Агнесса хотела крикнуть или прошептать хоть слово, умоляя освободить ее, но не смогла издать не звука.
Рука распластанного на налоговом инспекторе Удмурта скользнула под подушку. Перехватив кисть Богдана, Витя злобно подпрыгнул на нем, и, следуя примеру неукротимого Майкла Тайсона, тяпнул Пасюка зубами за ухо.
Ворвавшийся в спальню вслед за бравым опером ОМОН бодро защелкнул наручники на запястьях Богдана. Витя с сожалением выпустил из зубов недоеденное бандитское ухо, и, вытащив из-под подушки «Кедр», сполз с Удмурта.
Пара дюжих ребят в камуфляге и защитных шлемах рывком поставила Пасюка на ноги, и красная как рак полумертвая Агнесса со свистом и хрипом втянула воздух в спрессованные легкие.
Полковник Обрыдлов одобрительно хмыкнул, с интересом изучая ядреные формы Деникиной.
— Налоговый инспектор и два мужчины сверху. Кажется, в групповухе такая позиция называется «гамбургер», — задумчиво заметил он.
— Ты шутишь, — сказал Сергей Ясин.
— Я не шучу, — возразил Максим Лизоженов.
— На наркотики подсел? — осторожно поинтересовался бизнесмен.
— Придумаешь тоже — наркотики! Я торгую, а не употребляю, — обиделся сын советского поэта.
— Решил разыграть меня, да?
— Какие, к черту, розыгрыши! — разозлился Максим. — От этого зависит моя жизнь.
— Твоя жизнь зависит от того, сумеет ли Адам фон Штрассен оттрахать перед камерой Ладу Воронец?
Лизоженов болезненно поморщился.
— Не трави душу.
— Извини за нескромный вопрос. А что, если у Адама не встанет?
— Не встанет? На Ладу Воронец — и не встанет?
— Но ведь он все-таки пес, — заметил Сергей.
— Да хоть кот. Главное, что Адам — мужик. На Ладу у всех встает. На съемках последнего клипа при виде Лады в нижнем белье у нас слон цирковой возбудился. Чуть всю съемочную площадку не разнес. К тому же Адам твой — крутой парень. Он же мастино неаполитано! Зверь, а не пес! Врожденные инстинкты защитника. Высочайший интеллект. Адаму даже обучение не требуется.
— Ты что, рекламу читал? — мрачно поинтересовался Ясин.
— Читал.
— Послушай! — Сергей с надеждой взглянул на приятеля. — А может быть, я вместо Адама…
— Что — ты? — не понял Лизоженов.
— Ну… это… оттрахаю Ладу. У меня точно встанет. Гарантирую.
— Только если ты загримируешься под аргентинского дога, — вздохнул Максим. — Я бы и сам мог Ладу трахнуть, да проблема в том, что Психозу вынь да положь эстрадно-постмодернистскую зооэротику.
— Так это нужно Психозу? — удивленно вскинул брови бизнесмен. К синяевскому авторитету он относился с уважением. Психоз уже в течение пяти лет обеспечивал надежную крышу его фирме. — Он что, извращенцем заделался?
— При чем тут извращения? Это бизнес, — объяснил Максим. — Психоз собирается толкать порнушку зарубежным лохам по Интернету, вот ему и потребовалось нечто оригинальное, чтобы товар был конкурентоспособным.
— Да, Лада Воронец, совращающая Адама фон Штрассена — это действительно нечто оригинальное, — согласился Ясин. — Кстати, как Воронец отнеслась к этой затее? Говорят, в последнее время она переключилась на женщин, мотивируя это тем, что все современные мужики — козлы и педерасты.
— Лада пока ничего не знает.
— Не знает? И как, интересно, ты надеешься ее уговорить?
— С Воронец я разберусь. Кроме того, фон Штрассен — не козел и не педераст. Это же крутой мужик. Зверь. Женщины таких любят.
— Ты уверен?
— Уверен, — подтвердил Максим. — Вообще-то кроме Лады, там будет еще одна певица, начинающая. Поет хреново, зато тело — полный улет. Натуральная блондинка, между прочим.
— И все это счастье — Адаму?
Лизоженов кивнул.
— Сейчас я тебе кое-что покажу, — сказал Ясин. — Сделай вид, что нападаешь на меня, только бей не сильно, не увлекайся.
— Это еще зачем? — удивился Максим.
— Давай, начинай. Адам, Адам! — позвал бизнесмен.
Дверь комнаты медленно приоткрылась, и в нее просунулась здоровенная складчатая морда со скорбными и выразительными темно-карими глазами.
Опасливо косясь на фон Штрассена, Лизоженов размахнулся и несильно ударил приятеля по плечу. Пес повернул голову на бок. В скорбных глазах зажглась искорка неподдельного интереса.
— Бей! Кричи, угрожай мне! — подбодрил товарища Сергей.
Лизоженов, постепенно входя во вкус, принялся осыпать Ясина ударами и оскорблениями.
— Спасите! Помогите! Убивают! — притворно корчился от боли бизнесмен. — Адам! Взять его! Взять! Фас!
Мастино неаполитано неспешно пропихнул могучее мускулистое тело в дверной проем, сел на пол и, время от времени поворачивая голову из стороны в сторону, с ленивым любопытством наблюдал за ходом поединка.
— Взять его! Взять! — надрывался Сергей.
Фон Штрассен тряхнул щеками и шумно сглотнул слюну.
— Все! Больше не могу! Устал! — задыхаясь, выпрямился Максим.
Пес встал и, неторопливо приблизившись к Лизоженову, задумчиво понюхал его ботинок. Еще немного подумав, он задрал ему носом штанину и нежно лизнул в щиколотку, словно благодаря за доставленное удовольствие.
— Что это с ним? — недоуменно спросил Максим. — Я боялся, что он меня загрызет. А как же врожденные инстинкты защитника?
— Туфта. Рекламный трюк для таких идиотов, как я. Как подумаю, что это бродячее кладбище собачьего корма будет трахать Ладу Воронец и роскошную натуральную блондинку — прямо выть хочется. Разве это справедливо?
— Жизнь вообще несправедливая штука, — сочувственно вздохнул Лизоженов.
— Тело генерала обнаружили здесь, у памятника Зое с кислотой, — сказала Катя, указывая на скромный гранитный обелиск, стоящий на газоне перед небольшим одноэтажным магазином.
— Памятник Зое с кислотой? — недоуменно повторил Денис, скользя взглядом по строчкам, высеченным на сером граните: «Жителям поселка Рузаевка, погибшим на фронте в годы Великой Отечественной войны».
— Его все так называют, — пояснила Серова. — Зоя Козлодемьянская — это замдиректора магазина. Она коммунистка, а Регина, директор магазина — демократка. Они все время ругаются из-за политики. Однажды они в очередной раз поссорились, и Зоя сказала: «Сейчас я вылью серную кислоту на твой поганый язык».
Кислота для автомобильных аккумуляторов стояла в туалете, так что Зоя побежала за ней, а Регина, спасая свою шкуру, выскочила из магазина. Козлодемьянская погналась за Региной. Зрелище было то еще, если учесть, что обе дамы весят далеко за центнер, а кричат так, что запросто заглушают пароходную сирену. Все покупатели и сотрудники магазина высыпали наружу, чтобы посмотреть.
Магазинное начальство побегало вокруг памятника, а потом замдиректора споткнулась о плиту в его основании, упала и пролила кислоту. Видишь, здесь даже пятно осталось. С тех пор рузаевцы называют этот обелиск памятником Зое с кислотой.
— Веселая у вас здесь жизнь, — заметил Денис. — И часто у вас случаются такие представления?
— По несколько раз на дню, — пожала плечами Катя. — Замдиректора всегда гоняется за директором.
— Странно это как-то, — удивился Зыков. — Почему же тогда директор ее не уволит?
— Потому что Зоя обеспечивает ментовскую крышу. Вусмерть упаивает ментов в сауне. Ты не поверишь, но она запросто может перепить целый взвод омоновцев, не говоря уже о хиляках из ОБХСС. Она недавно одному обэхаэсэснику голову проломила, насилу спасли. Роковая женщина. И магазин роковой. Знаешь, какой у него номер? 666. Число Антихриста.
— И ее не посадили? — удивился Денис.
— Кого? Зою? Ты что! Такую не посадят. И вообще, она не нарочно. ОБХСС пришло делать контрольную закупку. Ну, как водится, напились все вдребадан — и дирекция, и продавцы, и обэхаэсэсники. Сначала в баре при магазине пили, а потом в подсобку перешли. Тут в Зое бес и взыграл. Она крикнула: «Держите бабочку» — и прыгнула на руки тому парню. Обэхаэсэсник высокий был и тощий, а Козлодемьянская как-никак центнер с гаком. Парень сдуру ее подхватил, да вместе с Зоей и рухнул. Ей ничего, она сверху была, а он о напольные весы голову раскроил. Череп треснул, швы пришлось накладывать, но ничего, обошлось, потом они с Зоей даже любовь крутили.
— С ума сойти, — восхитился Денис. — А откуда ты все это знаешь?
— У меня на площадке их продавец собаку тренировал. Сенбернара-эпилептика. Я потом ему частные уроки давала, а заодно и отоваривалась в магазинчике по блату. Он по совместительству бандит синяевской мафии.
— Кто бандит? — опешил Денис. — Сенбернар-эпилептик?
— Да нет. Бандит — продавец. А сенбернар так ничему и не научился. Он все время лежит, как тряпка, когда не ест, а потом у него начинается припадок, и он выскакивает в окно, высаживая оконную раму. Поэтому у Глеба на всякий случай всегда несколько запасных рам со стеклами припасено. Пес одну высадит, он другую вставит.
— Глеб — это бандит-продавец? — на всякий случай уточнил Зыков.
— Продавец, — кивнула Серова. — А пса-эпилептика зовут Маузер. Полный идиот, но Глеб его обожает. Говорит, что Маузер чем-то напоминает ему Психоза.
— Ты имеешь в виду авторитета синяевской мафии?
— А кого же еще? Магазин под Психозом торгует. Идеальная крыша. И менты, и бандиты.
Денис потряс головой. На него свалилось слишком много информации.
— Наверняка эти ребята из магазина много чего знают про генерала, — задумчиво сказал он. — Как-никак, Красномырдиков был их соседом. Наверняка и в магазин заходил. Ему перед выборами необходимо общаться с народом. Раз у вас с Глебом хорошие отношения, может, расспросишь его? Вдруг удастся что-либо выведать?
— Не получится. И не мечтай, — покачала головой Катя.
— Почему? Это опасно? Глеб не любит лишних расспросов?
— Опасно для здоровья, — усмехнулась девушка. — Чтобы что-то выведать у Глеба, мне придется с ним выпить, иначе душевного разговора не получится, а я, к сожалению, непьющая.
— А без выпивки нельзя? — жалобно поинтересовался Денис.
— Исключено. Кстати, в какой газете ты работаешь?
Зыков замялся.
— Вообще-то я внештатный корреспондент «Мега-СПИД-Экспресс».
— Да ты что! Серьезно? И под какой фамилией ты пишешь?
— Жора Турецкий, — смущенно потупился Денис.
— Вот это да! А ведь я тебя читала! Это же ты написал статью «Старушки-лесбиянки ведут учет вологодских собачек»?
— Господи! Неужели ты читаешь эту муру? — сморщился Зыков.
— Ты что! Это же здорово! Уж лучше читать про вологодских собачек, чем про нудные разборки между думскими фракциями. А постоянное место работы у тебя есть?
— К сожалению, нет, — вздохнул Денис. — Не представляешь, как мне надоело строчить похабные статейки для «Мега-СПИД-Экспресса». Если я раскрою убийство Красномырдикова, это откроет мне дорогу в большую журналистику. Я хочу заниматься глубокими и серьезными социальными исследованиями. Взять тех же синяевских бандитов. Написаны уже десятки книг об их преступлениях, но это — лишь внешняя сторона их деятельности. Все убеждены, что это безжалостные звери и подонки, но ни один журналист еще не показал их изнутри, их настоящее, человеческое лицо. Они ведь тоже люди, такие же, как мы, но по какой-то причине выбравшие криминальный путь. Знаешь, мне бы хотелось внедриться в их среду, понять их и написать нечто более глубокое и убедительное, чем «Синяевская братва» Вениамина Сукина или «Щупальца синяевского спрута» Арнольда Блатоватого.
А менты! Представляешь, какая это благодатная тема? С легкой руки писателей и киношников менты в сознании россиян ассоциируются или с образцово-показательной Анастасией Каменской, или с честно живущими на одну зарплату сусально-бравыми операми из сериала «Улицы разбитых фонарей». Разве настоящие менты такие?
— Нет, — покачала головой Серова. — Не такие. Уж я на них насмотрелась. Воруют и продаются — но в разумных пределах. По-своему милые люди. Они же не виноваты, что у них такая жизнь. Нервотрепка и риск — как у бандитов, а материальных стимулов — никаких.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
Рука распластанного на налоговом инспекторе Удмурта скользнула под подушку. Перехватив кисть Богдана, Витя злобно подпрыгнул на нем, и, следуя примеру неукротимого Майкла Тайсона, тяпнул Пасюка зубами за ухо.
Ворвавшийся в спальню вслед за бравым опером ОМОН бодро защелкнул наручники на запястьях Богдана. Витя с сожалением выпустил из зубов недоеденное бандитское ухо, и, вытащив из-под подушки «Кедр», сполз с Удмурта.
Пара дюжих ребят в камуфляге и защитных шлемах рывком поставила Пасюка на ноги, и красная как рак полумертвая Агнесса со свистом и хрипом втянула воздух в спрессованные легкие.
Полковник Обрыдлов одобрительно хмыкнул, с интересом изучая ядреные формы Деникиной.
— Налоговый инспектор и два мужчины сверху. Кажется, в групповухе такая позиция называется «гамбургер», — задумчиво заметил он.
— Ты шутишь, — сказал Сергей Ясин.
— Я не шучу, — возразил Максим Лизоженов.
— На наркотики подсел? — осторожно поинтересовался бизнесмен.
— Придумаешь тоже — наркотики! Я торгую, а не употребляю, — обиделся сын советского поэта.
— Решил разыграть меня, да?
— Какие, к черту, розыгрыши! — разозлился Максим. — От этого зависит моя жизнь.
— Твоя жизнь зависит от того, сумеет ли Адам фон Штрассен оттрахать перед камерой Ладу Воронец?
Лизоженов болезненно поморщился.
— Не трави душу.
— Извини за нескромный вопрос. А что, если у Адама не встанет?
— Не встанет? На Ладу Воронец — и не встанет?
— Но ведь он все-таки пес, — заметил Сергей.
— Да хоть кот. Главное, что Адам — мужик. На Ладу у всех встает. На съемках последнего клипа при виде Лады в нижнем белье у нас слон цирковой возбудился. Чуть всю съемочную площадку не разнес. К тому же Адам твой — крутой парень. Он же мастино неаполитано! Зверь, а не пес! Врожденные инстинкты защитника. Высочайший интеллект. Адаму даже обучение не требуется.
— Ты что, рекламу читал? — мрачно поинтересовался Ясин.
— Читал.
— Послушай! — Сергей с надеждой взглянул на приятеля. — А может быть, я вместо Адама…
— Что — ты? — не понял Лизоженов.
— Ну… это… оттрахаю Ладу. У меня точно встанет. Гарантирую.
— Только если ты загримируешься под аргентинского дога, — вздохнул Максим. — Я бы и сам мог Ладу трахнуть, да проблема в том, что Психозу вынь да положь эстрадно-постмодернистскую зооэротику.
— Так это нужно Психозу? — удивленно вскинул брови бизнесмен. К синяевскому авторитету он относился с уважением. Психоз уже в течение пяти лет обеспечивал надежную крышу его фирме. — Он что, извращенцем заделался?
— При чем тут извращения? Это бизнес, — объяснил Максим. — Психоз собирается толкать порнушку зарубежным лохам по Интернету, вот ему и потребовалось нечто оригинальное, чтобы товар был конкурентоспособным.
— Да, Лада Воронец, совращающая Адама фон Штрассена — это действительно нечто оригинальное, — согласился Ясин. — Кстати, как Воронец отнеслась к этой затее? Говорят, в последнее время она переключилась на женщин, мотивируя это тем, что все современные мужики — козлы и педерасты.
— Лада пока ничего не знает.
— Не знает? И как, интересно, ты надеешься ее уговорить?
— С Воронец я разберусь. Кроме того, фон Штрассен — не козел и не педераст. Это же крутой мужик. Зверь. Женщины таких любят.
— Ты уверен?
— Уверен, — подтвердил Максим. — Вообще-то кроме Лады, там будет еще одна певица, начинающая. Поет хреново, зато тело — полный улет. Натуральная блондинка, между прочим.
— И все это счастье — Адаму?
Лизоженов кивнул.
— Сейчас я тебе кое-что покажу, — сказал Ясин. — Сделай вид, что нападаешь на меня, только бей не сильно, не увлекайся.
— Это еще зачем? — удивился Максим.
— Давай, начинай. Адам, Адам! — позвал бизнесмен.
Дверь комнаты медленно приоткрылась, и в нее просунулась здоровенная складчатая морда со скорбными и выразительными темно-карими глазами.
Опасливо косясь на фон Штрассена, Лизоженов размахнулся и несильно ударил приятеля по плечу. Пес повернул голову на бок. В скорбных глазах зажглась искорка неподдельного интереса.
— Бей! Кричи, угрожай мне! — подбодрил товарища Сергей.
Лизоженов, постепенно входя во вкус, принялся осыпать Ясина ударами и оскорблениями.
— Спасите! Помогите! Убивают! — притворно корчился от боли бизнесмен. — Адам! Взять его! Взять! Фас!
Мастино неаполитано неспешно пропихнул могучее мускулистое тело в дверной проем, сел на пол и, время от времени поворачивая голову из стороны в сторону, с ленивым любопытством наблюдал за ходом поединка.
— Взять его! Взять! — надрывался Сергей.
Фон Штрассен тряхнул щеками и шумно сглотнул слюну.
— Все! Больше не могу! Устал! — задыхаясь, выпрямился Максим.
Пес встал и, неторопливо приблизившись к Лизоженову, задумчиво понюхал его ботинок. Еще немного подумав, он задрал ему носом штанину и нежно лизнул в щиколотку, словно благодаря за доставленное удовольствие.
— Что это с ним? — недоуменно спросил Максим. — Я боялся, что он меня загрызет. А как же врожденные инстинкты защитника?
— Туфта. Рекламный трюк для таких идиотов, как я. Как подумаю, что это бродячее кладбище собачьего корма будет трахать Ладу Воронец и роскошную натуральную блондинку — прямо выть хочется. Разве это справедливо?
— Жизнь вообще несправедливая штука, — сочувственно вздохнул Лизоженов.
— Тело генерала обнаружили здесь, у памятника Зое с кислотой, — сказала Катя, указывая на скромный гранитный обелиск, стоящий на газоне перед небольшим одноэтажным магазином.
— Памятник Зое с кислотой? — недоуменно повторил Денис, скользя взглядом по строчкам, высеченным на сером граните: «Жителям поселка Рузаевка, погибшим на фронте в годы Великой Отечественной войны».
— Его все так называют, — пояснила Серова. — Зоя Козлодемьянская — это замдиректора магазина. Она коммунистка, а Регина, директор магазина — демократка. Они все время ругаются из-за политики. Однажды они в очередной раз поссорились, и Зоя сказала: «Сейчас я вылью серную кислоту на твой поганый язык».
Кислота для автомобильных аккумуляторов стояла в туалете, так что Зоя побежала за ней, а Регина, спасая свою шкуру, выскочила из магазина. Козлодемьянская погналась за Региной. Зрелище было то еще, если учесть, что обе дамы весят далеко за центнер, а кричат так, что запросто заглушают пароходную сирену. Все покупатели и сотрудники магазина высыпали наружу, чтобы посмотреть.
Магазинное начальство побегало вокруг памятника, а потом замдиректора споткнулась о плиту в его основании, упала и пролила кислоту. Видишь, здесь даже пятно осталось. С тех пор рузаевцы называют этот обелиск памятником Зое с кислотой.
— Веселая у вас здесь жизнь, — заметил Денис. — И часто у вас случаются такие представления?
— По несколько раз на дню, — пожала плечами Катя. — Замдиректора всегда гоняется за директором.
— Странно это как-то, — удивился Зыков. — Почему же тогда директор ее не уволит?
— Потому что Зоя обеспечивает ментовскую крышу. Вусмерть упаивает ментов в сауне. Ты не поверишь, но она запросто может перепить целый взвод омоновцев, не говоря уже о хиляках из ОБХСС. Она недавно одному обэхаэсэснику голову проломила, насилу спасли. Роковая женщина. И магазин роковой. Знаешь, какой у него номер? 666. Число Антихриста.
— И ее не посадили? — удивился Денис.
— Кого? Зою? Ты что! Такую не посадят. И вообще, она не нарочно. ОБХСС пришло делать контрольную закупку. Ну, как водится, напились все вдребадан — и дирекция, и продавцы, и обэхаэсэсники. Сначала в баре при магазине пили, а потом в подсобку перешли. Тут в Зое бес и взыграл. Она крикнула: «Держите бабочку» — и прыгнула на руки тому парню. Обэхаэсэсник высокий был и тощий, а Козлодемьянская как-никак центнер с гаком. Парень сдуру ее подхватил, да вместе с Зоей и рухнул. Ей ничего, она сверху была, а он о напольные весы голову раскроил. Череп треснул, швы пришлось накладывать, но ничего, обошлось, потом они с Зоей даже любовь крутили.
— С ума сойти, — восхитился Денис. — А откуда ты все это знаешь?
— У меня на площадке их продавец собаку тренировал. Сенбернара-эпилептика. Я потом ему частные уроки давала, а заодно и отоваривалась в магазинчике по блату. Он по совместительству бандит синяевской мафии.
— Кто бандит? — опешил Денис. — Сенбернар-эпилептик?
— Да нет. Бандит — продавец. А сенбернар так ничему и не научился. Он все время лежит, как тряпка, когда не ест, а потом у него начинается припадок, и он выскакивает в окно, высаживая оконную раму. Поэтому у Глеба на всякий случай всегда несколько запасных рам со стеклами припасено. Пес одну высадит, он другую вставит.
— Глеб — это бандит-продавец? — на всякий случай уточнил Зыков.
— Продавец, — кивнула Серова. — А пса-эпилептика зовут Маузер. Полный идиот, но Глеб его обожает. Говорит, что Маузер чем-то напоминает ему Психоза.
— Ты имеешь в виду авторитета синяевской мафии?
— А кого же еще? Магазин под Психозом торгует. Идеальная крыша. И менты, и бандиты.
Денис потряс головой. На него свалилось слишком много информации.
— Наверняка эти ребята из магазина много чего знают про генерала, — задумчиво сказал он. — Как-никак, Красномырдиков был их соседом. Наверняка и в магазин заходил. Ему перед выборами необходимо общаться с народом. Раз у вас с Глебом хорошие отношения, может, расспросишь его? Вдруг удастся что-либо выведать?
— Не получится. И не мечтай, — покачала головой Катя.
— Почему? Это опасно? Глеб не любит лишних расспросов?
— Опасно для здоровья, — усмехнулась девушка. — Чтобы что-то выведать у Глеба, мне придется с ним выпить, иначе душевного разговора не получится, а я, к сожалению, непьющая.
— А без выпивки нельзя? — жалобно поинтересовался Денис.
— Исключено. Кстати, в какой газете ты работаешь?
Зыков замялся.
— Вообще-то я внештатный корреспондент «Мега-СПИД-Экспресс».
— Да ты что! Серьезно? И под какой фамилией ты пишешь?
— Жора Турецкий, — смущенно потупился Денис.
— Вот это да! А ведь я тебя читала! Это же ты написал статью «Старушки-лесбиянки ведут учет вологодских собачек»?
— Господи! Неужели ты читаешь эту муру? — сморщился Зыков.
— Ты что! Это же здорово! Уж лучше читать про вологодских собачек, чем про нудные разборки между думскими фракциями. А постоянное место работы у тебя есть?
— К сожалению, нет, — вздохнул Денис. — Не представляешь, как мне надоело строчить похабные статейки для «Мега-СПИД-Экспресса». Если я раскрою убийство Красномырдикова, это откроет мне дорогу в большую журналистику. Я хочу заниматься глубокими и серьезными социальными исследованиями. Взять тех же синяевских бандитов. Написаны уже десятки книг об их преступлениях, но это — лишь внешняя сторона их деятельности. Все убеждены, что это безжалостные звери и подонки, но ни один журналист еще не показал их изнутри, их настоящее, человеческое лицо. Они ведь тоже люди, такие же, как мы, но по какой-то причине выбравшие криминальный путь. Знаешь, мне бы хотелось внедриться в их среду, понять их и написать нечто более глубокое и убедительное, чем «Синяевская братва» Вениамина Сукина или «Щупальца синяевского спрута» Арнольда Блатоватого.
А менты! Представляешь, какая это благодатная тема? С легкой руки писателей и киношников менты в сознании россиян ассоциируются или с образцово-показательной Анастасией Каменской, или с честно живущими на одну зарплату сусально-бравыми операми из сериала «Улицы разбитых фонарей». Разве настоящие менты такие?
— Нет, — покачала головой Серова. — Не такие. Уж я на них насмотрелась. Воруют и продаются — но в разумных пределах. По-своему милые люди. Они же не виноваты, что у них такая жизнь. Нервотрепка и риск — как у бандитов, а материальных стимулов — никаких.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47