Уши тоже замерзли, но сейчас было не до таких пустяков — он мечтал как можно скорее взобраться на Араби и ускакать из этого страшного места.
Он был патриотом, но в организации «Патриотов» не состоял. Уже давно он дал себе слово не ввязываться, если в событиях задействованы большие массы людей.
Лидер ячейки «Патриотов» в Кэлиспел, старший брат Лилли Боб Тубирс, попросил его отправиться в горы, поскольку, как он сказал:
— Ты знаешь эту территорию лучше любого индейца, и ты белый. Нам нужно выяснить, что происходит на той базе «Ударных отрядов» вблизи каньона.
Боб Турбис добавил еще, что Лилли хочет, чтобы он пошел туда, но, конечно, никогда не станет просить его рисковать жизнью.
Когда он пробирался по густому снегу к подножию горы, где оставил Араби, ветер разгулялся вовсю. Сквозь белую пелену он с трудом разглядел благородный силуэт своей кобылы арабских кровей.
Он двинулся к лошади, бормоча про себя:
— Ну, Боб, теперь ты доволен? Узнал, что тебе было нужно? Это лагерь смерти, вот что это такое, Боб.
Он стянул с рук перчатки, чтобы прикурить сигару от зажигалки. Но не успел.
— Стоять! Не двигаться с места!
При первых звуках этого голоса он напрягся, а правая рука скользнула к кобуре. Карабин висел на плече, и пока его сдернешь… Пальцы уже коснулись кожи, под которой таилась верная «Беретта», как вдруг прогремела очередь. Пули ударили в скалу рядом с ним. Он понял, что шансов нет, и больше не двигался.
Осторожно, медленно он поднял голову. Двое рослых парней в маскхалатах и с М-16 в руках. Они стояли на возвышении сразу за тем местом, где он привязал лошадь.
— Подними руки!
Он презрительно посмотрел на «ударников», испытывая, впрочем, не меньшее презрение и к себе самому. Как же он мог так глупо угодить в ловушку? Ну, по крайней мере, теперь он убедился, что солдаты патрулируют и этот берег реки.
Он поднял руки.
— Да влип ты, парень, — протянул один из охранников и оскалился в улыбке.
— Ты уверен?
— У тебя карабин на плече и кобура на поясе. Этого достаточно, чтобы арестовать тебя.
— Да, сэр, вы рассуждаете очень здраво.
— Заткни пасть и не опускай руки! — рявкнул со злостью «ударник». — Тоже мне клоун.
Он слегка пожал плечами, глядя на Араби. Лошадь выглядела абсолютно спокойно, но кто знает, что может прийти в голову двум таким придуркам с винтовками?
Сейчас он в душе молился, чтобы патрульные спустились и подошли ближе. По крайней мере, один из них. Это было жизненно важно.
В следующую секунду — словно прочтя его мысли, но не отгадав намерении — один из солдат тот, который пока молчал, принялся спускаться вниз, цепляясь за камни. Второй остался на месте, крепко сжимая в руках готовую к стрельбе М-16.
Шансы были слабые, но они были.
Он терпеливо ждал, чувствуя, как холод обжигает голые ладони. Перчатки лежали на снегу.
Прошло две минуты. Солдат уже был на ровной поверхности и двинулся к нему навстречу. Наконец-то «ударник» заговорил.
— Не пытайся даже дернуться, сука.
Видимо, в президентские отряды принимали только людей с крайне ограниченным словарным запасом.
— Я вообще редко дергаюсь. С нервами все в порядке.
— Заткни пасть!
Он вновь чуть пожал плечами.
Патрульный остановился футах в шести.
— Теперь слушай меня, ублюдок, — произнес он грозно. — Осторожно, медленно сними с плеча ремень, чтобы твой карабин упал на землю. Но чтоб без фокусов.
Что ж, телескопический прицел уже лежал в сумке, а снег мягкий, оружие не пострадает.
Он чуть опустил правое плечо, позволяя карабину соскользнуть по руке и упасть к его ногам. Потом посмотрел на солдата и улыбнулся, показывая белые зубы.
Тот довольно кивнул.
— Хороший мальчик. Теперь подними левую клешню, а правой расстегни пояс.
— Как скажете.
Медленно он опустит левую руку к бедру и немного нагнулся вперед, пытаясь расстегнуть пряжку. Слегка изменил позицию тела, чтобы между ним и парнем на возвышении находился первый охранник.
Пальцы сражались с тугой пряжкой.
— Ну, чего копаешься? — рявкнул «ударник».
Пояс с кобурой упал в снег «Беретта» временно оказалась вне игры. Охранник проводил его глазами, и в эту минуту он решился. Его рука отработанным годами движением мгновенно скользнула по ноге, и тут же в ней появился пистолет двадцать пятого калибра, маленький, словно игрушечный, но на близком расстоянии весьма эффективный.
Щелкнул предохранитель, потом курок. Солдат стоявший в шести фугах от него, вскинул винтовку.
Но было уже поздно. Трижды подпрыгнул в руке пистолет, и в теле «ударника» появитесь три дырки. Первая пуля вошла в солнечное сплетение, вторая — в грудь, а третья — в горло. Патрульный взмахнул руками и повалился на снег, выронив оружие.
С возвышения прогремела очередь, но пули попали в уже мертвое тело первого охранника.
Он перекатился влево, бросив маленький пистолет, — на гаком расстоянии от него все равно толку не было. Правая рука зацепила с собой кобуру, и вот его пальцы уже сжались на рукоятке мощной девятимиллиметровой «Беретты». Как раз то, что нужно.
Он вскинул руку с пистолетом, но тут пуля ударила его в левое плечо и два первых выстрела ушли в небо. Он снова перекатился в сторону, меняя положение. Шляпа слетела с головы, а пули охранника взрывали снег рядом с его телом.
Он опять дважды нажал на спуск. Потом еще раз. Поначалу ему показалось, что он опять промахнулся, поскольку солдат вдруг замер, словно статуя. Но потом тот качнулся вперед, назад, снова вперед и рухнул в глубокий снег лицом вниз.
Он поднялся на ноги, продолжая сжимать в ладони девятимиллиметровую «Беретту».
Первым делом следовало убедиться, что патрульные мертвы. Правда, он и так в этом не сомневался, но береженого Бог бережет. Араби нетерпеливо перебирала копытами, и он повернулся к лошади. Видимо, выстрелы напугали ее, хотя ей уже доводилось слышать такие звуки.
— Ну, успокойся, родная, — сказал он ласково.
Потом склонился над первым охранником. Глаза широко открыты, пульса нет. Затем двинулся к телу второго. Присел рядом, поморщившись от боли в правом колене, пощупал шею. Результат идентичный.
Да, это уже походило на настоящую войну.
А сейчас следовало многое успеть сделать за сравнительно короткое время. Он не питал иллюзий — выбраться отсюда и укрыться в безопасном месте будет очень непросто.
Его левое плечо довольно сильно кровоточило. Рана не была опасной, но вот кровь…
Что ж, логично было предположить, что этот патруль окажется не единственным и небольшие группы солдат перемещаются вдоль всего берега. И они вполне могли слышать выстрелы.
Да, не исключено, что уже скоро «ударники» появятся здесь, возможно, — на вездеходах, от которых лошади не уйти.
Несколько секунд он раздумывал, не забрать ли с собой штурмовые винтовки, но потом решил не перегружать Араби.
Одев пояс, он засунул «Беретту» в кобуру. Потом присел у трупа охранника и вытащил из его патронной сумки две запасных пистолетных обоймы. Это могло пригодиться.
Он нашел свою шляпу, отряхнул ее от снега и водрузил на голову. Маленький пистолет придется хорошенько вычистить, но это ничего. Он спас ему жизнь.
Левое плечо начинало неметь. Он спрятал пистолет в носок и поднял с земли карабин. Перебросил ремень через правое плечо, а потом двинулся к лошади. Там сунул карабин в специальный чехол на седле.
Несколько секунд он нежно гладил шею животного. Араби смотрела на него влажными доверчивыми глазами.
— Вот вам доказательство, — пробормотал он, — что животные ничуть не глупее людей.
И он еще раз окинул взглядом тела убитых охранников.
* * *
Дэвид Холден — в противогазе, чтобы защитить нос от жуткого смрада — присел в яме, вытянул руки и крепко ухватился за чье-то мертвое тело. Потянул.
Это была женщина в офицерском мундире. Разложение уже шло вовсю. В ее голове виднелась черная дырка.
Холден и Стил подняли тело и помогли другим вытащить его из ямы. Дэвид заметил, что Роуз тоже в этом участвует. Их глаза на мгновение встретились.
Холден молча еле заметно кивнул головой, а потом со вздохом вернулся к своей неприятной работе.
Глава третья
Араби, как всегда, почувствовала, насколько он в ней нуждается, и не жалела сил для хозяина. Она быстро и без особого труда свезла его вниз, в ложбину, и направилась к лесу.
Левая рука совсем онемела; он сильно замерз, но кровь — насколько можно было заметить — уже почти не текла. Араби, казалось, прекрасно понимает всю важность своей задачи, ибо ни проскочивший у самых копыт заяц, ни заухавший вдруг в чащобе филин не удостоились даже поворота красивой головы. А ведь при других обстоятельствах лошадь не преминула бы это сделать.
Он купил Араби, когда той был год, и сам вырастил. Ее блестящая, каштанового цвета кожа, черная грива и хвост, широкий лоб арабской породы и изящные сильные ноги пленили его сразу же, когда он ее увидел.
Еще мальчишкой он научился верховой езде на ферме своего дяди в Айове. Там же приобрел первые навыки охотника и рыболова. В молодости жизнь изрядно погоняла его по свету, но охота, рыбная ловля и лошади оставались тем, что позволяло ему время от времени убежать от действительности и погрузиться в собственный мир.
А двенадцать лет назад он сдал свой значок и удостоверение и убежал от действительности навсегда.
Спустя девять лет он купил Араби, самую лучшую лошадь, на которой ему когда-либо доводилось ездить. Умная, послушная, красивая, преданная — что еще надо? Если бы Араби вдруг превратилась в женщину, он бы мог даже жениться на ней. Если бы не Лилли Тубирс. Их отношения стали для него чем-то таким, что не поддавалось пересмотру.
— Тпру, Араби, — негромко сказал он и потянул за повод.
Лошадь тут же остановилась и выгнула назад голову, раздувая ноздри.
Он приподнялся на седле, внимательно оглядывая окрестности — нет ли где еще людей в белых маскхалатах? Одновременно вытащил из стремени правую ногу и теперь сгибал и разгибал ее в колене.
— Похоже, никого больше тут нет, — сказал он, обращаясь к лошади. — Но давай все-таки поедем медленно, на всякий случай.
Погладив гриву животного, он дернул за повод.
— Вперед, родная.
Араби очень любила быстрый бег, и теперь приходилось ее сдерживать при помощи поводьев.
На минуту он взял поводья в зубы, чтобы поднять воротник и надвинуть шляпу поглубже на голову.
В нормальном темпе и в такую погоду он добрался бы отсюда до своего лагеря в лесу за три часа. Потом оставалось бы еще семь часов пути до Траппер Спрингс, где Лилли приготовила бы ему горячий суп в кастрюльке, горячую ванну и стакан хорошего виски, чтобы согреть внутренности. И еще свою улыбку, которую он так часто видел перед собой, стоило ему лишь закрыть глаза.
Он еще машинально проверил упряжь, а потом вновь взял поводья в правую руку.
— Тише, тише, Араби.
Он собирался совершить долгий переход с короткими остановками. Но ничего, еще восемь-девять часов и они с Араби смогут отдохнуть в тепле и уюте.
* * *
Даже на глаз — по виду ран, обнаруженных в уже частично разложившихся телах — можно было определить, что стреляли не из стандартного оружия, находившегося на вооружении в армии.
Отобрав несколько трупов, наиболее подходивших для их целей, и убедившись, что в желудке не осталось уже ничего такого, что можно было бы извергнуть наружу, Холден — с помощью Раннингдира — приступил к поиску пуль и извлечению их из тел.
Раннингдир, который был по образованию биологом и лишь потом поменял науку на службу в ФБР, довольно ловко обращался с ножом и не доставлял Холдену новых неприятных переживаний. Впрочем, даже этот невозмутимый индеец не смог недавно сдержать тошноту.
Под брезентовым тентом, на значительном удалении от остальных, некоторые еще продолжали копать, извлекая все новые тела.
Холден и Раннингдир делали свою ужасную работу до тех пор, пока не набралось достаточное количество пуль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
Он был патриотом, но в организации «Патриотов» не состоял. Уже давно он дал себе слово не ввязываться, если в событиях задействованы большие массы людей.
Лидер ячейки «Патриотов» в Кэлиспел, старший брат Лилли Боб Тубирс, попросил его отправиться в горы, поскольку, как он сказал:
— Ты знаешь эту территорию лучше любого индейца, и ты белый. Нам нужно выяснить, что происходит на той базе «Ударных отрядов» вблизи каньона.
Боб Турбис добавил еще, что Лилли хочет, чтобы он пошел туда, но, конечно, никогда не станет просить его рисковать жизнью.
Когда он пробирался по густому снегу к подножию горы, где оставил Араби, ветер разгулялся вовсю. Сквозь белую пелену он с трудом разглядел благородный силуэт своей кобылы арабских кровей.
Он двинулся к лошади, бормоча про себя:
— Ну, Боб, теперь ты доволен? Узнал, что тебе было нужно? Это лагерь смерти, вот что это такое, Боб.
Он стянул с рук перчатки, чтобы прикурить сигару от зажигалки. Но не успел.
— Стоять! Не двигаться с места!
При первых звуках этого голоса он напрягся, а правая рука скользнула к кобуре. Карабин висел на плече, и пока его сдернешь… Пальцы уже коснулись кожи, под которой таилась верная «Беретта», как вдруг прогремела очередь. Пули ударили в скалу рядом с ним. Он понял, что шансов нет, и больше не двигался.
Осторожно, медленно он поднял голову. Двое рослых парней в маскхалатах и с М-16 в руках. Они стояли на возвышении сразу за тем местом, где он привязал лошадь.
— Подними руки!
Он презрительно посмотрел на «ударников», испытывая, впрочем, не меньшее презрение и к себе самому. Как же он мог так глупо угодить в ловушку? Ну, по крайней мере, теперь он убедился, что солдаты патрулируют и этот берег реки.
Он поднял руки.
— Да влип ты, парень, — протянул один из охранников и оскалился в улыбке.
— Ты уверен?
— У тебя карабин на плече и кобура на поясе. Этого достаточно, чтобы арестовать тебя.
— Да, сэр, вы рассуждаете очень здраво.
— Заткни пасть и не опускай руки! — рявкнул со злостью «ударник». — Тоже мне клоун.
Он слегка пожал плечами, глядя на Араби. Лошадь выглядела абсолютно спокойно, но кто знает, что может прийти в голову двум таким придуркам с винтовками?
Сейчас он в душе молился, чтобы патрульные спустились и подошли ближе. По крайней мере, один из них. Это было жизненно важно.
В следующую секунду — словно прочтя его мысли, но не отгадав намерении — один из солдат тот, который пока молчал, принялся спускаться вниз, цепляясь за камни. Второй остался на месте, крепко сжимая в руках готовую к стрельбе М-16.
Шансы были слабые, но они были.
Он терпеливо ждал, чувствуя, как холод обжигает голые ладони. Перчатки лежали на снегу.
Прошло две минуты. Солдат уже был на ровной поверхности и двинулся к нему навстречу. Наконец-то «ударник» заговорил.
— Не пытайся даже дернуться, сука.
Видимо, в президентские отряды принимали только людей с крайне ограниченным словарным запасом.
— Я вообще редко дергаюсь. С нервами все в порядке.
— Заткни пасть!
Он вновь чуть пожал плечами.
Патрульный остановился футах в шести.
— Теперь слушай меня, ублюдок, — произнес он грозно. — Осторожно, медленно сними с плеча ремень, чтобы твой карабин упал на землю. Но чтоб без фокусов.
Что ж, телескопический прицел уже лежал в сумке, а снег мягкий, оружие не пострадает.
Он чуть опустил правое плечо, позволяя карабину соскользнуть по руке и упасть к его ногам. Потом посмотрел на солдата и улыбнулся, показывая белые зубы.
Тот довольно кивнул.
— Хороший мальчик. Теперь подними левую клешню, а правой расстегни пояс.
— Как скажете.
Медленно он опустит левую руку к бедру и немного нагнулся вперед, пытаясь расстегнуть пряжку. Слегка изменил позицию тела, чтобы между ним и парнем на возвышении находился первый охранник.
Пальцы сражались с тугой пряжкой.
— Ну, чего копаешься? — рявкнул «ударник».
Пояс с кобурой упал в снег «Беретта» временно оказалась вне игры. Охранник проводил его глазами, и в эту минуту он решился. Его рука отработанным годами движением мгновенно скользнула по ноге, и тут же в ней появился пистолет двадцать пятого калибра, маленький, словно игрушечный, но на близком расстоянии весьма эффективный.
Щелкнул предохранитель, потом курок. Солдат стоявший в шести фугах от него, вскинул винтовку.
Но было уже поздно. Трижды подпрыгнул в руке пистолет, и в теле «ударника» появитесь три дырки. Первая пуля вошла в солнечное сплетение, вторая — в грудь, а третья — в горло. Патрульный взмахнул руками и повалился на снег, выронив оружие.
С возвышения прогремела очередь, но пули попали в уже мертвое тело первого охранника.
Он перекатился влево, бросив маленький пистолет, — на гаком расстоянии от него все равно толку не было. Правая рука зацепила с собой кобуру, и вот его пальцы уже сжались на рукоятке мощной девятимиллиметровой «Беретты». Как раз то, что нужно.
Он вскинул руку с пистолетом, но тут пуля ударила его в левое плечо и два первых выстрела ушли в небо. Он снова перекатился в сторону, меняя положение. Шляпа слетела с головы, а пули охранника взрывали снег рядом с его телом.
Он опять дважды нажал на спуск. Потом еще раз. Поначалу ему показалось, что он опять промахнулся, поскольку солдат вдруг замер, словно статуя. Но потом тот качнулся вперед, назад, снова вперед и рухнул в глубокий снег лицом вниз.
Он поднялся на ноги, продолжая сжимать в ладони девятимиллиметровую «Беретту».
Первым делом следовало убедиться, что патрульные мертвы. Правда, он и так в этом не сомневался, но береженого Бог бережет. Араби нетерпеливо перебирала копытами, и он повернулся к лошади. Видимо, выстрелы напугали ее, хотя ей уже доводилось слышать такие звуки.
— Ну, успокойся, родная, — сказал он ласково.
Потом склонился над первым охранником. Глаза широко открыты, пульса нет. Затем двинулся к телу второго. Присел рядом, поморщившись от боли в правом колене, пощупал шею. Результат идентичный.
Да, это уже походило на настоящую войну.
А сейчас следовало многое успеть сделать за сравнительно короткое время. Он не питал иллюзий — выбраться отсюда и укрыться в безопасном месте будет очень непросто.
Его левое плечо довольно сильно кровоточило. Рана не была опасной, но вот кровь…
Что ж, логично было предположить, что этот патруль окажется не единственным и небольшие группы солдат перемещаются вдоль всего берега. И они вполне могли слышать выстрелы.
Да, не исключено, что уже скоро «ударники» появятся здесь, возможно, — на вездеходах, от которых лошади не уйти.
Несколько секунд он раздумывал, не забрать ли с собой штурмовые винтовки, но потом решил не перегружать Араби.
Одев пояс, он засунул «Беретту» в кобуру. Потом присел у трупа охранника и вытащил из его патронной сумки две запасных пистолетных обоймы. Это могло пригодиться.
Он нашел свою шляпу, отряхнул ее от снега и водрузил на голову. Маленький пистолет придется хорошенько вычистить, но это ничего. Он спас ему жизнь.
Левое плечо начинало неметь. Он спрятал пистолет в носок и поднял с земли карабин. Перебросил ремень через правое плечо, а потом двинулся к лошади. Там сунул карабин в специальный чехол на седле.
Несколько секунд он нежно гладил шею животного. Араби смотрела на него влажными доверчивыми глазами.
— Вот вам доказательство, — пробормотал он, — что животные ничуть не глупее людей.
И он еще раз окинул взглядом тела убитых охранников.
* * *
Дэвид Холден — в противогазе, чтобы защитить нос от жуткого смрада — присел в яме, вытянул руки и крепко ухватился за чье-то мертвое тело. Потянул.
Это была женщина в офицерском мундире. Разложение уже шло вовсю. В ее голове виднелась черная дырка.
Холден и Стил подняли тело и помогли другим вытащить его из ямы. Дэвид заметил, что Роуз тоже в этом участвует. Их глаза на мгновение встретились.
Холден молча еле заметно кивнул головой, а потом со вздохом вернулся к своей неприятной работе.
Глава третья
Араби, как всегда, почувствовала, насколько он в ней нуждается, и не жалела сил для хозяина. Она быстро и без особого труда свезла его вниз, в ложбину, и направилась к лесу.
Левая рука совсем онемела; он сильно замерз, но кровь — насколько можно было заметить — уже почти не текла. Араби, казалось, прекрасно понимает всю важность своей задачи, ибо ни проскочивший у самых копыт заяц, ни заухавший вдруг в чащобе филин не удостоились даже поворота красивой головы. А ведь при других обстоятельствах лошадь не преминула бы это сделать.
Он купил Араби, когда той был год, и сам вырастил. Ее блестящая, каштанового цвета кожа, черная грива и хвост, широкий лоб арабской породы и изящные сильные ноги пленили его сразу же, когда он ее увидел.
Еще мальчишкой он научился верховой езде на ферме своего дяди в Айове. Там же приобрел первые навыки охотника и рыболова. В молодости жизнь изрядно погоняла его по свету, но охота, рыбная ловля и лошади оставались тем, что позволяло ему время от времени убежать от действительности и погрузиться в собственный мир.
А двенадцать лет назад он сдал свой значок и удостоверение и убежал от действительности навсегда.
Спустя девять лет он купил Араби, самую лучшую лошадь, на которой ему когда-либо доводилось ездить. Умная, послушная, красивая, преданная — что еще надо? Если бы Араби вдруг превратилась в женщину, он бы мог даже жениться на ней. Если бы не Лилли Тубирс. Их отношения стали для него чем-то таким, что не поддавалось пересмотру.
— Тпру, Араби, — негромко сказал он и потянул за повод.
Лошадь тут же остановилась и выгнула назад голову, раздувая ноздри.
Он приподнялся на седле, внимательно оглядывая окрестности — нет ли где еще людей в белых маскхалатах? Одновременно вытащил из стремени правую ногу и теперь сгибал и разгибал ее в колене.
— Похоже, никого больше тут нет, — сказал он, обращаясь к лошади. — Но давай все-таки поедем медленно, на всякий случай.
Погладив гриву животного, он дернул за повод.
— Вперед, родная.
Араби очень любила быстрый бег, и теперь приходилось ее сдерживать при помощи поводьев.
На минуту он взял поводья в зубы, чтобы поднять воротник и надвинуть шляпу поглубже на голову.
В нормальном темпе и в такую погоду он добрался бы отсюда до своего лагеря в лесу за три часа. Потом оставалось бы еще семь часов пути до Траппер Спрингс, где Лилли приготовила бы ему горячий суп в кастрюльке, горячую ванну и стакан хорошего виски, чтобы согреть внутренности. И еще свою улыбку, которую он так часто видел перед собой, стоило ему лишь закрыть глаза.
Он еще машинально проверил упряжь, а потом вновь взял поводья в правую руку.
— Тише, тише, Араби.
Он собирался совершить долгий переход с короткими остановками. Но ничего, еще восемь-девять часов и они с Араби смогут отдохнуть в тепле и уюте.
* * *
Даже на глаз — по виду ран, обнаруженных в уже частично разложившихся телах — можно было определить, что стреляли не из стандартного оружия, находившегося на вооружении в армии.
Отобрав несколько трупов, наиболее подходивших для их целей, и убедившись, что в желудке не осталось уже ничего такого, что можно было бы извергнуть наружу, Холден — с помощью Раннингдира — приступил к поиску пуль и извлечению их из тел.
Раннингдир, который был по образованию биологом и лишь потом поменял науку на службу в ФБР, довольно ловко обращался с ножом и не доставлял Холдену новых неприятных переживаний. Впрочем, даже этот невозмутимый индеец не смог недавно сдержать тошноту.
Под брезентовым тентом, на значительном удалении от остальных, некоторые еще продолжали копать, извлекая все новые тела.
Холден и Раннингдир делали свою ужасную работу до тех пор, пока не набралось достаточное количество пуль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19