Она купила печенья с повидлом, йогурты, молоко, сбитые сливки… Потом заглянула в кошелек и увидела, что денег осталось совсем мало, все сплошь мелочь, по тысяче… Ей никак не удавалось спланировать бюджет, чтобы на все хватило и не приходилось потом обращаться за помощью к маме… Она вздохнула и вышла на улицу с пакетом в одной руке и поводком в другой. Но Плюшка никак не желала покидать теплый, хорошо пахнущий мясом магазин.
Она упиралась, упрямо крутила головой, желая вывернуться из ошейника, так что Ира даже слегка хлестнула собаку поводком по спине, приговаривая:
– Домой! Я кому сказала, домой! Зверюга паршивая, ты что это, а?!
Она медленно шла по темной улице, вдоль домов, шла знакомой дорогой, не глядя по сторонам, и только изредка дергала за поводок – Плюшка все еще упиралась, нехотя тащась сзади. А вот и та стена, у которой лежал тогда Костя. Ира невольно ускорила шаг, дернула поводок, собака дико взвизгнула. Ира обернулась, воскликнула:
– Больно? Ну, прости…
Она хотела перейти дорогу, но тут в конце переулка появилась машина. Машина шла на большой скорости, что было неудивительно – встречного движения тут нет, час поздний, на улице никого… Ира решила переждать. Она стояла на обочине, глядя на быстро приближающиеся фары, удерживая собаку, которая все куда-то рвалась, не слушалась поводка…
Фары ослепили ее, и она невольно сделала шаг назад. В следующий миг ей в грудь ударило что-то острое и тяжелое. Ей показалось, что колесо машины выбило с земли кусок льда и лед вонзился ей в грудь. Тяжелый, грязный, мокрый лед. Ира покачнулась, тупо глядя вслед машине, уносящейся в темноту, но тут машина развернулась, завизжали покрышки, взлетел фонтан брызг, и фары снова понеслись на Иру Тут она все поняла. Она хотела бежать, но колени ослабели и подгибались, голос не слушался – она не могла кричать. В груди была страшная тяжесть и боль. Фары снова ослепили ее, и второй острый удар бросил ее на колени. Теперь она стояла на обочине, скорчившись, зажимая руками простреленную грудь и левое плечо… «Я в аду… – мелькнуло у нее. – Сейчас она опять вернется…»
Но фары погасли в конце улицы. Наступила тишина. В висках шумела кровь, тело заледенело.
Ей стало очень тяжело держаться на коленях, и она прилегла. Не упала, а сознательно, осторожно легла в лужу, согнувшись как креветка, прижав колени к животу, скрестив руки на груди. В ушах невыносимо шумело, она оглохла от этого шума. Рядом стояла собака. Поодаль валялся пакет из супермаркета. «Меня же убили… – думала Ира как-то очень равнодушно. – Тогда почему я их вижу?»
Плюшка взвизгнула, глядя на хозяйку, и стала пятиться, крутя головой. Ира слабо вздохнула, хотела ее позвать, но вместо этого простонала. Потом она услышала голос:
– Вам что – плохо?
Она не видела, кто это спросил. Попыталась ответить, но вместо этого опять издала жалобный, какой-то ненатуральный стон. Потом у нее в глазах стало смеркаться. Она почувствовала, как ее пытаются перевернуть на спину, вытащить из лужи. Но не увидела, кто это пришел, и не смогла попросить, чтобы этого не делали…
…Белый потолок, духота, больничная вонь и тягостная, тяжелая боль. Это продолжалось уже второй день. Она проснулась после операции и сразу стала мучиться. Когда ее убивали, было не больно. И потом было не больно. И во время операции было не больно. А вот теперь – хуже некуда. «Уж лучше бы я умерла…» – подумала она.
Сегодня к ней пустили первого посетителя. Она ждала Сашу, мать или отца. А пришел следователь.
Он расспрашивал ее об обстоятельствах нападения, она страшно напрягалась каждый раз перед тем, как ответить, боялась что-то перепутать. И в конце концов очень устала. Следователь ушел. До конца посещений осталось всего сорок минут, когда в палату вошел Саша.
Она не могла его видеть – лежала лицом к окну.
Но вот он встал рядом с ней, потом огляделся по сторонам, придвинул расшатанный стул, присел…
У него на плечах был казенный грязный халат, уже не белый, а желтый от старости. Он кутался в этот халат, покашливал и смотрел на нее так внимательно, что она рассердилась.
– Ну что? – тихо спросила она.
– Как ты себя чувствуешь?
– Плохо. Ужасно. Умираю… – Она закрыла глаза и тут же снова взглянула на него:
– Ты где сейчас живешь?
– У тебя…
– Хорошо. Плюшка там?
– Да ты не переживай, пожалуйста! – торопливо заговорил он. – Я с ней гуляю. Кормлю ее. У нее все есть.
– Откуда у тебя деньги?
Он нервно вздохнул, потом признался:
– Если честно, то занял. Не у Наташи занял, у друга. Клянусь.
Она смотрела в окно, а он быстро рассказывал, виновато касаясь ее руки:
– Работы у меня пока нет. Я же ушел из Киноцентра, ты не знаешь?
– Знаю.
– Да? Пойми… Ну, не мог я больше работать за копейки.
– Потом расскажешь, – оборвала она его. – Ты уже все знаешь?
Он кивнул:
– Ужасно! В тебя стреляли… Два раза. В газетах писали… Это было заказное…
– Помолчи. – Она закрыла глаза, удерживая слезы. – У меня только что был следователь.
– Я знаю. Меня поэтому к тебе не пускали…
Я ждал с четырех часов…
– Он говорит, это из-за телевидения. Говорит, что и Костю убили те же люди… И по тем же причинам. Все из-за информации, которая передавалась в нашем ток-шоу…
– Не надо было тебе идти в это шоу! – убежденно сказал он.
– Я уже поняла… Это из-за передачи… Про Жумагалиева… – прерывисто, с трудом рассказывала она. – Это он меня заказал. А сперва Костю.
Так следователь считает… Я ему тоже все рассказала. Про кассету, про голос на кассете… И конечно, о том, что ты узнал этот голос… Про акцент тоже.
Сказала, что кассета у Игоря. Следователь мне сказал, что Игорь им ее отнес сразу, как только узнал про меня…
– Значит, есть у него совесть… – тихо вставил Саша.
– Жумагалиева, наверное, уже посадили… – сипло продолжала она. – А кто в меня стрелял – мне не сказали…
– А откуда они узнали, что тебя заказал Жумагалиев? – поинтересовался Саша.
– Следователь говорит – у них какие-то данные есть…
– Но теперь тебе уже ничто не угрожает?
Ира зажмурилась:
– Не знаю. Слышишь – не знаю. Мне страшно.
Мне так противно… Эта больница… Терпеть не могу Скорей бы отсюда выбраться.
– Мне скоро надо уходить… – Саша осторожно посмотрел на часы. – Я сейчас был в ординаторской.
Спросил у врачей, как твое состояние. Ты у них тут настоящая звезда. Ты и по жизни звезда! Ты для этого просто создана!
– Хватит врать…
– Знаешь, мне сказали, что у тебя все нормально, – с фальшивой бодростью рассказывал Саша. – Что жизненно важные органы не задеты. Тебе очень повезло. Ведь стреляли два раза. Только этот задет, как его… Лимфоузел, что ли?
– Думаешь, это очень приятно? – поморщилась она. – Мне плевать, выживу я или нет. Мне даже не хочется жить.
– Это депрессия! Обыкновенная депрессия! – испугался Саша. – Это скоро пройдет, не зацикливайся на этом… После наркоза такое часто бывает… Мне сказали…
– Мне все равно, пройдет или нет, – сердито повторила она. – Я хочу знать – почему они не поймали убийцу?
Саша наклонился, сжал ее руку:
– Не говори так, Иришка, глупая… Нет убийцы.
Ведь ты жива.
– Следователь говорит, что почерк тот же. Что тот же киллер и Костю убивал. Спросил, не рассмотрела ли я его…
– А ты?
– Я ничего не видела.
– Правильно, так и говори! Чтобы тебя опять не нашли!
– Да я правду сказала! Я ничего не видела! Только фары! Я боюсь его, я хочу, чтобы его нашли и посадили, может, даже расстреляли, как он меня и Костю… Я боюсь! – Ира кусала губы, потом попросила:
– Дай минералки.
Он поднес к ее губам красную пластмассовую кружку, дал напиться. Она отдышалась, ее губы слегка порозовели. Он поставил кружку на тумбочку и едва слышно сказал:
– Да не бойся ты его. Он же человек подневольный. Он сам по себе ничего против тебя не имел…
А заказчика больше нет на воле, ты сама сказала.
Его будут судить… И вероятней всего, что он сам выдаст им киллера.
Ира ему долго не отвечала. А потом вздохнула и переменила тему:
– Мне так хочется есть, а пока не дают ничего…
В другой раз принеси кисель. Говорят, здесь очень плохо кормят…
– Принесу. А как его варить?
Ира чуть-чуть улыбнулась, увидев его искренний испуг:
– Пусть мама сварит, а ты принесешь.
– Твоя мама тоже живет со мной… Так что вы втроем. С Плюшкой.
– Ну и как вы?
– Не ссоримся.
– Врешь, наверное?
– Да нет, – протянул Саша. – Она только упрекает меня, что я не подобрал тебя там, на улице. А я даже не знал, что случилось. Я только через час на улицу вышел, когда тебя увезли… Там стояла толпа.
Так и узнал. Бедная Плюшка! Ей не повезло, второй раз то же самое пережила… Теперь она почти не ест, а гулять ее не вытащишь. Боюсь, что она скоро начнет писать на коврик у двери!
Ира возмущенно прошептала:
– Не остри по этому поводу… Кстати… Вышло ведь так, как ты сказал. Когда вернулась собака, нашли убийцу… Только я не думала, что этот господин способен на такое.
– А он сам и не стрелял. Хотел остаться чистеньким…
В палату просунулась медсестра, крикнула:
– Родственнички, все пошли на выход! Пять минут вам осталось!
– Иришка, уже без пяти семь, – торопливо сказал он. – Меня выгоняют…
Саша взглянул на часы, встал, наклонился над Ирой и коснулся губами ее лба. Ире показалось, что он целует ее, как покойницу в гробу, и ей стало обидно. А когда Саша вышел, она позвала одну из соседок по палате:
– Валентина Дмитриевна? У вас, кажется, было зеркальце?
Она попросила, чтобы соседка дала ей посмотреться, и минуты две разглядывала в маленьком зеркале свое исхудавшее, желтое лицо. Потом вздохнула и отвернулась к стене.
Глава 11
Иван позвонил Юре через два дня, как условились. К тому времени он уже смотрел на это дело немного по-другому. Как ни странно, он успокоился. Когда выяснилось, что он ищет не Алию, а Муху, ему, непонятно почему, стало на все наплевать. Может, потому, что к Алие он привык и уже кое-что о ней знал. А вот про Муху не знал ничего. Она была ему совсем чужая, вся, с ног до головы, вплоть до родинки на груди. И он почти не думал о ней.
Случилось и еще кое-что. Ему вернули машину, он ездил за ней, подписывал бумаги, потом долго матерился, осматривая повреждения и оценивая ущерб.
Сразу же отогнал машину в автосервис, поменял разбитые стекла, там же купил по дешевке коврики на сиденья, «дворники», другую мелочь, которой он лишился. Всем этим приторговывал его знакомый из этого же автосервиса. Иван подозревал, что все это ворованное, но за такие мизерные деньги расспрашивать было просто неудобно. Знакомый и магнитолу ему обещал найти недорого. Иван хмыкнул:
– А если можно, то даже мою собственную.
Знакомый юмора не понял и поэтому даже не обиделся. А получив машину, Иван сделал еще одно дело. Он созвонился с женщиной, которая встречалась с Серегой насчет своего мужа, и назначил встречу. Женщина испугалась, услышав другой голос в трубке, но Иван постарался ее успокоить. Во всяком случае, она назначила с ним встречу. Встретиться решили за городом, Иван сам назвал ей место – забегаловку в Нахабине, где ни ее, ни его никто не знал. Это Серега научил его искать для встреч такие отдаленные, непривычные места. У Ивана был целый список таких «хороших» мест, где никто не узнает и не подслушает, а потом, в случае чего, и показаний против тебя не даст. Клиентка согласилась приехать, поговорить, хотя, судя по голосу, была смертельно напугана.
И за пару часов до встречи с ней Иван заехал к Юре. Тот сказал ему по телефону, что есть новости, можно забирать работу.
Юра на этот раз был трезв. Но в квартире чище не стало. Иван прошел на кухню, Юра уселся за стол, выложил перед клиентом снимки, поверх положил листок с машинописным текстом:
– Вот, читай.
Иван взял листок и пробежал его глазами. Конечно, он сразу прочел то, что относилось к Алие… Паспортные данные девушки, которые Иван и без него знал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57