А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  

 


Приказ гласит: “Займитесь девкой, парни. Она ваша”.
Эдди сокрушенно качает головой.
Приказ отдан человеку, который тихонечко сидит в самом углу галерки, окруженный обычными зеваками. Ничем не примечательный типчик, в водолазке, дымчатых очках, с фальшивыми светлыми усами. Взгляд на таком не задерживается. Сидит себе, смотрит в пустоту. Сразу видно, что мысли его витают где-то далеко, причем цена этим мыслям явно невелика. Но Эдди очень хорошо знает, кто такой Винсент на самом деле.
Внезапно Винсент встает.
Эдди угрюмо смотрит на собственный кулак и думает: все, дура несчастная. Теперь получишь то, чего добивалась. Никто тебе не поможет.
Когда он оглядывается назад, Винсента на галерке уже нет.
Эдди мысленно считает до двадцати, потом тоже встает и начинает протискиваться к выходу. Слегка кивает охраннику, открывает тяжелую дверь и выходит в вестибюль.
Работа есть работа.
Энни сидит в своем старом “субару” и ждет, пока ее сын Оливер закончит изучать ремень безопасности. У Оливера несносная привычка подолгу пялиться на предметы. Даже самое простое дело он начинает с предварительного пристального наблюдения. Иногда это продолжается так долго, что мальчик забывает, что он, собственно, собирался делать. Эти полеты в страну фантазий выводят мать из себя.
— Оливер, нам пора.
Сын щелкает ремнем. Машина выезжает из двора миссис Колодни и выруливает на Ратнер-авеню.
— Ты сегодня был героем дня, — говорит Энни.
— Как бы не так. Я сегодня был полным идиотом. Ты знаешь, до какого уровня дошел Джесс в “Повелителе Драконов”? Он уже на пятом, представляешь? А я не могу добраться до второго. Все время выскакивает этот поганый раб-тролль и колотит меня дубиной по заднице. Джесс и Ларри говорят, что я дегенерат, потому что мне никак не удается найти Невидимое Зелье.
— Может быть, Невидимое Зелье находится в Павшей Цитадели?
— Ерунда, — отмахивается Оливер. — Ларри говорит, что оно где-то в Западном Графстве. Черт бы его побрал, это графство.
— По-моему, компьютерные игры — не твое призвание. Оставил бы ты в покое свой “Нинтендо” и занялся чем-нибудь другим.
— Мама, сколько раз тебе говорить. У меня не “Нинтендо”, а “Сега”.
— Это не важно. Я имею в виду, что тебе нужно сидеть не над компьютером, а над уроками.
— Ага, — буркнул он. — Прям сейчас.
— Кроме того, я допускаю, что Джесс морочит тебе голову. Может, и нет никакого Невидимого Зелья.
— Это точно, он брехун, каких мало.
— Нехорошо так говорить о своих друзьях.
— Сам знаю.
Они доехали до озера и свернули налево, на Ивовую улицу; проехали мимо городской библиотеки, где когда-то располагалась церковь. В воздухе пахло осенью, листва сикамор, росших вдоль берега, окрасилась в рубиновую ржавчину.
Оливер вытащил из кармана кусочек жевательной резинки, немного полюбовался на обертку, развернул, посмотрел на пластинку, сунул в рот.
— Так вот, — вспомнила Энни. — Ты был сегодня прямо звездой. Окружной суд был от тебя в восторге. Они спросили, слышала ли я когда-нибудь о Луи Боффано, а я ответила, что ты назвал его “бандитом-макаронником”. Тут все как захохочут.
— Ого-го, так тебя в самом деле назначили на этот процесс?
— Еще не знаю. Могут не взять.
Машина проехала мимо погребальной конторы Карди.
— И ты согласишься? Ты что, мам, совсем с ума съехала?
Неплохая формулировка, подумала она. Был момент, когда Энни хотела попросить судью освободить ее от обязанностей присяжного заседателя — у нее сын, да и босс на работе может линчевать ее за отлынивание. Не говоря уж о том, что в галерее Инез выставлены ее скульптуры…
Когда она согласилась, все вокруг, должно быть, подумали, что она полный псих. И в общем они правы. Кто еще согласился бы на такое?
— Не знаю. Понимаешь, дело не в том, что прикончили старого мафиози. Вместе с ним убили его четырнадцатилетнего внука. Я подумала, что на его месте мог быть ты. Участвовать в суде — вроде как мой долг. Моя ответственность, понимаешь?
— Чего тут не понять.
— Ты действительно понимаешь?
— Само собой.
— Ну хорошо, скажу тебе всю правду. Я подумала, что это будет интересно. Мне надоело, что каждый день все одно и то же, одно и то же. Ты думаешь… я сделала глупость?
— Мам, неужели это правда? Ты будешь присяжным заседателем на процессе Луи Боффано? Джесс просто лопнет от зависти.
— Нет, Джесс не лопнет. Говорить об этом никому нельзя. Я и тебе-то не имела права об этом рассказывать. Оливер, мое участие в процессе должно оставаться в тайне. Никто там не знает моего имени, даже сам судья. Меня называют по номеру. Мое участие в процессе анонимно. Ты знаешь, что это значит?
— Знаю. Твою фотографию не поместят в газете. Только не думай, что это помешает Луи Боффано тебя найти.
— Да ладно тебе. Он не посмеет. Есть специальный юридический термин — “запугивание участника процесса”. Знаешь, что будет с твоим Луи, если выяснится, что он запугивает присяжных заседателей?
— Ну и что с ним будет?
— Посадят в тюрьму.
— Он и так в тюрьме. Вряд ли когда-нибудь оттуда выйдет. Что ему терять?
— Оливер, это не шутки. Конечно, я полная идиотка, что связалась с этим процессом, но дело вовсе не в том, что это опасно. Никакой опасности нет. Просто наша жизнь очень осложнится. Мистер Слайви убьет меня, когда узнает, что я не буду ходить на работу. Кроме того, мне нельзя смотреть телевизор, чтобы телерепортажи не повлияли на мое решение. Газеты читать мне тоже нельзя — во всяком случае, статьи про процесс. Ты будешь вырезать их и выкидывать, ладно?
— Мам, ты все равно газеты никогда не читаешь.
— Я знаю, но тем не менее…
— Ты в газеты только мусор заворачиваешь.
— И все-таки я должна быть уверена. И еще я буду находиться под секвестром. Не сразу, конечно, а когда закончатся слушания и присяжные удалятся для обсуждения. Это означает, что какое-то время я буду жить в мотеле, а за тобой присмотрит миссис Колодни.
Оливер чуть не подавился жвачкой.
— Миссис Колодни?! Я что, ночевать у нее должен? Мам, ты, наверно, шутишь.
— Я не шучу. И ты проведешь там не одну ночь.
— А сколько?
— Не знаю. Столько, сколько понадобится для вынесения приговора. Может, неделю.
— Целую неделю? А почему? Ты заходишь в зал заседаний, говоришь: “Виновен, поджарьте его на электрическом стуле”, — и дело с концом. Чего там целую неделю-то сидеть?
— Я не знаю.
— Дело ведь секундное.
— Может быть. Но не исключено, что понадобится неделя.
— И я должен жить целую неделю у миссис Колодни? Мам, за что мне это?
Энни пожимает плечами.
После развилки машина сворачивает в Семинарский переулок, прочь от озера. Справа стоят два трехэтажных кирпичных монстра в стиле королевы Анны; слева — менее громоздкие и более симпатичные коттеджи. Энни останавливает машину возле небольшого домика. Говорит Оливеру:
— О`кей, парень, у тебя две минуты, чтобы переодеться, потом мы едем ко мне на работу.
— Мам! — жалобно стонет Оливер. — Я договорился встретиться с Джессом…
— Ничем не могу помочь. Я обещала мистеру Слайви, что оформлю и отправлю заказы. Это займет не больше часа.
— Мам, через час будет уже темно. Я полдня проторчал у миссис Колодни, а теперь еще должен…
— Я тебе даю две минуты, гнусный вымогатель. Пошевеливайся.
Учитель сидит в красном спортивном автомобиле. Колонки магнитофона изрыгают мощные звуки “Кончерто гроссо А-минор” Антонио Вивальди. Машина припаркована в переулке, метрах в двухстах от выезда на улицу. Местечко удобное — под раскидистой липой, а еще выше — прозрачно-синее небо. Учитель нажимает кнопочку радиотелефона и слышит голос своего приятеля, работающего в полиции:
— Автомобиль с номером КХА-385 зарегистрирован на имя Энни Лэйрд. Адрес: штат Нью-Йорк, город Фарао, Семинарский переулок, дом 48. Что-нибудь еще?
Учитель отвечает, заглушая завывания скрипок:
— У нее есть сын. Мальчик двенадцати лет. Очевидно, учится в одной из близлежащих школ. Можешь что-нибудь про него выяснить?
— Попробую.
— Только не особенно усердствуй. Главное — не засветись.
Порыв ветра. Сухой лист упал на капот автомобиля. Мимо пронеслась девчонка на велосипеде — стройная, на вид лет шестнадцати. Спинка прямая, как стрела. Оглядывается на спортивный автомобиль, во взгляде явное восхищение. Не слишком ли я выпендрился с этой машиной, думает Учитель. Ярко-красный “лотос” в этом небогатом районе бросается в глаза. Зачем ненужный риск? Пожалуй, это ошибка.
Он насвистывает в такт флейтам. Телефон звонит. Учитель снимает трубку.
— Да?
Голос Эдди:
— Винсент, она выходит из дома.
— С ребенком?
— Да.
— Они тебя видят?
— Нет. Я поставил машину подальше от дома. Они садятся в ее автомобиль.
— Осторожнее. Мне показалось, что в суде ее слегка напугали. Она может нервничать, смотреть, нет ли хвоста. Если поедет в твою сторону…
— Нет, Винсент, она едет в твою сторону. И при этом гонит вовсю.
— В гору?
— Да.
— Поезжай за ней, Эдди.
— Понял.
— Но не прижимайся. Если отстанешь, ничего страшного. Никуда она от нас не денется. Главное, чтобы она тебя не засекла.
Затем Учитель ждет. Через пару секунд мимо проносится автомобиль Энни Лэйрд, сворачивает в Семинарский переулок. Учитель мельком видит знакомое лицо — усталое и миловидное. Следом проносится машина Эдди.
Учитель включает мотор, но едет в другую сторону, под гору. Справа какие-то дома, потом роща, а вот и номер сорок восемь. Учитель читает имя, написанное на заржавленном почтовом ящике. Тормозит, приглядывается.
По другую сторону дороги тоже деревья, за ними большие дома и озеро. Должно быть, зимой, когда облетает листва, отсюда открывается чудесный вид, но сейчас общее впечатление заброшенности и уединения. До соседнего дома ведет узкая тропинка, метров сто, заросшая деревьями и кустарником.
Учитель въезжает во двор, заворачивает за дом, останавливается у старого деревянного сарая. Как здесь тихо. Он пристегивает телефон к поясу, достает из отделения для перчаток пистолет “хеклер-и-кох”, прячет его в кобуру, под мышку. Потом достает из-под сиденья докторский чемоданчик.
Учитель не спеша идет к дому. На раскидистом дереве заводит свою песню пересмешник. Он пользуется у Учителя особой любовью.
Две потрескавшиеся бетонные ступеньки ведут на крыльцо. Учитель открывает скрипучую дверь, оказывается на веранде. Пахнет старой паутиной и глиной. Вид у веранды довольно неряшливый — старый, полуразвалившийся диван с вылезающими пружинами, сломанный холодильник, запасные шины, какие-то палки, два велосипеда: один мужской, другой женский. Значит, мама с сыночком катаются на велосипеде, отлично. Может быть, как-нибудь покатаемся вместе.
С замком, ведущим внутрь дома. Учитель возится полминуты, не больше.
Просторная кухня. Учитель ставит чемоданчик на стол, открывает его, достает сканер и портативный компьютер “Тошиба”. Для начала берет телефонную книжку, сканирует страницы одну за другой. Затем наступает черед писем, оплаченных и неоплаченных счетов, приглашений, открыток. Старые телефонные счета, хранящиеся в тумбочке, Учитель просто забирает и сует в чемоданчик. Их никто не хватится.
Электрической отверткой Учитель снимает крышку настенного телефона, устанавливает внутри маленькое черное устройство с двумя проводочками. Устройство называется “вечный жучок”, с его помощью можно будет прослушивать и телефонные разговоры, и разговоры на кухне — очень удобно. Один из проводочков подсоединен к сверхчувствительному микрофону фирмы “Лартель”. Учитель немножко колдует над проводами, что-то подсоединяет, что-то разъединяет.
В это время радиотелефон, прикрепленный к его поясу, начинает пищать. Это Эдди.
— Винсент, она остановилась на вершине холма. Примерно две мили отсюда. Большое старое здание, над входом вывеска:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47