— Быстро и без шума!
ГЛАВА 11
— Опять ракеты?
Хор передернулся в нервозном ознобе. Пожалуй, впервые в жизни он не чувствовал в себе полной уверенности. События развивались явно не так, как было спланировано в штабе десанта, и Хор понимал, что они направляются уже не Сарычем, а отсюда, из Боганы.
«Подонки, — думал Хор, — подонки — и те, кто организовал высадку, и те, кто в ней участвовал. Никому из них нельзя верить, никому!» Эх, было бы у него десятка полтора таких парней, как этот сержант…
Аде ел глазами начальство. Казалось, он понимал все, что творится в душе у командира, и майору стало от этого неприятно.
Хор опустил голову, закрыл ладонью глаза. Сержант терпеливо стоял рядом.
— А что же дальше, сержант? — неожиданно тусклым голосом спросил он. — Чего мы здесь ждем?
— У нас есть заложники, сэр, — ответил сержант.
— Ах да! Русский и его превосходительство господин министр. Сейчас… Дай мне сосредоточиться…
Аде шагнул к столу, налил полстакана виски. Майор поспешно протянул руку. Он пил виски как воду, не чувствуя ни вкуса, ни запаха, и зубы его стучали о край стакана.
Но вот лицо его порозовело, черты стали жестче, он мотнул головой, словно стряхивая с себя остатки слабости.
— Кто у рации?
— Я сам, сэр!
На этот раз Аде позволил себе слегка улыбнуться.
— Так надежнее.
Хор не заметил, или, скорее, решил не заметить улыбки на плоском лице наемника.
— Что Сарыч?
Голос его становился все увереннее. Он опять был самим собой — жестоким, решительным, тем самым Хором, кого во многих странах называли «майор Смерть» и разыскивали как преступника.
— Сарыч приказал майору Лео пробиваться сюда. Нам предложено организовать оборону и ждать подхода подкреплений. На рейд вошла еще одна группа судов. В долине реки Кири два батальона полковника Генри перешли границу. У них танки и броневики…
— Это же всего в ста милях отсюда! Чего же ты молчал?
Он на секунду задумался.
— Сколько осталось людей?
— С теми, кто вернулся с вами…
Аде поднял глаза к потолку. Губы его шевелились, шевелились и пальцы: он считал про себя.
— Одиннадцать рядовых, один сержант, два офицера, четыре базуки, пять пулеметов, семь гранатометов, одна рация…
Хор облегченно вздохнул.
— Выберемся!
Аде опустил глаза.
— Если повезет, сэр, — сказал он хмуро.
— Повезет! Мне всегда везет!
Хор остановил свой взгляд на раненой ноге.
— Даже и сейчас — пуля в ногу, а не в лоб!
Аде кивнул.
Хору действительно везло. Он вспомнил об этом сейчас, сидя в кресле у камина, в котором догорали тяжелые бруски красного дерева, и довольно улыбнулся: счастье не изменило ему. Ведь точно так же, почти чудом, ему удалось избежать «котла» в Сталинграде много лет назад. И тогда раненый Хор проскочил по дороге на изрешеченном БМВ — по дороге, которую уже несколько минут спустя перерезали русские. Но тогда он был молод, силен, решителен… Хор усмехнулся — молодость ушла, но на смену ей пришел опыт.
И все же он завидовал молодости. Он завидовал юности Майка Брауна, его неопытности и тому, что называл «сопливым идеализмом». В конце концов, он, Хор, сходит со сцены, а на смену ему приходят люди типа Майка Брауна. И что из того, что парень немного сентиментален — с годами это проходит.
— Прибыл майор Лео, сэр! — доложил с порога один из наемников.
— Точно! — пробасил и сам майор Лео, отстраняя солдата со своего пути.
Он вошел тяжелым, усталым шагом, прислонился к стене у самой двери, кивнул Хору и обвел тяжелым взглядом холл.
— Однако вы здесь неплохо устроились! — хмыкнул он. — Со стаканом у камина…
Пестрая куртка его была изорвана, закатанные рукава обнажали тяжелые, поросшие рыжей шерстью руки. Он был высок, широкоплеч, и лишь рост скрадывал тяжелую полноту.
Лео вытер мясистое лицо о свою волосатую руку, перевел дух.
— Почему Сарыч приказал нам пробиваться к тебе? — спросил он Хора, направляясь к столу.
— У меня здесь пока тихо, — пожал плечами немец. — Место удобное для высадки. Мы сами не знали, что высадимся здесь, потому не знали об этом месте и черномазые…
Он внезапно вспомнил об Аде, спокойно стоявшем за спинкой его кресла.
— Сержант! Идите и примите под свое командование людей майора Лео!
— Слушаюсь, сэр!
Аде вышел, печатая шаг, и Хор с удовольствием проводил его взглядом. Лео перехватил его взгляд, усмехнулся.
— Все играешь в солдатики?
Он налил себе стакан виски, понюхал жидкость, посмотрел на свет.
— Везет тебе! Хор махнул рукой.
— Как всегда. У меня тут кое-что есть про запас. Не поверишь — сам министр экономики Гвено!
— Ого!
Лео выпил, с интересом посмотрел на Хора, шутливо погрозил ему мясистым пальцем.
— Ах ты, старый лис! Думаешь, габеронцы согласятся выпустить тебя из мышеловки в обмен на неиспорченное здоровье его превосходительства? Или ты уже начал торговаться за свою шкуру?
Хор пропустил это замечание мимо ушей.
— Если все идет по плану, вторжение в долину реки Кири уже началось, — сказал он сухо. — Армия Боганы будет скована, там ведь наступают танки. А с милицией и горсткой бродяг Кэндала мы тут управимся. Главное для нас — удержать плацдарм.
— А стоит ли?
Лео поднял мохнатые рыжие брови, напряжение, до сих пор не сходившее с его лица, ослабло.
— Дай-ка мне виски. Дьявол, ногу мою они все-таки зацепили.
Хор засопел, стиснул зубы и сунул руку в карман.
— Выпьем за удачу!
— Выпьем! — охотно согласился Лео.
Он повернулся к столу, и почти в то же мгновение что-то тупое и горячее гулко ударило ему в спину, разрывая, раскалывая его могучее тело. Бельгиец рухнул лицом в тарелки, в предсмертных судорогах цепляясь за стол.
Хор твердо знал, что одного его габеронцы охотнее обменяют на жизнь двух заложников, чем вместе с его другом Лео.
ГЛАВА 12
Гараж, в котором по приказанию Хора заперли Корнева и Гвено, охранял Джимо. Добродушный проповедник меланхолично шлепал по теплым лужам, оставленным ливнем на плотном, хорошо утрамбованном и посыпанном гравием дворе.
За воротами гаража горел яркий свет: мощная лампа под плоским железным абажуром освещала голые стены, верстак.
Мануэль Гвено сидел на старой шине, которую они выкатили из-под верстака на середину гаража. Корнев молча ходил взад и вперед от задней стены гаража к воротам и обратно, кружил вдоль стен, не останавливаясь ни на мгновенье.
Он думал о сыне, о том, как все произошло случайно и нелепо. Он горько усмехнулся: а так ли уж все это было случайно и нелепо?
Ведь он, Корнев, в сущности, знал, что вторжение вот-вот начнется. Об этом знала вся страна. Наемники скапливались на границах, португальцы проводили маневры на побережье, их военные суда то и дело появлялись в прибрежных водах республики. Речь шла только о сроках. А когда республиканское правительство объявило, что конфискует контрольные пакеты акций иностранных банков, стало ясно, что вторжение начнется в ближайшие недели. Габерон чувствовал, что на него надвигается гроза, и готовился к ней.
И Корнев сначала твердо решил написать Жене, чтобы этим летом он не приезжал. Потом передумал. У парня были последние каникулы, и он так любил Африку! Но где-то в глубине души была и другая мысль — сыну пора становиться настоящим мужчиной. А если ему придется понюхать пороху, что ж, это пойдет только на пользу.
Не было для него случайностью и участие сына в побеге Мангакиса и Елены. Да, советник поднялся наверх не затем, чтобы бежать: он был готов к побегу морально, разговоры в холле сделали свое дело. Но Корнев был уверен, что организовал побег его сын — не таков он был, чтобы не попытаться чего-нибудь предпринять, чтобы молча сидеть и ждать сложа руки своей участи.
Слишком хорошо знал Корнев характер своего сына! Он сглотнул комок, подступивший к горлу. Что там, в холле? Что задумал Хор? Что с Евгением? Корнев не верил, не хотел верить, что с сыном может случиться что-нибудь…
Гвено встал и подошел к нему, видно, хотел что-то сказать, но так ничего и не сказал.
Неожиданно ворота скрипнули и приоткрылись. В широкой щели появилась добродушная физиономия Джимо.
— Пардон, маета… — сказал он робко, протискиваясь в гараж. — Свет… можно мне свет?
Он говорил на ломаном английском языке и был явно смущен.
— Я не закрывать дверь? О'кэй, маста?
Джимо обращался к Корневу: белый человек был для него хозяином на всю жизнь, что бы ни случилось вокруг.
Корнев безразлично пожал плечами.
— Танкью, маста, — расплылось в широкой улыбке лицо Джимо. — Танкью…
Он попятился и скрылся, оставив ворота приоткрытыми. Гвено осторожно подошел к воротам и выглянул наружу. Затем он обернулся, прижал палец к губам и кивнул Корневу. Тот, стараясь не шуметь, подошел к нему.
Снаружи, присев на корточки, расположился Джимо. Он держал в полосе света перед собою — почти на вытянутых руках — тонкую книжечку в твердой обложке из прозрачного пластика. Толстые губы его шевелились, он старательно морщил лоб, неуклюже выговаривая вполголоса английские слова.
Автомат его мирно лежал рядом, на земле. Рядом с ним стоял маленький транзисторный приемник с выдвинутой антенной.
— Эй, — негромко окликнул солдата Гвено.
Джимо вскинул голову, прищурился, стараясь разглядеть лицо Гвено, из-за спины которого бил яркий свет.
— Дай нам приемник!
Гвено сказал это властно, на местном языке, и Джимо поспешно выполнил его приказ. Он встал и протянул приемник Гвено, и в тот же момент сильный рывок втянул его в гараж.
Рванув солдата за кисть, Гвено отпрянул в сторону и выставил вперед ногу. Джимо перелетел через нее и рухнул лицом вниз, на цементный пол гаража. Гвено рванулся вперед, подхватил автомат наемника.
— Ворота! — хрипло крикнул он Корневу. — Закройте ворота на засов…
Он стоял с автоматом у ворот, не сводя глаз с Джимо, сидевшего на полу и державшегося обеими руками за голову. Засова на воротах не было.
Корнев схватил лом, старый и ржавый, забытый, вероятно, здесь много лет назад. К счастью, на створках ворот были приварены скобы, которыми пользовались как ручками. Корнев поспешно сунул туда лом.
Джимо обалдело крутил головой, все еще не понимая, что случилось. Гвено решительно подошел к нему и отцепил от широкого брезентового пояса противотанковые гранаты, кинжал. Джимо сунул руку во внутренний карман и сам протянул ему пистолет.
— Парабеллум, — сказал он с уважением к оружию.
— Все? — строго спросил его Гвено.
— Да, маста…
Джимо вскочил на ноги и вытянулся.
— Ладно! — прикрикнул на него Гвено, — Садись в угол и читай свою книжку.
Он поднял радиоприемник, щелкнул кнопкой.
—…дром в руках солдат революции, — говорил голос с португальским акцентом. — Войска освобождения наступают из долины реки Кири. Генеральный штаб войск свергнутого режима сдался в полном составе. Революционное правительство, не желающее дальнейшего кровопролития, еще раз предлагает солдатам и милиционерам бывшей республики прекратить бесполезное сопротивление и сдать оружие. Вы слушаете радиостанцию «Голос Габерона».
Заиграла бравурная, победная музыка.
Корнев вопросительно посмотрел на Гвено. Тот стоял как вкопанный, закусив губу.
— Предатели! — яростно шептал он. — Заговорщики!
Взгляд его остановился на пистолете, который он сжимал в левой руке.
— Ну теперь они меня живым не возьмут! Корнев осторожно взял у Гвено пистолет.
— Я не верю, что они захватили радиодом. Хор бы не вернулся сюда, да еще без своих молодчиков.
Снаружи, почти у самых ворот, заскрипел гравий.
— Тише!
Корнев осторожно заглянул в щель между створками ворот:
— Майк Браун!
— Если он попытается войти, пусть пеняет на себя!
Гвено все еще не мог взять себя в руки.
— Побережем пули для врагов, — тихо заметил Корнев.
— Он враг!
Майк уныло прохаживался около гаража, тяжелые ворота которых он сам закрыл полчаса назад за теми, кто был ему… Майк боялся признаться себе, как дороги стали вдруг ему и Джин, и Корнев, и даже к Гвено он не испытывал сейчас ненависти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
ГЛАВА 11
— Опять ракеты?
Хор передернулся в нервозном ознобе. Пожалуй, впервые в жизни он не чувствовал в себе полной уверенности. События развивались явно не так, как было спланировано в штабе десанта, и Хор понимал, что они направляются уже не Сарычем, а отсюда, из Боганы.
«Подонки, — думал Хор, — подонки — и те, кто организовал высадку, и те, кто в ней участвовал. Никому из них нельзя верить, никому!» Эх, было бы у него десятка полтора таких парней, как этот сержант…
Аде ел глазами начальство. Казалось, он понимал все, что творится в душе у командира, и майору стало от этого неприятно.
Хор опустил голову, закрыл ладонью глаза. Сержант терпеливо стоял рядом.
— А что же дальше, сержант? — неожиданно тусклым голосом спросил он. — Чего мы здесь ждем?
— У нас есть заложники, сэр, — ответил сержант.
— Ах да! Русский и его превосходительство господин министр. Сейчас… Дай мне сосредоточиться…
Аде шагнул к столу, налил полстакана виски. Майор поспешно протянул руку. Он пил виски как воду, не чувствуя ни вкуса, ни запаха, и зубы его стучали о край стакана.
Но вот лицо его порозовело, черты стали жестче, он мотнул головой, словно стряхивая с себя остатки слабости.
— Кто у рации?
— Я сам, сэр!
На этот раз Аде позволил себе слегка улыбнуться.
— Так надежнее.
Хор не заметил, или, скорее, решил не заметить улыбки на плоском лице наемника.
— Что Сарыч?
Голос его становился все увереннее. Он опять был самим собой — жестоким, решительным, тем самым Хором, кого во многих странах называли «майор Смерть» и разыскивали как преступника.
— Сарыч приказал майору Лео пробиваться сюда. Нам предложено организовать оборону и ждать подхода подкреплений. На рейд вошла еще одна группа судов. В долине реки Кири два батальона полковника Генри перешли границу. У них танки и броневики…
— Это же всего в ста милях отсюда! Чего же ты молчал?
Он на секунду задумался.
— Сколько осталось людей?
— С теми, кто вернулся с вами…
Аде поднял глаза к потолку. Губы его шевелились, шевелились и пальцы: он считал про себя.
— Одиннадцать рядовых, один сержант, два офицера, четыре базуки, пять пулеметов, семь гранатометов, одна рация…
Хор облегченно вздохнул.
— Выберемся!
Аде опустил глаза.
— Если повезет, сэр, — сказал он хмуро.
— Повезет! Мне всегда везет!
Хор остановил свой взгляд на раненой ноге.
— Даже и сейчас — пуля в ногу, а не в лоб!
Аде кивнул.
Хору действительно везло. Он вспомнил об этом сейчас, сидя в кресле у камина, в котором догорали тяжелые бруски красного дерева, и довольно улыбнулся: счастье не изменило ему. Ведь точно так же, почти чудом, ему удалось избежать «котла» в Сталинграде много лет назад. И тогда раненый Хор проскочил по дороге на изрешеченном БМВ — по дороге, которую уже несколько минут спустя перерезали русские. Но тогда он был молод, силен, решителен… Хор усмехнулся — молодость ушла, но на смену ей пришел опыт.
И все же он завидовал молодости. Он завидовал юности Майка Брауна, его неопытности и тому, что называл «сопливым идеализмом». В конце концов, он, Хор, сходит со сцены, а на смену ему приходят люди типа Майка Брауна. И что из того, что парень немного сентиментален — с годами это проходит.
— Прибыл майор Лео, сэр! — доложил с порога один из наемников.
— Точно! — пробасил и сам майор Лео, отстраняя солдата со своего пути.
Он вошел тяжелым, усталым шагом, прислонился к стене у самой двери, кивнул Хору и обвел тяжелым взглядом холл.
— Однако вы здесь неплохо устроились! — хмыкнул он. — Со стаканом у камина…
Пестрая куртка его была изорвана, закатанные рукава обнажали тяжелые, поросшие рыжей шерстью руки. Он был высок, широкоплеч, и лишь рост скрадывал тяжелую полноту.
Лео вытер мясистое лицо о свою волосатую руку, перевел дух.
— Почему Сарыч приказал нам пробиваться к тебе? — спросил он Хора, направляясь к столу.
— У меня здесь пока тихо, — пожал плечами немец. — Место удобное для высадки. Мы сами не знали, что высадимся здесь, потому не знали об этом месте и черномазые…
Он внезапно вспомнил об Аде, спокойно стоявшем за спинкой его кресла.
— Сержант! Идите и примите под свое командование людей майора Лео!
— Слушаюсь, сэр!
Аде вышел, печатая шаг, и Хор с удовольствием проводил его взглядом. Лео перехватил его взгляд, усмехнулся.
— Все играешь в солдатики?
Он налил себе стакан виски, понюхал жидкость, посмотрел на свет.
— Везет тебе! Хор махнул рукой.
— Как всегда. У меня тут кое-что есть про запас. Не поверишь — сам министр экономики Гвено!
— Ого!
Лео выпил, с интересом посмотрел на Хора, шутливо погрозил ему мясистым пальцем.
— Ах ты, старый лис! Думаешь, габеронцы согласятся выпустить тебя из мышеловки в обмен на неиспорченное здоровье его превосходительства? Или ты уже начал торговаться за свою шкуру?
Хор пропустил это замечание мимо ушей.
— Если все идет по плану, вторжение в долину реки Кири уже началось, — сказал он сухо. — Армия Боганы будет скована, там ведь наступают танки. А с милицией и горсткой бродяг Кэндала мы тут управимся. Главное для нас — удержать плацдарм.
— А стоит ли?
Лео поднял мохнатые рыжие брови, напряжение, до сих пор не сходившее с его лица, ослабло.
— Дай-ка мне виски. Дьявол, ногу мою они все-таки зацепили.
Хор засопел, стиснул зубы и сунул руку в карман.
— Выпьем за удачу!
— Выпьем! — охотно согласился Лео.
Он повернулся к столу, и почти в то же мгновение что-то тупое и горячее гулко ударило ему в спину, разрывая, раскалывая его могучее тело. Бельгиец рухнул лицом в тарелки, в предсмертных судорогах цепляясь за стол.
Хор твердо знал, что одного его габеронцы охотнее обменяют на жизнь двух заложников, чем вместе с его другом Лео.
ГЛАВА 12
Гараж, в котором по приказанию Хора заперли Корнева и Гвено, охранял Джимо. Добродушный проповедник меланхолично шлепал по теплым лужам, оставленным ливнем на плотном, хорошо утрамбованном и посыпанном гравием дворе.
За воротами гаража горел яркий свет: мощная лампа под плоским железным абажуром освещала голые стены, верстак.
Мануэль Гвено сидел на старой шине, которую они выкатили из-под верстака на середину гаража. Корнев молча ходил взад и вперед от задней стены гаража к воротам и обратно, кружил вдоль стен, не останавливаясь ни на мгновенье.
Он думал о сыне, о том, как все произошло случайно и нелепо. Он горько усмехнулся: а так ли уж все это было случайно и нелепо?
Ведь он, Корнев, в сущности, знал, что вторжение вот-вот начнется. Об этом знала вся страна. Наемники скапливались на границах, португальцы проводили маневры на побережье, их военные суда то и дело появлялись в прибрежных водах республики. Речь шла только о сроках. А когда республиканское правительство объявило, что конфискует контрольные пакеты акций иностранных банков, стало ясно, что вторжение начнется в ближайшие недели. Габерон чувствовал, что на него надвигается гроза, и готовился к ней.
И Корнев сначала твердо решил написать Жене, чтобы этим летом он не приезжал. Потом передумал. У парня были последние каникулы, и он так любил Африку! Но где-то в глубине души была и другая мысль — сыну пора становиться настоящим мужчиной. А если ему придется понюхать пороху, что ж, это пойдет только на пользу.
Не было для него случайностью и участие сына в побеге Мангакиса и Елены. Да, советник поднялся наверх не затем, чтобы бежать: он был готов к побегу морально, разговоры в холле сделали свое дело. Но Корнев был уверен, что организовал побег его сын — не таков он был, чтобы не попытаться чего-нибудь предпринять, чтобы молча сидеть и ждать сложа руки своей участи.
Слишком хорошо знал Корнев характер своего сына! Он сглотнул комок, подступивший к горлу. Что там, в холле? Что задумал Хор? Что с Евгением? Корнев не верил, не хотел верить, что с сыном может случиться что-нибудь…
Гвено встал и подошел к нему, видно, хотел что-то сказать, но так ничего и не сказал.
Неожиданно ворота скрипнули и приоткрылись. В широкой щели появилась добродушная физиономия Джимо.
— Пардон, маета… — сказал он робко, протискиваясь в гараж. — Свет… можно мне свет?
Он говорил на ломаном английском языке и был явно смущен.
— Я не закрывать дверь? О'кэй, маста?
Джимо обращался к Корневу: белый человек был для него хозяином на всю жизнь, что бы ни случилось вокруг.
Корнев безразлично пожал плечами.
— Танкью, маста, — расплылось в широкой улыбке лицо Джимо. — Танкью…
Он попятился и скрылся, оставив ворота приоткрытыми. Гвено осторожно подошел к воротам и выглянул наружу. Затем он обернулся, прижал палец к губам и кивнул Корневу. Тот, стараясь не шуметь, подошел к нему.
Снаружи, присев на корточки, расположился Джимо. Он держал в полосе света перед собою — почти на вытянутых руках — тонкую книжечку в твердой обложке из прозрачного пластика. Толстые губы его шевелились, он старательно морщил лоб, неуклюже выговаривая вполголоса английские слова.
Автомат его мирно лежал рядом, на земле. Рядом с ним стоял маленький транзисторный приемник с выдвинутой антенной.
— Эй, — негромко окликнул солдата Гвено.
Джимо вскинул голову, прищурился, стараясь разглядеть лицо Гвено, из-за спины которого бил яркий свет.
— Дай нам приемник!
Гвено сказал это властно, на местном языке, и Джимо поспешно выполнил его приказ. Он встал и протянул приемник Гвено, и в тот же момент сильный рывок втянул его в гараж.
Рванув солдата за кисть, Гвено отпрянул в сторону и выставил вперед ногу. Джимо перелетел через нее и рухнул лицом вниз, на цементный пол гаража. Гвено рванулся вперед, подхватил автомат наемника.
— Ворота! — хрипло крикнул он Корневу. — Закройте ворота на засов…
Он стоял с автоматом у ворот, не сводя глаз с Джимо, сидевшего на полу и державшегося обеими руками за голову. Засова на воротах не было.
Корнев схватил лом, старый и ржавый, забытый, вероятно, здесь много лет назад. К счастью, на створках ворот были приварены скобы, которыми пользовались как ручками. Корнев поспешно сунул туда лом.
Джимо обалдело крутил головой, все еще не понимая, что случилось. Гвено решительно подошел к нему и отцепил от широкого брезентового пояса противотанковые гранаты, кинжал. Джимо сунул руку во внутренний карман и сам протянул ему пистолет.
— Парабеллум, — сказал он с уважением к оружию.
— Все? — строго спросил его Гвено.
— Да, маста…
Джимо вскочил на ноги и вытянулся.
— Ладно! — прикрикнул на него Гвено, — Садись в угол и читай свою книжку.
Он поднял радиоприемник, щелкнул кнопкой.
—…дром в руках солдат революции, — говорил голос с португальским акцентом. — Войска освобождения наступают из долины реки Кири. Генеральный штаб войск свергнутого режима сдался в полном составе. Революционное правительство, не желающее дальнейшего кровопролития, еще раз предлагает солдатам и милиционерам бывшей республики прекратить бесполезное сопротивление и сдать оружие. Вы слушаете радиостанцию «Голос Габерона».
Заиграла бравурная, победная музыка.
Корнев вопросительно посмотрел на Гвено. Тот стоял как вкопанный, закусив губу.
— Предатели! — яростно шептал он. — Заговорщики!
Взгляд его остановился на пистолете, который он сжимал в левой руке.
— Ну теперь они меня живым не возьмут! Корнев осторожно взял у Гвено пистолет.
— Я не верю, что они захватили радиодом. Хор бы не вернулся сюда, да еще без своих молодчиков.
Снаружи, почти у самых ворот, заскрипел гравий.
— Тише!
Корнев осторожно заглянул в щель между створками ворот:
— Майк Браун!
— Если он попытается войти, пусть пеняет на себя!
Гвено все еще не мог взять себя в руки.
— Побережем пули для врагов, — тихо заметил Корнев.
— Он враг!
Майк уныло прохаживался около гаража, тяжелые ворота которых он сам закрыл полчаса назад за теми, кто был ему… Майк боялся признаться себе, как дороги стали вдруг ему и Джин, и Корнев, и даже к Гвено он не испытывал сейчас ненависти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16