А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  

 

что его кто-то дергает за волосы, держит, беспомощного, жуткой мясистой лапой, пока другая колотит его до бесчувствия.
Он всегда боялся заснуть и в равной степени опасался бодрствовать; начиная с первых проблесков памяти не только ночи, но и дни его тоже отождествлялись со страхом. Однако впоследствии страх стал иного рода. Наверное, загнанная в угол крыса чувствует себя так же, как чувствовал себя Руди Торренто, когда к нему полностью возвращалось сознание. Или змея, голова которой угодила в рогатину. Это был безумно агрессивный, разнузданно-яростный страх, приводящий к самозапугиванию, самоотравлению, — чувство, которое, подобно кислоте, разъедает человека, чье существование зависит от него.
Он был параноиком с невероятно острым чутьем, преисполненным звериного коварства. А также очень тщеславным, уверенным, с одной стороны, в том, что Док Маккой собирается его убить, как только он сослужит службу Доку; а с другой — не мог этого признать. Док слишком умен, чтобы сцепиться с Руди Торренто; уж он-то знает, что никому не обвести Руди вокруг пальца.
Когда первые сероватые проблески дневного света просочились сквозь щели заколоченных досками окон старого фермерского домика, Руди сел, постанывая, все еще с закрытыми глазами, и принялся яростно колотить и массировать свои ребра. Они были ломаны-переломаны, прежде чем он стал достаточно взрослым, чтобы спасаться бегством. К этому времени кости давным-давно срослись, превратившись в малоподвижную массу хрящей и зарубцевавшейся ткани, которая причиняла страшную боль, стоило только продрогнуть или долго пролежать в одном положении.
Поколотив и растерев их так, что немного полегчало, Руди принялся шарить в скомканных простынях, пока не отыскал бутылку виски, сигареты и спички. Он сделал затяжной глоток спиртного, зажег сигарету, глубоко затянулся и вдруг — с запланированной внезапностью — открыл глаза.
Молокосос Джексон пристально смотрел на него. Имея несколько заторможенную реакцию, по крайней мере по сравнению с Руди, тот продолжал глазеть еще какое-то время.
Торренто зловеще улыбнулся ему:
— Что уставился? Морда у меня как кусок пирога, да, юноша? Кусок широким концом книзу.
— А... что? — Юноша внезапно ожил. — Вот ведь потеха — а? Наверное, я сидел тут и спал с открытыми глазами?
Губы Руди разомкнулись в зловещей, лишенной юмора ухмылке. Он сказал: так точно, потеха — прямо обхохочешься. Но конечно, тут и близко не пахло той потехой, какую он производил своим собственным видом.
— Это постарался доктор, мальчик Джеки. Тот, который принимал роды, когда я появился на свет. Башка у меня, знаешь ли, была очень здоровая, так он, чтобы она шла как по маслу, вроде как скосил ее чуток. Вот так я и получил титул — Торренто Голова Пирогом. И долго не знал, что у меня есть настоящее имя. Может быть, тебе тоже нравится называть меня Голова Пирогом, а, мальчик Джеки?
Юноша дернулся, занервничал. Даже в убогом блатном мирке воришек, достающих вещи через разбитые окна и обирающих пьяных, то есть там, где он в основном вербовал подельников, чувствительность Руди в отношении собственной внешности превратилась в легенду. Называть его Головой Пирогом было равносильно тому, чтобы окрестить Бенни Сигеля — Баггси. Одно упоминание о пироге в его присутствии способно было привести Руди в бешеную ярость.
— Тебе нужен кофе, Руди, — мужественно сказал юноша. — Хороший горячий кофе и пара тех шикарных сандвичей, что я купил вчера вечером.
— Я задал тебе вопрос! Отвечай!
— Ну да, конечно, конечно! — уклончиво пробормотал тот и налил чашку дымящегося кофе из термоса, потом робко протянул ее вместе с сандвичем гангстеру.
Какой-то момент Руди оставался неподвижным, не сводя с него нездорово блестевших глаз. Потом внезапно расхохотался, очевидно вспомнив что-то очень забавное. Что-то, что способно было развеселить его, когда ничто другое не в силах было этого сделать.
— А ты, оказывается, отчаянный, Джексон, — сказал Руди, фыркая и давясь словами. — Настоящий сорвиголова — вот кто ты такой.
— Ну, — скромно ответил молокосос, — я бы не хотел говорить этого сам, но большинство моих знакомых расскажут тебе, что когда доходит до настоящего дела, ну, в общем...
— Угу! Ну что ж, посмотрим, Джексон. Мы посмотрим, что у тебя внутри. — Руди опять вздрогнул от смеха, а потом, по прошествии смены его мимолетных настроений, его захлестнула жалость к юноше. — Ешь, Джеки, — вздохнул он. — Наливай себе кофе и пожуй чего-нибудь сам.
Они стали есть. За второй чашкой кофе Руди передал сигареты и дал мальчику прикурить. Джексон осмелел до того, что стал задавать вопросы, и какое-то время гангстер не сыпал в ответ, как обычно, оскорбления и не велел парню заткнуться.
— Ну, полагаю, Док ведь не просто так, с бухты-барахты, взялся за это дело в Бикон-Сити, — сказал Руди. — Док никогда ничего не делает с бухты-барахты. У него есть, понимаешь ли, есть этот план, и вот он подыскивает идеальное место, чтобы его провернуть. Наверное, рыскал вокруг два-три месяца, не меньше, объездил с полдюжины городов, прежде чем поселился в Бикон-Сити. Во-первых, он ищет банк, который не входит в Федеральную резервную систему...
— Ну а потом?
Руди нахмурился оттого, что его перебили:
— Ну а ты сам-то как думаешь — почему?
— Ну, мне понятно, — быстро проговорил юноша. — Федералы не станут заниматься этим делом, правильно, Руди?
— Правильно. Ходят разговоры, что в будущем они будут совать свой нос в любое дело, связанное с ограблением банка, но пока до этого еще не дошло. Ну, как бы там ни было, он изучает дело в этом аспекте, а потом выясняет насчет процентных ставок. Если банк платит по сбережениям мало или совсем ничего не платит, это, как ты понимаешь, означает, что у них гораздо больше бабок, чем они в состоянии ссудить под проценты. Это подсказывает Доку, какие у них могут возникнуть наиболее вероятные перспективы, и тогда все, что ему остается сделать, — это лишь изучить заявление об их финансовом состоянии. Ты ведь видел, что эти сводки печатают в газетах? Сколько у них на руках бабок и все такое прочее?
— Я видел, но никогда ничего в них не смыслил. То есть, хочу сказать, мне всегда дело представлялось так, будто у них только-только хватает, чтобы оплачивать свои счета. Что под конец года у них остается не больше, чем было в начале.
Руди хмыкнул:
— Вот и со мной такая же история, Джеки. Но для Дока эти сводки очень много значат. Он может зачитываться этими штуками, как комиксами.
— До чего хитер, а? Мозги работают как надо! — Юноша восхищенно покачал головой, не замечая, что Руди внезапно бросил на него мрачный взгляд. — Но почему все-таки нам надо так далеко уезжать, наметив пути отступления, Руди? Зачем колесить по стране вдоль и поперек, когда отсюда всего-то каких-нибудь несколько сотен миль до границы?
— Тебе это не нравится? — спросил Руди. — Безмозглый болван, да они же ждут, что мы отправимся кратчайшим путем.
— Конечно, конечно! — поспешно согласился Джексон. — А как насчет того места, где мы собираемся залечь на дно. Они действительно не смогут выслать нас отсюда? Никак?
— Тебе не о чем беспокоиться, — пообещал Руди. И снова он на какой-то момент почувствовал жалость к этому юнцу. — Есть один такой старый хрен, Эль Рей, — это, знаешь ли, означает «король» в Мексике. Так вот, он и его семья, его сыновья, внуки, племянники и так далее, они там заправляют. В штате или провинции, или черт знает как это там у них называется. Они по-настоящему всем заправляют, понимаешь, что я имею в виду? Они там — легавые, судьи и прокуроры и все остальное. Пока ты откупаешься и не лезешь на рожон с местными, ты горя не знаешь.
Юноша понимающе присвистнул:
— Но послушай. Что мешает им выгрести деньги у человека, а потом вышвырнуть его? Я имею в виду, гм... Вообще-то это, наверное, будет не слишком умно, правда? Поползут слухи, и у них совсем не останется клиентов.
— Стоит появиться одному такому, вроде тебя, и они вообще больше никого не примут, — пробурчал Руди. — Ты заразишь их своими идиотскими бактериями, и все население поглупеет.
— Извини — я ничего такого не имел в виду...
— Еще бы ты что-то имел в виду! Большой жирный ноль — вот кто ты такой! — сказал Руди. И тут его жалости пришел конец.
Они побрились накануне, поздно ночью, и сумели кое-как помыться, поливая друг другу на руки из кувшина. Расчесали свои волосы, тщательно вычистили щеткой одежду, а потом, уже совсем одетые, бросили последний взгляд друг на друга, чтобы убедиться, все ли в порядке.
Оба в темных костюмах, белых рубашках и фетровых шляпах; кроме пистолетов в нагрудных кобурах и чемоданчиков, они ничего не взяли с собой, чтобы не вызвать подозрений, когда станут проходить через черный ход к своей машине. Чемоданчики были вместительными — гораздо вместительнее, чем казались; на каждом броские наклейки: «УПРАВЛЕНИЕ ШТАТА» и чуть выше — «ИНСПЕКТОР БАНКА». Машина с форсированным, сверхмощным двигателем казалась самым обычным черным, дешевеньким седаном.
Джексон забрался внутрь со своей поклажей, распахнув дверь со стороны водителя, и завел мотор. Руди заглянул за угол заброшенного дома. Какой-то грузовик только что проехал в сторону Бикон-Сити. Больше ничего не попалось на глаза. Руди прыгнул в машину, дал полный газ и на предельной скорости рванул через заросший сорной травой переулок в сторону автострады.
Проехав юзом, он выскочил на автостраду и чуть расслабился, сбавив скорость и глубоко вдохнув. Возможно, это и не имело бы никаких последствий, если бы кто-то заметил как они выруливают из переулка: они могли заехать туда случайно или для того, чтобы залатать шину на своем драндулете. И все-таки это «может быть» сыграло с ним паршивую штуку. Из-за одного такого незначительного пустячка, которого вроде бы и недостаточно, чтобы выбить из седла, Руди Голова Пирогом загремел в Алькатрас на десять лет.
Ведя машину, он одним глазом то и дело поглядывал на наручные часы. Они оказались в городе, как и планировали, минута в минуту, и Руди заговорил с юношей сухим, негромким голосом.
— Ну вот, все будет в порядке, — сказал он. — Док знает свое дело, я — свое. Ты еще зеленый, но это не имеет никакого значения. Все, что от тебя требуется, — это делать то, что тебе говорят, — просто следовать моим указаниям, — и мы проскочим через это, как дым через трубу.
— Я... я не боюсь, Руди.
— А ты бойся. Какого черта? Только страху воли не давай.
На углу, двумя кварталами дальше банка, Руди повел машину на самой малой скорости, разворачивая ее на чуть более обширном пространстве, чем требовалось, так чтобы ему была видна главная магистраль. Они укладывались в график, а вот Мак Уингейт, охранник банка, — нет. Руди отработанным до автоматизма движением заглушил мотор, потом принялся для вида возиться со стартером. Юноша повернулся к нему с побелевшим лицом:
— Р-Руди, ч-что?..
— Спокойно. Спокойно, Джеки, мой мальчик, — успокоил его Руди. Слова эти он произнес обычным тоном, а нервы так и клокотали — предстояла операция с убийством. — Видишь, охранник немного припозднился, но это ровным счетом ничего не значит. Если он не появится в ближайшее время, мы сделаем еще один круг и...
Они увидели, как охранник вышел из отеля, энергично перешел через улицу. Руди помедлил еще несколько секунд, а потом, плавно заведя мотор, заехал за угол. Меньше чем через минуту охранник вошел в банк, и Руди припарковался у его фасада.
Они с Джексоном вылезли из машины с противоположных сторон; мальчик держался примерно на шаг позади него. Когда они пересекали тротуар, развернув свои чемоданчики так, чтобы была видна служебная маркировка на них, Руди с холодной учтивостью кивнул лавочнику; тот в ответ тупо уставился на него. Облокотившись о свою метлу, он продолжал глазеть, пока Руди стучал в дверь банка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27