— воскликнул Эван Табор, фабрикант.
— Я думал, это дружеская партия, — фальшиво посетовал Том Лонг.
Играли вчетвером, официант не успел принести виски с содовой, как Джейс Коннерли опять выиграл.
— Мне надо спуститься, посмотреть, как обстоят дела. Должны прибыть клиенты, — сказал Кивер.
Джейс выписал официанту чек и угостил всех.
— Давайте продолжим, — сказал он. — Останься, Джордж, я дам тебе отыграться. Двести долларов ставка и сто долларов пас. Хотите? Давайте. Я сдаю.
Игроки быстро переглянулись, трое из них вернулись к столу. Том остался стоять.
Шериф Хаскелл пошел вначале 10 и потом 11, но на этом и остановился. Джейс Коннерли пошел с четырех, между тем Кивер объявил 2 и 2 и был вынужден достать бумажник, чтобы заплатить. Эван Табор играл с осторожностью и объявил семерку. Тогда Джейс Коннерли громогласно объявил, что идет на все, и сорвал всю ставку. Таким образом он положил в карман жилета 600 долларов. Его челюсти сжались, глаза сузились. Он снова наполнил пять бокалов.
— Выпьем! За карту, которая идет! Так быстрее, и не надо торчать тут весь вечер. Послушайте! А давайте по пятьсот!
— Ты что, сошел с ума? — спросил Эван Табор.
— У вас не в порядке с головой, Джейс, — сказал шериф. — Я думал, что это все же дружеская партия!
— Эх вы, трусы! — заорал Джейс Коннерли. — Давайте по пятьсот! Кто будет?
— Я, — твердо сказал Эван Табор и достал деньги, между тем Том Лонг протянул руку к картам и начал их тасовать.
— Хотите перемешать еще? — спросил Кивер.
— Кончайте тасовать! — выкрикнул Джейс Коннерли. — Положите колоду!
Кивер достал 500 долларов; Эван Табор положил другие 500 рядом с деньгами хозяина ресторана.
— Поехали. Достаточно перетасовали.
Кивер снял четверку треф и недовольно выругался.
Джейс Коннерли вытащил девятку червей.
Эван Табор восьмерку той же масти.
Коннерли опустил в карман 1500 долларов, остальные четверо стояли рядом со своими стульями и одновременно говорили, но он их не слушал. Опять наполнил бокалы, поставил их на стол и, прищурившись, посмотрел в лицо Табору.
— Что происходит? Я взял все твои черви.
— И очки. Все, что пришли сверху, — ответил фабрикант.
— Прекрасно! — пробормотал Коннерли. — У тебя есть мясная лавка в нижнем квартале. Ты играешь на нее. Я же ставлю против свое заведение на Восьмой авеню и уличное кафе на Пятидесятой. Центр против нижнего квартала. Все на карту! Я тасую, ты снимаешь! Ну! Смелее!
— Будь что будет, а там посмотрим, — сказал Табор с погасшим взором.
Трое наблюдателей хотели сдержать игроков, но партия началась. Джейс Коннерли осушил свое виски, другие тоже выпили. Шериф перемешал колоду: дал карты Джейсу, который неуклюжим движением передал их Табору; тот положил карты на угол стола и старательно их перемешал.
— Ну, теперь хорошо! Давай! — крикнул Коннерли. — Вперед! Снимай!
Табор достал валета треф.
— Голубой Джек, — запинаясь, произнес Кивер. Джейс Коннерли открыл девятку пик.
Он мог бы лишиться своего лучшего ресторана.
— Очень хорошо, — задумчиво протянул он. — Из двух зол надо выбирать меньшее — суеверие.
Его рука потянулась к стакану с виски.
— Сыграем еще раз, Эван? У тебя есть еще фабрика и магазины, а у меня еще четыре ресторана. Поставь на свою фабрику!
Том Лонг и шериф запротестовали и пытались их дружески увещевать. Никто их не послушал. Эван Табор пронзил Джейса Коннерли взглядом через стол: они оказались лицом к лицу на расстоянии нескольких сантиметров.
— Сдавай! — сказал Табор. — Я сыграю.
В наступившей тишине был слышен лишь шелест карт. Табор искоса взглянул через плечо, чтобы проследить, как будут тасоваться карты. Шериф сидел, низко опустив голову.
— Давай! — сказал Джейс Коннерли. Эван Табор сдал короля червей. Джейс Коннерли — туза пик.
Наблюдающие засопели, почувствовав облегчение.
Табор взял свой пиджак и из внутреннего кармана достал вечное перо. На бумажной салфетке, которую вместе с выпивкой принес официант, дрожащей рукой написал:
Отдаю полностью в распоряжение Джейсу Коннерли свою фабрику для консервирования мяса. Эван Табор.
Выигравший сложил бумагу и положил ее в карман.
Джордж Кивер подошел к телефону, чтобы попросить Арди Легрелла проводить Коннерли домой, но тот еще не пришел в бар.
Тогда он позвонил Франсуазе. Подошла кассирша. Девушка сказала, что Франсуаза попросила ее отвечать на телефонные звонки.
— Речь идет о мистере Коннерли? — спросила девушка.
— Да.
— Вот почему мне приказали только отвечать на звонки и больше ничего не говорить. Это ее приказ. Вы об этом знаете, мистер Кивер. Я не думала, что...
Кивер с раздражением повесил трубку.
— Не надо отправлять меня домой, друзья, — промычал Коннерли. — Давайте еще выпьем, я угощаю!
— Нам не надо больше пить, — сказал Хаскелл. — И тебе тоже.
— Почему меня никто не поздравляет? — спросил Коннерли. — Теперь у меня есть консервный цех, благодаря доброте Эвана, однако он мог бы иметь неплохой доход с Восьмой улицы. Слушай, Эван, тебе нужен мой вексель. Погоди немного.
Табор, потерявший многое, услышав о ресторане стоимостью в сто тысяч долларов, огорченный прошел к туалету, вошел туда и закрыл дверь.
Шериф Хаскелл что-то пробормотал насчет необходимости его присутствия в другом месте и ушел с Кивером.
Том Лонг, которому нужно было идти в страховое общество, протянул руку Коннерли, сказав:
— Желаю счастья! — Однако тот его не услышал и вошел в зал, где был вход в комнаты Франсуазы. Джейс Коннерли стал наблюдать за ее закрытой дверью. Он провел рукой по лицу, приводя себя в порядок, и спустился по лестнице. На последней ступени он, раскачиваясь, посмотрел в сторону бара, но не пошел туда, а направился к дому.
Уже совсем стемнело. У заведения припарковалось множество разнообразных машин.
Как сказочно прекрасно выглядит парк ночью под искусственным освещением и со столькими разноцветными автомобилями!
Коннерли пошел по аллее к своей машине. Странно! Вдруг он услышал, как в темноте кто-то хрипло ревет, как будто рычит тигр.
— Что за чертовщина?!
Коннерли подошел к своему автомобилю и вгляделся в темноту, в лес. Нет, откуда здесь взяться тигру?!
Но что же тогда происходит? Джейс сделал шаг, еще один и прислушался. Сзади раздался легкий шорох. Потом его что-то ударило по затылку. Он упал ничком и, прежде чем коснулся земли, мир навсегда рассыпался перед ним...
Стентону не понравилось выражение лица племянника; кроме того, он не почувствовал себя лучше, убежав от него.
Когда он возвратился домой, то увидел Джона, направляющегося быстрыми шагами в сторону здания «Голубого Джека». Сердце Стентона екнуло. Он споткнулся о край каменной плиты и упал на землю. Старик с трудом поднялся и, прихрамывая, вошел в дом. Какая ужасная жизнь!
И все потому, что сейчас он встретится со своими скрипачами. В музыкальном зале их было пятеро, и они пристально, не моргая, смотрели на него. Они хотели получить свои деньги. Они не уйдут без денег, а у него нет ни цента. Деньги были у Джона для того, чтобы содержать в порядке спортзал и платить своему тренеру; они были у Джейса, чтобы проматывать их в карты и содержать свою любовницу. А для самой лучшей музыки на свете нет ни доллара! Это несправедливо! А эти пятеро болванов не желают его слушать. Они могут играть на своих скрипках когда и где угодно, могут создать новый квинтет, но у них нет сострадания.
— Я не знаю, что делать, — повторил Стентон уже в сотый раз. — Если вы согласитесь еще подождать, я пока могу предложить вам что-нибудь выпить.
— Это неплохо, — сказал один из скрипачей, — однако нам надо и перекусить. Но что? Мы ведь торчим тут уже целый день.
— Здесь недалеко, в «Голубом Джеке» вы можете поесть, — ответил смущенный композитор.
— Да, конечно. Но это стоит денег, — грустно сказал музыкант. — У вас в доме имеется какая-нибудь еда?
— Но ее пока еще не принесли! — воскликнул композитор.
— Потому что вы не хотите есть, вы и нас морите голодом, — возмутился скрипач.
— Что-нибудь поищем, — ответил композитор и вышел, покраснев от обиды.
На кухне он попросил экономку миссис Свенсон приготовить сандвичи и кофе на пятерых.
Услышав ответ, он повернулся спиной и поднялся по ступеням.
Я обязан им заплатить, думал старик, потому что завтра мы должны записывать пластинку. Я хотел просить их о пяти больших дисках по доллару за каждый. Но почему этот проклятый коротышка каждый раз говорит мне одно и то же? Что у него на всякую чепуху нет денег. Почему я должен выносить это? Четыреста долларов! Где их взять!
Стентон услышал внизу голоса и выглянул из-за перил.
— Убирайтесь отсюда! — это был голос Джона. Опять хлопнула дверь. Затем, немного погодя, пятеро музыкантов гуськом направились на кухню. Миссис Свенсон это не понравилось.
— Лучше, если я спущусь вниз, — пробормотал Стентон. — Но не без четырехсот долларов...
Он заметил в вестибюле телефон и решил, что здесь его никто не увидит. У него появилась идея. Он взял телефонный справочник, нашел номер «Голубого Джека». Ответил мужской голос.
— Алло! — сказал Стентон Коннерли. — Это ресторан? Джейс Коннерли здесь? Я хочу поговорить с ним.
Голос Арди Легрелла вежливо ответил:
— Коннерли? Здесь нет никого с таким именем. Очень сожалею.
— Проклятье! — воскликнул Стентон.
У него так заболела голова, что, казалось, она сейчас разломится. Старик обезумел от горя. Он с силой стиснул челюсти и, покачиваясь, пошел вниз по лестнице. Ударом ноги он отворил дверь на улицу и, сжав кулаки, направился к «Голубому Джеку», мягко освещенному прожекторами. Неуверенной походкой он пересек грядки с овощами, зацепился о стебли фасоли, увидел созревающие помидоры и опять споткнулся, теперь уже обеими ногами.
Тренером Джона Коннерли был Клив Поллок. По условиям договора он имел право занимать комнату старого водителя над гаражом, так как Джон хотел всегда иметь его под рукой.
Клив отдыхал после обеда. Он с грустью думал о том, что ближайшую неделю все еще будет здесь. Поллок спустил ноги на пол. Поднялся, зевнул, потянулся и почти бессознательно подошел к окну, из которого виднелась черепичная крыша «Голубого Джека». Его преследовали мрачные мысли.
Джон сможет победить Макса Малоне, но и Макс Малоне может нокаутировать его. Старик сейчас в игорном доме, скоро вернется оттуда. Джон надеется хорошо заработать на ринге своим коронным ударом и доказать отцу, чего он стоит. Да, но старика не обманешь, ведь за все платит он. Он много играет в рулетку и тратит там немало денег. Известно, что некоторые таким способом делают деньги, и он, возможно, один из них. Интересно, есть ли на нижнем этаже рулетка? Хотелось бы это точно знать. Ба! Да там что-то вроде притона, только высшей категории. Как прекрасно одеты дамы и господа! Взглянуть бы на них разок ради любопытства. Посмотреть, как они играют. И можно поставить пять долларов, чтобы сыграть один кон. Почему бы не испытать судьбу, не тряхнуть стариной?
Клив Поллок думал о своей жизни. Чего он достиг за все эти годы? Он был один из тех, кто зарабатывает себе на жизнь кулаками... Однако умные люди используют не кулаки, а свои мозги, а почему он этого не делает?
Клив оделся в новый клетчатый костюм коричневого цвета, расправил рукавом шляпу, тоже новую. Он ощупал карманы брюк, чтобы убедиться, есть ли там какие-нибудь деньги. Спустился по ступенькам и окунулся в свежий воздух. Он уже совсем было вышел за дверь, как вдруг задержался в раздумье. Ведь в казино он никого не знает. Он свернул на автостраду, чтобы появиться со стороны стоянки, как состоятельный владелец одной из этих дорогих машин, а потом направился к заведению. Дорога от шоссе до «Голубого Джека» заняла у Клива восемь минут.
Он вошел в бар. Для начала решил выпить.
— Дайте мне пива.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
— Я думал, это дружеская партия, — фальшиво посетовал Том Лонг.
Играли вчетвером, официант не успел принести виски с содовой, как Джейс Коннерли опять выиграл.
— Мне надо спуститься, посмотреть, как обстоят дела. Должны прибыть клиенты, — сказал Кивер.
Джейс выписал официанту чек и угостил всех.
— Давайте продолжим, — сказал он. — Останься, Джордж, я дам тебе отыграться. Двести долларов ставка и сто долларов пас. Хотите? Давайте. Я сдаю.
Игроки быстро переглянулись, трое из них вернулись к столу. Том остался стоять.
Шериф Хаскелл пошел вначале 10 и потом 11, но на этом и остановился. Джейс Коннерли пошел с четырех, между тем Кивер объявил 2 и 2 и был вынужден достать бумажник, чтобы заплатить. Эван Табор играл с осторожностью и объявил семерку. Тогда Джейс Коннерли громогласно объявил, что идет на все, и сорвал всю ставку. Таким образом он положил в карман жилета 600 долларов. Его челюсти сжались, глаза сузились. Он снова наполнил пять бокалов.
— Выпьем! За карту, которая идет! Так быстрее, и не надо торчать тут весь вечер. Послушайте! А давайте по пятьсот!
— Ты что, сошел с ума? — спросил Эван Табор.
— У вас не в порядке с головой, Джейс, — сказал шериф. — Я думал, что это все же дружеская партия!
— Эх вы, трусы! — заорал Джейс Коннерли. — Давайте по пятьсот! Кто будет?
— Я, — твердо сказал Эван Табор и достал деньги, между тем Том Лонг протянул руку к картам и начал их тасовать.
— Хотите перемешать еще? — спросил Кивер.
— Кончайте тасовать! — выкрикнул Джейс Коннерли. — Положите колоду!
Кивер достал 500 долларов; Эван Табор положил другие 500 рядом с деньгами хозяина ресторана.
— Поехали. Достаточно перетасовали.
Кивер снял четверку треф и недовольно выругался.
Джейс Коннерли вытащил девятку червей.
Эван Табор восьмерку той же масти.
Коннерли опустил в карман 1500 долларов, остальные четверо стояли рядом со своими стульями и одновременно говорили, но он их не слушал. Опять наполнил бокалы, поставил их на стол и, прищурившись, посмотрел в лицо Табору.
— Что происходит? Я взял все твои черви.
— И очки. Все, что пришли сверху, — ответил фабрикант.
— Прекрасно! — пробормотал Коннерли. — У тебя есть мясная лавка в нижнем квартале. Ты играешь на нее. Я же ставлю против свое заведение на Восьмой авеню и уличное кафе на Пятидесятой. Центр против нижнего квартала. Все на карту! Я тасую, ты снимаешь! Ну! Смелее!
— Будь что будет, а там посмотрим, — сказал Табор с погасшим взором.
Трое наблюдателей хотели сдержать игроков, но партия началась. Джейс Коннерли осушил свое виски, другие тоже выпили. Шериф перемешал колоду: дал карты Джейсу, который неуклюжим движением передал их Табору; тот положил карты на угол стола и старательно их перемешал.
— Ну, теперь хорошо! Давай! — крикнул Коннерли. — Вперед! Снимай!
Табор достал валета треф.
— Голубой Джек, — запинаясь, произнес Кивер. Джейс Коннерли открыл девятку пик.
Он мог бы лишиться своего лучшего ресторана.
— Очень хорошо, — задумчиво протянул он. — Из двух зол надо выбирать меньшее — суеверие.
Его рука потянулась к стакану с виски.
— Сыграем еще раз, Эван? У тебя есть еще фабрика и магазины, а у меня еще четыре ресторана. Поставь на свою фабрику!
Том Лонг и шериф запротестовали и пытались их дружески увещевать. Никто их не послушал. Эван Табор пронзил Джейса Коннерли взглядом через стол: они оказались лицом к лицу на расстоянии нескольких сантиметров.
— Сдавай! — сказал Табор. — Я сыграю.
В наступившей тишине был слышен лишь шелест карт. Табор искоса взглянул через плечо, чтобы проследить, как будут тасоваться карты. Шериф сидел, низко опустив голову.
— Давай! — сказал Джейс Коннерли. Эван Табор сдал короля червей. Джейс Коннерли — туза пик.
Наблюдающие засопели, почувствовав облегчение.
Табор взял свой пиджак и из внутреннего кармана достал вечное перо. На бумажной салфетке, которую вместе с выпивкой принес официант, дрожащей рукой написал:
Отдаю полностью в распоряжение Джейсу Коннерли свою фабрику для консервирования мяса. Эван Табор.
Выигравший сложил бумагу и положил ее в карман.
Джордж Кивер подошел к телефону, чтобы попросить Арди Легрелла проводить Коннерли домой, но тот еще не пришел в бар.
Тогда он позвонил Франсуазе. Подошла кассирша. Девушка сказала, что Франсуаза попросила ее отвечать на телефонные звонки.
— Речь идет о мистере Коннерли? — спросила девушка.
— Да.
— Вот почему мне приказали только отвечать на звонки и больше ничего не говорить. Это ее приказ. Вы об этом знаете, мистер Кивер. Я не думала, что...
Кивер с раздражением повесил трубку.
— Не надо отправлять меня домой, друзья, — промычал Коннерли. — Давайте еще выпьем, я угощаю!
— Нам не надо больше пить, — сказал Хаскелл. — И тебе тоже.
— Почему меня никто не поздравляет? — спросил Коннерли. — Теперь у меня есть консервный цех, благодаря доброте Эвана, однако он мог бы иметь неплохой доход с Восьмой улицы. Слушай, Эван, тебе нужен мой вексель. Погоди немного.
Табор, потерявший многое, услышав о ресторане стоимостью в сто тысяч долларов, огорченный прошел к туалету, вошел туда и закрыл дверь.
Шериф Хаскелл что-то пробормотал насчет необходимости его присутствия в другом месте и ушел с Кивером.
Том Лонг, которому нужно было идти в страховое общество, протянул руку Коннерли, сказав:
— Желаю счастья! — Однако тот его не услышал и вошел в зал, где был вход в комнаты Франсуазы. Джейс Коннерли стал наблюдать за ее закрытой дверью. Он провел рукой по лицу, приводя себя в порядок, и спустился по лестнице. На последней ступени он, раскачиваясь, посмотрел в сторону бара, но не пошел туда, а направился к дому.
Уже совсем стемнело. У заведения припарковалось множество разнообразных машин.
Как сказочно прекрасно выглядит парк ночью под искусственным освещением и со столькими разноцветными автомобилями!
Коннерли пошел по аллее к своей машине. Странно! Вдруг он услышал, как в темноте кто-то хрипло ревет, как будто рычит тигр.
— Что за чертовщина?!
Коннерли подошел к своему автомобилю и вгляделся в темноту, в лес. Нет, откуда здесь взяться тигру?!
Но что же тогда происходит? Джейс сделал шаг, еще один и прислушался. Сзади раздался легкий шорох. Потом его что-то ударило по затылку. Он упал ничком и, прежде чем коснулся земли, мир навсегда рассыпался перед ним...
Стентону не понравилось выражение лица племянника; кроме того, он не почувствовал себя лучше, убежав от него.
Когда он возвратился домой, то увидел Джона, направляющегося быстрыми шагами в сторону здания «Голубого Джека». Сердце Стентона екнуло. Он споткнулся о край каменной плиты и упал на землю. Старик с трудом поднялся и, прихрамывая, вошел в дом. Какая ужасная жизнь!
И все потому, что сейчас он встретится со своими скрипачами. В музыкальном зале их было пятеро, и они пристально, не моргая, смотрели на него. Они хотели получить свои деньги. Они не уйдут без денег, а у него нет ни цента. Деньги были у Джона для того, чтобы содержать в порядке спортзал и платить своему тренеру; они были у Джейса, чтобы проматывать их в карты и содержать свою любовницу. А для самой лучшей музыки на свете нет ни доллара! Это несправедливо! А эти пятеро болванов не желают его слушать. Они могут играть на своих скрипках когда и где угодно, могут создать новый квинтет, но у них нет сострадания.
— Я не знаю, что делать, — повторил Стентон уже в сотый раз. — Если вы согласитесь еще подождать, я пока могу предложить вам что-нибудь выпить.
— Это неплохо, — сказал один из скрипачей, — однако нам надо и перекусить. Но что? Мы ведь торчим тут уже целый день.
— Здесь недалеко, в «Голубом Джеке» вы можете поесть, — ответил смущенный композитор.
— Да, конечно. Но это стоит денег, — грустно сказал музыкант. — У вас в доме имеется какая-нибудь еда?
— Но ее пока еще не принесли! — воскликнул композитор.
— Потому что вы не хотите есть, вы и нас морите голодом, — возмутился скрипач.
— Что-нибудь поищем, — ответил композитор и вышел, покраснев от обиды.
На кухне он попросил экономку миссис Свенсон приготовить сандвичи и кофе на пятерых.
Услышав ответ, он повернулся спиной и поднялся по ступеням.
Я обязан им заплатить, думал старик, потому что завтра мы должны записывать пластинку. Я хотел просить их о пяти больших дисках по доллару за каждый. Но почему этот проклятый коротышка каждый раз говорит мне одно и то же? Что у него на всякую чепуху нет денег. Почему я должен выносить это? Четыреста долларов! Где их взять!
Стентон услышал внизу голоса и выглянул из-за перил.
— Убирайтесь отсюда! — это был голос Джона. Опять хлопнула дверь. Затем, немного погодя, пятеро музыкантов гуськом направились на кухню. Миссис Свенсон это не понравилось.
— Лучше, если я спущусь вниз, — пробормотал Стентон. — Но не без четырехсот долларов...
Он заметил в вестибюле телефон и решил, что здесь его никто не увидит. У него появилась идея. Он взял телефонный справочник, нашел номер «Голубого Джека». Ответил мужской голос.
— Алло! — сказал Стентон Коннерли. — Это ресторан? Джейс Коннерли здесь? Я хочу поговорить с ним.
Голос Арди Легрелла вежливо ответил:
— Коннерли? Здесь нет никого с таким именем. Очень сожалею.
— Проклятье! — воскликнул Стентон.
У него так заболела голова, что, казалось, она сейчас разломится. Старик обезумел от горя. Он с силой стиснул челюсти и, покачиваясь, пошел вниз по лестнице. Ударом ноги он отворил дверь на улицу и, сжав кулаки, направился к «Голубому Джеку», мягко освещенному прожекторами. Неуверенной походкой он пересек грядки с овощами, зацепился о стебли фасоли, увидел созревающие помидоры и опять споткнулся, теперь уже обеими ногами.
Тренером Джона Коннерли был Клив Поллок. По условиям договора он имел право занимать комнату старого водителя над гаражом, так как Джон хотел всегда иметь его под рукой.
Клив отдыхал после обеда. Он с грустью думал о том, что ближайшую неделю все еще будет здесь. Поллок спустил ноги на пол. Поднялся, зевнул, потянулся и почти бессознательно подошел к окну, из которого виднелась черепичная крыша «Голубого Джека». Его преследовали мрачные мысли.
Джон сможет победить Макса Малоне, но и Макс Малоне может нокаутировать его. Старик сейчас в игорном доме, скоро вернется оттуда. Джон надеется хорошо заработать на ринге своим коронным ударом и доказать отцу, чего он стоит. Да, но старика не обманешь, ведь за все платит он. Он много играет в рулетку и тратит там немало денег. Известно, что некоторые таким способом делают деньги, и он, возможно, один из них. Интересно, есть ли на нижнем этаже рулетка? Хотелось бы это точно знать. Ба! Да там что-то вроде притона, только высшей категории. Как прекрасно одеты дамы и господа! Взглянуть бы на них разок ради любопытства. Посмотреть, как они играют. И можно поставить пять долларов, чтобы сыграть один кон. Почему бы не испытать судьбу, не тряхнуть стариной?
Клив Поллок думал о своей жизни. Чего он достиг за все эти годы? Он был один из тех, кто зарабатывает себе на жизнь кулаками... Однако умные люди используют не кулаки, а свои мозги, а почему он этого не делает?
Клив оделся в новый клетчатый костюм коричневого цвета, расправил рукавом шляпу, тоже новую. Он ощупал карманы брюк, чтобы убедиться, есть ли там какие-нибудь деньги. Спустился по ступенькам и окунулся в свежий воздух. Он уже совсем было вышел за дверь, как вдруг задержался в раздумье. Ведь в казино он никого не знает. Он свернул на автостраду, чтобы появиться со стороны стоянки, как состоятельный владелец одной из этих дорогих машин, а потом направился к заведению. Дорога от шоссе до «Голубого Джека» заняла у Клива восемь минут.
Он вошел в бар. Для начала решил выпить.
— Дайте мне пива.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24