Я встал между ними и прислушался, но до меня не донеслось ни звука.
Ладно.
Постучав в ту дверь, что была справа от меня, я повернул массивную бронзовую ручку и попытался открыть дверь, но обнаружил, что она заперта.
Значит, вон та…
Я перешел на другую сторону коридора и проделал те же манипуляции.
С тем же успехом.
Странно.
Я же отчетливо слышал, как старик, или кто там был, только что вошел в одну из этих дверей! Неужто он сразу заперся изнутри? Но зачем? Что – за ним гналась свора кровожадных маньяков?
Я постучал поочередно в обе двери сильнее, в надежде, что тот, кто почему-то спрятался за ними, подаст голос, но за дверями по-прежнему было тихо.
Я с досадой пнул стену и отправился в обратную сторону.
Кашель невидимого чахоточника, однако, уже не слышался, и, пройдя несколько метров до поворота коридора, я обнаружил, что в обозримом пространстве (длиной метров тридцать) никого не видно.
Ну и что теперь делать?
Окончательно сбрендить и пойти вламываться во все двери подряд?
А теперь представь себе: сидит в кабинете этакий надменный «перпендикуляр» из тех бритоголовых молокососов, которые, с грехом пополам окончив пять обязательных классов школы, ринулись по папиным стопам в большой бизнес; которые ездят непременно на «Кольте» и непременно розового цвета; которые обедают на тысячу долларов и наиболее освоенными выражениями которых являются обороты «в натуре», «типа» и «как бы», – и тут вдруг дверь распахивается, ты просовываешь в образовавшуюся щель голову и в ответ на грозное «Че надо?» лепечешь: «Вы не подскажете, который час?»…
Такой придурок может спустить тебя по лестнице с двадцать пятого этажа на первый, а оттуда – пинком на улицу, и ничего ему за это потом не будет.
А вот ты вынужден будешь распрощаться со своим курьерством.
Хотя, честно говоря, оно мне и не особенно нравится. Просто Ма будет расстроена – это раз, и одной трети наших скромных доходов мы лишимся в одночасье – это два.
А куда еще может устроиться на работу пацан, едва-едва покинувший школьное гнездо? Я бы пошел в библиотекари, но там все места заняты старушками-одуванчиками, да и платят в библиотеках совсем уж символические гроши.
А ведь ничего больше делать я не умею и, признаться, не люблю.
Маменькин сынок.
Это только в мыслях я позволяю себе быть раскованным и циничным, как супермен из вестернов прошлого века о Диком Западе.
А на деле… Права все-таки Ленка, когда говорит, что я, вообще-то, хороший, но бесхарактерный.
Нет во мне того ребра жесткости, которое позволяет сказать другим «нет» и подчинять их своей воле…
Я топтался на месте, не зная, что делать. Возвращаться обратно к закрытому окошку приемной мне уже расхотелось. Внутри меня медленно, но неуклонно нарастало отчаяние, и, наверное, только из-за этого я решился на глупейшую авантюру.
Идея была простейшей, будто амеба.
Ходить по коридору, который наверняка замкнут в одно большое кольцо, до тех пор, пока мне не ветретится хоть кто-нибудь во плоти и крови. Желательно – из числа представителей этого самого САВЭСа. Службы Аномального Времени и Экспериментов над Слабохарактерными. Затем брать этого встречного-поперечного за грудки (применительно к женскому полу), либо за шиворо'т (применительно к мужикам), либо за хобот (на тот случай, если встречным окажется зеленокожий инопланетянин) и не отпускать его до тех пор, пока он не просветит меня: а) сколько сейчас времени; б) кому я могу, кроме гурманки из приемной, вручить пакет и, на самый худой конец, в) не могу ли я попросить его (ее) принять под расписку этот вшивый конверт, чтобы в дальнейшем передать его в приемную или выбросить в мусорную корзину – на свое усмотрение.
Конечно, это был явно не лучший способ выбраться из патовой позиции, в которой я очутился, но во мне ожила усвоенная еще со школьной скамьи убежденность, что запутанные узлы лучше всего разрубать, а не развязывать. Все-таки прав был наш историк Семен Аркадьевич: иногда исторические примеры дурно влияют на таких недорослей, как я…
Приняв такое решение, я повеселел и устремился на штурм невидимой крепости в темпе «Дранг нах Остен».
Шел я долго, а коридор все не кончался. Он лишь извивался и бугрился углами-и выступами, как змея, наглотавшаяся булыжников, ломался под прямым углом, чтобы сделать очередной поворот, и вскоре я понял, что полностью потерял представление о том, где нахожусь и в какой стороне расположен лифт.
А хуже всего было то, что никто так и не встретился мне на пути. Несколько раз совсем близко слышались голоса, но когда я выходил на дистанцию прямой видимости, в коридоре никого уже не оказывалось.
Постепенно у меня стало складываться опасение, что это не случайность и что по какой-то неведомой мне причине люди просто-напросто прячутся от меня, сознательно избегая встречи.
Крыша моя ехала на все четыре стороны, я терялся в догадках и предположениях, что бы все это значило, и уже вспомнил подходящую к данной ситуации цитату из той книги Великих Братьев, которую я читал и перечитывал добрую сотню раз:
«Редкий придворный рисковал посещать этот лабиринт в тыльной части дворца… Здесь было легко заблудиться. Все помнили случай, когда гвардейский патруль, обходивший дворец по периметру, был напуган истошными воплями человека, тянувшего к нему сквозь решетку амбразуры исцарапанные руки. „Спасите меня! – кричал человек. – Я камер-юнкер! Я не знаю, как выбраться отсюда! Я два дня ничего не ел!“
Перспектива повторить судьбу этого несчастного меня не манила. Хотя его, помнится, в конце концов все же спасли, выломав упомянутую решетку.
А у меня здесь даже решеток не было, одни голые стены, пол и потолок.
Было от чего испытывать мандраж.
В конце концов я не выдержал и перешел на бег. Втайне я надеялся, что мой топот привлечет внимание тех, кто прячется от меня за дверями своих кабинетов, и тогда они непременно выглянут, чтобы узнать, не объявлена ли всеобщая пожарная тревога.
Фиг вам! То есть мне самому – фиг.
Всем обитателям мрачного, хотя и ярко освещенного, лабиринта было наплевать на то, что происходит за стенами, которыми они от меня отгородились.
У меня даже мелькнула мысль заорать во все горло что-нибудь, .что заставило бы выглянуть в коридор этих сволочей, но после очередного поворота под углом в девяносто градусов передо мной открылась, как финишная прямая, та часть коридора, которая вела к лифтовому холлу, и я услышал, как там переговариваются двое, видимо, в ожидании кабины.
Я рванул изо всех сил, задыхаясь и обильно потея (сказывалось долгое отсутствие легкоатлетических тренировок), но из лифтового закутка уже донесся знакомый свист раздвигающихся створок лифта, и, продолжая разговор, оба невидимых собеседника вошли, судя по характерному стуку осевшей под их весом кабины.
– Подождите! – завопил я. Вернее, попытался завопить, но из пересохшего и схваченного судорогой удушья горла вырвался лишь нечленораздельный сип. – Эй, люди! Не уезжайте!.. Я тоже еду с вами!.. Но они меня не услышали.
Кабина спросила у них: «Вам какой этаж?» – они в один голос выпалили: «Восьмой!» – и дружно заржали.
А потом створки опять засвистели, сдвигаясь, и я вломился в лифтовый холл как раз в тот момент, когда кабина с довольным урчанием, словно плотно отобедавший хищник, устремилась вниз, и на световом табло замигали, сменяя друг друга, цифры: 24… 23… 22…
Я обессиленно ткнулся пылающим лбом в холодную стену.
Сил не было даже на то, чтобы выругаться.
Глава 5
Ну все, сказал я себе, едва отдышавшись. С меня хватит! Пусть Тихон меня хоть четвертует, хоть режет на мелкие кусочки и жарит на медленном огне, но я ухожу из этого дурдома!
А пакет… А что – пакет? Оставлю на входе охранникам, решил я, и пусть они с ним делают что хотят! Это их проблема! В конце концов, не могу же я торчать по полдня на одном месте, я все-таки курьер, а не исполнитель разовых поручений! И у меня, кроме этого чертова САВЭСа, могут быть и другие задания, и, кстати, довольно срочные! И вообще, где это видано, чтобы почтальон бегал по этажам в поисках того, кто мог бы выступить в роли получателя?!
Ухожу!
Я нажал кнопку вызова лифта и стал следить за тем, как меняются цифры на световом табло.
Восьмой этаж… девятый… одиннадцатый…
Дойдя до тринадцатого этажа, кабина остановилась.
На всякий случай я нажал кнопку вызова еще раз. Но кабина словно приклеилась к тринадцатому этажу.
Что за черт? Не хватало еще, чтобы у них накрылся лифт!
Я припал ухом к створкам, отгораживающим меня от лифтовой шахты, и прислушался.
Откуда-то снизу донеслись неразборчивые мужские голоса, громкий гогот и топот множества ног. Словно в лифт на тринадцатом этаже входила строевым шагом целая рота солдат.
Потом цифры на световом табло замелькали в убывающей последовательности: 13… 12… 9… 7…
И так до тех пор, пока не высветилась единица.
Я торопливо вдавил кнопку до упора, удерживая ее в этом положении, чтобы никакой козел больше не смог перехватить лифт.
Одновременно, задрав голову (и рот у меня, конечно же, опять приоткрылся), я следил за световым табло.
Лифт наконец-то поехал наверх.
2… 5… 10… 20… 22…
Я облился холодным потом. Неужели бог все-таки есть? И неужели он откликнулся на мою телепатическую мольбу?
Было слышно, как в лифтовой шахте скрипят тросы и что-то скрежещет.
Ну, давай, железяка, давай! Еще немного, еще чуть-чуть!..
Наконец скрежет и скрип смолкли, и створки нехотя раздвинулись передо мной. И я обалдел.
Лифт был не тот, в котором я поднимался сюда! Куда подевались ковер, зеркала, роскошные золоченые поручни и белоснежные стены? Не веря своим глазам, я оглядел тесную кабину с грязным затоптанным полом, исцарапанными стенами и разнообразным мусором, скопившимся в углах, начиная от шелухи семечек и кончая пустыми разорванными пакетами от чипсов. В нашем подъезде лифт, несмотря на ежедневные издевательства над ним, и то выглядит привлекательнее, чем этот ветеран! Нет, это и в самом деле ДРУГОЙ лифт! Но каким образом?.. Неужели, пока я торчал в приемной, кабина-люкс сломалась, и ее успели заменить на эту развалину, доживавшую свой век на складе металлолома?
Или здесь лифтовая шахта так устроена, что одновременно по ней курсируют две кабины-антипода? Да нет, не может быть!..
Створки дрогнули в явном поползновении закрыться, но я был начеку и просунул ногу в щель, чтобы не упустить свою добычу в недра здания.
Пора не ломать голову над всеми этими странностями, а рвать отсюда когти, и как можно быстрее!
Оказавшись в лифте, я вновь недоверчиво оглядел тускло освещенный пыльной лампочкой интерьер (декоративный колпак плафона конечно же отсутствовал как предмет ненужной роскоши) и увидел еще одно подтверждение того, что лифт был НЕ ТОТ. В нем имелась панель управления с кнопками, затертыми почти до полной нечитаемости цифр.
Н-да, верно кто-то сказал, что высокий сервис, так же, как счастье, длится недолго.
Ладно, стрясем. Нам и такой сервис сойдет – все-таки родились и выросли мы в стране, где без благ цивилизации жить как-то привычнее и спокойнее.
И я решительно ткнул пальцем в кнопку первого этажа.
Поехали! – как выдавил когда-то первый космонавт, задыхаясь от чудовищной стартовой перегрузки.
Створки конвульсивно дернулись, закрываясь, лифт содрогнулся и с мрачным упорством самоубийцы, решившего во что бы то ни стало размозжить свой череп об асфальт, устремился вниз. У меня внутри все оборвалось от нехорошего предчувствия, и на всякий случай я уперся покрепче в стенки кабины.
В голове сами собой появились разные дурацкие мысли. Типа того, во что превратится человек, если лифт не остановится на первом этаже, а врежется с нарастающим ускорением в дно лифтовой шахты? И есть ли шанс остаться в живых при падении с такой высоты?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
Ладно.
Постучав в ту дверь, что была справа от меня, я повернул массивную бронзовую ручку и попытался открыть дверь, но обнаружил, что она заперта.
Значит, вон та…
Я перешел на другую сторону коридора и проделал те же манипуляции.
С тем же успехом.
Странно.
Я же отчетливо слышал, как старик, или кто там был, только что вошел в одну из этих дверей! Неужто он сразу заперся изнутри? Но зачем? Что – за ним гналась свора кровожадных маньяков?
Я постучал поочередно в обе двери сильнее, в надежде, что тот, кто почему-то спрятался за ними, подаст голос, но за дверями по-прежнему было тихо.
Я с досадой пнул стену и отправился в обратную сторону.
Кашель невидимого чахоточника, однако, уже не слышался, и, пройдя несколько метров до поворота коридора, я обнаружил, что в обозримом пространстве (длиной метров тридцать) никого не видно.
Ну и что теперь делать?
Окончательно сбрендить и пойти вламываться во все двери подряд?
А теперь представь себе: сидит в кабинете этакий надменный «перпендикуляр» из тех бритоголовых молокососов, которые, с грехом пополам окончив пять обязательных классов школы, ринулись по папиным стопам в большой бизнес; которые ездят непременно на «Кольте» и непременно розового цвета; которые обедают на тысячу долларов и наиболее освоенными выражениями которых являются обороты «в натуре», «типа» и «как бы», – и тут вдруг дверь распахивается, ты просовываешь в образовавшуюся щель голову и в ответ на грозное «Че надо?» лепечешь: «Вы не подскажете, который час?»…
Такой придурок может спустить тебя по лестнице с двадцать пятого этажа на первый, а оттуда – пинком на улицу, и ничего ему за это потом не будет.
А вот ты вынужден будешь распрощаться со своим курьерством.
Хотя, честно говоря, оно мне и не особенно нравится. Просто Ма будет расстроена – это раз, и одной трети наших скромных доходов мы лишимся в одночасье – это два.
А куда еще может устроиться на работу пацан, едва-едва покинувший школьное гнездо? Я бы пошел в библиотекари, но там все места заняты старушками-одуванчиками, да и платят в библиотеках совсем уж символические гроши.
А ведь ничего больше делать я не умею и, признаться, не люблю.
Маменькин сынок.
Это только в мыслях я позволяю себе быть раскованным и циничным, как супермен из вестернов прошлого века о Диком Западе.
А на деле… Права все-таки Ленка, когда говорит, что я, вообще-то, хороший, но бесхарактерный.
Нет во мне того ребра жесткости, которое позволяет сказать другим «нет» и подчинять их своей воле…
Я топтался на месте, не зная, что делать. Возвращаться обратно к закрытому окошку приемной мне уже расхотелось. Внутри меня медленно, но неуклонно нарастало отчаяние, и, наверное, только из-за этого я решился на глупейшую авантюру.
Идея была простейшей, будто амеба.
Ходить по коридору, который наверняка замкнут в одно большое кольцо, до тех пор, пока мне не ветретится хоть кто-нибудь во плоти и крови. Желательно – из числа представителей этого самого САВЭСа. Службы Аномального Времени и Экспериментов над Слабохарактерными. Затем брать этого встречного-поперечного за грудки (применительно к женскому полу), либо за шиворо'т (применительно к мужикам), либо за хобот (на тот случай, если встречным окажется зеленокожий инопланетянин) и не отпускать его до тех пор, пока он не просветит меня: а) сколько сейчас времени; б) кому я могу, кроме гурманки из приемной, вручить пакет и, на самый худой конец, в) не могу ли я попросить его (ее) принять под расписку этот вшивый конверт, чтобы в дальнейшем передать его в приемную или выбросить в мусорную корзину – на свое усмотрение.
Конечно, это был явно не лучший способ выбраться из патовой позиции, в которой я очутился, но во мне ожила усвоенная еще со школьной скамьи убежденность, что запутанные узлы лучше всего разрубать, а не развязывать. Все-таки прав был наш историк Семен Аркадьевич: иногда исторические примеры дурно влияют на таких недорослей, как я…
Приняв такое решение, я повеселел и устремился на штурм невидимой крепости в темпе «Дранг нах Остен».
Шел я долго, а коридор все не кончался. Он лишь извивался и бугрился углами-и выступами, как змея, наглотавшаяся булыжников, ломался под прямым углом, чтобы сделать очередной поворот, и вскоре я понял, что полностью потерял представление о том, где нахожусь и в какой стороне расположен лифт.
А хуже всего было то, что никто так и не встретился мне на пути. Несколько раз совсем близко слышались голоса, но когда я выходил на дистанцию прямой видимости, в коридоре никого уже не оказывалось.
Постепенно у меня стало складываться опасение, что это не случайность и что по какой-то неведомой мне причине люди просто-напросто прячутся от меня, сознательно избегая встречи.
Крыша моя ехала на все четыре стороны, я терялся в догадках и предположениях, что бы все это значило, и уже вспомнил подходящую к данной ситуации цитату из той книги Великих Братьев, которую я читал и перечитывал добрую сотню раз:
«Редкий придворный рисковал посещать этот лабиринт в тыльной части дворца… Здесь было легко заблудиться. Все помнили случай, когда гвардейский патруль, обходивший дворец по периметру, был напуган истошными воплями человека, тянувшего к нему сквозь решетку амбразуры исцарапанные руки. „Спасите меня! – кричал человек. – Я камер-юнкер! Я не знаю, как выбраться отсюда! Я два дня ничего не ел!“
Перспектива повторить судьбу этого несчастного меня не манила. Хотя его, помнится, в конце концов все же спасли, выломав упомянутую решетку.
А у меня здесь даже решеток не было, одни голые стены, пол и потолок.
Было от чего испытывать мандраж.
В конце концов я не выдержал и перешел на бег. Втайне я надеялся, что мой топот привлечет внимание тех, кто прячется от меня за дверями своих кабинетов, и тогда они непременно выглянут, чтобы узнать, не объявлена ли всеобщая пожарная тревога.
Фиг вам! То есть мне самому – фиг.
Всем обитателям мрачного, хотя и ярко освещенного, лабиринта было наплевать на то, что происходит за стенами, которыми они от меня отгородились.
У меня даже мелькнула мысль заорать во все горло что-нибудь, .что заставило бы выглянуть в коридор этих сволочей, но после очередного поворота под углом в девяносто градусов передо мной открылась, как финишная прямая, та часть коридора, которая вела к лифтовому холлу, и я услышал, как там переговариваются двое, видимо, в ожидании кабины.
Я рванул изо всех сил, задыхаясь и обильно потея (сказывалось долгое отсутствие легкоатлетических тренировок), но из лифтового закутка уже донесся знакомый свист раздвигающихся створок лифта, и, продолжая разговор, оба невидимых собеседника вошли, судя по характерному стуку осевшей под их весом кабины.
– Подождите! – завопил я. Вернее, попытался завопить, но из пересохшего и схваченного судорогой удушья горла вырвался лишь нечленораздельный сип. – Эй, люди! Не уезжайте!.. Я тоже еду с вами!.. Но они меня не услышали.
Кабина спросила у них: «Вам какой этаж?» – они в один голос выпалили: «Восьмой!» – и дружно заржали.
А потом створки опять засвистели, сдвигаясь, и я вломился в лифтовый холл как раз в тот момент, когда кабина с довольным урчанием, словно плотно отобедавший хищник, устремилась вниз, и на световом табло замигали, сменяя друг друга, цифры: 24… 23… 22…
Я обессиленно ткнулся пылающим лбом в холодную стену.
Сил не было даже на то, чтобы выругаться.
Глава 5
Ну все, сказал я себе, едва отдышавшись. С меня хватит! Пусть Тихон меня хоть четвертует, хоть режет на мелкие кусочки и жарит на медленном огне, но я ухожу из этого дурдома!
А пакет… А что – пакет? Оставлю на входе охранникам, решил я, и пусть они с ним делают что хотят! Это их проблема! В конце концов, не могу же я торчать по полдня на одном месте, я все-таки курьер, а не исполнитель разовых поручений! И у меня, кроме этого чертова САВЭСа, могут быть и другие задания, и, кстати, довольно срочные! И вообще, где это видано, чтобы почтальон бегал по этажам в поисках того, кто мог бы выступить в роли получателя?!
Ухожу!
Я нажал кнопку вызова лифта и стал следить за тем, как меняются цифры на световом табло.
Восьмой этаж… девятый… одиннадцатый…
Дойдя до тринадцатого этажа, кабина остановилась.
На всякий случай я нажал кнопку вызова еще раз. Но кабина словно приклеилась к тринадцатому этажу.
Что за черт? Не хватало еще, чтобы у них накрылся лифт!
Я припал ухом к створкам, отгораживающим меня от лифтовой шахты, и прислушался.
Откуда-то снизу донеслись неразборчивые мужские голоса, громкий гогот и топот множества ног. Словно в лифт на тринадцатом этаже входила строевым шагом целая рота солдат.
Потом цифры на световом табло замелькали в убывающей последовательности: 13… 12… 9… 7…
И так до тех пор, пока не высветилась единица.
Я торопливо вдавил кнопку до упора, удерживая ее в этом положении, чтобы никакой козел больше не смог перехватить лифт.
Одновременно, задрав голову (и рот у меня, конечно же, опять приоткрылся), я следил за световым табло.
Лифт наконец-то поехал наверх.
2… 5… 10… 20… 22…
Я облился холодным потом. Неужели бог все-таки есть? И неужели он откликнулся на мою телепатическую мольбу?
Было слышно, как в лифтовой шахте скрипят тросы и что-то скрежещет.
Ну, давай, железяка, давай! Еще немного, еще чуть-чуть!..
Наконец скрежет и скрип смолкли, и створки нехотя раздвинулись передо мной. И я обалдел.
Лифт был не тот, в котором я поднимался сюда! Куда подевались ковер, зеркала, роскошные золоченые поручни и белоснежные стены? Не веря своим глазам, я оглядел тесную кабину с грязным затоптанным полом, исцарапанными стенами и разнообразным мусором, скопившимся в углах, начиная от шелухи семечек и кончая пустыми разорванными пакетами от чипсов. В нашем подъезде лифт, несмотря на ежедневные издевательства над ним, и то выглядит привлекательнее, чем этот ветеран! Нет, это и в самом деле ДРУГОЙ лифт! Но каким образом?.. Неужели, пока я торчал в приемной, кабина-люкс сломалась, и ее успели заменить на эту развалину, доживавшую свой век на складе металлолома?
Или здесь лифтовая шахта так устроена, что одновременно по ней курсируют две кабины-антипода? Да нет, не может быть!..
Створки дрогнули в явном поползновении закрыться, но я был начеку и просунул ногу в щель, чтобы не упустить свою добычу в недра здания.
Пора не ломать голову над всеми этими странностями, а рвать отсюда когти, и как можно быстрее!
Оказавшись в лифте, я вновь недоверчиво оглядел тускло освещенный пыльной лампочкой интерьер (декоративный колпак плафона конечно же отсутствовал как предмет ненужной роскоши) и увидел еще одно подтверждение того, что лифт был НЕ ТОТ. В нем имелась панель управления с кнопками, затертыми почти до полной нечитаемости цифр.
Н-да, верно кто-то сказал, что высокий сервис, так же, как счастье, длится недолго.
Ладно, стрясем. Нам и такой сервис сойдет – все-таки родились и выросли мы в стране, где без благ цивилизации жить как-то привычнее и спокойнее.
И я решительно ткнул пальцем в кнопку первого этажа.
Поехали! – как выдавил когда-то первый космонавт, задыхаясь от чудовищной стартовой перегрузки.
Створки конвульсивно дернулись, закрываясь, лифт содрогнулся и с мрачным упорством самоубийцы, решившего во что бы то ни стало размозжить свой череп об асфальт, устремился вниз. У меня внутри все оборвалось от нехорошего предчувствия, и на всякий случай я уперся покрепче в стенки кабины.
В голове сами собой появились разные дурацкие мысли. Типа того, во что превратится человек, если лифт не остановится на первом этаже, а врежется с нарастающим ускорением в дно лифтовой шахты? И есть ли шанс остаться в живых при падении с такой высоты?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23