и было приковано его внимание.
И движение послышалось.
— Помогите! — кашлянув, простонал Эшбрук.
Движения в патио не наблюдалось, и это начинало беспокоить.
А из гостиной послышался удивленный низкий голос, почти шепот.
— Ахмед?
Эшбрук вновь кашлянул, получше прячась за комодом.
Человек, которому принадлежал этот голос, был уже у дверей, потому что они распахнулись от удара ноги и две пули ударили в потолок. Эшбрук, держа «Зиг-228» на уровне пояса, принялся стрелять вслепую, чуть поводя стволом вверх, вниз и в стороны. Затем, опустошив магазин, несколько раз нажал на спусковой крючок. Послышались отчетливые щелчки. Он негромко, но, как надеялся, достаточно внятно для нападавших, выругался.
Створка стеклянных дверей разлетелась, пробитая камнем.
Эшбрук стрелял из 226-го. В пистолете оставалось еще десять патронов. Быстро переводя взгляд от одних дверей к другим, он положил меньший «Зиг» у левого колена, нажав на кнопку, вынул пустую обойму, достал из кармана кобуры новую, с пятнадцатью патронами, и медленно, несколько неуклюже (действовать приходилось одной рукой) вставил магазин в 228-й и бесшумно взвел курок. Теперь в обоих пистолетах было двадцать пять патронов.
Человек вышел из пробитой створки стеклянных дверей.
Эшбрук машинально определил оружие: «Узи», автомат, широко распространенный в этих краях. Когда вошедший открыл огонь, с другой стороны стеклянных дверей вышел еще один киллер со штурмовой винтовкой наперевес.
Раздалась автоматная очередь. Эшбрук, опираясь правым локтем на колено, выстрелил в человека с «Узи» из 226-го.
Пуля ударила автоматчику в переносицу, ближе к правому глазу. Тот упал навзничь. Очередь из «Узи» пошла по дуге, сперва в потолок, затем в раскрытые стеклянные двери.
Человек со штурмовой винтовкой — он был одет в камуфляж и выглядел небрившимся с неделю — зигзагами побежал к комоду.
Эшбрук, держа оба пистолета на уровне груди, выстрелил из них одновременно, затем еще раз. Штурмовая винтовка разрядилась в комод рядом с ним, а державший ее киллер распластался на полу.
Эшбрук сменил позицию. Теперь он прятался за лежавшим креслом. Оно давало ему неплохое укрытие на случай, если в холле оставался еще кто-нибудь живой, который захотел бы сыграть с Эшбруком тот же трюк, какой тот совершил сам.
Он отсчитывал секунды.
Шестьдесят.
Две минуты.
Вдалеке взвыли полицейские сирены.
Эшбрук, согнувшись, кинулся к дверям в холл и ударом ноги захлопнул их.
Дважды выстрелив в потолок, он шагнул к другой стороне дверей, распахнул их и стал, прижимаясь спиной к стене.
Ничего.
Держа в обеих руках по заряженному пистолету, Эшбрук переступил порог.
На полу лежал человек в истрепанных брюках и грязной футболке, местами покрытой пятнами запекшейся крови. Все его тело было в свежей крови и штукатурке.
Прижимаясь к стене, Эшбрук вернулся в спальню и устало выдохнул воздух.
Трое убитых и скорый приезд полиции. Остается лишь одно: сидеть тихо, ждать и просить тех, кто появится, связаться с его людьми из «Моссад».
Но стрельба окончилась. Он остался жив.
ФОСА и финансируемому мерзавцами из КГБ наркокартелю на этот раз не повезло.
«Само собой, на этом они не успокоятся, но все зависит от территории», — сказал себе Эшбрук.
Он разрядил оба «Зига» и принялся ждать полицию.
Глава третья
Шагая подземными коридорами базы «Дельта» с винтовкой Г-3 наперевес, Роуз Шеперд не могла отделаться от какого-то дурацкого чувства.
Коридоры были абсолютно пусты, но она не позволяла себе расслабиться и подвести товарищей.
Но все же глупо выглядит женщина в юбке и на высоких каблуках, сжимающая приклад штурмовой винтовки.
Том Лефлер и Рэнди Блюменталь с полдюжиной «патриотов» выбежали из уходившего вбок коридора. Роуз Шеперд перевела мушку на них и вздохнула. Она хотела заставить Тома и Рэнди вскрикнуть, но, видя, что они чуть не пришли в замешательство, спросила:
— Есть что-нибудь?
— Хоть шаром покати, — воскликнул в ответ Лефлер.
— Кажется, здесь давным-давно никого не было, Рози, — сказал чуть запыхавшийся Блюменталь. Он был почти ребенком, но она порой забывала это. — Мы здесь одни.
— Прикройте этот коридор, я скоро вернусь, — Рози устремилась к оружейной комнате; Кларк Петровски с группкой «патриотов» был уже здесь. Едва перешагнув порог, она изумилась своему везению. Арсенальная была такой, какой она запомнила ее — еще меньшей, чем похожее на эстраду помещение, где находился подземный командный пункт базы, но вдоль каждой стены стояли ряды оружейных пирамид. На западной и восточной стенах хранилось само оружие, на северной и южной — запасные магазины, обоймы и прочая амуниция. На каждом шкафу и отсеке четкие, трафаретные надписи. М-16, «Хеклер и Кох» Р-3 и Р-41 калибра 7,62-мм, ручные пулеметы К-13, пулеметы «Франчи» и «Си-Эй-Си», автоматы с глушителями, армейские пистолеты «Беретта», пистолеты «Зиг-Зауэр» Р-26, «Глок» и еще несколько марок пистолетов, газовые, осветительные, дымовые и осколочные гранаты, противотанковые гранатометы и изобилие другого, самого разнообразного снаряжения.
— Чувствуешь себя ребенком, запертым на ночь в кондитерской, — восторженно выпалила Роуз.
— Надо пригнать грузовики?
— Да, — она взглянула на Кларка и согласно кивнула, — но прикажи, чтобы все оставались начеку. Я ожидала перестрелки. Хорошо, что мы ее избежали, но все еще возможно. — Роуз повесила М-16 на плечо и взяла из уже открытого шкафа пистолет «Беретта». Убедившись, что он не заряжен, она разобрала его и осмотрела все детали. Да, оружие настоящее. Надо только почистить, зарядить и стрелять.
— Нужны запасные магазины, снаряжение для чистки, запасные детали и, конечно, все оружие, — бросила она через плечо Кларку. — Пусть кто-то скорей возьмет ракеты.
— Пригодится, когда мы передадим это добро другим ячейкам «Патриотов», — заметил Кларк.
— Аминь, дружище, — кивнув, произнесла Роуз.
Она закурила сигарету и, выпустив дым, улыбнулась, оглядывая ряды оружейных шкафов. Для женщины нет ничего приятнее удачного похода в магазин.
Глава четвертая
Смит обнял Лилли Тубирс.
— Мэтью…
— Все нормально, Лилли, Уиздом, конечно, молод, но многим зрелым мужчинам до него далеко. Не взять его с собой будет еще хуже.
— Знаю. Но мне не страшно потерять вас обоих сразу.
— Так сказать, благородный эгоизм.
— Да, — она усмехнулась.
Смит крепко поцеловал ее в губы. Лилли правой рукой нежно коснулась его шеи, а правую прижала к плечу.
— Я люблю тебя, — прошептала она, когда он отошел.
— Знаю, — сказал Смит и бросил через плечо: — Уиздом, по коням.
Он двинулся в угол хижины, где в ожидании стояли обе лошади. Сжав правой рукой луку седла, Смит вскочил на спину Араби. Круп, готового к скачке коня, задрожал под всадником. Уиздом быстро обнял Лилли, поцеловал ее в щеку и пошел к своей лошади.
— Все в порядке, детка, — Смит мягко коснулся боков Араби каблуками ботинок и слегка натянул поводья. Кобылица чуть подалась назад, свернула направо и выскочила на заснеженное пространство. Смит оглянулся через плечо. Уиздом на большой серой кобыле с черными ногами, гривой и хвостом быстро следовал за ним. Мэтью натянул поводья Араби, давая пареньку поравняться с ним.
«Ударники» рыскали в горах повсюду. Поэтому Смит вынул из подседельного чехла автоматическую винтовку «Хеклер и Кох» и передал ее Уиздому. Парень был прирожденным стрелком, обладал превосходной координацией рук и глаз, спокойствием и крепкой фактурой. Теперь автомат висел на спине Уиздома.
Да, это совершенное оружие для Уиздома. Ведь он — дитя свободы, существо, которое некогда станет достойно собственного имени, которое, не задумываясь, сможет определить, что хорошо и что плохо, чем можно обладать и чем нельзя. «Хеклер и Кох», конечно, давно входил в число предметов, запрещенных правительством к ввозу в Америку еще за несколько лет до начала беспорядков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
Опираясь левой рукой на живот, он навел «Зиг» на двери.
Дышалось ему легко, но капли пота выступили под мышками.
Часы на ночном столике показывали четыре утра. Слишком рано для уборщицы или садовника.
Прислушиваясь, он пытался выработать план действий. Если киллер один, то шансы на успех весьма хорошие. Но в этой части света, где жизнь и смерть продаются и покупаются по дешевке, такие операции обычно делаются группами.
Киллер-одиночка скорей всего не обнаружил бы себя предательским звуком, возможно, и о камень не споткнулся бы.
Их двое-трое. Вряд ли четверо. Четвертый (если он был), очевидно, не в доме, а рядом — за рулем автомобиля. Томас Эшбрук оглядел спальню, стараясь определить наиболее вероятный сектор обстрела. Конечно, он изучил комнату на этот предмет, еще ложась в постель, как только вернулся в Израиль из Америки, куда привозил оружие для «Патриотов». Но надо было за несколько секунд еще раз все обдумать.
Кто-то войдет из патио. Может, их будет двое. А еще один скорей всего войдет в спальню через другую дверь.
Трое, решил он. Вот почему не поднял тревоги охранявший дом человек из «Моссад». Официальной договоренности с израильской разведкой не было, но Эшбрук вчера заметил неподалеку автомобиль и друг, обладавший важными контактами, подтвердил, что эта припаркованная машина принадлежала «Моссад».
Трое киллеров. Парень из «Моссад» убит. Значит, винтовка с очень хорошим глушителем, арбалет или нож. В этих краях скорей всего нож. Глушителей у палестинцев маловато, а с арбалетом, при всех достоинствах этого оружия, не так много людей может управиться.
Эшбрук тяжело выдохнул.
Логика диктовала… Но что она могла диктовать? Один будет ожидать его за дверью дома на случай, если двое в патио, преждевременно обнаружив себя, испортят дело.
Он посмотрел на дверь.
Капкан. Но можно ли обратить эту ловушку себе на пользу?
Эшбрук надеялся, что на этот вопрос можно ответить утвердительно. Но пора уже вылезти из постели.
Он сбросил ногой простыню и, спрыгнув с кровати, голый побежал по комнате, перевернув стул, с которого на бегу снял кобуру с пистолетом. Накинув ее на правую руку, Эшбрук стал, вплотную прислонясь спиной к стене. Порой он удивлялся быстроте реакции своего тела, за шестьдесят лет побывавшего в стольких переделках. И все же было ясно, что сегодняшняя игра — для более молодых.
Двигаясь вдоль стены, Эшбрук набросил кобуру на плечо и, сжав правой ладонью рукоятку, вытащил «Зиг-226», заряженный всеми патронами. Держа в каждой руке по пистолету, он быстро и бесшумно двинулся вдоль стены, перешагнул через перевернутое кресло и подошел к открытой двери в ванную. Внутри никого не было. Сняв с вешалки полотенце, Эшбрук положил пистолеты на ручку кресла, обвязался полотенцем и, взяв оба ствола, продвинулся еще на три-четыре фута к дверям в гостиную, не отводя глаз от стеклянной двери в патио.
У дверей в гостиную — они были такими же чуть приоткрытыми, какими Эшбрук оставил их, отправляясь спать — он остановился, прячась за невысоким, но, судя по всему, сделанным из крепкого материала комодом.
План не блестящий, но лучшего Эшбрук придумать не мог. Он трижды выстрелил из большего «Зига» в матрас кровати и, резко отступив назад, перевернул ударом ноги тяжелое кресло. Оно с грохотом перекатилось, а Эшбрук, издав звук средний между кашлем и сдавленным стоном, вновь укрылся за комодом.
Он ждал, нацелив пистолет в правой руке на двери в патио. Едва кто-то появится за стеклом, то будет стрелять, а стреляет он метко. Меньший «Зиг» оставался нацеленным на двери в гостиную, к которым и было приковано его внимание.
И движение послышалось.
— Помогите! — кашлянув, простонал Эшбрук.
Движения в патио не наблюдалось, и это начинало беспокоить.
А из гостиной послышался удивленный низкий голос, почти шепот.
— Ахмед?
Эшбрук вновь кашлянул, получше прячась за комодом.
Человек, которому принадлежал этот голос, был уже у дверей, потому что они распахнулись от удара ноги и две пули ударили в потолок. Эшбрук, держа «Зиг-228» на уровне пояса, принялся стрелять вслепую, чуть поводя стволом вверх, вниз и в стороны. Затем, опустошив магазин, несколько раз нажал на спусковой крючок. Послышались отчетливые щелчки. Он негромко, но, как надеялся, достаточно внятно для нападавших, выругался.
Створка стеклянных дверей разлетелась, пробитая камнем.
Эшбрук стрелял из 226-го. В пистолете оставалось еще десять патронов. Быстро переводя взгляд от одних дверей к другим, он положил меньший «Зиг» у левого колена, нажав на кнопку, вынул пустую обойму, достал из кармана кобуры новую, с пятнадцатью патронами, и медленно, несколько неуклюже (действовать приходилось одной рукой) вставил магазин в 228-й и бесшумно взвел курок. Теперь в обоих пистолетах было двадцать пять патронов.
Человек вышел из пробитой створки стеклянных дверей.
Эшбрук машинально определил оружие: «Узи», автомат, широко распространенный в этих краях. Когда вошедший открыл огонь, с другой стороны стеклянных дверей вышел еще один киллер со штурмовой винтовкой наперевес.
Раздалась автоматная очередь. Эшбрук, опираясь правым локтем на колено, выстрелил в человека с «Узи» из 226-го.
Пуля ударила автоматчику в переносицу, ближе к правому глазу. Тот упал навзничь. Очередь из «Узи» пошла по дуге, сперва в потолок, затем в раскрытые стеклянные двери.
Человек со штурмовой винтовкой — он был одет в камуфляж и выглядел небрившимся с неделю — зигзагами побежал к комоду.
Эшбрук, держа оба пистолета на уровне груди, выстрелил из них одновременно, затем еще раз. Штурмовая винтовка разрядилась в комод рядом с ним, а державший ее киллер распластался на полу.
Эшбрук сменил позицию. Теперь он прятался за лежавшим креслом. Оно давало ему неплохое укрытие на случай, если в холле оставался еще кто-нибудь живой, который захотел бы сыграть с Эшбруком тот же трюк, какой тот совершил сам.
Он отсчитывал секунды.
Шестьдесят.
Две минуты.
Вдалеке взвыли полицейские сирены.
Эшбрук, согнувшись, кинулся к дверям в холл и ударом ноги захлопнул их.
Дважды выстрелив в потолок, он шагнул к другой стороне дверей, распахнул их и стал, прижимаясь спиной к стене.
Ничего.
Держа в обеих руках по заряженному пистолету, Эшбрук переступил порог.
На полу лежал человек в истрепанных брюках и грязной футболке, местами покрытой пятнами запекшейся крови. Все его тело было в свежей крови и штукатурке.
Прижимаясь к стене, Эшбрук вернулся в спальню и устало выдохнул воздух.
Трое убитых и скорый приезд полиции. Остается лишь одно: сидеть тихо, ждать и просить тех, кто появится, связаться с его людьми из «Моссад».
Но стрельба окончилась. Он остался жив.
ФОСА и финансируемому мерзавцами из КГБ наркокартелю на этот раз не повезло.
«Само собой, на этом они не успокоятся, но все зависит от территории», — сказал себе Эшбрук.
Он разрядил оба «Зига» и принялся ждать полицию.
Глава третья
Шагая подземными коридорами базы «Дельта» с винтовкой Г-3 наперевес, Роуз Шеперд не могла отделаться от какого-то дурацкого чувства.
Коридоры были абсолютно пусты, но она не позволяла себе расслабиться и подвести товарищей.
Но все же глупо выглядит женщина в юбке и на высоких каблуках, сжимающая приклад штурмовой винтовки.
Том Лефлер и Рэнди Блюменталь с полдюжиной «патриотов» выбежали из уходившего вбок коридора. Роуз Шеперд перевела мушку на них и вздохнула. Она хотела заставить Тома и Рэнди вскрикнуть, но, видя, что они чуть не пришли в замешательство, спросила:
— Есть что-нибудь?
— Хоть шаром покати, — воскликнул в ответ Лефлер.
— Кажется, здесь давным-давно никого не было, Рози, — сказал чуть запыхавшийся Блюменталь. Он был почти ребенком, но она порой забывала это. — Мы здесь одни.
— Прикройте этот коридор, я скоро вернусь, — Рози устремилась к оружейной комнате; Кларк Петровски с группкой «патриотов» был уже здесь. Едва перешагнув порог, она изумилась своему везению. Арсенальная была такой, какой она запомнила ее — еще меньшей, чем похожее на эстраду помещение, где находился подземный командный пункт базы, но вдоль каждой стены стояли ряды оружейных пирамид. На западной и восточной стенах хранилось само оружие, на северной и южной — запасные магазины, обоймы и прочая амуниция. На каждом шкафу и отсеке четкие, трафаретные надписи. М-16, «Хеклер и Кох» Р-3 и Р-41 калибра 7,62-мм, ручные пулеметы К-13, пулеметы «Франчи» и «Си-Эй-Си», автоматы с глушителями, армейские пистолеты «Беретта», пистолеты «Зиг-Зауэр» Р-26, «Глок» и еще несколько марок пистолетов, газовые, осветительные, дымовые и осколочные гранаты, противотанковые гранатометы и изобилие другого, самого разнообразного снаряжения.
— Чувствуешь себя ребенком, запертым на ночь в кондитерской, — восторженно выпалила Роуз.
— Надо пригнать грузовики?
— Да, — она взглянула на Кларка и согласно кивнула, — но прикажи, чтобы все оставались начеку. Я ожидала перестрелки. Хорошо, что мы ее избежали, но все еще возможно. — Роуз повесила М-16 на плечо и взяла из уже открытого шкафа пистолет «Беретта». Убедившись, что он не заряжен, она разобрала его и осмотрела все детали. Да, оружие настоящее. Надо только почистить, зарядить и стрелять.
— Нужны запасные магазины, снаряжение для чистки, запасные детали и, конечно, все оружие, — бросила она через плечо Кларку. — Пусть кто-то скорей возьмет ракеты.
— Пригодится, когда мы передадим это добро другим ячейкам «Патриотов», — заметил Кларк.
— Аминь, дружище, — кивнув, произнесла Роуз.
Она закурила сигарету и, выпустив дым, улыбнулась, оглядывая ряды оружейных шкафов. Для женщины нет ничего приятнее удачного похода в магазин.
Глава четвертая
Смит обнял Лилли Тубирс.
— Мэтью…
— Все нормально, Лилли, Уиздом, конечно, молод, но многим зрелым мужчинам до него далеко. Не взять его с собой будет еще хуже.
— Знаю. Но мне не страшно потерять вас обоих сразу.
— Так сказать, благородный эгоизм.
— Да, — она усмехнулась.
Смит крепко поцеловал ее в губы. Лилли правой рукой нежно коснулась его шеи, а правую прижала к плечу.
— Я люблю тебя, — прошептала она, когда он отошел.
— Знаю, — сказал Смит и бросил через плечо: — Уиздом, по коням.
Он двинулся в угол хижины, где в ожидании стояли обе лошади. Сжав правой рукой луку седла, Смит вскочил на спину Араби. Круп, готового к скачке коня, задрожал под всадником. Уиздом быстро обнял Лилли, поцеловал ее в щеку и пошел к своей лошади.
— Все в порядке, детка, — Смит мягко коснулся боков Араби каблуками ботинок и слегка натянул поводья. Кобылица чуть подалась назад, свернула направо и выскочила на заснеженное пространство. Смит оглянулся через плечо. Уиздом на большой серой кобыле с черными ногами, гривой и хвостом быстро следовал за ним. Мэтью натянул поводья Араби, давая пареньку поравняться с ним.
«Ударники» рыскали в горах повсюду. Поэтому Смит вынул из подседельного чехла автоматическую винтовку «Хеклер и Кох» и передал ее Уиздому. Парень был прирожденным стрелком, обладал превосходной координацией рук и глаз, спокойствием и крепкой фактурой. Теперь автомат висел на спине Уиздома.
Да, это совершенное оружие для Уиздома. Ведь он — дитя свободы, существо, которое некогда станет достойно собственного имени, которое, не задумываясь, сможет определить, что хорошо и что плохо, чем можно обладать и чем нельзя. «Хеклер и Кох», конечно, давно входил в число предметов, запрещенных правительством к ввозу в Америку еще за несколько лет до начала беспорядков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22