Она с недоумением взглянула сначала на меня, потом на раскрытую карточку, которую я положила на стойку и придерживала на нужной странице двумя пальцами.
- К доктору идите, он все объяснит, - голос у блондинки оказался приятным и сочным - хоть романсы пой, и, похоже, она, действительно, понятия не имела о том, что Кати Силантьевой уже нет в живых.
- Но, может быть, хотя бы в общих чертах?..
- Аборт делали? - она зыркнула на меня, как на своего личного врага.
- А что бывает такое осложнение после аборта?
- Конечно, бывает, девушка! Аборт - это вам не шуточки. Особенно, когда в частных лавочках, а не в государственных медучреждениях.
- Спасибо, - пробормотала я, отлепляясь от стойки и нащупывая в кармане жетончик из гардероба. - Большое спасибо. Вы мне очень помогли...
Выйдя с территории роддома, я села на первую же дворовую лавочку и закурила. Леха, наверняка, не одобрил бы моего поведения: ему не нравилось, когда женщины курят на улице. Но сейчас мне было не до Лехи, и не до того, как я выгляжу... В карточке у Кати Силантьевой размашистым, неразборчивым почерком было написано: "Ds?: Цервицит" И это могло означать что угодно: от банальной инфекции, до осложнения после аборта. Белокурая регистраторша, сама того, не ведая, навела меня на очень интересную мысль: а ведь, в самом деле, Кате не обязательно было избавляться от ребенка в городской женской консультации! Слухи пойдут, разговоры... Зато сколько объявлений в любой рекламной газетке: "Аборты на любых сроках", "Аборт без боли и осложнений"! Да-а... Без боли и осложнений... Гордина Де Гроот... Катя Силантьева... Ее возможная беременность...
Докурив сигарету до самого фильтра и выкинув окурок в полую бетонную ножку лавочки, я встала и отряхнула снег с полушубка. По идее, сейчас следовало бегом бежать на улицу Кошевого, где жила Катя, и расспрашивать родственников, подружек - кого угодно. Но слишком заманчиво синела на соседней пятиэтажке табличка "ул. Крылова 27", и слишком лень было возвращаться сюда ещё раз. Поэтому я немного подумала и отправилась искать дом под номером девятнадцать...
Это был хороший дом. От него так и веяло солидностью, респектабельностью и достатком. Когда-то Тамара Найденова жила в розовой кирпичной девятиэтажке с почти московскими башенками, упирающимися в серое январское небо, и огромными лоджиями, застекленными согласно мысли архитектора. Консьержки внизу, правда, не оказалось, но холл и без того производил сильное впечатление. Аккуратно покрашенные батареи, целые стекла, одинаковые белые плафоны под потолком. Детские коляски под лестницей, которые никто не крадет, не ломает и не растаскивает на запчасти. От темных ступенек лестницы слегка пахло хлоркой. Видимо, уборщица очень серьезно относилась к своим обязанностям. Понятно, что на двери подъезда висел домофон. Внутрь я попала вместе с каким-то жильцом, прогуливавшим на детской площадке серого курчавого пуделя.
В тридцать шестой квартире открыли сразу, не спрашивая "кто там" и не ковыряясь долго в замке. Дверь распахнул высокий худой шатен лет тридцати пяти с маленькими темными глазами. На нем были серые драповые брюки и просторный джемпер с у-образным вырезом. Под джемпером виднелась черная шелковая рубаха.
- Вы по поводу квартиры? - спросил он, по-прежнему придерживая одной рукой дверь, а другой упираясь в косяк. И я поняла, что акушерка из консультации говорила правду. Из прихожей тянуло запустением и почему-то старой пылью, а за спиной шатена виднелись голые стены с отставшими кое-где обоями и торчащий из потолка шнур от люстры.
- Нет, мне дали этот адрес в прокуратуре, - второй раз за день я изложила свою сказочку про дипломницу юрфака. Мужчина, однако, отреагировал совсем не доброжелательно и, похоже, не воспылал желанием отвечать на мои вопросы.
- Все это хорошо, конечно, - он опустил ту руку, которой упирался в косяк, но пройти мне не предложил, - но я не понимаю, почему я обязан помогать в защите диплома вам - совершенно незнакомому человеку?.. Понимаете, ни я, ни моя погибшая сестра - мы не подопытные кролики, и я вовсе не хочу, чтобы из истории Тамары делали учебное пособие.
В принципе, он был прав. История со студенткой юрфака никуда не годилась. Какие-то дипломы, институты, защиты, когда у людей такое горе... Я почувствовала себя ужасно неловко (и ещё более неловко от того, что он не кричал, не повышал голос, а просто внимательно смотрел на меня своими цепкими темными глазами), но отматывать назад было уже поздно.
- Только один вопрос: простите, вы не знаете, Тамара встречалась с кем-нибудь после смерти мужа?
- Нет, не встречалась. Об этом я уже говорил милиции, и муссирование этой темы нахожу бестактным.
- А её покойный муж?..
- Его не застрелили и не зарезали. Про это милиция тоже спрашивала. Он умер от сердечной недостаточности три года назад. Смерть официально освидетельствована, и Тамара совершенно законно унаследовала его дело. Она его не убивала, если это вас интересует... И, вообще, вы бы, девушка, для начала просмотрели материалы дела! Там все очень подробно запротоколировано...
- Извините, - пробормотала я и, придерживая рукой берет, побежала вниз по лестнице. Настроение у меня было - гаже некуда, и что-то похожее на смутную, неясную тревогу глухо ворочалось в сердце...
Перед тем как войти в подъезд, где жила Катя Силантьева, я выкурила ещё две сигареты. Во рту сделалось горько и противно, в голове - туманно. Алиска говорила, что мать Кати очень плакала на похоронах, а вот сейчас явлюсь я, вся из себя умная и сообразительная, и начну, самолюбия ради, бередить едва зарубцевавшиеся раны. Милиция знает про Ван Гога, они, наверняка, уже расспросили несчастную женщину обо всем на свете - в том числе и о поклонниках Кати, и о том, увлекалась ли она живописью, и, возможно, даже об её корявых детсадовских рисуночках... В милиция знают про Ван Гога, знают про то, почему на груди мертвой Галины Александровны оказался красный виноград, а рядом с телом гинеколога Протопопова рассыпанные подсолнечные семечки. Они знают про "Ночное кафе" и холодные бильярдные шары, но не знают про Гордину Де Гроот. И еще, возможно, не знают, как объяснить кисточку - маленькую филенчатую кисточку, лежавшую рядом с шарами... Кисточка, упорно не вписывающаяся в общую систему... Гордина Де Гроот... Катя Силантьева, пришедшая в консультацию с жалобами на высокую температуру и боли в животе, и девушка, сидящая на картине спиной девушка, беременная от Ван Гога... Слишком все смутно, слишком иллюзорно. Но откуда же тогда это чувство тревоги, изнутри скребущее по ребрам холодным острым когтем?..
Дверь я толкнула сильно и быстро, чтобы больше не задумываться. Так же быстро взбежала на четвертый этаж и нажала кнопку звонка. Кнопка западала, звонок задребезжал не сразу. А после того, как он пару раз тренькнул и заглох, словно подавился, внутри квартиры послышались шаркающие шаги.
Открыла женщина - нестарая, лет пятидесяти, но при этом совершенно седая. Веки у неё были красные и припухшие, а ресницы светлые и короткие.
- Вы к кому? - спросила она, отведя ото лба невидимую прядь.
- Наверное, к вам, - я почувствовала, как слова застревают в горле. Вы ведь мама Кати, да?
Хозяйка кивнула, не отрывая от моего лица беспокойного взгляда. Казалось, она ждала, что я сейчас, немедленно сообщу ей, что Катя жива, что произошла нелепая, чудовищная ошибка. Но тут из дальней комнаты выглянула ещё одна женщина - сорокалетняя, черноволосая, полная, с сиреневой помадой на губах и толстыми некрасивыми коленками, выглядывающими из разреза трикотажного, в "горошек" халата.
- Надежда Дмитриевна, что такое? - поинтересовалась она, глядя на меня подозрительно и недружелюбно, как контролер на слишком долго роющегося по карманам пассажира.
- Ничего, - та моргнула, словно очнувшись. - Тут насчет Кати пришли.
Черноволосая, поджав губы, решительно вышла в коридор, и стало ясно, что здесь, как раз, следует опасаться проверки документов. К счастью, я уже не собиралась врать.
- Извините меня, пожалуйста, но у меня есть некоторые соображения по поводу смерти вашей дочери. Я не из милиции и не из прокуратуры, но, возможно, могу помочь найти убийцу, - коленки мои отчего-то противно ослабели.
- А если не из милиции, так чего же пришли? - совершенно резонно поинтересовалась брюнетка, остановившаяся за спиной Катиной матери. - Чего вам надо, девушка? Никаких частных детективов мы не нанимали.
- Подожди, Лиза, - хозяйка снова отвела от лица невидимую прядь. И от этого жеста - такого механического, такого бесплотного - мне сделалось жутко. - Подожди... Вы заходите...
Я прошла и увидела флаконы с перламутровым лаком на тумбочке в прихожей, круглую щетку с красной надписью "Ревлон" и маленький полиэтиленовый пакетик с накладными ногтями. Справа располагались ванная и туалет. На двери ванной висела пластмассовая картинка - маленькая смешная девочка, моющаяся под душем...
- Вы были знакомы с Катей? Работали с ней? - теперь мать снова глядела мне в глаза тревожно и ищуще. - Как вас зовут?
- Меня зовут Женя, и Катю я, к сожалению, не знала. Просто чуть ли не на моих глазах убили женщину в профилактории... Ну, вы знаете, наверное, про пятое убийство?..
- О, Господи! - недовольно простонала черноволосая Лиза, скрестив руки на груди и закатив глаза под потолок.
- ... В общем, если бы вы могли сказать, с кем Катя встречалась и... не делала ли она аборт...
Договорить я не успела. Хозяйка вдруг быстро-быстро замотала головой, будто пыталась стряхнуть с волос какое-то противное насекомое.
- Нет-нет-нет! - её руки взметнулись к лицу и собрали покрасневшую кожу возле глаз в мелкие частые морщинки. - Катя была не такая девушка. Она никогда не делала абортов. Она была чистая... Встречалась с мальчиками, конечно, на дискотеки ходила, в гости. Но если в гости, то там всегда была компания. И чтобы что-то такое себе позволить?.. Нет, она бы мне обязательно сказала. Катя мне обо всем рассказывала... А мальчики? Одноклассник был в неё влюблен. У его родителей дача, так он всегда нам ягоды привозил, морковку, горох...
- Она с ним долго дружила?
- Долго?.. Да нет, и не дружила вовсе. Он совсем мальчик был, а ей серьезные, взрослые мужчины нравились. Вот как в кино этот актер, который в "Зимней вишне" дипломата играл... Я думаю, Катя бы хорошо замуж вышла, она умненькая девочка была.
- Взрослые мужчины?.. А у неё был кто-нибудь из взрослых мужчин?
- Нет, не было, конечно. Это она так мечтала: вот за такого бы, говорит, сразу замуж пошла, даже ломаться бы не стала.
- А с кем она встречалась в последнее время? Ну... перед тем как её убили?
- Господи, да ни с кем! - хозяйка всплеснула заметно дрожащими руками. - После работы сразу домой приходила. Ну, подружки там, конечно...
- Простите, пожалуйста, - я быстро ослабила шарф - в квартире было ужасно жарко, - а вы не могли бы мне сказать адреса её ближайших подруг?
Она задумалась, сморщившись болезненно и жалко:
- Лена... Лена Суровцева в нашем доме, в первом подъезде, квартиру не помню... Еще Таня Кириллова, они со школы дружили...
- Да что ты, Надь, распинаешься? - вдруг перебила Лиза. Она теперь сидела на тумбочке, упираясь в пол вытянутой ногой и слегка покачиваясь вперед назад. Тумбочка тоненько поскрипывала, два близко стоящий флакончика с лаками позвякивали друг о друга. - Чего ты, как на допросе?.. Девушка вон сказала, что у неё есть соображения по поводу смерти Кати, так пусть сначала сама расскажет, а потом уж спрашивает!
И снова этот взгляд - тоскливый, тревожный, как у больной собаки!
- Да, в общем, конкретно сказать мне вам пока нечего, - я замялась. Тем более, тайна следствия. Но очень возможно, что убийство Кати как-то связано с мужчиной. С мужчиной, который её любил, которого она просто привлекала, как женщина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57