А потом он поцеловал ее и сказал, что они опоздают, если не поторопятся.
Глава 35
Мистер Таттлкомб тяжело воспринял новости. Сказал, что для него это, конечно, удар, но он считает его волей Божьей. Абель, с силой проведя обеими руками по волосам, устремил на Уильяма и Кэтрин пристальный взгляд и заметил, что все это не имеет значения, потому что он уже зажился на свете и теперь осталось недолго. От этого заявления было рукой подать до намека, что умрет он, всеми покинутый, некому будет даже глаза закрыть и крест поставить.
Кэтрин пришло в голову, что он получает от этих жалоб немалое удовольствие. Но, невзирая на это, она честно держала старика за руку, повторяя: «Дорогой мистер Таттлкомб, пожалуйста, не говорите так, а то я заплачу».
Абель был совершенно очевидно польщен. Он сидел, розовощекий и здоровый, как младенец, с взъерошенными волосами, заявляя, что ни единой слезинки проливать не стоит, потому что таков в конце концов будет удел всех нас, а тогда уж некому будет убиваться.
Уильям же твердо возразил:
— Это очень несправедливо, мистер Таттлкомб. У вас есть миссис Солт, есть я, и миссис Бастабл, и мисс Коул, и Кэтрин, и вы отлично знаете, что все мы стали бы убиваться. А теперь выслушайте, что я придумал. Есть такой человек, Джим Уиллис, друг Эрни… — И он торопливо изложил свой план Абелю, который сидел, устремив пустой взгляд поверх его головы.
Когда Уильям закончил, в комнате повисло молчание. Продолжалось оно невыносимо долго, пока мистер Таттлкомб не нарушил его тяжелым вздохом.
— Очень любезно с твоей стороны, Уильям. И я не сомневаюсь, что он — надежный, порядочный молодой человек — у Эрни всегда были именно такие друзья, — но в Могиле помощник не понадобится.
— Я говорю не о могиле, а о магазине, а здесь вам помощник понадобится. Не хочу, чтоб вы думали, будто я откажусь от своей доли или просто выйду из дела и брошу вас — я бы даже помыслить об этом не мог. Но вы должны понимать, что в фирме Эверзли меня ждет множество дел, и мне придется заниматься ими лично. А сейчас я хочу принять на работу Джимми как можно скорее, чтобы ввести его в курс дела.
К тому моменту, когда молодые люди собрались уходить, в тучах чела Абеля появился просвет. Поток упоминаний о могиле и довольно мрачных подсчетов, когда же настанет время туда удалиться, несколько иссяк. Появился даже проблеск некоторой заинтересованности в Джиме Уиллисе и проскользнула парочка давних воспоминаний о том, как он заходил к ним домой вместе с Эрни. На самом деле, это означало, что худшее осталось позади.
Буквально перед уходом Кэтрин упомянула о том, как любезно было со стороны миссис Солт послать им банку джема.
Абель кивнул.
— Она говорила мне, что собирается это сделать. Ей присылает его моя кузина Сара Хиллз. У меня у самого есть пара банок. Сара ни за что не выдаст секрет его приготовления, но каждый год позволяет его немного поесть. Эбби упоминала, кажется, что завтра хочет занести сюда баночку для вас. Эта Эмили снова выздоровела, поэтому сестра может прийти ко мне на чай. Она сказала, что как раз занесет джем и оставит тут. Вам он понравится.
Кэтрин подтвердила:
— Он просто чудесный. Мы попробовали, когда приходили к ней на чай. Но мы свой джем уже получили — мы нашли его, когда вчера вернулись домой. Я собиралась позвонить миссис Солт и поблагодарить ее. Но Уильям сказал, что лучше послать ей письмо, поэтому я собираюсь написать, как только вернусь домой. Это так мило с ее стороны.
Абель помотал головой.
— Она должна была сама занести. Но в воскресенье вечером она ходила на службу в церковь — никогда их не пропускает, ни в жару, ни в холод… — Абель помолчал и добавил. — Уильям прав насчет телефона. Эбби ни в какую не хотела его себе поставить, и только я убедил ее это сделать, сказав, что вдруг кто-то из нас внезапно окажется при смерти. А как же мы сможем попрощаться, если у нас не будет телефона, чтобы об этом сообщить?
Время подошло к половине первого, когда Уильям припарковал машину во дворе фирмы Эверзли и двинулся кругом здания к парадному входу. Фабрика находилась на самом краю Лондона. Она, очевидно, не пострадала от бомбежки, но уже по внешнему облику постройки было заметно, что предприятие в упадке. Свой первый визит Уильям совершал в темноте. Теперь он задержался, чтобы оглядеться. Окрестности сильно изменились. Больших электростанций напротив раньше не было. «Марсденс», когда-то возвышавшийся в паре сотен ярдов от фабрики, исчез. Его площадку уже расчистили и возводили там новые сооружения. Похоже, сюда был нанесен прямой удар.
Немного осмотревшись, Уильям направился внутрь. Теперь-то от него не избавятся, выслав навстречу мисс Джонс. Поднявшись по лестнице, Уильям зашел в приемную. Девушка, сидевшая там, подняла голову от печатной машинки, и он спросил:
— Мистер Сирил Эверзли у себя?
— Нет.
— А мистер Бретт?
— Да.
— Тогда я пройду к нему. Не нужно обо мне докладывать.
Он вышел через другую дверь, оставив позади себя перепуганную секретаршу, и зашагал по коридору. Кабинет Бретта всегда находился в самом конце. Интересно, не сменил ли он его.
Очевидно, нет. На двери, основательно обшарпанной, как и все в этом здании, виднелось его имя. Уильям повернул ручку и вошел. На этот раз сюрприза не будет — Сирил должен был позвонить. Может быть, Мэвис тоже, но Сирил — несомненно. Вопрос лишь в том, как Бретт это воспримет. Когда он вошел, возникло лишь секундное замешательство, а потом…
— Уильям, дорогой мой! — и ладонь Бретта сжала мертвой хваткой его руку.
Ну что ж, это большое облегчение. Уильям оглядел кузена и обнаружил, что он стал немного тяжелее, старше, но по сути совсем не изменился. В лице, если исключить первое впечатление, теперь не наблюдалось вообще никакого изменения. Его теплота, его шарм главенствовали надо всем.
— Дружище, дорогой мой, я в жизни так не радовался! Сирил примерно час назад мне позвонил, сказал, что уже со вчерашнего дня пытается меня застать. Ну… — В смехе его послышался оттенок подлинной радости. — Я наслаждался выходными, а ты же знаешь, в понедельник утром на работу никто не спешит. Я, по крайней мере. Теперь ведь нет такого моря дел, как когда-то. А жаль. Боюсь, все несколько изменилось с тех пор, как ты уехал.
— Это я и услышал от Сирила.
Брови Бретта поползли вверх. В его темных глазах появилось выражение комического отчаяния.
— Мы выдержали войну, но это, пожалуй, и все. — Смех его постепенно угас. — Слушай, Уильям, нечего тут церемониться: мы попали в чертовскую переделку.
Прошло несколько секунд, прежде чем Уильям спросил:
— Какую переделку, Бретт?
Бретт, глядя ему прямо в лицо, ответил:
— Деньги Кэтрин пропали.
Кэтрин, ожидавшая звонка дома, подняла трубку и услышала слабый, далекий голос Уильяма.
— Это ты, Кэт? Слушай, дорогая, я не могу вернуться к ленчу. Мы по горло в делах… Да, Бретт здесь. Я говорю из его кабинета. Мы хотим вместе во всем разобраться. Сирил все еще в Эвендоне. Что касается этой договоренности с мистером Холлом — я не могу ее выполнить. Бретт позвонил и застал его, прежде чем он ушел на ленч, так что он знает о моем возвращении. Я с ним встречусь завтра.
— Когда ты вернешься домой?
— Постараюсь к пяти, но к чаю меня не жди.
— Ну конечно же я подожду. Мы будем есть яблочный джем.
Повесив трубку, Кэтрин вернулась к столу, накрытому для ленча. На кухне в сотейнике подогревалось тушеное мясо в остром соусе, на столе же, в дальнем конце, уже стояло желе и маленькое хрустальное блюдце с яблочным джемом от Абигейль Солт. Кэтрин взяла его и спрятала за стеклянные дверцы буфета. Ей не хотелось начинать его без Уильяма. Взамен она вынула банку с остатками малинового варенья. Потом отправилась на кухню и принесла сотейник.
Уже давно перевалило за пять часов, когда Уильям наконец вернулся. Он окинул взглядом чайный столик, расставленный перед камином, всю сияющую теплым светом комнату, посмотрел на Кэтрин, И поцеловал ее.
— Как все прошло, милый? — спросила она.
— Это просто дьявольская путаница.
— Ну, теперь хватит об этом волноваться. Пей свой чай.
Уильям все еще держал ее в объятиях.
— Сейчас, — сказал он. И через секунду добавил: — Знаешь, мне кажется, Бретт и правда рад, что я вернулся.
— Он был с тобой… любезен?
Уильям ответил со смешком:
— Совершенно очарователен. Бретт умеет соображать, когда хочет. Сирил не умеет — по крайней мере, никогда не может выдумать ничего полезного ни для себя, ни для кого-нибудь еще. Я не имею в виду ничего дурного. Главное, я хочу сказать, что у Бретта хватает мозгов понять, что можно выбрать только один путь из двух. Ему ясно, что либо он обращается со мной как с Уильямом Смитом, без конца на что-то претендующим, либо придется ему позаботиться о жирном тельце с гарниром для встречи блудного сына. И ему хватило одного взгляда на меня, чтобы понять: идея с Уильямом Смитом не пройдет. Так что он замечательно все уладил. И это, конечно, было исключительно разумно — они далеко переступили за черту закона, а Бретт не хочет отправляться в тюрьму.
— О… — только и смогла произнести Кэтрин.
— Твои деньги исчезли, Кэт.
— О… — повторила она.
— Они сыграли в старую добрую игру: взяли немножко, чтобы слегка подтолкнуть дело, а потом еще немножко, чтобы как следует его раскрутить. И таким образом добрались до ситуации, когда твое возможное замужество стало грозить им полным крахом. Бретт, конечно, обходил эту тему стороной, но, безусловно, именно поэтому он пытался на тебе жениться.
Губы Кэтрин задрожали.
— И не могло быть никакой другой причины, да, дорогой?
— Ну, ты же сама сказала, что он тебя не любит, — резонно заметил Уильям. — Благодарение богу! Без этого все обстоит намного проще. Так вот, главное, что я хотел сказать: думаю, Бретту придется как следует изображать радость от встречи со мной, — не важно, рад он на самом Деле или нет, потому что он прекрасно понимает свою выгоду. Но все же у меня возникло чувство, будто он и вправду рад. Не думаю, что он смог бы настолько ввести меня в заблуждение своей игрой.
Кэтрин кивнула. Уильям всегда отличался способностью заглядывать человеку в душу. Он казался естественным и наивным, и во многом действительно был таким, но при этом отлично умел видеть сквозь кирпичные стены, которыми окружают себя люди.
— И что же ты собираешься с ними делать — с Сирилом и Бреттом?
— О, Сирил вполне может удалиться на покой. В Эвендон, если уж на то пошло. Фирме от него — никакой пользы. А Бретт… — Он внезапно ухмыльнулся. — Бретт может включить свое хваленое обаяние, пойти и достать нам заказы на игрушки. Я на них сильно рассчитываю. Думаю, они вытащат нас из затруднений. Боже, как я голоден! На ленч мы съели по сандвичу. Сделай чай, пока я буду умываться.
Вернувшись, Уильям увидел, что Кэтрин стоит у стола с чайником в руке. Но взгляд ее вместо чайника был устремлен на какой-то предмет на другом конце стола. У него создалось впечатление, что она смотрит туда уже довольно долго — такими странными, застывшими были ее глаза. Когда Уильям приблизился, Кэтрин поставила чайник и проговорила без всякого выражения:
— Там мертвая муха.
— Муха, в такое время года?
— В Мьюз они всегда водятся — нет нормальных кладовых для мяса, и людям все равно. Но она мертвая.
— Что… — начал он, как вдруг ее пальцы крепко обхватили его руку. Комнату заливало тепло, но ладонь Кэтрин была ледяной.
— Вот еще одна, — сказала она. — Подожди!
Теперь оба не отрывали взгляда от стола. На ярко-зеленом лакированном подносе Кэрол стояли чайник, сахарница и чашки. За ними на столе лежала буханка ржаного хлеба, рядом с ней — тарелка ячменных лепешек, тарелка с кубиками масла и мелкое хрустально блюдечко с яблочным джемом от Абигейль Солт — прозрачным, красивого янтарного оттенка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Глава 35
Мистер Таттлкомб тяжело воспринял новости. Сказал, что для него это, конечно, удар, но он считает его волей Божьей. Абель, с силой проведя обеими руками по волосам, устремил на Уильяма и Кэтрин пристальный взгляд и заметил, что все это не имеет значения, потому что он уже зажился на свете и теперь осталось недолго. От этого заявления было рукой подать до намека, что умрет он, всеми покинутый, некому будет даже глаза закрыть и крест поставить.
Кэтрин пришло в голову, что он получает от этих жалоб немалое удовольствие. Но, невзирая на это, она честно держала старика за руку, повторяя: «Дорогой мистер Таттлкомб, пожалуйста, не говорите так, а то я заплачу».
Абель был совершенно очевидно польщен. Он сидел, розовощекий и здоровый, как младенец, с взъерошенными волосами, заявляя, что ни единой слезинки проливать не стоит, потому что таков в конце концов будет удел всех нас, а тогда уж некому будет убиваться.
Уильям же твердо возразил:
— Это очень несправедливо, мистер Таттлкомб. У вас есть миссис Солт, есть я, и миссис Бастабл, и мисс Коул, и Кэтрин, и вы отлично знаете, что все мы стали бы убиваться. А теперь выслушайте, что я придумал. Есть такой человек, Джим Уиллис, друг Эрни… — И он торопливо изложил свой план Абелю, который сидел, устремив пустой взгляд поверх его головы.
Когда Уильям закончил, в комнате повисло молчание. Продолжалось оно невыносимо долго, пока мистер Таттлкомб не нарушил его тяжелым вздохом.
— Очень любезно с твоей стороны, Уильям. И я не сомневаюсь, что он — надежный, порядочный молодой человек — у Эрни всегда были именно такие друзья, — но в Могиле помощник не понадобится.
— Я говорю не о могиле, а о магазине, а здесь вам помощник понадобится. Не хочу, чтоб вы думали, будто я откажусь от своей доли или просто выйду из дела и брошу вас — я бы даже помыслить об этом не мог. Но вы должны понимать, что в фирме Эверзли меня ждет множество дел, и мне придется заниматься ими лично. А сейчас я хочу принять на работу Джимми как можно скорее, чтобы ввести его в курс дела.
К тому моменту, когда молодые люди собрались уходить, в тучах чела Абеля появился просвет. Поток упоминаний о могиле и довольно мрачных подсчетов, когда же настанет время туда удалиться, несколько иссяк. Появился даже проблеск некоторой заинтересованности в Джиме Уиллисе и проскользнула парочка давних воспоминаний о том, как он заходил к ним домой вместе с Эрни. На самом деле, это означало, что худшее осталось позади.
Буквально перед уходом Кэтрин упомянула о том, как любезно было со стороны миссис Солт послать им банку джема.
Абель кивнул.
— Она говорила мне, что собирается это сделать. Ей присылает его моя кузина Сара Хиллз. У меня у самого есть пара банок. Сара ни за что не выдаст секрет его приготовления, но каждый год позволяет его немного поесть. Эбби упоминала, кажется, что завтра хочет занести сюда баночку для вас. Эта Эмили снова выздоровела, поэтому сестра может прийти ко мне на чай. Она сказала, что как раз занесет джем и оставит тут. Вам он понравится.
Кэтрин подтвердила:
— Он просто чудесный. Мы попробовали, когда приходили к ней на чай. Но мы свой джем уже получили — мы нашли его, когда вчера вернулись домой. Я собиралась позвонить миссис Солт и поблагодарить ее. Но Уильям сказал, что лучше послать ей письмо, поэтому я собираюсь написать, как только вернусь домой. Это так мило с ее стороны.
Абель помотал головой.
— Она должна была сама занести. Но в воскресенье вечером она ходила на службу в церковь — никогда их не пропускает, ни в жару, ни в холод… — Абель помолчал и добавил. — Уильям прав насчет телефона. Эбби ни в какую не хотела его себе поставить, и только я убедил ее это сделать, сказав, что вдруг кто-то из нас внезапно окажется при смерти. А как же мы сможем попрощаться, если у нас не будет телефона, чтобы об этом сообщить?
Время подошло к половине первого, когда Уильям припарковал машину во дворе фирмы Эверзли и двинулся кругом здания к парадному входу. Фабрика находилась на самом краю Лондона. Она, очевидно, не пострадала от бомбежки, но уже по внешнему облику постройки было заметно, что предприятие в упадке. Свой первый визит Уильям совершал в темноте. Теперь он задержался, чтобы оглядеться. Окрестности сильно изменились. Больших электростанций напротив раньше не было. «Марсденс», когда-то возвышавшийся в паре сотен ярдов от фабрики, исчез. Его площадку уже расчистили и возводили там новые сооружения. Похоже, сюда был нанесен прямой удар.
Немного осмотревшись, Уильям направился внутрь. Теперь-то от него не избавятся, выслав навстречу мисс Джонс. Поднявшись по лестнице, Уильям зашел в приемную. Девушка, сидевшая там, подняла голову от печатной машинки, и он спросил:
— Мистер Сирил Эверзли у себя?
— Нет.
— А мистер Бретт?
— Да.
— Тогда я пройду к нему. Не нужно обо мне докладывать.
Он вышел через другую дверь, оставив позади себя перепуганную секретаршу, и зашагал по коридору. Кабинет Бретта всегда находился в самом конце. Интересно, не сменил ли он его.
Очевидно, нет. На двери, основательно обшарпанной, как и все в этом здании, виднелось его имя. Уильям повернул ручку и вошел. На этот раз сюрприза не будет — Сирил должен был позвонить. Может быть, Мэвис тоже, но Сирил — несомненно. Вопрос лишь в том, как Бретт это воспримет. Когда он вошел, возникло лишь секундное замешательство, а потом…
— Уильям, дорогой мой! — и ладонь Бретта сжала мертвой хваткой его руку.
Ну что ж, это большое облегчение. Уильям оглядел кузена и обнаружил, что он стал немного тяжелее, старше, но по сути совсем не изменился. В лице, если исключить первое впечатление, теперь не наблюдалось вообще никакого изменения. Его теплота, его шарм главенствовали надо всем.
— Дружище, дорогой мой, я в жизни так не радовался! Сирил примерно час назад мне позвонил, сказал, что уже со вчерашнего дня пытается меня застать. Ну… — В смехе его послышался оттенок подлинной радости. — Я наслаждался выходными, а ты же знаешь, в понедельник утром на работу никто не спешит. Я, по крайней мере. Теперь ведь нет такого моря дел, как когда-то. А жаль. Боюсь, все несколько изменилось с тех пор, как ты уехал.
— Это я и услышал от Сирила.
Брови Бретта поползли вверх. В его темных глазах появилось выражение комического отчаяния.
— Мы выдержали войну, но это, пожалуй, и все. — Смех его постепенно угас. — Слушай, Уильям, нечего тут церемониться: мы попали в чертовскую переделку.
Прошло несколько секунд, прежде чем Уильям спросил:
— Какую переделку, Бретт?
Бретт, глядя ему прямо в лицо, ответил:
— Деньги Кэтрин пропали.
Кэтрин, ожидавшая звонка дома, подняла трубку и услышала слабый, далекий голос Уильяма.
— Это ты, Кэт? Слушай, дорогая, я не могу вернуться к ленчу. Мы по горло в делах… Да, Бретт здесь. Я говорю из его кабинета. Мы хотим вместе во всем разобраться. Сирил все еще в Эвендоне. Что касается этой договоренности с мистером Холлом — я не могу ее выполнить. Бретт позвонил и застал его, прежде чем он ушел на ленч, так что он знает о моем возвращении. Я с ним встречусь завтра.
— Когда ты вернешься домой?
— Постараюсь к пяти, но к чаю меня не жди.
— Ну конечно же я подожду. Мы будем есть яблочный джем.
Повесив трубку, Кэтрин вернулась к столу, накрытому для ленча. На кухне в сотейнике подогревалось тушеное мясо в остром соусе, на столе же, в дальнем конце, уже стояло желе и маленькое хрустальное блюдце с яблочным джемом от Абигейль Солт. Кэтрин взяла его и спрятала за стеклянные дверцы буфета. Ей не хотелось начинать его без Уильяма. Взамен она вынула банку с остатками малинового варенья. Потом отправилась на кухню и принесла сотейник.
Уже давно перевалило за пять часов, когда Уильям наконец вернулся. Он окинул взглядом чайный столик, расставленный перед камином, всю сияющую теплым светом комнату, посмотрел на Кэтрин, И поцеловал ее.
— Как все прошло, милый? — спросила она.
— Это просто дьявольская путаница.
— Ну, теперь хватит об этом волноваться. Пей свой чай.
Уильям все еще держал ее в объятиях.
— Сейчас, — сказал он. И через секунду добавил: — Знаешь, мне кажется, Бретт и правда рад, что я вернулся.
— Он был с тобой… любезен?
Уильям ответил со смешком:
— Совершенно очарователен. Бретт умеет соображать, когда хочет. Сирил не умеет — по крайней мере, никогда не может выдумать ничего полезного ни для себя, ни для кого-нибудь еще. Я не имею в виду ничего дурного. Главное, я хочу сказать, что у Бретта хватает мозгов понять, что можно выбрать только один путь из двух. Ему ясно, что либо он обращается со мной как с Уильямом Смитом, без конца на что-то претендующим, либо придется ему позаботиться о жирном тельце с гарниром для встречи блудного сына. И ему хватило одного взгляда на меня, чтобы понять: идея с Уильямом Смитом не пройдет. Так что он замечательно все уладил. И это, конечно, было исключительно разумно — они далеко переступили за черту закона, а Бретт не хочет отправляться в тюрьму.
— О… — только и смогла произнести Кэтрин.
— Твои деньги исчезли, Кэт.
— О… — повторила она.
— Они сыграли в старую добрую игру: взяли немножко, чтобы слегка подтолкнуть дело, а потом еще немножко, чтобы как следует его раскрутить. И таким образом добрались до ситуации, когда твое возможное замужество стало грозить им полным крахом. Бретт, конечно, обходил эту тему стороной, но, безусловно, именно поэтому он пытался на тебе жениться.
Губы Кэтрин задрожали.
— И не могло быть никакой другой причины, да, дорогой?
— Ну, ты же сама сказала, что он тебя не любит, — резонно заметил Уильям. — Благодарение богу! Без этого все обстоит намного проще. Так вот, главное, что я хотел сказать: думаю, Бретту придется как следует изображать радость от встречи со мной, — не важно, рад он на самом Деле или нет, потому что он прекрасно понимает свою выгоду. Но все же у меня возникло чувство, будто он и вправду рад. Не думаю, что он смог бы настолько ввести меня в заблуждение своей игрой.
Кэтрин кивнула. Уильям всегда отличался способностью заглядывать человеку в душу. Он казался естественным и наивным, и во многом действительно был таким, но при этом отлично умел видеть сквозь кирпичные стены, которыми окружают себя люди.
— И что же ты собираешься с ними делать — с Сирилом и Бреттом?
— О, Сирил вполне может удалиться на покой. В Эвендон, если уж на то пошло. Фирме от него — никакой пользы. А Бретт… — Он внезапно ухмыльнулся. — Бретт может включить свое хваленое обаяние, пойти и достать нам заказы на игрушки. Я на них сильно рассчитываю. Думаю, они вытащат нас из затруднений. Боже, как я голоден! На ленч мы съели по сандвичу. Сделай чай, пока я буду умываться.
Вернувшись, Уильям увидел, что Кэтрин стоит у стола с чайником в руке. Но взгляд ее вместо чайника был устремлен на какой-то предмет на другом конце стола. У него создалось впечатление, что она смотрит туда уже довольно долго — такими странными, застывшими были ее глаза. Когда Уильям приблизился, Кэтрин поставила чайник и проговорила без всякого выражения:
— Там мертвая муха.
— Муха, в такое время года?
— В Мьюз они всегда водятся — нет нормальных кладовых для мяса, и людям все равно. Но она мертвая.
— Что… — начал он, как вдруг ее пальцы крепко обхватили его руку. Комнату заливало тепло, но ладонь Кэтрин была ледяной.
— Вот еще одна, — сказала она. — Подожди!
Теперь оба не отрывали взгляда от стола. На ярко-зеленом лакированном подносе Кэрол стояли чайник, сахарница и чашки. За ними на столе лежала буханка ржаного хлеба, рядом с ней — тарелка ячменных лепешек, тарелка с кубиками масла и мелкое хрустально блюдечко с яблочным джемом от Абигейль Солт — прозрачным, красивого янтарного оттенка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37