А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  

 


Когда Сашка вошел в комнату, я кратко изложила ситуацию и вышла, решив подождать на кухне. Через пять минут муж заглянул туда, обнял меня за плечи и совершенно спокойно сказал:
— А ты фонарь у него под глазом видела?
— Какой фонарь? — простонала я слабым голосом.
— Вот такой, — и Сашка показал диаметр синяка двумя руками, но сразу придержал меня, поскольку я ринулась было осматривать телесное повреждение.
— Не надо никуда нестись, поверь мне на слово.
— Его избили, что ли? — я с трудом приходила в себя.
— Нет, — Сашка поцеловал меня в макушку и сел на стул напротив. — Всего лишь подрался.
— Из-за чего?
— Из-за девочки. По крайней мере, говорит так.
— А ты уверен? — видимо, мой голос звучал так трагически, что Сашка рассмеялся.
— «Рука! Его пытали!» Нет, Маша, это не из той оперы. И никакого наркотического опьянения, поверь мне.
— А почему он говорил неразборчиво? И не реагировал, когда я его трясла?
— Бормотал спросонья. А не поворачивался, потому что боялся предъявить тебе заплывший глаз.
Видя, что я снова подскочила, Сашка положил мне руку на плечо и надавил, заставим сесть обратно.
— Я ему оказал первую помощь. И учти, он еще будет много раз драться, и синяков получит ого-го сколько.
— Ну почему он обязательно должен драться?!
— Да потому что парень растет.
— Но не все же парни дерутся?
— Нет, не все, — серьезно ответил мой остроумный муж. — Некоторые не дерутся, а потом делают операции по перемене пола.
— И ты, что ли, дрался? — недоверчиво спросила я.
— Представь себе. Я тебе больше скажу: я еще школу прогуливал и врал родителям, что меня на улице встретил дяденька милиционер и попросил последить за шпионом, и я в школу не пошел, выполняя задание Родины.
Я прыснула.
— И что, тебе верили?
— Нет.
Из коридора донесся шорох, это в туалет брел мой драчливый ребенок. По дороге он заглянул в кухню. Та часть его физиономии, которая не была скрыта под неприлично отросшими лохмами, была синего цвета, а глаз не открывался.
— Привет, — сказал он мне хрипло.
— Привет, — откликнулась я, подавляя в себе желание немедленно броситься к ребенку и закрыть его от опасного мира крыльями, как наседка. — Кто это тебя так?
— Это мы с Васькой помахались, — ухмыльнулся расслабившийся Хрюндик, поняв, что показательной порки не будет.
— Надеюсь, что Васька такой же красивый?
— А то! — гордо ответил ребенок. — Но мы сразу помирились, мы же друзья.
Тут я опять испугалась.
— А Васька твой ведь дзюдо два года занимался, — вспомнила я. — И ты ему успел плюх; навешать? И он тебя не победил?
— Да ну, — махнул рукой Хрюндик. — Он дзюдо не применяет, когда дерется.
— Как интересно! — я удивилась. — А зачем же он столько отходил в спортивную секцию? Он что, не научился приемам?
— В принципе, научился, — пояснил мне Гоша снисходительно. — Но он говорит, что проще дать в нос.
— Или в глаз, — со смехом уточнил мой легкомысленный муж.
Я напряженно всматривалась в сына, но, признаков воздействия каких-либо одурманивающих веществ, слава Богу, не находилось, ни явных, ни скрытых.
— Ладно, давайте есть, — сказала я наконец. — Только у нас нет ни хлеба, ни масла, ни воды, минеральной.
— А мы это есть и не будем, — хором сказали они.
Глава 8
Сашка тоже не поехал больше на работу. Выспавшийся ребенок показательно засел за уроки, глядя в учебники одним глазом, а мы со Стеценко собирались провести редкий вечер вместе, без моих выездов и Сашкиных дежурств. Я нуждалась в поддержке и утешении, планировала поплакаться мужу на коварство друга и коллеги Горчакова, посплетничать насчет киллера Барракуды и обсудить глобальные вопросы профессиональной этики, но когда в полшестого вечера раздался телефонный звонок, отчетливо поняла, еще не сняв трубку, что мирный вечер в кругу семьи отменяется.
Звонила Лена Горчакова.
— Маша, — проговорила она в трубку так, будто у нее перехватывало горло, — ты дома? Можно, я приеду?
Я удивилась, но быстро сообразила, в чем дело. Мы с Леной обязательно виделись по праздникам или по торжественным поводам, когда случались семейные мероприятия; бывали экстремальные обстоятельства — Горчаковы бросались мне на выручку или я им, но в будние дни мы с Леной просто так друг друга не навещали и даже созванивались не часто. А в данном случае не надо было быть следователем, чтобы понять, что семейная лодка Горчаковых уже зачерпнула обоими бортами и терпит крушение. Лена тоже, видимо, нуждалась в поддержке и утешении, и отказать ей в этом я не смогла. Слава Богу, муж у меня все понимал правильно.
Появилась она буквально через пятнадцать минут, с мороженым и бутылкой мартини, сбросила пальто и сапоги, с отсутствующим видом прошла на кухню и села в угол, прижавшись спиной к теплой батарее. Сашка посмотрел на нее, потом на меня и тактично испарился.
— Я развожусь с Горчаковым, — сообщила мне Лена, как только за Стеценко закрылась дверь.
В принципе я давно ожидала какой-то реакции с Лениной стороны, но когда она сказала о разводе, мне стало не по себе. Я знала их обоих ровно столько, сколько работала в прокуратуре, но дело было даже не в этом. А в том, что если Ленка разведется с Горчаковым, тому будет просто некуда идти. На Зое он не женится, в этом я почему-то была уверена на сто процентов; поселится в прокуратуре, будет жрать китайскую лапшу из коробочки, рубашки носить на две стороны, да так и сгинет в своем кабинете… Когда-то давно мне в журнале попалось стихотворение про холостого мужчину, автора не помню; тогда оно меня прямо царапнуло по сердцу жалостной картиной одинокого быта:
+++
…Он в пустую комнату приедет,
Хлеб и сыр на круглый стол швырнет,
Из цветного чайника соседей
В чашку кипятку себе нальет,++++
Будет пить, губами долго дуя,
Талый сахар вилкою долбя…++++
Вот и теперь, представив Горчакова, спящего на стульях в нетопленом кабинете, с уголовным делом вместо подушки под головой, я чуть не разрыдалась. Но Лену мне было жалко не меньше.
— Сил моих больше нет, — продолжала Лена. — Дома от него толку никакого, только жрет за троих. Я и гвозди сама забиваю, и плинтуса клею. На той неделе сама стиральную машину разобрала…
Я терпеливо ждала, дело было явно не в этом — сколько я Горчакова помню, он никогда особой хозяйственностью не отличался.
— Теперь я еще ему машину мою.
— Лен, — не выдержала я, — но ведь Горчаков всегда таким был.
— Да, был, — согласилась Лена. — Но я была молодая и думала, что все смогу. А теперь…
— А что теперь?
— А теперь я уже не молодая. И устала.
— Но тебе же девочки помогают?
— Девочки… А мне, может, хочется, чтобы муж помог. И девочки, между прочим, вырос ли без участия папы, который все это время провел на работе. А в последнее время он вообще всякий стыд потерял, даже в воскресенье на работу рвется. Что ему там, медом намазано?
Испугавшись, что Лена сейчас упомянет про горчаковский служебный роман, я принялась убеждать ее, что Лешка вынужден работать по выходным.
— Ну и что? Компьютер и дома есть, — упрямилась Лена. — Пусть бы дома работал, a то в доме уже и мужчиной не пахнет.
— Понимаешь, у него в компьютере данные, которые нельзя выносить из прокуратуры, — попыталась я слепить горбатого, мысленно прося прощения у Лены и удивляясь, зачем я выгораживаю мерзкого Горчакова, с которым мы сегодня стали чужими людьми. Лена слушала с отсутствующим видом, пока я не запуталась в обоснованиях воскресных бдений ее супруга.
— Представляешь, — с тем же отсутствующим видом сказала Лена, прервав меня на полуслове, — он надо мной издевается. Врет и даже не старается, чтобы было похоже на правду.
Меня окатило жаром — вот сейчас Лена упомянет про соперницу, и все пропало. А Лена продолжала, уставившись в стену:
— Вчера врал, что был на происшествии…
— Почему врал? — перебила я. — У нас вчера было убийство, мы вместе работали…
— Да ладно, — отмахнулась Лена, не глядя на меня. — Он мне позвонил в полдевятого, сказал, что выезжает домой…
Она замолчала.
— Ну? — поторопила я ее.
— Ну вот. Говорит, сейчас приеду, только Кораблева в Кировский район отвезу…"
— Кораблева? — удивилась я, вспомнив, что Кораблев сам был на машине, но прикусила губу. Не мог же Горчаков сказать жене, что повезет домой нашу секретаршу, которая и так уже на подозрении.
Лена бросила на меня быстрый взгляд и снова уставилась в стену.
— Да, Кораблева, — твердо сказала она. — Но дело не в том, кого он вез.
— А в чем?
— А в том, что он мне позвонил в полдевятого. В полдевятого! Сказал, что отвезет в Кировский район и домой, — Лена избегала теперь упоминания о том, кого он вез.
— Ну и что?
— А то. В полпервого ночи он мне позвонил, протараторил, что у него трубка садится, что у него шаровая в машине полетела…
— Возможно, — сказала я.
— Ага, и отключился. Домой пришел в четыре утра.
— Шаровая-то правда полетела? Лена подняла на меня глаза.
— Маша, ты что, не понимаешь?! Пришел в четыре утра и рассказывает, что в полдевятого из центра повез Кораблева домой, в Кировский район, и на проспекте Стачек у него шаровая полетела. Хорошо, говорит, что в двенадцать ночи на Стачек движения нет, а то бы я, говорит, в такую аварию влетел посреди проезжей части…
Я не выдержала и хрюкнула. Почему мужики такие идиоты, так глупо прокалываются? Где горчаковская следственная смекалка и интуиция?
— И это все? — спросила я Лену с облегчением.
Жена моего друга и коллеги только раскрыла рот, чтобы порассказать, как она натерпелась от этого душегуба, как вдруг в дверном проеме появился Стеценко.
— Леночка, — сказал он, — я тут краем уха слышал, в чем претензии к Лехе… Дело в том, что он выехал из РУВД вместе с Кораблевым именно в полдевятого, но они еще ко мне заезжали на Екатерининский.
— К тебе? — удивились мы с Леной в два голоса.
— Ну да. У них же вчера в районе был убой сложный, там дело за дело цепляется, а я им обещал поднять экспертизы по другим трупам, которые со вчерашним связаны.
— А почему они вечером к тебе поехали? Ты что, на работе был? — спросила недоверчивая Лена, но поскольку за доктором Стеценко закрепилась репутация образцового мужчины, не только лично не знающего, что такое адюльтер, но и не допускающего такого для людей своего круга, лоб ее начал разглаживаться. В конце концов, главное — захотеть поверить.
— А я допоздна вчера засиделся за экспертизами. Маша все равно задерживалась на происшествии, что мне дома делать? Вот я и сказал, чтобы они приезжали.
Он говорил так проникновенно, что я сама начала верить в эту историю.
— От меня они уехали в начале двенадцатого.
— А почему он от тебя не позвонил, что задержится? — спросила Лена уже явно для проформы, и Сашка охотно разъяснил.
— Потому что он увлекся, экспертизы читал, а потом просто побоялся тебе звонить. Сказал, что быстрее доедет и все тебе лично объяснит. Кто ж знал, что у него шаровая накроется…
Заглядевшись в безмятежные глаза супруга, я задала себе вопрос: интересно, верить ли ему теперь, когда он так же искренне описывает мне сложные дежурства и необходимость выскочить на работу в выходные, чтобы закончить срочные экспертизы. Да нет, мне он не врет, я это чувствую. По выражению Кости Барракуды, от него волна идет.
Вспомнив про Барракуду, я снова расстроилась. Мы же поссорились с Горчаковым, и не просто вульгарно поцапались, а разошлись по идейным соображениям. Я не знаю, как теперь буду общаться с ним, учитывая его сегодняшние высказывания. Ведь мы с ним давным-давно решили для себя, что следователь ни при каких обстоятельствах не может фабриковать липовые доказательства, даже если соблазн велик. Как только ты сделал это, ты в ту же минуту продал душу дьяволу. Значит, будь готов к тому, что и с тобой могут поступить точно так же. Мы с Лешкой долгие часы провели, доказывая друг другу, что посадить кого-то можно только за реально им совершенное и, главное, доказанное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31