Да я счастлив был бы, сделай ты что-либо подобное ради меня!
Воцарилось молчание. Затем Франческа перегнулась и мягко накрыла мои пальцы теплой, ласковой ладонью. Открыла рот, хотела заговорить, осеклась.
Несколько минут мы провели неподвижно.
- А сейчас давай-ка, подымайся, да шевелись! Я слышу работающий двигатель, - сообщил я.
Глава 20
К десяти часам утра я уже прикрывал арьергард неуклюжего, растянувшегося по лесной тропе, медленно волочившегося меж увитыми лианами деревьев сафари. Когда извилистый путь немного выпрямлялся, было видно всю редкую, устало волочившуюся впереди колонну, за вычетом Джима Патнэма и Поля Олкотта, которые оторвались от прочих и служили передовым, далеко ушедшим дозором.
Генерал Остин Гендерсон мастерски правил трофейным джипом, отнятым у покойного полковника Санчеса. Машину доверху набили оружием и продовольствием. Поклажу иного рода пришлось бросить: всех чемоданов, принадлежавших бравому сборищу, не вместил бы и железнодорожный вагон.
Впереди автомобиля бок о бок двигались Франческа (в красной блузке) и Глория-Джин (в черной). За машиной ковыляла чета Уайлдеров, тоже держась рядышком. И Гарденшварцы шли по пятам, и хорошенькая светловолосая миссис Олкотт, временно покинутая мужем, и Эмили Гендерсон, казавшаяся куда корпулентное и внушительнее сейчас, в измызганном и напрочь измятом синем костюме, странно обтянувшем увесистые телеса.
- Спасибо, - сказала она, когда я прибавил прыти и нагнал отставших.
- За что?
- За то, что попросили Остина вести машину - сердце у старика не в порядке.
- Возможно, - хмыкнул я. - На меткости, однако, не отражается. Снял часового с восьмидесяти ярдов. Любой здоровый позавидует!
- Правда? - просияла Эмили. - Видите ли, Сэм, я, сколь ни смешно, впервые в жизни видела собственного мужа при... деле. Да, и раньше случалось наблюдать, но только на полигонах, понарошку. А если предстояло настоящее... он попросту пропадал. На месяц, на два, на год... Иногда на много лет подряд. Потом возвращался, на ногах не держась от усталости, сплошь и рядом израненный. Получал очередную награду и наотрез не соглашался ни словечком обмолвиться о пережитом. Все, что знаю об Остине, вычитала в газетах... - Эмили помедлила.
- Зовите меня бессердечной, только я очень рада случившемуся. У старого боевого коня состоялся последний выезд.
- Отчего же последний?
- Следующего почти наверняка не будет. Мы и так считали, что в последний раз отправляемся путешествовать вместе.
Я покосился.
- Настолько скверно?
- Да, - кивнула Эмили. - Пять лет назад врачи давали ему от силы месяцев шесть. Однако Остин обманул медицину и поныне жив. Но, кажется, сердце начинает возмущаться по-настоящему... Не знаю, как буду жить, когда мужа не станет... Женщины живут чересчур долго...
Она вытащила из объемистой наплечной сумки носовой платок и осторожно высморкалась.
- Плюньте на сентиментальную старуху, не отвлекайтесь попусту. Я постоянно жалуюсь, впадая в уныние...
Чуток погодя приблизилась Патриция Толсон.
- Считаете себя героем? - осведомилась она. - Перебили сонных и радуетесь?
- Избавьте, пожалуйста, от своего присутствия, мисс Толсон, - смиренно попросил я. - Очень трудно разговаривать с паршивцами, которые на тебя донесли, чуть не отправили на тот свет. Пошла вон, убогая! Накати на кого-нибудь еще, полегчает...
Чуть позже объявился Говард Гарденшварц, облачившийся в полинялые армейские брюки и белую, тоже поношенную рубаху. Можно было подумать, что спокойный, добропорядочный обыватель вознамерился выйти в сад, прививать груши к дельфиниумам (если к дельфиниумам вообще прививают хоть что-нибудь; кажется, я путаю безобиднейший цветок с некой древесной породой).
Минут пять он молча двигался рядом. Потом заговорил: спокойно и почти покаянно.
- Если можно, - произнес Гарденшварц, - поясните. Спрашиваю из чисто академического любопытства. Когда-то служил в армии, хотя в боях не участвовал; учился держать винтовку, худо-бедно умею стрелять... Когда вы... подбирали ударную группу... отчего не обратились ко мне?
В голосе Гарденшварца звенела тщательно скрываемая обида. Ее следовало уважить, посему я ответил вежливо и подробно.
- ПОО, - сказал я.
- Что? Ах, да...
- При подготовке к заданию, - пояснил я, - довелось бегло познакомиться с каждым из вас. А досье Говарда В. Гарденшварца сообщало: состоит секретарем организации, называющей себя "Противники Огнестрельного Оружия". Также числится членом нескольких иных организаций подобного толка. Не буду спорить касательно ваших воззрений, доктор Гарденшварц, ибо начнем бесцельную перепалку и разойдемся, оставшись при первоначальных мнениях. Скажу лишь следующее. Коль скоро доведется удалять воспалившийся аппендикс, я не лягу на стол к хирургу, люто ненавидящему все, способное колоть и резать, включая ланцеты и скальпели. Надлежало устранить нескольких мерзавцев. И я не обратился к человеку, ненавидящему револьверы, пистолеты и винтовки. Понимаете?
Немного помолчав, Гарденшварц ответил - к вящей чести своей, спокойно:
- Понимаю. Разумное решение. Он откашлялся.
- Впрочем, теория одно, а практика доказывает иное. Как это, бишь, у Гете? "Сера теория, мой друг..."
- "...А древо жизни вечно зеленеет", - ухмыльнулся я.
- Ого! - вскинул брови Гарденшварц. - То есть, хочу сказать: если вам надобен лишний боец, я могу временно пожертвовать убеждениями и взять в руки ружьецо. Хотя бы для того, чтоб вызволить из этой переделки жену.
- Ого! - засмеялся я. - Принимаю! Выберите себе винтовку по вкусу и пару магазинов. Только вернитесь, покажу, как работает М-16. Она изрядно отличается от М-1, принятой на вооружение в ваше время.
Ближе к полудню я снова поотстал и взобрался на кстати подвернувшийся холмик, насыпанный несчетные века назад руками индейцев. Что под ним таилось - не представляю. Мы вступали в пределы какого-то забытого поселка или города, потому что вдали, по словам Франчески, высилась еще одна пирамида. Я не обратил на нее внимания одиннадцать дней назад, будучи полностью поглощен размышлениями насущными и безотлагательными.
Присев на давно обтесанный и недавно промытый дождями кусок известняка, я обозрел тропу, ведшую к Лабалю. Ни единого признака жизни. Ветер утих, в джунглях воцарилась полная, почти звенящая тишина.
Я размышлял о сгинувшем почти бесследно, ушедшем в небытие народе, населявшем встарь эти места. О смене цивилизаций. О судьбах, прихотливо правящих историей... Странные размышления для человека, промышляющего истреблением ближних... Я думал об Элеоноре. Предвкушал красочное возмездие, уготованное убийцам. Я насмешливо представлял, как приторно сойдутся Франческа и отвоеванный у Люпэ де Монтано Арчи; трусливый, на все готовый ради спасения драгоценной своей шкурки Арчи... Я сам не заметил, что начинаю дремать...
И внезапно вскинулся.
Непротертые глаза поймали в зеленой чаще легкую вспышку, мелькнувшую и тот же час погасшую. Потом еще одну. Третьей не последовало.
Солнечный луч, пробившийся сквозь густой лиственный полог и отразившийся от полированной стали. Клинка. Тяжелого мачете, расчищавшего кому-то путь в непролазных дебрях.
Я подождал еще немного. Но лес точно вымер.
Повезло. Посчастливилось углядеть именно этот беглый отблеск. Или ветви сходились не слишком густо, или увесистое лезвие прорубило чересчур большую брешь - не знаю.
Скатившись по невысокому откосу, я припустил во всю прыть и двадцать минут спустя нагнал остальных. Группа располагалась перекусить. Патнэм успел возвратиться и не успел исчезнуть сызнова. Опять повезло.
- Что случилось? - отрывисто спросил он, завидев меня.
- Попутчики у нас объявились. Позади следуют, милях в двух отсюда, но двигаются, по всему судя, весьма резво, учитывая, что прорубают себе дорогу в зарослях, а на тропу не суются. Правильно делают, между прочим.
- Сколько? Я пожал плечами.
- Понятия не имею. Видел мимолетный блеск стали. Возможно, это просто одинокий индейский охотник. Но лучше готовиться к неприятностям.
- Не спорю... Маршалл!
- Да, шэр! Шлушаю, шэр!
- Сэм перекусит, а вы тем временем вернитесь по тропе назад, затаитесь и наблюдайте в оба. Слушайте внимательно. Заподозрите неладное - ноги в руки и сюда. Бегом.
Ни малейших теплых чувств у Маршалла Уайлдера я так и не вызвал. Голодает Сэм Фельтон или с жиру бесится, его не касалось. Но приказ оставался приказом, и достойный обыватель удалился трусцой, держа винтовку наперевес. Я недоуменно воззрился на Джеймса.
Тот широко ухмыльнулся.
- Бедняга не выдержал, увидав Говарда Гарденшварца с М-16 на плече. Позавидовал. Духа ратного исполнился. От души надеюсь, что буду стоять в стороне, когда кому-либо из этих межеумков придет в голову испробовать курок... У миссис Гендерсон - браунинг, и ей можно доверять куда как больше. И супруга Олкотта вооружилась. Говорит, что умеет стрелять. Пускай. По крайности, Поль подтвердил: умеет.
Патнэм болтал рассеянно, думая о своем.
- Если за нами погоня, удастся избежать стычки, а, Сэм?
- Не думаю, - сказал я, глотая наскоро сооруженный сэндвич. - Даже засунув самых немощных в джип и велев шевелиться поживее, много не выиграешь. Нельзя опередить банду закаленных лесных бойцов, которые, по меньшей мере, вдвое младше почти любого из наших...
Приблизившийся генерал Гендерсон сунул мне в руки откупоренную бутылку пива.
- Благодарю, сэр.
- Оставь-ка в покое обращение "сэр", сынок, - благодушно улыбнулся Гендерсон. - Я служу рядовым шофером под командой капитана Патнэма. Кажется, предстоит перепалка, Джеймс? Патнэм скривился:
- Фельтон, к несчастью, слишком пристально поглядел назад и обеспечил меня дополнительной заботой. Погоня, Остин. Или нечто похожее. Не знаю.
- Что ж, оторваться не сможем заведомо. С вашего дозволения, капитан, пойду, загоню джип в укромный уголок. Надобно к обороне готовиться.
- Разрешаю, - невесело пошутил Джеймс. Огляделся.
- Честь и хвала древним, - сказал он мгновение спустя. - Понастроили, милые...
Лишь теперь я обратил внимание на пирамиду, не столь внушительную, сколь оставшаяся далеко позади Цитадель, но все же высившуюся футов на сто над землей и расположенную примерно в пятидесяти ярдах от лесной тропы, среди естественной прогалины.
- Там, - сказал Патнэм, - пожалуй, можно устоять против чего угодно, за вычетом артиллерийского обстрела... О, Господи! Свежие новости?
Эльспет Олкотт, составившая мужу компанию в головном дозоре, бежала к нам, запыхавшись и отчаянно размахивая винтовкой.
- Моторы! - выдохнула она. - Автомобили приближаются!..
Выслушав сбивчивый доклад полностью, Джеймс поглядел на меня в упор.
- Поль навряд ли ошибся, - подытожил капитан. - Следовательно, берут в клещи. Ни вперед, ни назад не удерешь. Остается карабкаться наверх. И поживее... Говард, беги со всех ног, вели Олкотту возвращаться. Все до единого, марш на пирамиду! Склонившись ко мне, Патнэм шепнул:
- Учитывая опыт и умение войск, лучше дать им возможность палить по всему, что движется, и не думать, кого из своих же людей можем зацепить...
- Верно, - согласился я.
- Помоги Остину, Сэм.
Джип отогнали в чащу, наскоро прикрыли отломанными ветвями, по возможности затоптали следы колес. Бесполезных дам препроводили на верхнюю площадку теокалли, а полезным, более-менее умевшим отличить приклад от ствола, преподали краткий, тридцатисекундный курс обращения со штурмовой винтовкой.
Рокот автомобильных двигателей сделался явственно различим. Вскоре показался головной джип, набитый вооруженными людьми.
- Банда Монтано, - уверенно сказал Джеймс, глядя в трофейный бинокль. - Да, они самые. Узнаю машину: передний бампер вмят. На ней мы ехали в Лабаль, помнишь?
Патнэм осклабился:
- Излагайте блистательные предложения, господин империалистический наемник!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Воцарилось молчание. Затем Франческа перегнулась и мягко накрыла мои пальцы теплой, ласковой ладонью. Открыла рот, хотела заговорить, осеклась.
Несколько минут мы провели неподвижно.
- А сейчас давай-ка, подымайся, да шевелись! Я слышу работающий двигатель, - сообщил я.
Глава 20
К десяти часам утра я уже прикрывал арьергард неуклюжего, растянувшегося по лесной тропе, медленно волочившегося меж увитыми лианами деревьев сафари. Когда извилистый путь немного выпрямлялся, было видно всю редкую, устало волочившуюся впереди колонну, за вычетом Джима Патнэма и Поля Олкотта, которые оторвались от прочих и служили передовым, далеко ушедшим дозором.
Генерал Остин Гендерсон мастерски правил трофейным джипом, отнятым у покойного полковника Санчеса. Машину доверху набили оружием и продовольствием. Поклажу иного рода пришлось бросить: всех чемоданов, принадлежавших бравому сборищу, не вместил бы и железнодорожный вагон.
Впереди автомобиля бок о бок двигались Франческа (в красной блузке) и Глория-Джин (в черной). За машиной ковыляла чета Уайлдеров, тоже держась рядышком. И Гарденшварцы шли по пятам, и хорошенькая светловолосая миссис Олкотт, временно покинутая мужем, и Эмили Гендерсон, казавшаяся куда корпулентное и внушительнее сейчас, в измызганном и напрочь измятом синем костюме, странно обтянувшем увесистые телеса.
- Спасибо, - сказала она, когда я прибавил прыти и нагнал отставших.
- За что?
- За то, что попросили Остина вести машину - сердце у старика не в порядке.
- Возможно, - хмыкнул я. - На меткости, однако, не отражается. Снял часового с восьмидесяти ярдов. Любой здоровый позавидует!
- Правда? - просияла Эмили. - Видите ли, Сэм, я, сколь ни смешно, впервые в жизни видела собственного мужа при... деле. Да, и раньше случалось наблюдать, но только на полигонах, понарошку. А если предстояло настоящее... он попросту пропадал. На месяц, на два, на год... Иногда на много лет подряд. Потом возвращался, на ногах не держась от усталости, сплошь и рядом израненный. Получал очередную награду и наотрез не соглашался ни словечком обмолвиться о пережитом. Все, что знаю об Остине, вычитала в газетах... - Эмили помедлила.
- Зовите меня бессердечной, только я очень рада случившемуся. У старого боевого коня состоялся последний выезд.
- Отчего же последний?
- Следующего почти наверняка не будет. Мы и так считали, что в последний раз отправляемся путешествовать вместе.
Я покосился.
- Настолько скверно?
- Да, - кивнула Эмили. - Пять лет назад врачи давали ему от силы месяцев шесть. Однако Остин обманул медицину и поныне жив. Но, кажется, сердце начинает возмущаться по-настоящему... Не знаю, как буду жить, когда мужа не станет... Женщины живут чересчур долго...
Она вытащила из объемистой наплечной сумки носовой платок и осторожно высморкалась.
- Плюньте на сентиментальную старуху, не отвлекайтесь попусту. Я постоянно жалуюсь, впадая в уныние...
Чуток погодя приблизилась Патриция Толсон.
- Считаете себя героем? - осведомилась она. - Перебили сонных и радуетесь?
- Избавьте, пожалуйста, от своего присутствия, мисс Толсон, - смиренно попросил я. - Очень трудно разговаривать с паршивцами, которые на тебя донесли, чуть не отправили на тот свет. Пошла вон, убогая! Накати на кого-нибудь еще, полегчает...
Чуть позже объявился Говард Гарденшварц, облачившийся в полинялые армейские брюки и белую, тоже поношенную рубаху. Можно было подумать, что спокойный, добропорядочный обыватель вознамерился выйти в сад, прививать груши к дельфиниумам (если к дельфиниумам вообще прививают хоть что-нибудь; кажется, я путаю безобиднейший цветок с некой древесной породой).
Минут пять он молча двигался рядом. Потом заговорил: спокойно и почти покаянно.
- Если можно, - произнес Гарденшварц, - поясните. Спрашиваю из чисто академического любопытства. Когда-то служил в армии, хотя в боях не участвовал; учился держать винтовку, худо-бедно умею стрелять... Когда вы... подбирали ударную группу... отчего не обратились ко мне?
В голосе Гарденшварца звенела тщательно скрываемая обида. Ее следовало уважить, посему я ответил вежливо и подробно.
- ПОО, - сказал я.
- Что? Ах, да...
- При подготовке к заданию, - пояснил я, - довелось бегло познакомиться с каждым из вас. А досье Говарда В. Гарденшварца сообщало: состоит секретарем организации, называющей себя "Противники Огнестрельного Оружия". Также числится членом нескольких иных организаций подобного толка. Не буду спорить касательно ваших воззрений, доктор Гарденшварц, ибо начнем бесцельную перепалку и разойдемся, оставшись при первоначальных мнениях. Скажу лишь следующее. Коль скоро доведется удалять воспалившийся аппендикс, я не лягу на стол к хирургу, люто ненавидящему все, способное колоть и резать, включая ланцеты и скальпели. Надлежало устранить нескольких мерзавцев. И я не обратился к человеку, ненавидящему револьверы, пистолеты и винтовки. Понимаете?
Немного помолчав, Гарденшварц ответил - к вящей чести своей, спокойно:
- Понимаю. Разумное решение. Он откашлялся.
- Впрочем, теория одно, а практика доказывает иное. Как это, бишь, у Гете? "Сера теория, мой друг..."
- "...А древо жизни вечно зеленеет", - ухмыльнулся я.
- Ого! - вскинул брови Гарденшварц. - То есть, хочу сказать: если вам надобен лишний боец, я могу временно пожертвовать убеждениями и взять в руки ружьецо. Хотя бы для того, чтоб вызволить из этой переделки жену.
- Ого! - засмеялся я. - Принимаю! Выберите себе винтовку по вкусу и пару магазинов. Только вернитесь, покажу, как работает М-16. Она изрядно отличается от М-1, принятой на вооружение в ваше время.
Ближе к полудню я снова поотстал и взобрался на кстати подвернувшийся холмик, насыпанный несчетные века назад руками индейцев. Что под ним таилось - не представляю. Мы вступали в пределы какого-то забытого поселка или города, потому что вдали, по словам Франчески, высилась еще одна пирамида. Я не обратил на нее внимания одиннадцать дней назад, будучи полностью поглощен размышлениями насущными и безотлагательными.
Присев на давно обтесанный и недавно промытый дождями кусок известняка, я обозрел тропу, ведшую к Лабалю. Ни единого признака жизни. Ветер утих, в джунглях воцарилась полная, почти звенящая тишина.
Я размышлял о сгинувшем почти бесследно, ушедшем в небытие народе, населявшем встарь эти места. О смене цивилизаций. О судьбах, прихотливо правящих историей... Странные размышления для человека, промышляющего истреблением ближних... Я думал об Элеоноре. Предвкушал красочное возмездие, уготованное убийцам. Я насмешливо представлял, как приторно сойдутся Франческа и отвоеванный у Люпэ де Монтано Арчи; трусливый, на все готовый ради спасения драгоценной своей шкурки Арчи... Я сам не заметил, что начинаю дремать...
И внезапно вскинулся.
Непротертые глаза поймали в зеленой чаще легкую вспышку, мелькнувшую и тот же час погасшую. Потом еще одну. Третьей не последовало.
Солнечный луч, пробившийся сквозь густой лиственный полог и отразившийся от полированной стали. Клинка. Тяжелого мачете, расчищавшего кому-то путь в непролазных дебрях.
Я подождал еще немного. Но лес точно вымер.
Повезло. Посчастливилось углядеть именно этот беглый отблеск. Или ветви сходились не слишком густо, или увесистое лезвие прорубило чересчур большую брешь - не знаю.
Скатившись по невысокому откосу, я припустил во всю прыть и двадцать минут спустя нагнал остальных. Группа располагалась перекусить. Патнэм успел возвратиться и не успел исчезнуть сызнова. Опять повезло.
- Что случилось? - отрывисто спросил он, завидев меня.
- Попутчики у нас объявились. Позади следуют, милях в двух отсюда, но двигаются, по всему судя, весьма резво, учитывая, что прорубают себе дорогу в зарослях, а на тропу не суются. Правильно делают, между прочим.
- Сколько? Я пожал плечами.
- Понятия не имею. Видел мимолетный блеск стали. Возможно, это просто одинокий индейский охотник. Но лучше готовиться к неприятностям.
- Не спорю... Маршалл!
- Да, шэр! Шлушаю, шэр!
- Сэм перекусит, а вы тем временем вернитесь по тропе назад, затаитесь и наблюдайте в оба. Слушайте внимательно. Заподозрите неладное - ноги в руки и сюда. Бегом.
Ни малейших теплых чувств у Маршалла Уайлдера я так и не вызвал. Голодает Сэм Фельтон или с жиру бесится, его не касалось. Но приказ оставался приказом, и достойный обыватель удалился трусцой, держа винтовку наперевес. Я недоуменно воззрился на Джеймса.
Тот широко ухмыльнулся.
- Бедняга не выдержал, увидав Говарда Гарденшварца с М-16 на плече. Позавидовал. Духа ратного исполнился. От души надеюсь, что буду стоять в стороне, когда кому-либо из этих межеумков придет в голову испробовать курок... У миссис Гендерсон - браунинг, и ей можно доверять куда как больше. И супруга Олкотта вооружилась. Говорит, что умеет стрелять. Пускай. По крайности, Поль подтвердил: умеет.
Патнэм болтал рассеянно, думая о своем.
- Если за нами погоня, удастся избежать стычки, а, Сэм?
- Не думаю, - сказал я, глотая наскоро сооруженный сэндвич. - Даже засунув самых немощных в джип и велев шевелиться поживее, много не выиграешь. Нельзя опередить банду закаленных лесных бойцов, которые, по меньшей мере, вдвое младше почти любого из наших...
Приблизившийся генерал Гендерсон сунул мне в руки откупоренную бутылку пива.
- Благодарю, сэр.
- Оставь-ка в покое обращение "сэр", сынок, - благодушно улыбнулся Гендерсон. - Я служу рядовым шофером под командой капитана Патнэма. Кажется, предстоит перепалка, Джеймс? Патнэм скривился:
- Фельтон, к несчастью, слишком пристально поглядел назад и обеспечил меня дополнительной заботой. Погоня, Остин. Или нечто похожее. Не знаю.
- Что ж, оторваться не сможем заведомо. С вашего дозволения, капитан, пойду, загоню джип в укромный уголок. Надобно к обороне готовиться.
- Разрешаю, - невесело пошутил Джеймс. Огляделся.
- Честь и хвала древним, - сказал он мгновение спустя. - Понастроили, милые...
Лишь теперь я обратил внимание на пирамиду, не столь внушительную, сколь оставшаяся далеко позади Цитадель, но все же высившуюся футов на сто над землей и расположенную примерно в пятидесяти ярдах от лесной тропы, среди естественной прогалины.
- Там, - сказал Патнэм, - пожалуй, можно устоять против чего угодно, за вычетом артиллерийского обстрела... О, Господи! Свежие новости?
Эльспет Олкотт, составившая мужу компанию в головном дозоре, бежала к нам, запыхавшись и отчаянно размахивая винтовкой.
- Моторы! - выдохнула она. - Автомобили приближаются!..
Выслушав сбивчивый доклад полностью, Джеймс поглядел на меня в упор.
- Поль навряд ли ошибся, - подытожил капитан. - Следовательно, берут в клещи. Ни вперед, ни назад не удерешь. Остается карабкаться наверх. И поживее... Говард, беги со всех ног, вели Олкотту возвращаться. Все до единого, марш на пирамиду! Склонившись ко мне, Патнэм шепнул:
- Учитывая опыт и умение войск, лучше дать им возможность палить по всему, что движется, и не думать, кого из своих же людей можем зацепить...
- Верно, - согласился я.
- Помоги Остину, Сэм.
Джип отогнали в чащу, наскоро прикрыли отломанными ветвями, по возможности затоптали следы колес. Бесполезных дам препроводили на верхнюю площадку теокалли, а полезным, более-менее умевшим отличить приклад от ствола, преподали краткий, тридцатисекундный курс обращения со штурмовой винтовкой.
Рокот автомобильных двигателей сделался явственно различим. Вскоре показался головной джип, набитый вооруженными людьми.
- Банда Монтано, - уверенно сказал Джеймс, глядя в трофейный бинокль. - Да, они самые. Узнаю машину: передний бампер вмят. На ней мы ехали в Лабаль, помнишь?
Патнэм осклабился:
- Излагайте блистательные предложения, господин империалистический наемник!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32