«Что со мной происходит?» – думал я. Наверное, с возрастом я становился сентиментальным. Мне хотелось поесть где-нибудь, где сидят люди и горит яркий свет.
Поглощая запеченную рыбу с жареной картошкой, молодым горошком, хлебом с маслом и запивая все это чаем в рыбном ресторане на углу Дин-роуд, я снова чувствовал себя почти человеком. Хватит строить из себя великомученика и заниматься самоистязанием, думал я. Тысячи обитателей Манчестера питаются жареной картошкой, – чем я лучше их? Конечно, мне очень недоставало собственной кухни, и я решил, что куплю в офис микроволновку, включив ее в статью расходов на обеспечение основной трудовой деятельности.
Дождь хлестал сразу со всех сторон, и даже улицы Дидсбери, обычно запруженные студентами, слоняющимися из паба в паб, пустовали. И тротуар, и проезжая часть покрылись лужами. Я вернулся в центр и оставил машину на маленькой улочке за «Атвуд Билдинг».
Подавив легкую нервную дрожь, я вошел в пустынное здание. Не самое приятное место для ночевки – но никто не предлагал мне крышу над головой, а позволить себе гостиницу я не мог. Маленькие голубые лампочки на лестнице были похожи на глаза привидений, и я быстро взлетел на свой чердачный этаж. Вспомнив слова Синклера о том, что моей персоной кто-то интересуется, я несколько раз оглянулся. Благополучно добравшись до своей площадки и войдя в офис, я с облегчением вздохнул. По крайней мере тут меня ждали свет и тепло.
В спальном мешке было тепло и уютно, но сон все равно не приходил. Ветер сотрясал стеклянную стену бывших торговых залов. Перед глазами у меня мелькали эпизоды последней недели. Это же надо до такого дойти – чуть не броситься в грязный пруд!
10

«Атвуд Билдинг». 9 часов утра, пятница, 31 декабря 1993 года.
Вероятно, заснул я совсем поздно, потому что проснулся только в начале десятого, услышав, как Делиз колотит во входную дверь, и вспомнив, что запер ее изнутри. Голова, разболевшаяся от долгого сна в холодной комнате, пульсировала в такт стуку Делиз. Я вылез из спального мешка.
Делиз решительно прошагала мимо меня в свой закуток, а я поспешно выхватил первую попавшуюся одежду из кучи, в которую сбросил весь свой гардероб. Мне было совершенно все равно, что на себя напялить. Я чувствовал, что надо бы умыться, но в офисе имелась только крошечная раковина, так что я обильно полил себя одеколоном.
Глянув на свою заплывшую физиономию в зеркале, я содрогнулся при мысли о том, сколько же насыщенных жиров накопилось у меня в артериях за последнюю неделю.
Я решил, что должен выглядеть как можно элегантнее, и распаковал свой лучший костюм – темно-синюю шерстяную тройку. Когда я еще раз оглядел себя в зеркале, вчерашняя депрессия улетучилась. Мысль, которая занимала меня больше всего: как найти адвоката Хэдлам и Риштона? Теперь у них уже наверняка должен быть адвокат. Потом надо заняться разборкой бумаг Кларка. Чем раньше мы найдем документы отца Мэри Вуд, тем быстрее я смогу со спокойной совестью о ней забыть.
– Ты не сделаешь мне чашку кофе, Делиз? – попросил я жалобным голосом.
Она смотрела все так же хмуро, но занялась моим завтраком. Я знал, что сильнее всего ее раздражает моя бездомность. Позавчера и третьего дня она дулась, а вчера бросила меня на произвол судьбы.
– Делиз, если бы я нашел новую квартиру и расстался с надеждой вернуть старую, ты переехала бы ко мне? – проговорил я так же робко, когда она начала мыть чашки. – Мы оба начали бы жизнь заново. Ты освободилась бы от матери, я – от воспоминаний об Эленки.
Она стояла спиной ко мне, но покачала головой, чтобы показать, что обдумывает предложение. По крайней мере так мне хотелось интерпретировать этот двусмысленный жест.
– То есть выйти за тебя замуж ты мне не предлагаешь? Просто жить вместе? – спросила она, входя в мой кабинет с кофе. Я кивнул – вероятно, слишком поспешно.
– Все же ты совсем не романтичный человек, Дейв. Сначала предлагаешь мне выйти за тебя замуж, а когда я отказываюсь, предлагаешь сожительство. Обычно эти предложения все-таки делают в обратном порядке. Тебе нужна горничная? – Эта речь была произнесена возмущенным, все повышающимся тоном; появились и угрожающие признаки: засверкали глаза, затрепетали ноздри. Я сгруппировался на случай, если она запустит в меня чашкой с кофе.
– Делиз, ты знаешь, что я тебя люблю, – искренне сказал я, вставая и раскрывая ей объятия; вероятно, в этот момент я походил на коммивояжера, расхваливающего сервиз из двадцати четырех предметов. – После того вечера, что мы провели у меня, мне показалось, что ты хочешь быть со мной. – Я попытался обнять ее, но она меня оттолкнула.
– Ты всегда хочешь, чтобы было удобно тебе! Не думаю, что из этого что-нибудь получится. Когда я жила у тебя, ты проводил целые часы, убирая грязь, которую я якобы оставила. Не очень-то это приятно.
Я громко простонал.
– Ну дай мне шанс, я открою новую страницу! Буду жить в грязи, как угодно! Господи, неужели нет большего недостатка, чем чистоплюйство? Ты знаешь, у меня есть один знакомый, который прожевывает каждый кусочек пищи четырнадцать раз. Обедать с ним – это все равно что ждать нового Ледникового периода.
– Прекрати оплакивать свою разнесчастную судьбу! – прервала она меня. – Не думаю, что этот твой друг женат!
Наверное, мое лицо изобразило такую озадаченность, что она расхохоталась. Вот так у моей подруги меняется настроение.
– Хорошо, Дейв, я подумаю. Более заманчивых предложений пока не поступало… А жизнь дома мне изрядно надоела.
Она улыбнулась мне, и моя головная боль немного утихла. Я был готов к сюрпризам нового дня, моя внутренняя пружина вдруг встала на место.
– Ты не хочешь позвонить Джейку Гордону по тому телефону, что он оставил, и попытаться узнать у него имя адвоката Риштона? – спросил я ее. – Если Гордон возьмет трубку сам, скажи ему, что я снова уехал, по другому делу, и что нам просто необходимо закрыть дело Риштона и Хэдлам. Скажи, что мы не собираемся препятствовать полицейскому расследованию и что я решил последовать его совету. Пожалуйста, Делиз, ты знаешь, что ты лучше умеешь разговаривать по телефону, чем я.
Она молча обдумала мою просьбу и коротко кивнула. Я поспешно допил кофе и приготовился идти.
– Попробуй только встать с этого стула, – остановила меня Делиз. – Что я буду делать здесь целый день одна и куда это, позволь поинтересоваться, ты нацелился?
Отчаяние иногда рождает вдохновение. Мой взгляд упал на шкаф Кларка.
– Просмотри, пожалуйста, содержимое этих секций, – ответил я с самым серьезным видом. – Кларк, очевидно, так ими дорожил, что в них непременно должно содержаться что-то ценное, – но не забывай, конечно, что прежде всего мы ищем документы нашей клиентки, Мэри Вуд. Все остальное – второстепенно. Идет?
Я видел, что Делиз совсем не огорчена перспективой порыться в чьих-то личных бумагах, хотя наша профессия и не давала мне права осуждать ее за это. В любом случае, из нас двоих она более склонна к кабинетной работе. Я предпочитаю собирать информацию в темных закоулках и на больших дорогах.
На улице ярко светило солнце. Дождь и ветер наконец прекратились, небо сияло голубизной, а воздух был так прозрачен, что на горизонте отчетливо вырисовывались Пеннинские горы.
Я проехал в Левенсхьюм, чтобы разыскать Барни Бизли, который вывел меня на Кларка, и спросить у него, не пошли ли в «Страхан-Далгетти» какие-нибудь слухи о недавних событиях на южном направлении М-40 и о том, где теперь Кларк. Один из грузовиков фирмы, в точности такой, как позаимствовал я, стоял возле дома Барни, и я решил, что он дома. Однако, открыв мне дверь, его жена тут же ее захлопнула. Не понимая, что бы это могло означать, я позвонил еще раз. Одет я был вполне респектабельно – в новую зеленую куртку поверх темного костюма. На свидетеля Иеговы и страхового агента я тоже не походил. Что же так напугало миссис Бизли?
Я начал стучать в дверь кулаком и кричать «Барни» в щель почтового ящика. По-прежнему не получая ответа, я подошел к своей машине и стал сигналить, выкрикивая в промежутках: «Барни Бизли, Барни Бизли!» Через некоторое время дверь со скрипом открылась, и высунувшаяся из-за нее мужская рука сделала мне знак войти. По выцветшему и покрытому пятнами рукаву пиджака я понял, что рука принадлежит Барни.
– Ты что, идиот несчастный! – накинулся он на меня, как только я перешагнул порог. – Да закрой же дверь! Раз ты уже объявил всему кварталу, что я дома – проходи, сукин сын. – И он провел меня в свою крошечную «гостиную». Почти все свободное место занимали пианино и диван с двумя креслами.
– Это все из-за тебя! – произнес он. – Я знал, что тебе нельзя ничего говорить! Теперь половина ребят уматывает обратно в Ирландию, а остальные носятся, как курицы с оторванными головами! Работа «Страхан-Далгетти» парализована по всей стране!
Я изобразил крайнее изумление и попросил объяснить, что он имеет в виду. Бизли всмотрелся в мое честное лицо – обмануть его было трудно, он хорошо меня знал.
– Это сделал ты, – вынес он окончательный приговор. – Ты рассказал ДСО, что Джимми Кларк промышляет рэкетом. Кто еще? Сегодня ты спрашиваешь меня, как его найти, а завтра на него налетают десять человек из ДСО!
Я облегченно вздохнул. Значит, о моем похищении фургона Кларка он ничего не знает.
– Ну надо же! Они что, сделали у него обыск? – снова спросил я с невинным видом. – Где он живет? Наверное, в Килбурне?
– Тебе, Кьюнан, я больше ничего не скажу, – прошипел Барни.
– Послушай, старик, когда это я работал на правительство? Я что, похож на агента? – спросил я совершенно искренне. Тем более что на самом деле был весьма и весьма удивлен. Хорошенькое совпадение!
И тут только до меня дошло. Я услышал не что иное, как дошедший до Барни по испорченному телефону рассказ о моем визите, а число участников набега столь лестно увеличилось стараниями дружков Кларка, не справившихся с одиноким чужаком.
Наверное, я выглядел действительно потрясенным, потому что выражение недоверия постепенно сошло с длинной мрачной физиономии моего знакомца.
– До чего ж ты упрямая скотина! – произнес он. – Выпьешь со мной? – Он достал из шкафа бутылку виски «Пауэр». – Джимми Кларк много лет заправлял самым крутым черным рынком рабочей силы в этой стране. Половина этих бедолаг, которые притаскиваются сюда из Ирландии, отдают ему большую часть своего заработка. Он посылает грузовики и забирает их из Криклвуд-Бродвей в Кэмден-тауне или из-под Манчестера и еще не знаю откуда. За десятичасовую смену они получают на руки тридцать фунтов наличными, но Кларк и начальники строек, которых он снабжает этой рабочей силой, отламывают гораздо больше.
– Что же в этом дурного? – спросил я, играя свою обычную роль «адвоката дьявола». – Никто не заставляет их работать.
– А вот тут ты не прав. Он заставляет. Большинство из них подают заявление на пособие по безработице. Кларк достает им документы – либо чтобы подать заявление, либо чтобы найти работу. А парни – не только ирландцы. У него есть и поляки, и болгары, и боснийцы. Их так и называют – «иностранный легион Кларка». Всем известно, что никто не может получить работу у строительных субподрядчиков без бумаг от Кларка. Он получает откат от работодателей, часть денег, которые они платят рабочим и часть от самих парней.
– Как это? – переспросил я.
– Им платят чеком, но у большинства из них нет банковского счета. Почти у всех липовые фамилии. У них и выбора нет, кроме как обналичить чек в пабе с десятипроцентной скидкой и часть денег отдать все туда же. Рабский труд! Они не смогли бы прожить, если бы не получали пособия по безработице.
– Предполагаю, что они не платят ни пенни налогов, – сказал я.
Барни посмотрел на меня как на сумасшедшего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58