А теперь вон они все где… У него все где.
Сосновский потряс в воздухе крепко сжатым кулаком. Удивительно, но разговор с дьяволом не оставил в его душе чувства страха и безысходности, как прежде. Нет. Наоборот, вселил ещё большую уверенность в своих действиях. Он встал, подошел к окну. За ним была непогода. Неистовал ветер. Волновалось море. Высокие волны, сшибаясь друг с дружкою, выкатывали на берег белую шипящую пену. Со смешанным чувством робости и восхищения смотрел Виктор Ильич на разгулявшуюся стихию.
Какая эта… Мощь какая! Сила! Что рядом с нею… человек? Что? А ничего. Смоет, как эту… Как щепку смоет, И все. Надо быть очень, чтобы… Чтобы стихией толпы управлять. Направлять её в нужное… Он может. Доказал, ага. Но этот прав — нельзя поддаваться этим… Как их? Эмоциям. Нельзя поддаваться эмоциям. Нельзя. Это от призрения. Жалкие они… Люди жалкие. Все всего хотят. А не могут. Потому и того… Потому завидуют и все такое. Завидуют, что он… Что он может. Сказал, что новую партию. Сделал. И президента этого сам, можно сказать. Вот теперь где у него все. Не уважал он людей. А за что их, извините? Дураки! Он им лапшу, а они верят. Какие эти… Доверчивые какие. И теперь. Они с Лебедевым придумали эту… Оппозицию придумали. А они верят. Это ещё давно… Они с Лебедевым. Еще до выборов, ага. Чтобы никто из-под этого… Из-под контроля. А то мало ли что. Придут какие-нибудь и начнут права… Вот они и придумали. А эти поверили. И политики поверили. Дураки! Они ещё не раз эту их, доверчивость их. Но кто-то снял их встречу с Лебедевым. Еще тогда снял. Если эта кассета дойдет до Потаева или ещё кого, то могут непрятности. Крупные, ага. Но Варданян доложил — нашли эту… Скоро он, Сосновский, сам ее… Увидит её. А море-то?! Вчера какое… Спокойное какое. А сегодня? Может быть, это знак какой?… Голова что-то. Надо пойти таблетки и все такое.
Варданян приехал в одиннадцать часов. Уже по одному его несколько виноватому, пришибленному виду, Виктор Ильич понял, что вчера его шеф безопасности не все ему рассказал. Насторожился.
Чего это он, как в воду… Как в воду опущенный? Что за этим… кроется, что?
— Ты что это, Алик Иванович, такой?… Хмурый такой? — спросил Сосновский, пожимая руку Варданяну и пытливо заглядывая ему в глаза. — Не выспался что ли?
— Есть малость, Виктор Ильич, — ответил тот, стараясь не встречаться с шефом взглядом. Генерал уже не раз пожалел, что поступил на службу к Сосновскому. За деньгами, идиот, погнался, старость хотел обеспечить. Теперь бы и рад, как говориться, в рай, да грехи не пускают. Вот именно. Здесь он такое узнал, что проблема дожить до этой самой старости становится все более проблематичной. Хотя бы взять эту кассету. За неё уже столько голов с плеч слетело, а сколько ещё слетит. Вот именно. Но самое главное — то, что он привез, лишь копия. А где, у кого подлинник — никто не знает. Узнав от специалистов об этом, Варданян поначалу хотел скрыть этот факт, но, поразмыслив, пришел к выводу, что может быть ещё хуже. От этого хитрого лиса Сосновского ничего скрыть не возможно. Будет только хуже. Но и правда того не обрадует. Нет. Вызовет неудовольствие. Может и отстранить. А это значит… Нет, нет, только не это. Этого нельзя допустить. Никак нельзя.
— Где эта?… Кассета где? Привез?
— Одну минтуку, Виктор Ильич. — Варданян раскрыл дипломат, достал видеокассету, протянул Сосновскому. — Вот, пожалуйста!
— Зачем она… Мне — зачем? Ты давай того… Включай давай. — Виктор Ильич указал на видеомагнитофон.
Сосновский смотрел кассету молча. Его лицо все более мрачнело. После просмотра сказал возмущенно:
— Вот ведь какие… Подонки какие! Но почему у воровского… Как его? Авторитета. Почему у воровского авторитета? Как?
— Выходит, что случайно, Виктор Ильич.
— Как так? Почему?
— Вы ведь помните — в октябре прошлого года нам поступила информация, что на конференции журналистов независимых СМИ кто-то передал журналисту из Владивостока Вахрушеву видеокассету с записью вашей встречи с Лебедевым. Информация была сырой, ничем не подтвержденной…
— Это конечно, ага… Ну и что? — нетерпеливо перебил Варданяна Сосновский.
— Мы установили за этим журналистом наружку.
— Наружка — это что?
— Наружное наблюдение.
— А, ну да… Это конечно. Продолжай.
— По возвращении во Владивосток Вахрушев на пару дней заехал в Новосибирск к своему школьному другу Геннадию Устинову. Там его мои парни и взяли. Вахрушев подтвердил, что действительно на конференции ему какой-то незнакомый парень передал эту самую видеокассету…
— Как так — передал?! — очень удивился Сосновский. — Бесплатно того что-ли? — Он вчерне знал уже о событиях из докладов Варданяна, но никогда не вникал в подробности, полностью полагаясь на специалистов, какими были несомненно Варданян и его люди.
— Так утверждал Вахрушев.
— Утверждал?… А, ну да… Так вы его того?
— Дал дуба под пытками, Виктор Ильич. Слишком хлипким окзался. Больное сердце. Кто же мог знать.
— Дал чего? — брезгливо поморщился Сосновский.
— Извините, Виктор Ильич! — запоздало среагировал Варданян. Он прекрасно знал, что шеф терпеть не может подобных выражений, но постоянно попадал впросак. — Умер. Не выдержало больное сердце.
— Ага, ага. Ты ладно давай того… Продолжай давай.
— Так вот, тот журналист сказал, что кассету у него якобы украли из гостиничного номера.
— И вы что же? Как же?
— Мои люди этому не поверили, но на всякий случай обшмона… Извините, На всякий случай обыскали его номер, но кассеты не нашли.
— А его друг этот… Как его? Он как? Знал?
— Мои парни так поначалу и решили, что кассету он передал Устинову. Тот подтвердил, что видел кассету у Вахрушева и даже смотрел запись, но клялся и божился, что тот её ему не передавал.
— И что же с этим?… С Устиновым этим?
— Мои люди инсценировали несчастный случай на железной дороге. Не оставлять же такого свидетеля.
— Это конечно да, — согласился Сосновский. — Стало быть этот… Журналист этот. Не врал он стало быть?
— Да, — кивнул журналист. — Недавно мы установили, что кража действительно имела место. Совершил её квартирный вор Геннадий Дежнев по кличке Бумбараш. Среди прочих вещей Вахрушева он украл и видеокассету, а после её просмотра передал её руководителю преступной группировки Федору Степанепнко по кличке Бублик.
— Прозвище какое… Смешное какое. И что же этот?… Бублик этот? Что?
— Степаненко немного-немало решил разоблачить заговор и тем самым прославиться.
— Заговор? Какой заговор?… Ах, это… Какой. Шустрый какой. Вор, а туда же, ага… И что же? И как же?
— Говорит, что пробовал даже обращаться на местное телевидение. Но там оказались умнее.
— К кому того… Конкретно к кому?
— К директору Иванчуку.
— И что же этот?… Почему не того? Ведь сенсация. Вы с ним беседовали? С директором этим? Беседовали?
— Не успели, Виктор Ильич.
— Обязательно надо.
— Сделаем.
— И что же дальше? Бублик этот… Что?
— Он намеривался переправить кассету на Запад, чтобы оттуда разоблачить, так сказать.
— Ишь какой! — удивился Сосновский. — Патриот какой!… А может быть успел? Копию успел?
Виктор Ильич видел, как после этих его слов испуганно заметался по комнате взгляд Варданяна, и понял, что не все тут… Что-то шеф безопасности… Боится чего-то, ага.
— С вероятной долей уверенности можно утверждать, что нет, не успел, Виктор Ильич, — ответил генерал.
— А мне плевать. На долю твою плевать. Мне надо точно… Знать точно.
— Я лично могу это гарантировать.
— И гарантии мне твои, как этому… Зайцу. Как зайцу этот… Как стопсигнал. Мне нужна полная… Картина полная жизни этого… Бублика этого. Где был, с кем того… Что б ни того, ни чего.
— Сделаем, — заверил Варданян.
— Что у тебя еще? Есть чего?
— Тут такой вопрос, Виктор Ильич, — замялся шеф безопасности.
— Какой вопрос? Говори — какой?
— Кассета эта… Это лишь копия, Виктор Ильич.
От этой новости Сосновский даже подскочил, лицо его налилось красным.
— Ты что такое?! Почему такое?! Откуда знаешь?
— Я отдавал кассету специалистам. Все точно.
Виктор Ильич выскочил из-за стола несколько раз взад-вперед пробежался по кабинету. Остановился около Варданяна и, вперив в него ненавидящий взгляд, спросил:
— А где этот… Как его?
— Подлинник, — подсказал генерал.
— Ну да… Конечно. Где подлинник?
Варданян неопределенно пожал плечами.
— Этого мы пока не знаем.
— А кто должен?! Знать должен? Папа этот?! Римский этот? Кто тут кто?
— Я полагаю, что подлинник у того, кто передал копию Броневому.
— А кто этот? Кто?
Варданян вновь пожал плечами. Это здорово возмутило Сосновского.
— Это ты почему плечами тут?! — закричал он. — Как барышня какая тут передо мной… Распожимался тут мне. Этак каждый может. Ты мне дело, ага… Что б конкретно.
— Я убежден, что это кто-то из вашего ближайшего окружения, Виктор Ильич, — глухо проговорил Варданян, избегая встречаться взглядом с Сосновским.
От этих слов тот весь прямо-таки взвился, затопал ногами, грохнул по столу кулаком, истошно закричал:
— Как ты смеешь, дурак?!… Такое, дурак?… Говорить такое смеешь, дурак?! Как?!
— Но только это так, Виктор Ильич, — упрямо проговорил Варданян. Лицо его побледнело, посуровело, резко обозначились скулы. Он прекрасно понимал, чем все это может для него кончиться.
— Как?! Почему?!
— Встреча эта проходила в вашем офисе, куда вход посторонним строго запрещен, в том числе и спецслужбам.
— При чем тут эти, — проворчал Сосновский, немного остывая. — Вот они у меня где, службы эти где, — и он продемонстрировал маленький, но крепкий кулак.
— Тем более, — кивнул Варданян. — Поэтому, без ваших людей здесь не обошлось. Факт.
— Без наших, Алик Иванович, — поправил его Виктор Ильич. — Кто бы это… мог быть? Кто?
— Думаю, что кто-то из ваших помощников, Виктор Ильич.
— Дурак! Ты что такое, дурак! — снова начал заводиться Сосновский. — Мои помощники на сто раз, ага… Проверены на сто раз. Это кто-то из твоих… Ничего другого, как того… как шпионить за этим… за хозяином. Ничего другого не могут, ага.
— Нет, это исключено, — убежденно проговорил Варданян.
— А-а, — пренебрежительно махнул рукой Сосновский. — Каждый этот… Как его?! Птица такая? Кулик, вот. Каждый кулик свое болото… Вот именно. Ты же сам говорил, что кто-то из своих? Кто?
— Возможно, кто-нибудь из вашей личной охраны? — высказал предположение шеф службы безопасности.
— А ты с Васюковым того?… Говорил с Васюковым? Он ведь в твоем этом… В твоем подчинении.
— Нет еще, Виктор Ильич. Я ведь с самолета сразу к вам.
— Поговори. Не знаю, как вы там, но только мне этого сукиного сына того… живым или ага… И что б подлинник и копии все… До одной все. Иначе… Иначе самого тебя того… Самого доставят этим… родным и близким, — мрачно пошутил Сосновский. — Даю тебе… — он подвел глаза к потолку, что-то долго соображал, затем сказал: — Даю тебе три недели, ага. Как того… Понял как?
— Попробуем, Виктор Ильич, — тяжко вздохнул Варданян.
— Ты мне не того… Попробует он. Одна попробовала, ага, и этих… семерых родила.
— Ну, мне это не грозит, — улыбнулся генерал.
— Еще как, ага, — двусмысленно проговорил Сосновский. — Что у тебя еще? Есть ещё что?
— Очень даже есть, Виктор Ильич, — самодовольно проговорил Варданян.
И Сосновский понял, что его шеф службы безопасности оставил напоследок приятную новость.
— Что там того?… Что у тебя там? Не тяни.
— Вы помните подполковника ФСБ Кольцова Павла Ивановича, Виктор Ильич?
И Сосновский понял, что Варданян недаром этого… Негодяя этого… Вспомнил этого. Недаром. Прошлым летом этот Кольцов, или как его, неожиданно, ага, оказался у Руслана Татиева… В горах оказался. И около месяца вел с ними эту… игру. Имено этот сорвал, ага, операцию, тщательно подготовленную им, Сосновским, операцию по ликвидации этого… абрека этого… Руслана этого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47