А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  

 

Я, кажется, уже сказал, что теперь ты моя заложница. И лучше не дергайся, а то сама же себе больно сделаешь.
В этом он был прав — при каждом движении наручник сжимал руку все сильнее. Степка куда-то ушел, и я притихла.
Интересно, а как бы Клавка поступила в подобной ситуации? Сестрица у меня очень эмоциональная девушка, с взрывным характером и беспощадная на расправу. Даже зная все эти особенности Клавдии, трудно предугадать ее поведение в ближайшие пять минут. Да и сама ситуация была слишком уж абсурдной и нереальной: отправившись оплачивать коммунальные услуги, я стала соучастницей ограбления, а теперь вот попала в заложницы. Спрашивается, как себя вести? Устроить, как выражается мой Брусникин, скандал с «выходом» по девятибалльной шкале? Последствия такого скандала сравнимы разве что с последствиями взрыва атомной бомбы в Хиросиме. Подобные скандалы случаются крайне редко. Но зато, как только они начинаются, всякая живая тварь стремится найти себе укрытие, включая мою любимую морскую черепашку Тырочку и сушеную акулу Марусю-2, сувенир из Египта.
Или вести себя тихо, смирно, может, тогда Степка меня отпустит? Вообще, как ведут себя заложники? А соучастники? От невозможности принять верное решение у меня разболелась голова" Кроме того, беспокоили невеселые мысли.
Степка пристегнул меня к рулю, на заднем сиденье валяется пакет с украденными деньгами, а на пакете полно моих отпечатков. Просто подарок для правоохранительных органов! Сам террорист куда-то смылся. С минуты на минуту могут появиться эти самые органы, и тогда я моментально попаду в разряд первого подозреваемого. Димка в Лодзи, помочь мне он ничем не сможет. Клавка вполне способна в полном спокойствии заниматься домашними делами, ничуть не беспокоясь моим отсутствием. Она даже не будет звонить на мобильник, который, кстати, я даже не взяла. Зато потом, когда в Клавкину душу падет зерно беспокойства, она разовьет бурную деятельность. И первое, с чего сестра начнет, это со звонка в милицию. Клавка — не рядовой гражданин. Это — газонокосилка с реактивным двигателем. Она из милиционеров душу вынет, но на розыск пропажи, то есть меня, отправит все отделение под ее личным конвоем. Встреча с милицией для нас со Степаном была бы крайне нежелательна.
Оценив положение как критическое, я пригорюнилась, а потом потихонечку захныкала.
Неподалеку сидел местный Шарик, печально поводя висячими ушами. Вот ему-то я и пожаловалась на свою жизнь и заревела в голос.
Неожиданно возле машины, ставшей для меня тюрьмой, остановился большой черный автомобиль, заметно потрепанный дорогами. Его породу я не опознала, поэтому обиделась на жизнь еще больше. А потом испугалась, причем настолько, что перестала реветь. Дверца со стороны водителя открылась, и оттуда вышел Степан. Увидев его, я нахмурилась, всем своим видом выражая презрение и обиду.
— Соскучилась? — весело поинтересовался Степан, отстегивая меня от руля, но зачем-то пристегивая к своей руке.
— Угу, — промычала я, судорожно всхлипнув, — как задница по уколу. Ты где это пропадаешь?
— О, ну ты совсем как жена допросы устраиваешь.
— Ха! Откуда тебе знать? У тебя небось и жены-то никакой нет. Какая же дура тебя выдержит?
— Тут ты права, жены нет. Хотя и была, — вздохнул Степан. — Недолго, если честно, всего три месяца. Ну, не смонтировались мы со Светкой, что ж поделаешь?
Я только глумливо хмыкнула, но промолчала, решив не злить своего похитителя.
— Ты, Афанасия, вот что, — велел он, — бери пакет с заднего сиденья и перебирайся в эту машину.
Что я и сделала, храня надменное молчание.
А чего с ним разговаривать? Все равно ничего умного не скажет.
В машине Степан опять меня пристегнул, только уже к ручке дверцы. Я решила прощупать обстановку, чтобы придумать хоть какой-то план.
— Слушай, ты кто? Бандит?
— А хрен его знает! — по-прежнему весело ответил Степан. — По жизни — нет, а так — вроде да.
Яснее не стало. Если бандит, то какой-то странный: веселый, жизнерадостный, будто клоун, а не бандит. Хотя, кто знает, может, у братков сейчас мода на придурковатость. Попробуем зайти с другой стороны.
— Ты мне мозги-то не полощи, — строго сказала я. — «По жизни, не по жизни…» Кассу цапанул? Цапанул. Меня похитил? Похитил…
— Не похитил, а взял в заложницы, — поправил Степан.
— Без разницы, — отмахнулась я. — Тачку вот угнал. Кстати, мог бы чего и поприличнее выбрать, а не это корыто.
— Это машина моего брата.
— Дожил! У родного брата тачку угнал, а еще говоришь, что не бандит. Бандюган наипервейший, вот ты кто!
Мы ехали по каким-то кривым улочкам и закоулкам, совершенно мне незнакомым. Внезапно мне в голову явилась светлая мысль:
— Степка, слушай, а давай махнемся?
— Это как?
— Ты меня на волю, а я тебе в заложницы Клавку отдам, мою сестру. Она у меня девушка боевая, вы с ней таких дел наделаете!
Не подумайте ничего плохого, просто, зная Клавдию, я была уверена, что дольше десяти минут ее ни один террорист не выдержит: либо башку снесет, что маловероятно, либо вернет заложницу хозяину, то есть мне, да еще приплатит, чтоб взяли обратно, лишь бы Клавка перед глазами не маячила и не лезла с советами.
— Ну, что? Согласен?
— Нет. Мне тебя хватает.
— Ну хорошо, — покладисто согласилась я. — Не хочешь меняться, давай хоть ее с собой возьмем, все ж веселее будет! Как я понимаю, мы еще кого-то грабить будем? Так вот, Клавдии моей все деньги отдадут просто так, лишь бы отстала.
— Мне тебя хватает, — повторил Степан. — Ты лучше посчитай, сколько денег в пакете…
Пакет с деньгами лежал у меня на коленях.
Пересчитав купюры, я сообщила:
— Тридцать тысяч двести четырнадцать рублей. Копейки считать?
Степан, ударив рукой по рулю, выругался:
— Мать твою! Мало…
— А ты чего хотел? — удивилась я. — Во-первых, это обычная сберкасса, а не закрома родины. А во-вторых, грабить надо было ближе к вечеру, когда там больше денег наберется. Эх, всему-то тебя учить надо, а еще бандит! Тьфу!
— Да не бандит я! — в сердцах крикнул Степан. — Не бандит, сколько раз говорить!
— Да-а? — как бы удивляясь, протянула я. — А кассу кто взял? Юрий Гагарин, что ли? Меня зачем-то украл…
Степан ничего не ответил. Я покосилась на него: на лбу у него собрались суровые складки, губы были сжаты в ниточку, все лицо его выражало сосредоточенность и глубокое раздумье.
«Решает, наверное, как от меня избавиться, — вздрогнула я, вжимаясь в кресло. — У, него же пистолет»!
Мы уже выехали за город, Степан все молчал, о чем-то напряженно размышляя, а я представляла себе картинку своей неминуемой гибели. Наконец Степка заговорил:
— Значит, так, Афанасия.., как тебя по отчеству?
— Сергеевна, — пролепетала я, гадая, зачем это ему понадобилось мое отчество? Уж не надгробный же монумент на холмик устанавливать?
— Значит, так, Афанасия Сергеевна, — повторил Степка. — Я сейчас где-нибудь остановлюсь…
«…и прихлопну тебя, как таракана бездомного», — мысленно закончила я.
— ..и кое-что тебе расскажу. Я попал в очень страшную, неприятную историю, тебя вот втянул, а что делать дальше — ума не приложу. Ты, кажется, умная девочка, может, что и присоветуешь.
Я быстро сообразила, что убивать меня он пока не собирается, осмелела и предложила:
— Неплохо бы и Клавку мою позвать. Уж она просто завалит советами!
— Пригласим, если потребуется, — кивнул Степан.
Вскоре по пути попалось вполне приличное кафе. Степан отстегнул меня от дверцы, и мы вошли внутрь.
— Только без глупостей, — приобняв меня за плечи, шепнул Степан.
Холодный взгляд послужил ему ответом.
Я вовсе не собиралась совершать глупости. Мне стало безумно интересно, что за история произошла со Степаном, из-за чего он решился на преступление. Если откровенно, то в глубине души я чувствовала — Степка не бандит, не налетчик, а хороший человек, попавший в беду.
«Дура ты, Афоня, — услышала я вдруг Клавкин голос. — Откуда у хорошего человека пистолет и наручники?»
«Сама ты дура, — мысленно ответила я сестре. — Мало ли в жизни ситуаций, когда человеку необходимы и пистолет, и наручники, и даже какой-нибудь пулеметик? Надо же сперва выслушать бедолагу, а потом делать выводы. Так что отстань от меня, хотя бы временно»!
Клавка обиделась и отстала, по крайней мере, пока мы сидели в кафе, в моей голове она больше не возникала.
Подошла средних лет официантка, приветливо поздоровалась и предложила меню. Даже не взглянув в меню, Степан заказал себе крепкий кофе, зато очень много.
— А вам? — улыбнулась мне официантка.
— У вас шашлык есть? — спросила я.
— Конечно. Замечательный шашлык из осетрины, свинины, баранины…
— Из свинины. Четыре порции.
— На двоих? — уточнила тетенька.
— Нет. На одну.
И Степка, и официантка несколько секунд глупо моргали. Виновата я, что ли, что в критических ситуациях на меня нападает ужасный голод? Наверное, это какое-нибудь психическое заболевание. Может, к доктору обратиться?
— Чего-нибудь еще? — обрела дар речи официантка.
— Ага. Соевый соус и пол-литра абрикосового сока. А еще помидорчики, только не солите. Зелени не надо и лука тоже.
Официантка ушла, унося в душе бескрайнее удивление. Подозреваю, через какое-то время обслуживающий персонал кафе втихаря будет подглядывать, как я справляюсь с шашлыком, запивая его соком и заедая помидорами без соли. Кстати сказать, это даже хорошо, что у меня рот будет занят едой, потому как Степан сможет свободно излить душу, и я не буду его перебивать.
Дожидаться заказа нужно было какое-то время, поэтому я взяла кусочек черного хлебушка с тарелки, посолила его и, откусив половину, с набитым ртом обратилась к Степке:
— Ну? Что у тебя за история?
— У меня пропал брат, — начал Степан. — Вернее, он не пропал, его взяли в плен.
— Ух, ты! — я даже перестала жевать. — Моджахеды? В Чечне?
— Нет, не в Чечне. Здесь, в Москве.
— Ничего не понимаю, — потрясла я головой. — Тогда почему ты его не освободишь? Не знаешь, где он? Так это не проблема, Степа! Найдем и освободим, делов-то!
— Слушай, ты можешь выслушать и не перебивать, а? — Степан пристально посмотрел на меня.
В этот момент как раз принесли первую порцию шашлыка, поэтому я утвердительно кивнула и приготовилась слушать, не перебивая, — все равно рот занят.
* * *
Брат Степана, Виктор, женился рано, хотя и был младше Степки на три года. Женился, как говорится, по «залету». Чтобы обеспечить семью, Виктор занялся полулегальным, полукриминальным бизнесом — перегонкой машин из Германии в Россию.
— Ха! — не выдержала я. — Да кому это сейчас нужно! Вон все салоны и рынки иномарками забиты! Все машины хороши — выбирай на вкус.
— Во-первых, я просил не перебивать, — напомнил Степан. — А во-вторых… Много ты понимаешь. В салонах, я говорю не обо всех, а только о некоторых, выставлены неновые машины, а то и битые.
Я не замечала в салонах битых автомобилей, они там все такие хорошенькие, блестящие, новенькие. Так и хочется сесть в такую красоту и поехать далеко-далеко, к какому-нибудь теплому морю, как в рекламе «Баунти».
— Так что ешь свой шашлык и слушай, — велел Степан.
Его брат гонял тачки из Германии не по одной, а целыми фурами. Оказывается, это огромная индустрия, контролируемая, кем бы вы думали? Нашей родной русской мафией. А куда ж без нее, родимой! Со слов Степана, все происходит следующим образом. В благополучной Германии тачки, вышедшие из строя, сдают на свалку. Потому как немцам дешевле купить новую машину, чем платить налог за неисправную или сдавать в автосервис. Автосервис в Германии — дорогое удовольствие. Это первая категория машин: не битая, но с какими-либо поломками. Эти поломки любой наш русский автолюбитель устранит в течение часа при помощи кувалды и такой-то матери. Автомобили именно этой категории становятся впоследствии красотками в салонах — новенькими, блестящими, манящими.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33