Чарльз, разумеется, рвал и метал. Он-то надеялся, что по меньшей мере достанет тебе луну с неба. Я угрожала Чарльзу, говорила, что перестану заниматься с ним любовью, если он хотя бы заикнется тебе о какой-то протекции, и этот благородный человек заставил себя проглотить обиду.
На вечеринке ты сказала мне, что беспокоишься насчет Бенджи. Да, я тоже о нем беспокоюсь. Бенджи неплохой парень, но он без тени сомнения принимает все, что предлагает ему отец. Хотя все это скорее нужно Сьюзан, чем ему, а она в самом деле очень умна. И Чарльз совсем не против того, чтобы плясать под ее дудку. Или мне так кажется. И маленькую Дженнифер она тоже учит приспосабливаться и использовать людей. Бедняжка Бенджи, ему никогда не добиться того успеха, которого ждет от него Сьюзан. И никогда не стать таким, каким хотел бы видеть его Чарльз. Акварели Бенджи становятся все профессиональнее и красивее. Он влюблен в корабли, в океан: постоянно пишет их на своих картинах. Я всегда покупаю несколько его акварелей и дарю на Рождество своим друзьям. Что я могу еще сделать!
Мне надо увидеть этот остров. Увидеть, где он живет с ней, с этой проклятой манекенщицей.
* * *
Рафаэлла захлопнула дневник. Мама в конце концов увидела остров, изучила его вдоль и поперек, сознательно причиняя себе боль. Подумать только, ведь Рафаэлла даже не могла себе представить, что мать переживает такие страдания, что на протяжении всей жизни ее снедают мучительные воспоминания и она своими руками создает их снова и снова с каждым росчерком пера в дневнике, с каждой новой газетной или журнальной статьей, которые она вырезает и очень аккуратно складывает внутри дневников. Рафаэлла очень жалела, что мать все-таки побывала на острове. До этого она по крайней мере физически была далека от этого человека.
Когда же это кончится? Может быть, после публикации биографии, которую Рафаэлла напишет о Доминике, крайне неромантичном нелегальном торговце оружием, поставщике смерти?
Рафаэлла пожалела, что находится так далеко от матери. Ее захлестнуло чувство вины, хотя в глубине души она понимала, что дежурства у материнской постели тут совсем ни при чем. Это ничего бы не изменило. Рафаэлла опустила голову и уткнула ее в колени. Она молилась. Последний раз она так горячо занималась этим в шестнадцать лет, но тогда это была эгоистичная молитва, и желание Рафаэллы исполнилось, хотя она и не заслуживала этого: «О Боже, пожалуйста, ниспошли мне ко дню рождения кабриолет, пожалуйста, Боже…»
И вот он перед ней, даже лучше, чем тот, который просила Рафаэлла. Красный роскошный «Мерседес-450», с белым кожаным салоном, стоит на усыпанной гравием дорожке перед домом, а Чарльз и мама протягивают ей ключи и улыбаются, улыбаются…
Глупая эгоистичная девчонка. Но это было много лет тому назад, с тех пор она выросла и изменилась. А мать осталась такой же, ее одержимость Джованни не угасла, ненависть к этому мужчине не покинула ее.
Линк наблюдал за Рафаэллой, гадая, что у той на уме. Вне всякого сомнения, девушка была расстроена. Он надеялся, что она все же не будет плакать. Бабушка Линка, воспитавшая его, плакала только тогда, когда он сильно расстраивал ее, и тогда она просто захлебывалась от рыданий. Став взрослым, Линк не мог выносить женских слез. Он почувствовал облегчение, когда Рафаэлла очнулась, собрала вещи и поднялась. «Хорошенькая, спору нет, — подумал Линк, — особенно глаза, этот голубой цвет, который темнеет в моменты переживаний, прямо как сейчас. Эти глаза…» Линк покачал головой. Надо убираться с этого паршивого острова, а то можно окончательно помешаться. Он поспешно спрятался за пальмой, когда Рафаэлла прошла мимо него. Линк следил, как Рафаэлла идет по джунглям, до тех пор пока она не исчезла из виду, и задавался вопросом, то ли он защищает ее тем, что неотступно следует за ней, то ли оберегает мистера Джованни от нового покушения.
Линк направился назад в сторону резиденции, держась на почтительном расстоянии от Рафаэллы. Пока новых покушений на жизнь Джованни не предпринималось. Разумеется, эта первая попытка завершилась полнейшим фиаско, а остров являлся крепостью сам по себе, что тоже было немаловажным сдерживающим фактором. Эти охранники, всполошившиеся после первого покушения и сгоравшие от стыда, что не смогли должным образом уберечь мистера Джованни от нападения, теперь успокоились, на них опять навалилась скука, сделав их абсолютно беззаботными. Конечно, этого нельзя сказать, глядя на них со стороны, нет, они профессионалы, и в случае внезапного нападения их рефлексы срабатывают четко. Линк решил, что обсудит это с Лэйси, тот, возможно, уже разобрался в проблеме. Если и состоится второе покушение на мистера Джованни — когда оно состоится, — Лэйси и эти ребята будут начеку.
Странно, продолжал размышлять Линк, что эти голландцы отравились до того, как мистер Джованни сумел допросить их. И вообще непонятно, почему они вздумали отравиться. Может, эта «Вирсавия» воспитывает своих людей в таком фанатичном духе?
Линк вздохнул. Все это казалось ему довольно странным. Ведь он своими руками обыскивал голландцев перед тем, как запереть их в сарае. Должно быть, они приклеили ампулы с ядом между пальцами на ногах.
Линк продолжал размышлять, когда до него донесся крик Рафаэллы, высокий и тонкий, исполненный ужаса и изумления. Он побежал вперед и, сворачивая направо, услышал еще один крик, на этот раз сдавленный от боли. От страха Линк помчался еще быстрее и нагнал Рафаэллу Холланд — она стояла у самого края тропинки, и тело ее медленно обвивал единственный на всем чертовом острове удав — десятиметровый боа; темно-коричневые полоски переливались на его теле, которое скользило по талии Рафаэллы, сдавливая ее все сильнее и сильнее.
Рафаэлла увидела Линка — в ее глазах затеплилась надежда.
— Черт, — выругался тот и бросился к ней, вынимая на ходу нож.
Рафаэлла заставила себя стоять неподвижно, хотя ей не терпелось продолжить свою борьбу со змеей. Ее тошнило, хотелось кричать что есть мочи, но на лице ее не дрогнул ни один мускул.
Туша была тяжелой, очень тяжелой, и Рафаэлла согнулась под ее тяжестью, но тут подоспел Линк. Она машинально зажмурила глаза, когда он четким движением вонзил нож в тело удава на уровне головы. Рафаэлла не услышала никаких звуков, только тяжелый удар, когда голова этой твари упала на землю. Может, она ожидала, что змея закричит от боли? Теперь, когда тяжелые кольца змеи на ее теле ослабели, Рафаэллу стало трясти от пережитого шока. Она принялась судорожно глотать воздух, ребра, освободившись от давящей боли, расправились. Рафаэлла почувствовала, как Линк снимает с нее тело удава, поняла, что он разматывает кольца, и ей с трудом удалось сдержать рвотный порыв. Открыв глаза, девушка увидела кровь, кровь повсюду — на своих руках, на майке, на Линке, на лезвии ножа. Обезглавленный удав лежал у ее ног, его тело все еще дергалось в конвульсиях, отчего кольца выгибались вверх, и Рафаэлла поспешно отскочила, отбежала прочь и упала на колени: ее начало рвать. Желудок был почти пустой, но Рафаэлле казалось, что она никогда не сможет унять спазмы. Ее выворачивало наизнанку до тех пор, пока она окончательно не обессилела. Девушку била дрожь, и она вот-вот была готова рухнуть на землю, но взяла себя в руки — мертвый удав лежал совсем близко.
Рафаэлла почувствовала, как рука Линка легла ей на плечо.
— Он мертв, мисс Холланд. Пойдемте отсюда, вам надо вернуться в резиденцию и привести себя в порядок.
Рафаэлла взглянула на него и покачала головой.
— Я не могу, Линк, просто не могу. — Девушка поднялась, обошла стороной мертвую змею и побрела назад к пляжу.
Линк не стал останавливать ее. Он быстро намотал безжизненные кольца на руку и оттащил останки в заросли джунглей, подальше от людских глаз. Там тушу обглодают другие животные. И мисс Холланд не придется больше видеть это страшилище.
Линк подождал немного, затем направился к пляжу. Он остановился у самой границы джунглей и взглянул в сторону моря. Рафаэлла стояла по колено в воде, отчаянно поливая себя водой. Ее волосы были откинуты назад, и Линк почти физически ощущал, как мороз бежит у нее по коже от отвращения, когда она смывает с одежды кровь убитой змеи.
«Возьми себя в руки», — снова и снова повторяла себе Рафаэлла, в то время как пальцы ее с безумным усердием оттирали с шортов розовые пятна. Вдруг пальцы замерли, руки повисли вдоль тела. Безумие кончилось. Рафаэлла застыла, не двигаясь, чувствуя бесконечную усталость; теплая морская вода ласкала ее бедра, и теперь она твердо знала, что находится в безопасности, что она жива и кошмар постепенно рассеивается. Рафаэлла посмотрела по сторонам, глубоко вдохнув воздух, и увидела Линка — тот терпеливо стоял у самой границы белого пляжа, наблюдая за ней. Она махнула ему рукой, и ей показалось, что он даже улыбнулся, поднимая руку и жестом подзывая ее к себе.
— Спасибо тебе, Линк, — поблагодарила его Рафаэлла, подойдя ближе. — Ты спас мне жизнь, и, по-моему, это не такой уж плохой подарок.
— Все в порядке, — проговорил Линк, улыбаясь Рафаэлле, его улыбка была милой и застенчивой, и Рафаэлла чуть не прослезилась. Ей хотелось заплакать, но она заметила испуг на его лице и только судорожно глотнула воздух. Ей даже удалось выдавить из себя подобие улыбки. Линк все понял и неловко похлопал ее по спине.
— Второго такого чудовища здесь нет, — произнес он поспешно. — А от этого, как говорится, осталось одно мокрое место. Моя бабушка любила так говорить, когда я был мальчиком… «Еще раз так сделаешь, Эверетт, и от тебя мокрого места не останется…» Можете больше не беспокоиться, мисс Холланд.
Рафаэлла взглянула на Линка, шмыгнув носом.
— Эверетт? Твое имя — Эверетт?
«Ладно, сам виноват», — подумал про себя Линк.
— Да, мэм. Будет лучше, если это останется между нами. Меркел задразнит меня, если узнает. А старик Лэйси просто может улететь с острова от смеха.
— Ты можешь положиться на меня, Линк. Но, по-моему, это очень хорошее имя.
— Вот и моя мама тоже так считала, — произнес Линк. История со змеей пересказывалась снова и снова, пока Рафаэлла не стала думать, что это просто небылица, не что иное, как сказка про змею, выдуманная ею с Линком для того, чтобы поиграть на нервах у слушателей. Коко, открыв рот, несколько раз восклицала: «О бедняжка Рафаэлла!» — и, прижимая ее к груди, гладила по спине.
Доминик никак не выразил своего отношения к случившемуся. Он внимательно рассматривал взъерошенную девушку, гадая, откуда могла взяться эта несчастная змея. Удавы, даже имея свободу передвижения, редко покидал свою территорию, а этот не должен был этого делать, та как чувствовал себя вполне уютно и привольно в частном зоопарке Доминика. Зоопарк находился на центральной гряде, но тем не менее удав умудрился каким-то образом выйти из своего загона и заранее спуститься вниз, а там, у тропинки, дождался Рафаэллу Холланд и напугал ее до полусмерти. Это не укладывалось у него в голове; в этот момент взгляд его случайно скользнул по Линку, и Доминик понял, что тот находится в не меньшей растерянности. Уже почти смеркалось, когда один из охранников нашел в джунглях большую деревянную клетку. И тогда все прояснилось. Кто-то принес туда удава и выпустил его на тропинке, ведущей к пляжу. Но такой точный расчет? Кто же был предполагаемой жертвой? Ведь Рафаэлла по чистой случайности оказалась на тропинке. Если только, подумал Доминик, если только кто-то специально не дождался возвращения Рафаэллы с пляжа, чтобы открыть клетку и выпустить удава.
Все это Доминик изложил Коко, пока они одевались к ужину, но она не успела ответить: в дверях появился запыхавшийся Меркел и сообщил Доминику, что Маркус опять на линии и что его пытался убить Жак Бертран, а вместо этого Маркус прикончил его самого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
На вечеринке ты сказала мне, что беспокоишься насчет Бенджи. Да, я тоже о нем беспокоюсь. Бенджи неплохой парень, но он без тени сомнения принимает все, что предлагает ему отец. Хотя все это скорее нужно Сьюзан, чем ему, а она в самом деле очень умна. И Чарльз совсем не против того, чтобы плясать под ее дудку. Или мне так кажется. И маленькую Дженнифер она тоже учит приспосабливаться и использовать людей. Бедняжка Бенджи, ему никогда не добиться того успеха, которого ждет от него Сьюзан. И никогда не стать таким, каким хотел бы видеть его Чарльз. Акварели Бенджи становятся все профессиональнее и красивее. Он влюблен в корабли, в океан: постоянно пишет их на своих картинах. Я всегда покупаю несколько его акварелей и дарю на Рождество своим друзьям. Что я могу еще сделать!
Мне надо увидеть этот остров. Увидеть, где он живет с ней, с этой проклятой манекенщицей.
* * *
Рафаэлла захлопнула дневник. Мама в конце концов увидела остров, изучила его вдоль и поперек, сознательно причиняя себе боль. Подумать только, ведь Рафаэлла даже не могла себе представить, что мать переживает такие страдания, что на протяжении всей жизни ее снедают мучительные воспоминания и она своими руками создает их снова и снова с каждым росчерком пера в дневнике, с каждой новой газетной или журнальной статьей, которые она вырезает и очень аккуратно складывает внутри дневников. Рафаэлла очень жалела, что мать все-таки побывала на острове. До этого она по крайней мере физически была далека от этого человека.
Когда же это кончится? Может быть, после публикации биографии, которую Рафаэлла напишет о Доминике, крайне неромантичном нелегальном торговце оружием, поставщике смерти?
Рафаэлла пожалела, что находится так далеко от матери. Ее захлестнуло чувство вины, хотя в глубине души она понимала, что дежурства у материнской постели тут совсем ни при чем. Это ничего бы не изменило. Рафаэлла опустила голову и уткнула ее в колени. Она молилась. Последний раз она так горячо занималась этим в шестнадцать лет, но тогда это была эгоистичная молитва, и желание Рафаэллы исполнилось, хотя она и не заслуживала этого: «О Боже, пожалуйста, ниспошли мне ко дню рождения кабриолет, пожалуйста, Боже…»
И вот он перед ней, даже лучше, чем тот, который просила Рафаэлла. Красный роскошный «Мерседес-450», с белым кожаным салоном, стоит на усыпанной гравием дорожке перед домом, а Чарльз и мама протягивают ей ключи и улыбаются, улыбаются…
Глупая эгоистичная девчонка. Но это было много лет тому назад, с тех пор она выросла и изменилась. А мать осталась такой же, ее одержимость Джованни не угасла, ненависть к этому мужчине не покинула ее.
Линк наблюдал за Рафаэллой, гадая, что у той на уме. Вне всякого сомнения, девушка была расстроена. Он надеялся, что она все же не будет плакать. Бабушка Линка, воспитавшая его, плакала только тогда, когда он сильно расстраивал ее, и тогда она просто захлебывалась от рыданий. Став взрослым, Линк не мог выносить женских слез. Он почувствовал облегчение, когда Рафаэлла очнулась, собрала вещи и поднялась. «Хорошенькая, спору нет, — подумал Линк, — особенно глаза, этот голубой цвет, который темнеет в моменты переживаний, прямо как сейчас. Эти глаза…» Линк покачал головой. Надо убираться с этого паршивого острова, а то можно окончательно помешаться. Он поспешно спрятался за пальмой, когда Рафаэлла прошла мимо него. Линк следил, как Рафаэлла идет по джунглям, до тех пор пока она не исчезла из виду, и задавался вопросом, то ли он защищает ее тем, что неотступно следует за ней, то ли оберегает мистера Джованни от нового покушения.
Линк направился назад в сторону резиденции, держась на почтительном расстоянии от Рафаэллы. Пока новых покушений на жизнь Джованни не предпринималось. Разумеется, эта первая попытка завершилась полнейшим фиаско, а остров являлся крепостью сам по себе, что тоже было немаловажным сдерживающим фактором. Эти охранники, всполошившиеся после первого покушения и сгоравшие от стыда, что не смогли должным образом уберечь мистера Джованни от нападения, теперь успокоились, на них опять навалилась скука, сделав их абсолютно беззаботными. Конечно, этого нельзя сказать, глядя на них со стороны, нет, они профессионалы, и в случае внезапного нападения их рефлексы срабатывают четко. Линк решил, что обсудит это с Лэйси, тот, возможно, уже разобрался в проблеме. Если и состоится второе покушение на мистера Джованни — когда оно состоится, — Лэйси и эти ребята будут начеку.
Странно, продолжал размышлять Линк, что эти голландцы отравились до того, как мистер Джованни сумел допросить их. И вообще непонятно, почему они вздумали отравиться. Может, эта «Вирсавия» воспитывает своих людей в таком фанатичном духе?
Линк вздохнул. Все это казалось ему довольно странным. Ведь он своими руками обыскивал голландцев перед тем, как запереть их в сарае. Должно быть, они приклеили ампулы с ядом между пальцами на ногах.
Линк продолжал размышлять, когда до него донесся крик Рафаэллы, высокий и тонкий, исполненный ужаса и изумления. Он побежал вперед и, сворачивая направо, услышал еще один крик, на этот раз сдавленный от боли. От страха Линк помчался еще быстрее и нагнал Рафаэллу Холланд — она стояла у самого края тропинки, и тело ее медленно обвивал единственный на всем чертовом острове удав — десятиметровый боа; темно-коричневые полоски переливались на его теле, которое скользило по талии Рафаэллы, сдавливая ее все сильнее и сильнее.
Рафаэлла увидела Линка — в ее глазах затеплилась надежда.
— Черт, — выругался тот и бросился к ней, вынимая на ходу нож.
Рафаэлла заставила себя стоять неподвижно, хотя ей не терпелось продолжить свою борьбу со змеей. Ее тошнило, хотелось кричать что есть мочи, но на лице ее не дрогнул ни один мускул.
Туша была тяжелой, очень тяжелой, и Рафаэлла согнулась под ее тяжестью, но тут подоспел Линк. Она машинально зажмурила глаза, когда он четким движением вонзил нож в тело удава на уровне головы. Рафаэлла не услышала никаких звуков, только тяжелый удар, когда голова этой твари упала на землю. Может, она ожидала, что змея закричит от боли? Теперь, когда тяжелые кольца змеи на ее теле ослабели, Рафаэллу стало трясти от пережитого шока. Она принялась судорожно глотать воздух, ребра, освободившись от давящей боли, расправились. Рафаэлла почувствовала, как Линк снимает с нее тело удава, поняла, что он разматывает кольца, и ей с трудом удалось сдержать рвотный порыв. Открыв глаза, девушка увидела кровь, кровь повсюду — на своих руках, на майке, на Линке, на лезвии ножа. Обезглавленный удав лежал у ее ног, его тело все еще дергалось в конвульсиях, отчего кольца выгибались вверх, и Рафаэлла поспешно отскочила, отбежала прочь и упала на колени: ее начало рвать. Желудок был почти пустой, но Рафаэлле казалось, что она никогда не сможет унять спазмы. Ее выворачивало наизнанку до тех пор, пока она окончательно не обессилела. Девушку била дрожь, и она вот-вот была готова рухнуть на землю, но взяла себя в руки — мертвый удав лежал совсем близко.
Рафаэлла почувствовала, как рука Линка легла ей на плечо.
— Он мертв, мисс Холланд. Пойдемте отсюда, вам надо вернуться в резиденцию и привести себя в порядок.
Рафаэлла взглянула на него и покачала головой.
— Я не могу, Линк, просто не могу. — Девушка поднялась, обошла стороной мертвую змею и побрела назад к пляжу.
Линк не стал останавливать ее. Он быстро намотал безжизненные кольца на руку и оттащил останки в заросли джунглей, подальше от людских глаз. Там тушу обглодают другие животные. И мисс Холланд не придется больше видеть это страшилище.
Линк подождал немного, затем направился к пляжу. Он остановился у самой границы джунглей и взглянул в сторону моря. Рафаэлла стояла по колено в воде, отчаянно поливая себя водой. Ее волосы были откинуты назад, и Линк почти физически ощущал, как мороз бежит у нее по коже от отвращения, когда она смывает с одежды кровь убитой змеи.
«Возьми себя в руки», — снова и снова повторяла себе Рафаэлла, в то время как пальцы ее с безумным усердием оттирали с шортов розовые пятна. Вдруг пальцы замерли, руки повисли вдоль тела. Безумие кончилось. Рафаэлла застыла, не двигаясь, чувствуя бесконечную усталость; теплая морская вода ласкала ее бедра, и теперь она твердо знала, что находится в безопасности, что она жива и кошмар постепенно рассеивается. Рафаэлла посмотрела по сторонам, глубоко вдохнув воздух, и увидела Линка — тот терпеливо стоял у самой границы белого пляжа, наблюдая за ней. Она махнула ему рукой, и ей показалось, что он даже улыбнулся, поднимая руку и жестом подзывая ее к себе.
— Спасибо тебе, Линк, — поблагодарила его Рафаэлла, подойдя ближе. — Ты спас мне жизнь, и, по-моему, это не такой уж плохой подарок.
— Все в порядке, — проговорил Линк, улыбаясь Рафаэлле, его улыбка была милой и застенчивой, и Рафаэлла чуть не прослезилась. Ей хотелось заплакать, но она заметила испуг на его лице и только судорожно глотнула воздух. Ей даже удалось выдавить из себя подобие улыбки. Линк все понял и неловко похлопал ее по спине.
— Второго такого чудовища здесь нет, — произнес он поспешно. — А от этого, как говорится, осталось одно мокрое место. Моя бабушка любила так говорить, когда я был мальчиком… «Еще раз так сделаешь, Эверетт, и от тебя мокрого места не останется…» Можете больше не беспокоиться, мисс Холланд.
Рафаэлла взглянула на Линка, шмыгнув носом.
— Эверетт? Твое имя — Эверетт?
«Ладно, сам виноват», — подумал про себя Линк.
— Да, мэм. Будет лучше, если это останется между нами. Меркел задразнит меня, если узнает. А старик Лэйси просто может улететь с острова от смеха.
— Ты можешь положиться на меня, Линк. Но, по-моему, это очень хорошее имя.
— Вот и моя мама тоже так считала, — произнес Линк. История со змеей пересказывалась снова и снова, пока Рафаэлла не стала думать, что это просто небылица, не что иное, как сказка про змею, выдуманная ею с Линком для того, чтобы поиграть на нервах у слушателей. Коко, открыв рот, несколько раз восклицала: «О бедняжка Рафаэлла!» — и, прижимая ее к груди, гладила по спине.
Доминик никак не выразил своего отношения к случившемуся. Он внимательно рассматривал взъерошенную девушку, гадая, откуда могла взяться эта несчастная змея. Удавы, даже имея свободу передвижения, редко покидал свою территорию, а этот не должен был этого делать, та как чувствовал себя вполне уютно и привольно в частном зоопарке Доминика. Зоопарк находился на центральной гряде, но тем не менее удав умудрился каким-то образом выйти из своего загона и заранее спуститься вниз, а там, у тропинки, дождался Рафаэллу Холланд и напугал ее до полусмерти. Это не укладывалось у него в голове; в этот момент взгляд его случайно скользнул по Линку, и Доминик понял, что тот находится в не меньшей растерянности. Уже почти смеркалось, когда один из охранников нашел в джунглях большую деревянную клетку. И тогда все прояснилось. Кто-то принес туда удава и выпустил его на тропинке, ведущей к пляжу. Но такой точный расчет? Кто же был предполагаемой жертвой? Ведь Рафаэлла по чистой случайности оказалась на тропинке. Если только, подумал Доминик, если только кто-то специально не дождался возвращения Рафаэллы с пляжа, чтобы открыть клетку и выпустить удава.
Все это Доминик изложил Коко, пока они одевались к ужину, но она не успела ответить: в дверях появился запыхавшийся Меркел и сообщил Доминику, что Маркус опять на линии и что его пытался убить Жак Бертран, а вместо этого Маркус прикончил его самого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66