Однако в это время, видимо, ввиду отсутствия данного явления, уже совершил свой героический старт отважный русский парень Юрочка Гагарин, на Новой Земле прогремел первый супертермоядерный взрыв, все общество, руководимое партией и согласно итогам съезда, разворачивалось в сторону Пика Коммунизма. Население с надеждами на безоблачное счастливое будущее активно размножалось и начало свой исторический переезд из коммуналок в отдельные апартаменты. А развернулось это великое переселение, как вы помните, с отбытия усатого вождя из коммунальной могилы своего друга и соратника вождя лысого, что тоже можно назвать переломным моментом.
И вот все, уже без всяческих страхов и упреков, радостно выперли на улицы, счастливые смеялись и обнимались, размахивая красными полотнищами, и поздравляли встречающихся товарищей с красными погонами из горячо любимой народной, еще не коррумпированной милиции с очередным праздником какого-нибудь исторического завоевания.
Милицейские работники так же радостно указывали заблудившимся товарищам нужную улицу, в чем их служба в те годы в основном и заключалась. И только иногда выхватывали свое грозное и единственное оружие — свисток, с помощью которого разруливали автомобильные заторы или останавливали чересчур развеселившихся граждан. Получившие замечания тут же становились смирными и, незло поминая каких-то легавых, возвращались к законопослушному образу поведения.
«Кукурузник» все парил, а грозный дядя еще не шевелил в испуге от неуемной жажды власти своими лохматыми бровями.
Тогда и произошло в нашем городке в одной из коммуналок, преобразованной в таковую из мужского монастыря с огромной церковью впритык, одно демографическое событие. В нормальной семье художника-еврея и простой советской манекенщицы русской национальности в результате непорочных действий (секса, как помните, еще нет) на свет появилась девочка, и получила она благодаря уникальным, цвета морской волны, очаровательным глазкам романтическое имя Марина.
Творческий папа вскоре после рождения дочки навсегда покинул бывшую монастырскую келью и отбыл в неизвестном направлении по непонятно каким причинам, тем самым показав свою малогражданскую и мелкобуржуазную сущность. Но речь не о нем, хотя, как показывает история, именно благодаря таким непостоянным прощелыгам на свете и происходят мировые катаклизмы.
Но до катаклизмов еще далеко, а рожденной девчушке еще предстоит сыграть свою роль в нашем повествовании.
В те годы квартирный вопрос еще не портил наших сограждан, так как все были равны в своем стремлении от худшего к лучшему, видя, как быстро повышалось благосостояние народа и возводились корпуса жилых строений. Опять-таки ежемесячно выплачивалась зарплата, что само по себе не располагало к лишней нервотрепке и склокам. Так что Мариночка росла и превращалась в удивительную девушку в обстановке всеобщей коммунальной любви в кругу своих соседей.
Спустя десятилетие в той же квартире, но в другой келье, опять же непонятно от какой подпольной страсти в семье работника Николая Николаева появился на свет мальчик Леша. Веселый такой и здоровенький. Естественно, его тут же окружили заботами и общекоммунальными ласками, так как все тогда жили в одной огромной, занимающей шестую часть суши, выходящей в три океана коммуналке. И вот они, наши детки, там и росли. Безмятежно и счастливо.
3
Доллары! Они везде. Они мирно шелестят своими пластинками вместо брелока на ключе в замке зажигания у таксиста. Они глянцево зеленеют в витринах почти всех ларьков, украшают календарики и распахнутые портмоне в сувенирной лавке. И даже огромная стодолларовая купюра махрового полотенца стягом полощется на балконе какой-то чистоплотной хозяйки. Добрый Франклин под дуновением ветерка подмигивает обоими глазками и улыбается в почтительном приветствии. И кажется, что наступила весна…
Но эти доллары — не настоящие, а настоящие, они здесь, в трусах, солидной пачухой оттопыриваются в районе паха. Юрик трогает себя ниже живота, настроение у него прекрасное, хочется петь и делать глупости.
«Еще бы, за какие-то полчаса обмануть кротовских бандитов, случайно кинуть судью Репкина на десять косарей, поставить на место сучек-адвокатесс и поиметь в общей сложности двадцать шесть тысяч семьсот долларов — кому еще такое удастся!» — думает Чернявенький, и ему не терпится пощупать упругую упаковку.
Оглядывается: никого нет. И, поджав живот, Юрик сует ладошку под тугую резинку. Вот она, нагретая телом плотная толстая пачуха. Как приятно тискать ее и поглаживать пальцами, ощущая все ее шероховатости.
И самое главное, что и ей приятны эти прикосновения, она сворачивается в колбаску, дергается и рвется наружу.
«Сейчас, милая, потерпи еще двадцать секунд, осталось только завернуть за угол и забежать на третий этаж…»
— Ты где был, урод? — неожиданно из-за угла появляется Равиль и замахивается упаковкой баночного пива.
Вслед за татарином выскакивает Макарыч, передергивает затвор «пээмки» и готовится к прыжку.
Неудачно выдернутая рука рвет резинку, и из трусов начинают вываливаться купюры, превращаясь в неприятную липкую жидкость, пачуха быстро худеет и становится мягкой и тощей, как лопнувший воздушный шарик.
— А-а-а! — орет еще несколько секунд назад счастливый обладатель баксов и, уворачиваясь от запущенной в голову пивной упаковки, в холодном поту… падает со скрипучей панцирной кровати. Сон моментально улетучивается. Луна через маленькое окно льется в комнату, легкий сквознячок шелестит листками календаря с изображением дядюшки Сэма на зеленом долларе.
Юрику становится холодно, он забирается на кровать и укутывается одеялом. Его все равно трясет, рука машинально лезет в трусы, но там влажно и липко. Вспоминается анекдот от армянского радио: «Чем отличается менструация от демонстрации?.. — Тем же, чем поллюция от революции!..»
— Ты что так дрожишь? — участливо спрашивает дядюшка Сэм.
— Да вот, что-то знобит, — смиренно отвечает удивленный Чернявенький.
— Это петушиный озноб, — объясняет дядюшка, медленно превращаясь в татарина. — Ты типа еще не подмылся? Иди, приготовься к посвящению в пидоры, ты как бы для этого уже созрел. Крыса!
— За что, Равильчик? — скатываясь с кровати и грохаясь на колени, с трясущейся челюстью и со слезами на глазах произносит Юрик…
Но дядюшка Сэм беспристрастно молчит и только слегка колышется под звездно-полосатым флагом.
Теперь уже точно не до сна. Одев старый с прожженным рукавом ватник, Юрочка выходит на крыльцо. Прошло уже более полугода после того, как он сдал всех бандитов убэповским майорам, но кошмары с регулярным постоянством возвращаются каждую ночь. И всегда они начинаются с чего-нибудь приятного, а чаще всего — с зеленых купюр.
Иногда является женушка Наташка, прижимается в страстном порыве, шепчет ласковые слова и неожиданно обращается в папочку — судью Репкина, который, нежно поцеловав, тут же начинает требовать свой украденный сейф.
Чаще снятся чеченцы. Они сажают Чернявчика в ванну и с кавказским акцентом гогочут, а Руслан с гордой улыбкой включает горячую воду.
— Где «девятки»? Где «девятки»? — истошно кричит Вадик, заводит мотор своего «мерседеса» и начинает наезжать, а Таня-Галя, злорадно улыбаясь, подталкивают под черный бампер.
Бывает, появляются майоры, тыкают в морду своими ксивами и ведут в тюрьму, а Крот в камере уже радостно потирает ладони и кричит:
— Твое место у параши, овца!
— Только не туда! — упирается Юрик.
— Три тонны баксов, — спокойно сообщают свои расценки мусора и жадно рвут зубами московский полукопченый сервелат…
Очень редко, но с гнетущей периодичностью, в кошмарах неожиданно являются все «бантики». Юрочка старается собрать по полу разбросанные купюры, засовывает их быстро за спину опять же в трусы, а они тут же превращаются в пахучий понос. Равиль морщится и отступает, а Юрик, в ужасе просыпаясь, бежит на двор и полощет нижнее белье в стоящей под водосточной трубой бочке…
А следователь, Любовь Павловна, все вопросы неудобные задает:
— Откуда у вас, гражданин потерпевший, такие суммы страшные появились?
— Из «ПиАстробанка», — смущенно врет Чернявенький.
4
Костров со статьей «Все на выборы» уже ознакомился, он сам ее три дня назад заказал одному модному, можно сказать, популярному журналюге. Беседовали за столиком в «Континенте», директор ресторана их познакомил.
— Пятьсот зуе… — томно произнес писклявым голосом яркий, в смысле окраски, представитель пишущей братии и кокетливо повел голубоватыми глазками.
Андрей не сразу понял, что такое «зуе» и вопросительно взглянул на двуполого собеседника.
— А чем я хуже валютных путан? — кривляясь, произнесло существо. — Они за час сто зеленых имеют, а мне всю ночь трудиться.
На мгновение представив, как Оно может по ночам трудиться, кандидат тут же чуть не блеванул и уже хотел было послать Это на три буквы, но растерялся, не зная, как произнести: «Пошел на…», «Пошла…» или «Пошло…». Подавив раздражение, Костров, которого уже достаточно пополоскали в печати как активного представителя известной в городе ОПГ (организованной преступной группировки), брезгливо швырнул на стол пять соток.
Писака театральным жестом наманикюре иными пальцами ухватил зеленые уе и сунул их за ворот то ли блузки, то ли рубашки, туда, где обычно у дам находится бюстгальтер, тяжело вздохнул и произнес:
— Мне потребуется ваша помощь, дорогой, — и красноречиво взглянул на потенциального депутата.
— Надеюсь не ночью? — грубо ответил заказчик необходимой статьи.
Существо бесцеремонно взяло бокал Кострова и манерно поднесло к своим пухлым подкрашенным губам, слегка прикоснулось и так же медленно поставило на место. Затем опять сверкнуло глазками.
— Не обязательно… всего один вопрос. В определенных кругах, — напевно загнусавил журналюга, — вас называют Макарычем. Откуда такое, если так можно выразиться, прозвище?
— Мне нравится Шукшин, мои знакомые это знают, — ответил Андрей и, чтобы побыстрей избавиться от представителя второй древнейшей профессии, не дай Господь, чтобы кто из братков не увидел, коротко произнес: — Свободен! Иди, и чтобы все было нормально…
— Не волнуйся, парниша, — скрипнуло неправильно ориентированное чудовище, послало смачный воздушный поцелуй и, виляя тощими, обтянутыми джинсами бедрами, отправилось восвояси.
Макарыч поманил официанта, распорядился срочно поменять посуду, подумал и добавил:
— И скатерть… А эту сожги, что ли?
Сам же ногой резко отодвинул от себя кресло, в котором еще секунду назад кривлялось талантливое мерзкое создание…
5
Старший оперуполномоченный УБЭП майор Иванько появлялся на даче не чаще одного раза в неделю. Посмотреть, все ли в порядке, и навестить своего подопечного Юру Чернявенького, неудачного секретного сотрудника, стукача то есть, который и прятался на мусорской фазенде от разъяренных отморозков как бы по программе защиты свидетелей, а заодно выполнял роль сторожа, защищая иваньковское имущество от набегов бомжей.
Собственно, судьба сексота Юрика опера не волновала, используя ситуацию, майор поимел почти дарового работника за все. На дачу он заезжал для разрядки и отдыха от семейной жизни, привозил на своем «Runner» халявное питье и закусь, снятые с подконтрольных объектов, и какую-нибудь телку из торговок, готовую замазать свои коммерческие прегрешения перед государством любой ценой. Такие виды подношений «благородный» убэповский работник тоже с удовольствием принимал, естественно, закрывая глаза на казенные недоимки с широко раздвигающих белые ляжки барыжниц. Те, в свою очередь, очевидно, оставались не в накладе, так как существенно экономили наличные.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32