— Такого правительства нет в природе, — отрезал Таррант. — Есть лишь этот Сабах Солон и несколько его приспешников. С теми же основаниями я могу, например, объявить себя главой правительства Свободной Монголии. Это чушь. Кувейтцы совершенно довольны своими просвещенными правителями.
— Но все-таки у этого Солона есть какая-то пламенная идея? Какие-то основания сыграть руководящую роль?
— Он называет себя прямым потомком рода эс-Сабах, представители которого были первыми поселенцами в Кувейте, еще в восемнадцатом веке, — сказал Таррант. — Тогда там была самая обыкновенная пустыня. Сейчас страной правит, как вы, наверно, знаете, шейх Абдулла, потомок первого эмира Кувейта. Эс-Сабах Солон утверждает, что у него гораздо больше прав управлять страной и в виде доказательства приводит довольно странное и совершенно фальшивое генеалогическое древо.
— Это все, так сказать, гарнир, — молвил Вилли, отрываясь от листовки. — В чем суть игры, сэр Джи? Где зарыта собака?
— Я даже не знаю, зарыта ли она вообще.
— Ладно, тогда скажем так: что шепчет вам смутный внутренний голос?
— Порой даже трудно себе представить, что нефть в Кувейте брызнула фонтаном всего лишь полтора десятка лет тому назад, — сказал Таррант. — Сегодня же они добывают до сорока тысяч тонн в сутки. И там сосредоточена четверть всех мировых запасов нефти.
— Так, так, — покачал головой Вилли. — В таком случае кое-что начинает проясняться. Но это все пока полная ахинея, — он постучал пальцем по желтому листку. — Курам на смех. Бред сивой кобылы.
— Мы были в Кувейте четыре года назад, — сказала Модести, — и он не показался нам рассадником революционных идей. Сомнительно, чтобы все там так переменилось.
— Перемены исключительно к лучшему, — заметил Таррант. — Это маленькая процветающая страна, которой управляют вполне разумные люди.
— Тогда этот Солон с его освободительными идеями — псих, как полагает Вилли?
— Выходит, так, — ответил Таррант, глядя на поплавок. — Над ним смеется мой министр, над ним смеются в Кувейте. Но мне почему-то не смешно. Получается, что только у меня начисто отсутствует чувство юмора.
Воцарилось долгое молчание. Таррант понимал, что два очень проницательных ума занимаются оценкой услышанного.
Модести кивнула на листок, который по-прежнему держал в руке Вилли.
— Одного этого мало. Даже для гипотезы нужно кое-что еще.
— Сущая правда, — сказал Таррант и замолчал. Вилли стал сматывать свою донку. Когда он хотел уже положить ее на дно лодки, Модести вдруг протянула руку. Он передал удилище Модести, которая взяла его в обе руки и, вытянув их, кончиком дотронулась до листа на одной из нижних ветвей бука, прямо над головой Тарранта.
Она трижды повторила эту процедуру, и трижды кончик удилища дотрагивался до одного и того же листа. Вилли следил за ней и одобрительно кивал головой, всякий раз когда кончик удочки касался листа.
— Не сочтите за назойливость, но интересно, чем вы сейчас занимаетесь? — не выдержал Таррант.
— Думаю, — сказала Модести, и в глазах ее он увидел полную сосредоточенность.
Когда же в очередной раз удилище коснулось листка, он сказал:
— Да, но я имел в виду, чем вы конкретно сейчас занимаетесь, моя дорогая…
— А! — Она рассмеялась и вернула удилище Вилли. — Проверяю то, о чем мы давно говорили. Это упражнение носит чисто академический характер. Никакого отношения к тому, о чем я сейчас думаю.
— Понимаю… Точнее сказать, ничего не понимаю. Вы меня несколько озадачили…
— Извините, я этого совсем не хотела. Вы не станете возражать, если мы с Вилли посетим это самое кувейтское собрание?
— Я был бы счастлив узнать ваше мнение о нем. Но только не привлекайте к себе лишнего внимания. Очень вас прошу.
— Мы всегда очень осторожны, сэр Джеральд. А вы там тоже будете?
— Не на виду у всех.
— В таком случае, быть может, мы встретимся потом у меня и обсудим увиденное?
— Собрание проводится с восьми до девяти, — сказал Таррант. — Что, если я появлюсь в начале одиннадцатого?
— Прекрасно.
Тут поплавок Тарранта ушел под воду, он потянул, и не напрасно. Клюнул толстый окунь, которого он не без усилий втащил в лодку. Снимая с крючка рыбу и бросая ее в ведро, Таррант заметил:
— Собственно, проблема состоит в одном. Похоже, нам с вами придется обходиться без Вилли.
— Это еще почему? — В голосе Вилли послышалось возмущение.
— Просто я вспомнил о Мелани, — невозмутимо продолжал Таррант. — Такая темноволосая и большеротая… Вы же, кажется, отправляетесь с ней завтра в Ле Туке на несколько дней…
Вилли с облегчением улыбнулся и сказал:
— А, не беда. Мелани не столько путешественница, сколько обжора. Романтике она предпочитает хорошую еду. Думаю, ее сердце не окажется разбитым, если мы отменим поездку. В утешение я пошлю ей букет фиалок и пирог со свининой.
Глава 4
В высоком сводчатом зале дворца Либманн заканчивал обычное выступление перед новобранцами. Они сидели на скамейках и смотрели на экран, на котором демонстрировались слайды.
— И тогда, к шестнадцати часам, — заключил Либманн, кладя указку, — все ключевые точки окажутся в наших руках — аэропорт и морской порт Мина-эль-Ахмади, казармы, радиостанция, полицейские посты и весь город Эль-Кувейт. К тому времени организованное сопротивление будет давно подавлено.
На мгновение бросив взгляд на карту, он перевел его на собравшихся.
— Это означает завершение четвертого этапа операции «Единорог», после чего теоретически вы поступаете в распоряжение нового правительства, которое будет доставлено на место на самолете двумя часами раньше. Но по сути дела, сохраняется прежняя структура подчинения. Правительство будет ведать лишь политическими аспектами. Есть вопросы?
Встал долговязый, коротко стриженный поляк.
— В чем будут заключаться функции летучей пехоты по завершении первого этапа операции? — спросил он, как и полагалось, по-английски, тщательно выговаривая слова.
— Одно подразделение соберется здесь в качестве резерва, — сказал Либманн. Он снова взял указку и показал на карту, появившуюся на экране. — Второе подразделение будет заниматься попарным патрулированием в городе — для подавления возможных попыток стихийного сопротивления.
— Нам будут даны точные инструкции?
— Вам обязательно будут даны точные инструкции, Потоцкий, — холодно ответил Либманн. — Как я говорил вам вначале, это пока общий инструктаж.
Затем поднялся блондин с пухлыми алыми губами и томным взглядом. Его фамилия была Логан, его уволили из британской армии за то, что он забил до смерти африканца. Либманн держал его на заметке как потенциального заместителя командира отделения. Несмотря на его аристократический английский, Логан был смекалист и беспощаден. Из него вполне мог развиться командир того типа, о котором говорил Карц.
— Военная сторона вопроса очаровательна, — сказал Логан. — Она сработает. Но нельзя забывать и нашей заинтересованности в том, что произойдет дальше, Либманн. — Он показал рукой на карту. — Мы будем там, когда во все стороны полетит дерьмо, и, не сочтите за излишнее любопытство, нам хотелось бы знать о том, какие будут дальнейшие политические ходы. Британия обязательно должна на это отреагировать, равно как и американцы, и представители некоторых арабских государств. Как нам выйти из игры? И когда?
— Когда придет время, Карц вас подробно проинформирует об этом, — сказал Либманн. — Пока же я могу остановиться лишь на самых общих моментах. Вся операция спланирована таким образом, чтобы создать в стане оппозиции полную неразбериху. Нами будет использовано шестнадцать больших транспортных самолетов, в том числе восемь «Локхидов» типа «Геркулес» и восемь «Ан-12». Противотанковые мины, которые будут установлены вокруг города и порта — британского производства. Мотоциклы чешские. Маленькие быстрые автомобили-разведчики — немецкие. Основа нашего арсенала — система «Армалит AR-15», которая может действовать как автоматическая винтовка, пулемет и гранатомет… — Либманн помолчал и добавил: — Примеров, я думаю, хватит. Главное, сбить всех с толку. Некоторые страны сразу резко осудят случившееся как империалистический заговор, за которым стоит Америка. Вроде бы абсурд, но ряд африканских государств сразу же подхватит это.
Он сунул руки в карманы и устремил свой взгляд на Логана, который снова сел на скамейку.
— Вы упомянули реакцию международного сообщества, — сказал он. — Она, конечно, не заставит себя долго ждать. Американцы сразу станут отрицать свою причастность. Британцы начнут лавировать и горячо спорить друг с другом по телевидению. Тем временем эс-Сабах Солон выступит с обращением по радио. Он отвергнет идею иностранной поддержки. Он будет распространяться о неоколониализме, об агентах империализма, о нефтяных магнатах, о страдающих угнетенных людях труда. О несчастных кувейтцах.
Губы Либманна тронуло подобие улыбки.
— Некоторые государства, которые первоначально осудят за переворот Соединенные Штаты, затем сделают ловкий вольт. Они признают новый режим. Их примеру последуют и молодые государства Африканского континента. Здесь уже все тщательно рассчитано. Эс-Сабах Солон пригласит в Кувейт делегацию ООН, чтобы она проследила за ходом выборов, которые будут вскоре объявлены. Это создаст такой политический климат, в котором ни одно из ведущих западных держав не осмелится выступить против нас. Но наблюдательная комиссия ООН так никогда и не приедет, поскольку будет пущен в ход механизм всевозможных проволочек.
Логан рассмеялся. Либманн поднял руку и продолжил:
— Так пройдет двенадцать дней. На тринадцатый в одной из горячих точек планеты — будь то Кипр, Малайя или Латинская Америка произойдет нечто, способное отвлечь внимание мировой общественности от Кувейта. Не знаю, где именно это произойдет, да и не в этом дело. Главное, все сразу забудут про Кувейт.
— Ясно, — сказал Логан. — Подход понятен, и он, скорее всего, сработает. Жизнь продолжается, а переворот в Кувейте — свершившийся факт. Но мы не можем слишком долго удерживать порядок в стране силой. Наша задача — получить причитающиеся деньги и отправиться по домам.
— Внутренняя политика Кувейта будет неразрывно связана с внешней, — отозвался Либманн. — Новое правительство должно будет обеспечить себе поддержку изнутри. Собственно, уже существует достаточно сплоченная пятая колонна в самом Кувейте. Если правительство сумеет нейтрализовать хотя бы десять процентов населения, причем правильно выбранные десять процентов, то все наладится само собой. Будет быстро создано действенное полицейское государство.
— Как же удастся нейтрализовать эти самые десять процентов? — осведомился Логан.
— Разумеется, с помощью денег и патронажа. Доходы от нефти превышают миллиард долларов в год. Если не пожалеть двадцать пять процентов от этой суммы, то можно купить самую эффективную поддержку. Естественно, придется ликвидировать несколько недемократически настроенных личностей. Пресса и радио окажутся в опытных руках. Страны, которые зависят от кувейтской нефти, довольно быстро сядут за стол переговоров с новым правительством. Пройдет полтора месяца, и жизнь страны покатится по новым рельсам без помех. А мы тогда получим заработанное и отправимся восвояси.
Либманн замолчал и посмотрел на тех, кто сидел в зале. Кое-кто проявлял интерес к тому, что он говорил, но в большинстве своем новобранцы отнеслись к его словам с большим равнодушием. Политические проблемы их решительно не волновали. Либманн посмотрел на Логана и поднял брови.
Тот открыл было рот, но затем снова закрыл его и покачал головой.
— Правильно, Логан. — На губах Либманна опять появился призрак улыбки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46