На самом деле больница построена специально, чтобы спрятать меня от посторонних глаз. Когда я уйду, ее немедленно закроют.
– Вы собираетесь уйти? Когда?
– Как только завершу исследования. Я работаю над потрясающим проектом. Передающееся универсальное знание. Хотите понять, в чем его суть? Это изумительно, невероятно и в то же время чрезвычайно просто. Речь идет о превращении приобретенного во врожденное, улавливаете?
– Кажется, да.
– Я заканчиваю создание эликсира, с помощью которого все, что человек узнает за свою жизнь, будет передаваться генетическим путем. Так, сперма хирурга станет носителем навыков, которые он с огромным трудом приобрел за время учебы и профессиональной практики. Это семя даст жизнь ребенку, который сразу, как только выйдет из чрева матери, будет обладать записанными в полушариях его мозга знаниями отца. Младенец-хирург! Вы чувствуете, какие открываются перспективы! Ни к чему посещать университеты… По желанию можно производить на свет младенцев-летчиков, инженеров-электронщиков. Знания, которые раньше гарантировались дипломами, отныне будут включены в генетический код.
– С какой целью создавалась новая технология? – спросила Санди.
– Освоение космоса, разумеется. Можно будет засылать на другой конец галактики женщин, беременных детьми, которые, едва появившись на свет, поднесут на блюдечке космическим поселенцам все новейшие достижения научной мысли, необходимые для решения возникших у них проблем.
– Очень любопытно.
Сандра понимала, что вступает на скользкий путь. Ей совсем не хотелось подыгрывать Декстеру, но покажи она, что расходится с ним во взглядах на «эликсир», и никакого контакта установить не удастся.
– Передающееся универсальное знание… – повторила она, удерживаясь от комментариев.
– Именно так, – подхватил Декстер, в поведении которого стали проявляться признаки беспокойства. – Но возможности эликсира больше, чем вы способны вообразить. Речь идет не только о профессиональных знаниях, препарат будет передавать и память родителей – все, что находилось в их голове до момента зачатия. Дети, рожденные от таких браков, получат великолепное, ни с чем не сравнимое наследство. Воспоминания детства или юности матери и отца внедрятся в мозг ребенка, и он сможет иметь к ним свободный доступ. Как если бы… родители поселились в голове ребенка. Они всегда будут с ним, даже находясь на расстоянии. Останутся в его черепной коробке, словно в шкатулке. Очень важно, если вещь лежит там, где положили, откуда ее всегда можно достать, где она никогда не потеряется. Просто открываешь крышку, и вот она, пожалуйста!
Темп его речи становился все быстрее, на лбу выступили капли пота. «Сейчас у него начнется нервный припадок», – машинально поставила диагноз Санди. Как только Декстер коснулся вопроса родительской памяти, она почувствовала приближение опасности. Санди понимала, к чему он клонит. Если семья «внедрялась» в мозг ребенка, значит, ему больше не угрожало одиночество. Отец и мать отныне составляли единое целое с его плотью. Санди положила ладонь на правую руку юноши. Он вздрогнул, будто на него брызнули ледяной водой.
– Ничего нельзя будет потерять, – произнес он совсем тихо. – Полная гарантия. Прекрасная защита для детей, которыми не занимаются родители… которых выкинули на улицу, чтобы они выпутывались, как умеют… С моим препаратом родители навсегда останутся с детьми, поселятся в уголке их мозга, и дети смогут воспользоваться их жизненным опытом… Если они были, например, хирургами или летчиками-истребителями, то дети смогут сразу работать, не тратя времени на учебу. Вас просто приводят в операционную, и руки начинают двигаться сами по себе, отлично зная, что они должны отрезать или зашить. Не придется думать, сосредотачиваться на том, что делаешь, все будет происходить практически вне вашего сознания.
– Потрясающе, – поддержала Санди. – Это по-настоящему революционное открытие.
Декстер повернулся. Впервые с момента их знакомства он посмотрел на Санди в упор, и у нее внутри все похолодело от безжизненной, выцветшей голубизны его глаз.
– Пойдемте, – наконец решился он. – Покажу вам свою лабораторию.
Поднявшись со скамейки, Декстер повел Санди к домику садовника, где хранилась ручная тележка и прочий инвентарь. Там Декстер показал на старые бутылки и баночки из-под йогурта, содержимое которых невозможно было рассмотреть. Юноша объяснил, что лаборатория специально замаскирована под обычный сарай, чтобы сбить с толку врагов, однако речь идет об исключительно эффективном препарате на базе самых последних достижений современной науки.
Оставшись в одиночестве, Санди оказалась во власти противоречивого чувства – глубокой печали, к которой примешивалось раздражение. Печаль вызывало осознание подлинной глубины эмоционального расстройства, в котором в одиночку барахтался несчастный юноша, раздражение же было направлено на себя, поскольку Санди находилась в больнице совсем не для того, чтобы его лечить… У нее все больше складывалось впечатление, что избранный ею путь ведет в никуда.
– Если только Декс не играет, чтобы сбить меня с толку, – тихо произнесла Санди, разворачивая машину в сторону мотеля.
Она дала себе твердое обещание, что завтра во что бы то ни стало устроит ему встречу с Робином.
Ожидания Санди не оправдались. Когда она начала рассказывать Декстеру историю Робина, принца в изгнании, брошенного «родителями», тот насторожился. Он отвернулся и смотрел через плечо, как испуганное животное, которое стремится избежать реальной опасности, устраняя ее из поля зрения.
– Мальчик находится здесь, в больнице, – настаивала Санди. – Мне хочется, чтобы вы встретились. Вы старше и могли бы дать ему верный совет, помочь пережить тяжелый период. У него нет вашего опыта.
Декстер выпрямился. Ледяное выражение его лица не обещало ничего хорошего.
– Вы безнадежно глупы, моя дорогая! – пронзительно выкрикнул он. – Я отлично знаю, что он сделает, если я с ним увижусь: попытается украсть мою коробку!
Санди пришлось потратить все утро, уговаривая Декстера согласиться на свидание. Она ненавидела себя за то, что вынуждена дебютировать в роли соблазнительницы – вот уж совсем не ее стиль! Однако когда Санди удалось наконец затащить Декстера в палату Робина, случилось непредвиденное. Неожиданно Декстер принялся раскачиваться из стороны в сторону, его рот исказил безобразный нервный тик, и в такт этим ритмичным подергиваниям правой рукой он стал вырывать из бровей волоски. На кровать Робина он старался не смотреть.
– Малыш оказался в вашем положении, поймите… – умоляла Санди, – но в отличие от вас он совсем беззащитен. Вы объяснили бы ему, как создать собственное королевство. Я найду для него коробку и журналы…
– Хорошенькое дело! – усмехнулся Декстер, снова заковываясь в броню царственного величия. – Рано или поздно между нашими странами обязательно вспыхнет военный конфликт. В этом жалком приюте нет места для двух королей, и не просите! И потом… его коробка будет новее, чем моя, его страна окажется сильнее – не такой помятой и без складок. Я на это не могу пойти. Не лезьте не в свои дела, дорогая: есть вещи, которые вы не в состоянии осмыслить. Весьма опасное вмешательство: оно может привести к катастрофе!
Обеспокоенная Санди решила отступить. Ну конечно же, ревность, она должна была это предвидеть. Юноша сразу заметил чувство, которое привязывало ее к ребенку, неподвижно лежавшему на кровати. Санди взяла Декстера за руку и вывела из палаты. Когда они проходили мимо старшей медсестры, та бросила в их сторону укоризненный взгляд.
Несмотря на все усилия своей спутницы, Декстер выглядел обиженным и всячески демонстрировал свою холодность.
«Какая промашка! – ругала себя Санди. – Но кто же мог подумать, что он так быстро ко мне привыкнет».
Раздался звонок, созывающий «ходячих» больных на завтрак. Декстер встал со скамейки и отправился в столовую не попрощавшись. Сомнений не оставалось: Сандра Ди Каччо попала в немилость, и как долго это могло продолжаться, никто не знал.
Очень недовольная собой, она прошла в детский корпус и отыскала в бельевой Роуз Сандерман. На этот раз она потребовала, чтобы Роуз показала ей пресловутые пузырьки, в которых хранились кусочки кожи, срезанные с тела Декстера. Медсестра попробовала увильнуть, но Санди вцепилась в нее мертвой хваткой. Наконец после сложного и вряд ли оправданного церемониала по принятию мер предосторожности Роуз согласилась приоткрыть дверь шкафа, запертого на замок, в котором выстроились штук двадцать небольших сосудов для взятия медицинских проб. В каждом в прозрачной жидкости плавал розоватый лоскуток, почти бесцветный из-за длительного пребывания в растворе формальдегида. Увидев их вблизи, Санди убедилась в правильности своей догадки, что речь шла о крошечных человеческих силуэтах. Это были самые настоящие гомункулусы, куколки, неловко вырезанные из живой ткани, на которых порой были заметны волоски или маленькие родинки.
«Вот его народ, – подумала Санди. – Он изготавливает подданных из своего тела».
Плоть от плоти … Родители часто так говорят о своих детях. «Это плоть от моей плоти…» Просто устоявшееся выражение, которое, однако, Декстер – потерянный ребенок, отвергнутое дитя – решил взять на вооружение в буквальном его смысле.
– Не сообщайте об этом доктору Атазарову, – умоляюще прошептала Роуз Сандерман. – Я храню их только ради Декстера. Когда он начинает нервничать, я показываю ему пузырьки, и он сразу успокаивается. Поверьте, это помогает мальчику лучше любых лекарств.
– Я ничего не скажу, – пообещала Санди. – Благодарю вас за то, что доверились мне. Декстеру я не причиню никакого зла. Знайте, что я сюда приехала ради Робина, только ради него.
После разговора со старшей медсестрой Санди чувствовала себя взвинченной. Чтобы немного отвлечься и все хорошенько обдумать, она решила позавтракать в городе. Но не успела Сандра сделать заказ, как зазвонил ее мобильный телефон. Из трубки донесся голос Миковски.
– Сумеешь сфотографировать царство твоего чокнутого подопечного? – спросил он. – Не исключено, что на его карте есть пометки, касающиеся местонахождения похитителей.
– Это будет нелегко, – растерянно ответила Санди.
– Попробуй, – настаивал ее собеседник. – Загрузим данные в компьютер – расположение фигурок и прочее. Возможно, удастся нащупать какую-нибудь закономерность.
– Хорошо, – согласилась Санди.
– Да, кстати, – сказал Миковски, – скоро к тебе наведается мамаша – Джудит Пакхей. Ей удалось вырваться из дома, и она настаивает на встрече с сыном. Я был вынужден дать ей твой телефон. Обращайся с ней осторожнее, не дай Бог, она вздумает рассказать телевизионщикам, что оставила нам нормального ребенка, а получила аутиста. Тогда всем не поздоровится. А особенно тебе…
«Мерзавец, – подумала Санди, – всегда норовит выйти сухим из воды».
Аппетит у нее окончательно пропал, и содержимое тарелки осталось почти нетронутым. Но Санди не столько пугали завуалированные угрозы Миковски, сколько огорчали собственные неверные шаги, сделанные сегодняшним утром.
«Главное, – признавалась она себе, – что у тебя нет специальных знаний и опыта для выполнения задачи, которую ты на себя взвалила. Ты никогда не работала с настоящими больными, шизофрениками вроде Декстера Маллони. Твоя клиентура – представители высших кругов, одержимые сомнениями сорокалетних. У тебя ничего нет за душой, и доктор Атазаров это сразу понял. Медсестра Сандерман тоже. Ты – ничтожество. И утром вела себя как полное ничтожество».
Однако ей следовало любой ценой вернуть расположение Декстера, иначе Робин будет все глубже погружаться в безумие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62