Светка опять бегала к следаку, который вел уголовное дело, объясняла, что Заваров защитил ее честь, а потом пришлось драться, так как бандиты на него сами полезли, но следователь улыбался и отвечал, что верить ей никак нельзя, потому что сначала она говорила одно, а теперь утверждает другое. Конечно, в основной части показания совпадают, но тот нюанс, что изначально она скрыла личность преступника, настраивает на долгие размышления. Тем более что с обвиняемым ее связывают близкие отношения, а это не прибавляет веры в ее показания.
– Раз вы считаете, что у нас близкие отношения, то разрешите свидание!
– Не положено… Разве что позже. Или вы считаете, что сможете убедить его признать свою вину?
– Да он ни в чем не виноват!
– Как сказать… Вот пришел бы сразу с повинной – тогда был бы совсем другой коленкор.
Растерявшись, Светлана рассказала, что Артура забирали в «убойный» отдел, там он все рассказал честно и его поняли, отпустили.
Следователь оживился, достал чистый бланк протокола допроса и быстро записал ее рассказ.
– А фамилии оперативников он вам, значит, не называл? Может, припомните поподробнее?
Света испугалась, что сделала что-то не так и, может быть, подвела нормальных людей. Она категорически отказалась подписать протокол. Следак долго ее уговаривал, пытался запутать, говорил, что такие показания только помогут Артуру, грозил уголовным преследованием за уклонение от помощи правосудию, но в конце концов не сдержался, наорал и выставил за дверь, напутствовав:
– Запомни, слово – не воробей!
Охранное предприятие, в котором работал Артур, обещало нанять хорошего адвоката, но обещаниями дело и кончилось. Даже его зарплату матери выдали только после того, как он в тюрьме оформил соответствующую доверенность. Немного помог директор магазина, где Заваров стоял на посту, а Света была продавщицей, и что-то выделили друзья. Защитника нашла мать по рекомендации кого-то из знакомых, но толку от него не было никакого. Хапнув почти все деньги, что удалось наскрести, он развел руки и заявил, что не отступится, конечно, до конца, но перспективы никакой не видит, приговор однозначно будет обвинительным, а срок – реальным. С потерпевшими договориться нельзя, для них дело принципа – наказать Артура по полной программе, но есть подходы к районному суду, где будет рассматриваться его дело. Там берут много, тем более что и азербайджанская сторона наверняка постарается судью подмазать, дабы отвесил неверному по верхним пределам предусмотренных кодексом санкций. Дорого выходит, очень дорого, но можно ведь продать квартиру, еще какое-нибудь имущество…
Светлана была готова на все, но продавать ей, к сожалению, было нечего.
Резкие изменения произошли, когда Заваров отсидел три недели. Сначала, никому ничего не объяснив, он в категоричной форме отказался от услуг своего защитника, и тот несколько дней звонил матери Артура и Светлане, просил на него «повлиять» и жаловался, что потратил на дело слишком много сил, которые не были должным образом оплачены. Вымогателю дали в зубы какую-то символическую сумму и больше с ним дел не имели, гадая, что именно Артур задумал.
Объяснение они нашли в письме, которое каким-то образом, минуя цензуру и почтовую волокиту, дошло за два дня. Артур написал, что теперь его интересы будет представлять один из лучших городских адвокатов и стоить это не будет ни копейки, – тот сам предложил свои услуги после того, как Заваров обратился за помощью в какую-то благотворительную организацию, адрес которой подсказали опытные сокамерники.
В такое верилось с трудом. Но – верилось. Тем более что и тон писем Артура, доходивших по официальным каналам, стал куда более оптимистичным. Вторично посетив его в СИЗО, мать вернулась довольная: Артур заверил ее, что на суде его непременно освободят, а до начала суда осталось ждать не так уж долго.
Но в день, когда исполнилось ровно два месяца с момента его задержания, случилось невероятное. Поздно вечером в квартиру Светланы нагрянула опергруппа из 13-го отделения, которая разыскивала Артура, сбежавшего из СИЗО. Менты предъявили постановление на обыск и прочесали все комнаты, без церемоний выворачивая ящики с бельем и раскидывая мягкие игрушки в ее. спальне.
– Как можно было бежать из тюрьмы? – спросила обалдевшая Светлана.
– Молча! – осадил старший группы, крепкий малый с пучеглазым лицом и янтарными четками, которые он перебирал пальцами левой руки на протяжении всей процедуры обыска, включившей в себя не только наведение беспорядка, но и составление протокола и привлечение в качестве понятых пару алкоголиков из соседней квартиры. – Говоришь, не знаешь, где он может прятаться?
– Ко мне он не приходил.
– А ты бы нам сказала, если б пришел?
Светлана опустила глаза.
– Понятно! Запомни и передай Заварову, если он заявится раньше, чем мы его схватим, лучше ему сдаться самому. Понятно? Чем быстрее, тем лучше. Потому что у нас времени нет за ним гоняться. А станет сопротивляться-я прикажу своим парням применять оружие решительно и без промедления. Все ясно? Так и передай ему, кр-расавица! – При последнем слове Борисов хмыкнул, как будто Светлана была на самом деле страшно уродлива.
Когда милиционеры уходили, девушка видела, как пучеглазый на лестничной площадке прижал к стенке понятого и кулаком боднул в мягкое брюхо.
– Если заметишь этого урода – сразу мне звони, понял? – сказал он. – Семенов, ведь ты меня знаешь! Не дай-то Бог, Семенов, на-е…ать меня решишь. Сразу сядешь, ты меня понял?
– За что, начальник?
– За наркоту. – Ухмыльнувшись, пучеглазый поскакал вниз по лестнице догонять своих подчиненных, а Семенов перекрестился и, прежде чем скрыться за своей дверью, покосился на Светлану с таким выражением на испитом лице, что девушка поняла: случись что – заложит непременно.
Она позвонила матери Артура и узнала, что к ней тоже приходили менты. Вели себя пристойнее и не пугали расстрелом в случае сопротивления, но тоже говорили про побег.
«Может, именно это Артур имел в виду, когда писал про нового адвоката?» – подумала Света и, накинув плащ, выбежала во двор, чтобы предупредить любимого прежде, чем он попадется на глаза соседям.
Артур не появился. Вернувшись в квартиру, Света ужаснулась: он наверняка ей звонил, а она в это время, как дура, мерзла на улице!
С ночной смены вернулась мать. Выслушав рассказ дочери, погрустнела, но говорить ничего не стала, ушла на кухню, и Света, пока не заснула, слышала звон посуды.
Следующий день прошел в изматывающем ожидании. Дважды звонили в дверь, и Света открывала, не раздумывая, но оба раза это оказывался Семенов. Первый раз он приходил за спичками, второй – просил одолжить немного сахарного песка и при этом старался задержаться в квартире как можно дольше, зыркая глазами по всем углам. Свете показалось, что если бы не присутствие матери, сосед предложил бы ей сделку: его молчание в обмен на бутылку, но удобного случая переговорить наедине ему не представилось, он ушел и больше не беспокоил.
Вечером мать собралась навестить свою подругу, отнести лекарство для больного ребенка. Сидеть дома одной Свете было тяжело, просто невыносимо, но попросить маму остаться она постеснялась.
В 19.00 в дверь позвонили. Девушке показалось, что она узнала руку Артура. Он тоже нажимал кнопочку много-много раз, и электрический колокольчик разражался радостным звоном.
Она открыла, не раздумывая.
Открыла и увидела перед собой незнакомые лица. Не успела даже испугаться, как удар в солнечное сплетение заставил согнуться. Холодные прокуренные пальцы сжали горло, и кто-то, наклонившись, спросил, щекоча усами ее ухо:
– Он здесь?
Ответить она не могла, только замотала отрицательно головой.
– Был? – так же вкрадчиво спросил неизвестный усач, и Света подумала, что если вчера приезжала милиция из отделения, то эти, наверное, настоящий ОМОН.
– Не, – сумела просипеть она.
– Ты одна?
Света кивнула, почти ничего не видя. Мало того, что из глаз текли слезы, так еще и радужные круги от недостатка кислорода замельтешили.
– Понятно, – Усатый мужик, продолжая удерживать Свету за шею, сначала дернул ее в одну сторону, а потом так приложил головой об стену, что девушка потеряла сознание. – Вперед!
В квартиру ворвались еще двое, и один остался на лестнице, глядя вниз между пролетами и держа руки в карманах брюк, где явно лежало что-то потяжелее носового платка, мелочи и зажигалки.
– Санитар! – позвал усатого тот, кто сразу проскочил в гостиную. – Здесь вчера менты все прошерстили. Вот, смотри, копия протокола обыска осталась.
– Нашли что-нибудь?
– Записные книжки изъяли. У них что, своих не хватает?
– Дай сюда. – Санитар прочитал документ, кивнул, удовлетворенный какими-то своими мыслями, и указал пальцем на своего второго подручного. – Пошевеливайся быстрее!
Новых понуканий не потребовалось. За пару минут тот нашпиговал подслушивающими устройствами все помещения квартиры и оба телефонных аппарата.
– Уходим!
– Санитар, что делать с девчонкой?
– Шалаву берем с собой. Не пропадать же добру!
Тонкий халатик, который был надет на Свете, при падении задрался, обнажив стройные ноги, и Санитар одобрительно прицокнул языком:
– Обожаю худышек! Эй, орлы, ключи от квартиры найти не забудьте.
Из дома Свету вынесли, перекинув через плечо, и забросили на заднее сиденье таксомотора, стоявшего перед подъездом со включенным двигателем. В сознание она еще не пришла.
– Спокойно? – спросил Санитар у водителя. – Тогда отвези девчонку к автобусу и возвращайся. Вы двое тоже езжайте, я сам подойду…
Во дворах соседнего квартала бандитов дожидался микроавтобус «шевроле», аналогичный тем, которые, если верить штатовским кинобоевикам, используется исключительно для нужд полицейских групп специального назначения и маньяков-убийц, склонных к похищениям людей. Свету перегрузили, после чего такси вернулось к дому Заварова, подобрало болтавшегося там специалиста по шпионским устройствам и заняло такую позицию, откуда его пассажиры могли, не привлекая лишнего внимания, контролировать ведущиеся в квартире и по телефону переговоры.
Пока в эфире стояла тишина.
– Лучше здесь дохнуть, чем за этим отморозком по всему городу носиться, – высказался водитель, но поддержки не нашел и замолчал, прибавив громкость приемника.
Барбара Стрейзанд исполняла песню «Влюбленная женщина».
* * *
Алкоголик Семенов наблюдал вторжение в квартиру Заваровых от начала и до конца. То, что это пришла не милиция, он понял сразу, как только разглядел физиономии визитеров. Бывать в местах лишения свободы Семенову не доводилось, даже в свое родное 13-е отделение он влетал исключительно в связи с неумеренным употреблением спиртного, но ментовских и блатных определял, что называется, «вполтычка», даже не задумываясь, как это происходит.
Визитеры, несомненно, относились к новой волне оргпреступности. К тем, кого в некоторых СМИ прозвали «мафией», и это страшное слово приковало Семенова к дверному «глазку», вынудило затаить дыхание и не позволило воспользоваться телефоном.
Мафия управилась быстро. Светлану вынесли из квартиры привычно и безбоязненно, как несут на улицу ковер для выбивания пыли. Семенов тихо охнул: «Ну не фига себе дела творятся! Вчера с обыском приезжали, сегодня… Куда же девка влетела?» Охнул и пошел на кухню допивать настойку боярышника.
Совесть его не мучила, но любопытство по мере потребления отравы начинало заедать, и вскоре после того, как вернулась Светланина мама, он решил к ней наведаться.
– Привет, Максимовна! А что, дочка еще не пришла?
– Тебе-то какое до этого дело?
Прежде Валентина Максимовна выставила бы алкоголика за дверь без всяких разговоров, но после того, как он присутствовал при обыске, чувствовала себя неловко, словно Семенов был непутевым родственником, чьи выходки приходится терпеть, несмотря на то, что он изрядно всем надоел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31