Ведь по сути дела это была ее вина: она не углядела, что творится вокруг... Если у нее не хватило ума поставить Волкова под контроль, то она должна была, по крайней мере, суметь разгадать его тайные замыслы. Ее для этого и внедрили в "Промхолдинг"...
Вот это был провал. Полный и безоговорочный. Мэг полностью разгромили и взяли в плен.
Она медленно скомкала газету, кинула ее в мусорную корзину. Теперь уже без разницы - поймают ее на воровстве, не поймают...
Тяжелая плита опустилась Мэг на сердце. Как жить с пониманием всего, что произошло? Как выбираться на поверхность? И тут же в ее сознание закралась крохотная мысль: а что, если Сергей Иванович сознательно решил не вытаскивать ее? Зачем ему такие неудачницы как Мэг?
От этого предположения у нее кровь застыла в жилах. Нет! Этого не могло быть! Структура никогда не бросает своих! Никто не виноват в том, что перед ней поставили слишком трудную задачу! Ведь не ошибается лишь тот, кто ничего не делает...
Мэг сцепила пальцы в судорожном жесте, вскинула глаза к потолку...
"Боже! Господи! Сделай так, чтобы меня нашли! Пусть меня найдут и заберут отсюда! Господи, пожалуйста!!!"
* * *
Ночью подул южный ветер, расхлябанные рамы дрожали, пациенты, чувствуя перемену погоды, волновались... А с утра наступила оттепель.
Бледные, кое-как одетые люди вытащились на окруженный бетонным забором дворик. Кто-то бродил по расчищенным с утра дорожкам, кто-то осел на лавочки... То тут, то там торчали бдительные фигуры санитаров, надменно следящих за перемещениями больных.
Свежий, какой-то весенний воздух подействовал на Мэг как вино. Она стояла посредине двора, вдыхая его полной грудью. Она даже не подозревала, что ей так этого не хватало: запахов улицы, неба, почти свободы...
"Это все, что у меня есть, - горько подумала Мэг, - запахи, шум дороги за забором да воспоминания".
Ненависть к Волкову обжигала ей сердце. Какой же он невыразимый мерзавец! А она-то еще бахвалилась перед собой, что скрутит его в бараний рог, думала, что соблазнит его своим красным платьем! Дура!
Мысли ходили в голове по кругу, ни на секунду не оставляя Мэг. Что ждало ее в будущем? Эта больница? Или же Сергей Иванович все же пришлет за ней? Но ведь и в данном случае самое большее, на что она сможет рассчитывать, - это отдел статистики на задворках Структуры.
Как же наверное веселится Волков, когда вспоминает о том, как он ловко провел ее! Нет, Мэг просто обязана выйти отсюда и надрать ему задницу так, что мало не покажется!
Того человека, уборщика, надо было найти во что бы то ни стало! Стараясь не привлекать к себе внимание санитаров, Мэг принялась обходить двор по периметру, пытаясь разглядеть в серой толпе больных худенькую фигурку... Ведь если с ним все в порядке (хотя бы относительно), он должен быть где-то здесь...
Она нашла его почти сразу. Он сидел на корточках перед водосточной трубой, спускающейся по углу больничного корпуса. Из нее капало, и вода продолбила снег до самого асфальта.
При свете дня оказалось, что на самом деле он гораздо моложе, чем показалось Мэг поначалу. Ему никак не могло быть больше 35 лет. Кое-как зачесанные назад темные волосы, бледное лицо с мелкими, какими-то мышиными чертами лица... От крыльев носа к уголкам губ шли трагические глубокие морщины.
Несколько минут Мэг не могла решиться заговорить с ним. В мозг закралось сомнение: а вдруг нет никакого освобождения? Вдруг это просто результат бреда? Как он там его назвал? Бреда Котара...
Но ей не пришлось начинать первой.
- Что стоите столбом? - вдруг ворчливо произнес он, не поворачивая головы. - Если вам есть что сказать, скажите.
С тяжелым сердцем Мэг приблизилась к нему и тоже присела на корточки.
- Я хотела спросить, как вас зовут... Понимаете, тогда вы, можно сказать, спасли меня...
Больной стрельнул на нее быстрыми черными глазами, грубо почесал заросшее жесткой шерстью горло.
- А что, вам можно говорить правду?
- Конечно.
- И вы не боитесь ее?
- Нет.
Он замолчал, подставив ладони под капли, стекающие из водосточной трубы. Руки у него были маленькие, грязные, на запястьях виднелись белые рваные шрамы - свидетельства попыток самоубийства. "Все-таки сумасшедший!" - в отчаянии подумала Мэг. И как бы в подтверждение этого, больной тихо сказал:
- Мое имя Горес. Черный ангел. Предвестник.
Мэг стоило большого труда удержаться от разочарованного стона. Ее ночной гость оказался совершенно безумным... Но ведь тогда, в наблюдательной палате, в его глазах не было и тени сумасшествия. Разве что речь была излишне порывиста...
- Что, не верите? - усмехнулся тот, кто называл себя Горесом. Странно, вы вроде бы и сами должны были понять, что что-то здесь не так, в этом мире... Иначе бы он не обратил на вас внимания. Я как раз убирался у Валентина Валерьевича в кабинете и слышал, как наш главврач разговаривал с ним по телефону. И из их беседы выходило, что он дал ему задание "присмотреть" за вами.
- Кто "он"? - изумленно спросила Мэг.
- Зверь. Неужели вы до сих пор не поняли, что здешнее место чистилище? Нечто, что находится между раем и адом. Здесь уже нет ни жизни, ни смерти. И зверь держит нас здесь.
Разговаривать было больше не о чем. Мэг встала и, ни слова не говоря, пошла прочь.
- Вы когда-нибудь слышали об Иоанне Богослове и его Апокалипсисе? вдруг крикнул ей вслед Горес.
Мэг стремительно обернулась. Все случившееся с ней в библиотеке тут же всплыло в памяти.
- Что вы имеете в виду?
- Тот, кто засадил вас сюда, является зверем. О нем сказано в пророчестве. И я первый узнал его.
- В каком пророчестве?! - взмолилась Мэг. Происходящее уже не укладывалось у нее в голове.
Горес боязливо оглянулся по сторонам и подобрался к ней поближе.
- В Откровении святого Иоанна Богослова говорится, что диавол выпустит на землю зверя, дабы тот имел власть над всеми народами и всеми коленами...
Мэг потеряно смотрела на него: все это было слишком безумно! Слишком!!!
- Я долго не мог понять, что значит это пророчество, кто именно должен явиться в образе зверя... Но потом я нашел книгу...
- "Vade mecum"? - прошептала Мэг, вдруг осознав, что видит перед собой того самого сумасшедшего директора библиотеки, Ильина, о которой ей говорила Наташа.
Горес побледнел.
- "Иди со мной". Тайный путеводитель по миру диавола... Сначала я думал, что это просто книга... Памятник старины, не более того... Мы ведь учились вместе с ним. И я показал ему "Vade mecum". И теперь я здесь. Ох, если б я догадался заранее! - Тут лицо Гореса приобрело мученическое выражение. - Ведь в пророчестве было сказано, что предвестник откроет зверю глаза, сам же, вкусив славы его, впадет в безумие. Откуда мне было знать, что я и есть предвестник? Все сбывается, понимаете? Пророчество уже начало действовать, и конец света не за горами! Зверь заставит людей поклоняться диаволу, а потом наступит великая битва между добром и злом...
- Я не верю! - перебила Мэг. - Такого не может быть!
- Все, чему вас когда-либо учили, противоречит этому, не так ли? жарко зашептал Горес. - И лишь поэтому вы отказываетесь верить своим глазам. Вы столкнулись с необъяснимым, и вам легче объявить себя или весь мир сумасшедшим, чем поверить в то, что это так. Разве у вас с самого начала не было предчувствия, что он не от мира сего, что ему дано слишком многое?
Мэг кивнула.
- Да, и все же...
Но Горес уже размышлял над другим.
- Значит, вы тоже прикоснулись к "Vade mecum"... Демоны не прощают тех, кто проникает в их тайны. Почему он вас не уничтожил? Ведь люди пока не должны узнать его.
- Но вас же он не убил! - воскликнула совершенно подавленная Мэг.
- Он не мог меня убить. Обо мне сказано: "И будет предвестник пить чашу безумия своего до тех пор, пока не умрет своею смертию". Он не смеет поднять на меня руку... Может, в пророчестве было что-нибудь и о вас?
Горес закатил глаза, пытаясь нащупать в своей памяти давно позабытые детали.
- Нет... Не помню... Боже, если бы у меня была под рукой моя рукопись!
- А что в ней?
- Перевод! Я знаю, он наверняка забрал себе "Vade mecum" сразу после того, как я оказался здесь. Однако я успел перевести почти всю книгу. Все осталось у меня в рабочем кабинете, в шкафу! А без этих записей я ничего не в состоянии удержать в голове... Память становиться хуже день ото дня!
Внезапно его глаза сузились, взгляд стал подозрительным и настороженным.
- Я знаю, это он специально приказал вынуть из меня воспоминания. Он надеется, что когда-нибудь я проснусь и не смогу вспомнить о нем. И тогда он будет в безопасности.
В этот момент на больничном крыльце появилась Марья Ильинична.
- Прогулка окончена!
Горес тревожно взглянул на нее и, не говоря ни слова, побрел прочь от Мэг.
- Подождите!
Догнав его, она заглянула ему в глаза.
- Вы говорили, что вам известно об освобождении... Как мы можем выбраться отсюда?
Но взгляд Гореса вновь был абсолютно безумен и дик.
- Освобождение? - повторил он. - Да, мы все вскоре освободимся. Царство зверя не будет вечным. Грядет Судный день, и тогда Господь изольет на землю гнев свой...
- Я имею в виду не это! - воскликнула Мэг.
Но он лишь пожал плечом.
- Выхода нет. Зверь все видит и слышит. От него нельзя убежать. Вы ведь и сами это давно поняли, не так ли? И если он захочет нас поймать или убить, он сделает это в одну секунду...
Горес вновь ссутулился и побрел по дорожке по направлению к крыльцу. Мэг смотрела ему в спину. В ее душе царило полное смятение: кто он? Обыкновенный сумасшедший или же... Нет, он не мог говорить правду! Ведь это значило бы, что Волков - не совсем человек... Вернее даже вообще не человек... А такого просто не могло быть!
ГЛАВА 22
Мэг была совершенно ошеломлена. Она вернулась в свою палату, опустилась на кровать и так сидела некоторое время, пытаясь собраться с мыслями.
Посланец дьявола, книга пророчеств, конец света... Как совместить все это с очевидными и простыми правилами устройства мира, к которым она привыкла? Но с другой стороны, это объясняло многое: и невероятный взлет Волкова, и его способность читать в сердцах людей, и все прочие вещи, неподвластные человеческим существам...
Мэг закрыла лицо ладонями. Чушь какая! Если она поверит в это, значит, она и вправду сходит с ума! И какая глупость вообще - слушать свихнувшегося профессора, болтающего о каких-то темных предсказаниях! Еще тогда, в наблюдательной палате, Горес сказал ей, что у него бред Котара. Что же это за бред такой?
О, если бы Мэг могла спросить об этом у Валентина Валерьевича! Но нечего было и думать подходить к нему. Он должен быть уверен, что ее не занимают никакие вопросы сложнее еды и прогулки.
Обратиться к медсестрам или санитарам? Нет, они тут же донесут обо всем главврачу...
- Бред Котара, бред Котара... - проговорила Мэг вслух, стараясь вспомнить хоть что-нибудь об этом названии. Может, ей что-то приходилось читать или слышать по этому поводу?
- Это у тебя, что ли? - грубо спросила ее Наталья Михайловна. У нее опять наступила фаза депрессии, и теперь она то лежала на койке с несчастным видом, то начинала проклинать весь белый свет.
Она подошла к Мэг, встала, скрестив руки на впалой груди.
- Ну что, будешь теперь нам рассказывать, что скоро мы все помрем, да? - произнесла она, подергивая правой щекой. - Еще пуще страху нагонишь?
- Вы знаете, что такое "бред Котара"? - воскликнула Мэг.
- А то! Полечись-ка с мое, и не такое узнаешь! Я тут всяких перевидала. Пророки хреновы! Начнут врать о Судном дне да о всеобщей гибели... - Наталья Михайловна выругалась и, смачно плюнув на пол, пошла прочь. - Вы думаете, вам Господь Бог послал откровение? Крыша у вас уехала, вот что! Больные вы на всю голову!
Мэг молча смотрела ей в след. Значит и пророчества Гореса и вся эта история с книгой - не более, чем нелепая фантазия? А она чуть было не поверила!
* * *
Голос Валентина Валерьевича настойчиво вторгался в душу Мэг, хотя она всеми силами старалась отвлечься и не слушать его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36